До самой смерти. И на полгода дольше

За окном уже темнеет, когда в коридоре звякает колокольчик. – Привет! Тимур отрывается от эскиза и машет рукой. – Привет. Щас, подожди минуту, я закончу, и мы стартуем. Марк снимает толстовку, садится в кресло, сегодня он в спортивной майке с глубокими проймами. – Ты голодный? Я тебе шавуху взял. Тимур заканчивает обводку контура, сохраняет файл и убирает планшет. Потягивается, разминая затекшую спину, с наслаждением хрустит позвонками. – Мужик, ты чудо, прям мысли мои читаешь. Марк кидает ему пакет с еще теплой шаурмой и достает из рюкзака бутылку колы. Тимур жадно вгрызается в лаваш и блаженно жмурится: – Чувак, ты мой спаситель. Я сегодня с восьми утра без продыха, тип знакомый проездом был, ему все и сразу подавай одним сеансом. – Успели? – Угу, кое-как. – Если ты устал, давай на другой день сдвинем? Мне-то не горит. Тимур делает большой глоток колы и качает головой: – Не, затянули мы с тобой, сегодня добьем. Какое-то время они молча едят, потом – курят на крыльце, болтают. За работу Тимур садится только в восемь, врубает свой любимый плейлист и ловит поток. Анька подкрадывается тихо, как кошка: – Привет! Ого-о, Тима, круто получилось. Кстати, я Аня. Анька протягивает руку и выкручивает опцию «обаяние» на максималку. Тимур прячет улыбку за медицинской маской: Анька только-только рассталась с ухажером и теперь флиртовала со всем, что имело ноги, но не являлось мебелью. – Марк. Тимур отложил машинку, пролил рисунок водой и чуть отъехал на стуле назад, проверяя, где стоило бы уплотнить штриховку. – А чего нигде не выкладывал? – Анька уперлась крутым изгибом бедра в край кушетки и наклонилась, рассматривая детали. – Я у тебя ее только эскизом видела. – Краснеет сильно по свежаку, я хотел уже зажившую выложить, да и по сеансам мы растянули сильно. – Прикольно, черный даже не засинился. Кожа у тебя, Марк, просто конфетка. Это «Ноктюрнала»? – Не, все на «Динамике». Контуры и толстые линии обычным, а тонкие – «трипл блеком». Ну и грейвошем теней слегка навел для переходов. – Ка-айф, – Анька скрестила руки на груди и вырез майки обнажил ложбинку, щедро забитую цветочным рисунком. – Слушай, а дотяните хотя бы до локтя и впишитесь в весеннюю конву, как раз заявку подать успеете. У тебя гравюрка топчик, у нас же мало кто может в такую детализацию, чтобы линии не оплывали. Тимур пожал плечами: – Ну фиг знает… – Я «за»! – неожиданно перебил его Марк с энтузиазмом. – Серьезно, я бы хоть всю руку тебе отдал забить, мне нравится. Анька радостно хлопнула в ладоши: – Ну вот, видишь, модель на все согласная! Так что определились. Я заявку тебе составлю и отправлю вместе со своими, решено! Тимур удивлённо заморгал: – Э-э, ребят, полегче! Я еще ничего не обдумал! Анька ткнула его ядовито-зеленым ногтем в лоб и с легкой грустью констатировала: – Тима, сладкий, ты пока все обдумаешь, мы уже Марс колонизируем. Анька подмигнула Марку, выпорхнула из кабинета, стуча каблуками, крикнула уже из коридора: – Все, я ушла! Поставь мои держаки в жарку! И раствор поменяй… Тимур секунду переваривал все произошедшее, а потом покачал головой: – У рыжих не только души, но и совести нет. Марк усмехнулся: – Она все верно говорит: ты крутой, а я – «конфетка». Мы точно выиграем эту вашу конференцию. Тимур прыснул. – Конвенцию, блин. Ладно, давай закругляться уже, «конфетка». Он обработал плечо пеной, заклеил пленкой и помог Марку надеть толстовку. – Сколько за сеанс? Тимур фыркнул: – Ты че, прикалываешься? Спас меня от мордобоя и голодной смерти, еще в конву вписался, какие тут деньги. Марк чуть склонил голову, словно что-то прикидывая в уме. – Давай хотя бы помогу убраться и угощу пивом. Можем опять к Антохе завалиться, если тебя его анекдоты не смущают. – Шутки про говно – святой Грааль моих сохраненок. Держи перчатки, ветошь и швабра во-он в том шкафу. Одну крышку раствора на ведро воды. Вдвоем они вправду управились быстро и уже через час ввалились в бар. Белобрысый Антоха отсалютовал им бокалом. – Вечер в хату уважаемые! Начнем с вопроса на общую эрудицию: как сделать обрезание отчиму?.. Утро настигло его ударом в затылок. Тимур захрипел, потянулся к бутылке минералки, заботливо оставленной у изголовья. Дрожащими руками он отвинтил крышку, глотнул жадно, заливая ворот футболки. – Пизде-ец… В двери тихо провернулся ключ, в коридоре зашуршал пакет. Тимур сполз с кровати, пошатываясь, пошел на звук. – Привет! – омерзительно бодро улыбнулся ему Марк. – У тебя жрать совсем нечего, я в магаз сходил, ключи на тумбочке лежали. Тимур молча пялился, как Марк разувается и достает продукты из пакета. – Эй, ты в норме? Тимур отлип от стены, упал на стул. – Угу. Че вообще вчера было? Я после второй пивнухи Альцгеймера словил. Марк хозяйничал на его кухне уверенно, будто делал это уже не впервые. – Антохина пивнуха закрылась в два, мы пошли в соседнюю, потом встретили пару его знакомых и закончили в рюмочной. Ты налегал на сосновую настойку. Не помнишь? При упоминании настойки нос кольнул фантомный хвойный запах, Тимур застонал, прижимая руки к вискам. – После пива?.. – Я тебя предупреждал, но ты был неудержим. – Ебать я лох… Марк потыкал сосиски вилкой, убавил огонь на плите. Бросил пару шипучек в стакан с водой. – Держи, полегчает. Тимур выпил стакан залпом, откинулся на стуле, прикрыв глаза. Обрывки вечера начали складываться в цельную картину: вот они мигрируют из одной пивнухи в другую, вот Антоха цепляет каких-то девок, вот они обивают порог рюмочной – Тимура не хотят пускать без паспорта, а потом Марк тащит его на себе по темному проулку в поисках такси… – А что за девки? – Какие-то Антохины знакомые. Не то с шараги, не то с прошлой работы. Лера и Оля вроде. Или Света, не помню. Одна из них к тебе, кстати, весь вечер клеилась. Тимур страдальческим наморщил лоб, в памяти прорезался размытый образ. – Ко мне? – Ага, ты как выпьешь, сразу такой… Тимур похолодел: – К-какой? – Ну, веселый. И общительный. – А-а… – А ты чего думал? Тимур отвел взгляд и пожал плечами: – Да так. Тимур достал телефон, в списке исходящих обнаружился новый контакт «Лера Настойка», в папке с фотографиями – пара смазанных снимков: довольные и бухущие рожи в барном полумраке. – Да, хорошо посидели. Марк поставил перед ним тарелку, сунул в руку вилку. – Давай, оживай уже. Тимур с неожиданным аппетитом съел нехитрый завтрак, а после горячего душа жизнь показалась ему вполне сносной. Побрившись и зачесав влажные волосы назад, он вернулся на кухню и застыл на пороге. Голый по пояс Марк отжимался на немытом полу. Под прозрачной пленкой волнами ходили мышцы, рисунок играл, оживал и поцелуй. Персей и Медуза сливались губами уже без возвышенной античной нежности, но со страстью, животной похотью. Он редко бывал доволен своей работой, всегда находил к чему придраться, но тут даже его свербящий перфекционизм был неуместен. Без скидок и похвальбы он создал что-то действительно стоящее. Марк шумно выдохнул и завис над полом в «планке», поднял голову. Его волосы намокли от пота и прилипли ко лбу, в глазах не было и тени похмельных мучений. – Ты вообще, настоящий? Мы точно вчера вместе бухали? – Мой прапор любил говорить, что труд сделал из обезьяны человека. А дембеля из духа – спорт. Тимур скептически хмыкнул: – Со свежей татухой лучше обожди эволюционировать. Интенсивный спорт и ебля под запретом пару дней. – А вяло ебаться можно? Тимур улыбнулся ехидно: – С левой Дуней Кулаковой – пожалуйста. Правую пока побереги. Марк поднялся на ноги, поводил плечами и потянулся, хрустнув суставами. От каждого движения мускулы и сухожилия проступали под бледной кожей отчетливо, будто на рисунках из анатомического атласа. Тимур в очередной раз с грустью подумал, что в генетической лотерее он не просто проиграл, но и остался должен. Внутри шевельнулось мутное чувство – не то зависть, не то стыд. Он поспешил отвести взгляд. – Дай полотенце. Тимур покопался в стенном шкафу в поисках приличного полотенца, не загаженного краской. – Там с краном осторожнее, сильно на горячую не переключай, а то сваришься. Марк угукнул и скрылся за дверью. Тимур оделся, высушил волосы феном, собрал их в хвост и залип в телефон. Личку за ночь присыпало говном из спама, написали клиенты, прилетела пара тупых вопросов от «начинающих мастеров», Анька кинула несколько свежих мемов. Марк справился с мытьем по-солдатски быстро. – Тебе фен нужен? – Неа, оно само. Тимур кивнул и вновь уткнулся в телефон, создавая новую подборку на «пинтересте». – Я в общем подумал, что по композе до локтя бить не вариант, это будет «резать» руку пополам и искажать пропорции. А руки у тебя… короче, грех такое портить. Как вариант, мы можем взять рельеф мышц за направляющие линии и забить полный рукав от плечевого сустава до запястья, как у меня. Что скажешь? Марк взглянул на собственную руку так, словно видел впервые, а потом внимательно пригляделся к рукавам Тимура. – А будет в цвете как у тебя? – Не-а, я с цветом не люблю работать. Носить могу, но не бить. – Это хорошо, мне нравится, когда черно-белое. А вообще я же в этом не шарю, поэтому делай, как знаешь. Тимур поднял брови слегка пораженный таким кредитом доверия. – Давай так: я картинок собрал, нужно будет выбрать пару образов за основу и понять, чем заполнить фон. Только детальные эскизы заранее я отрисовывать не буду, на них куча времени уйдет. Лучше сразу на месте тебе фрихэндом накидаю. – А это как? – Возьму пару фломастеров и буду рисовать по коже. Сразу предупреждаю: будет выглядеть стремно и вообще нихуя не понятно. Но в итоге получится красиво. – Договорились. – Господи, все бы клиенты были как ты… Марк вытер волосы полотенцем надел майку и сел рядом, устроившись так, чтобы видеть экран. – Показывай свои картинки. За полчаса они выбрали пару вариантов, обсудили композицию в общих чертах. Тимур накидал на планшете несколько вариантов, чтобы вернуться к ним уже позже, на свежую голову. – А твои рукава? Кто их делал? Тимур вытянул руки тыльной стороной вверх и приставил их друг к другу. Рисунки перекликались: волны, рогатые маски ханья, хризантемы – это была яркая и забористая смесь из нео-трада, японщины и органики. Внутреннюю часть рисунка он старался сильно не светить, при дневном свете там все еще проглядывал рельеф из старых шрамов. – Нопин, крутой чувак из Краснодара. Я когда был молодой и свежий, по блату попал к нему моделью на мастер-класс. Он мне накидал маску и волны от локтя до запястья на левой руке, мне тогда дико зашло и я подсел на «синюю болезнь». Потом еще дважды летал в Крас доделывать остальное. А «ногав» мне уже Анька колет, перекрывает свой старый партачок, – усмехнулся Тимур и закатал штанину, показывая рисунок. – Там был жирный карп, мы его под змею перебили. – Да? Даже не заметно. – Не, смотри, – Тимур ткнул пальцами в нужное место. – Видишь, тут даже контурируется, вон башка у карпа была, а вон бочина его толстая, потрогай. Марк проводит пальцами по его икре. Сначала легко, потом с нажимом. – Да, там как уплотнение. – Ага, это фиброз, у меня кожа тонкая, до дермы пробивается влет. – А у меня? – А у тебя «конфетка», мужик, сам же знаешь! – заржал Тимур. – Не напрашивайся на комплименты. К работе над рукавом они приступили в конце октября. Анька объяснила ему, как заполнить заявку и куда отправить оргвзнос. – Ну что, поздравляю тебя с предстоящим геморроем, – улыбнулась она и хлопнула по плечу, когда перевод ушел организаторам. – Ну ты коза, сама же меня втянула! – Тима, тебе полезно иногда выходить в люди. Страна должна знать своих героев в табло. Тем более у тебя отличные шансы. – Угу, если никто из дедов-пердунов не вылезет из своих склепов. – Побольше уважения к дедам, молодой человек. Тимур ущипнул Аньку за выставленный бок, она расхохоталась, тряся разукрашенными сиськами в крошечном спортивном топике. – Это ты для Марка сегодня так вырядилась? – А что, заметно? – Да не, только соски вываливаются чуть-чуть. – Ну а что ты там не видел? – Я-то все видал, – философски заметил Тимур. – А вот у бедного Марка кровушка от головы вниз совсем отольет, и он в обморок грохнется на сеансе. – Не грохнусь, – раздалось от входной двери. – Всем привет. Анька обернулась и слегка смущенно подтянула топик повыше. – У вас там колокольчик оторвался, если хотите, могу починить. – Почини, нам нужны рукастые мужики, – Анька с достоинством процокала мимо и скрылась в своем кабинете. Тимур заржал в голос и махнул рукой. – Оставь ты его, потом приделаю. Пойдем, нам бы сегодня эскиз накидать и законтурить успеть. Марк уже привычно садится в кресло и вытягивает руку. – Нет, вставай. Расслабь руку и стой как обычно, не напрягайся. Тимур надевает перчатки и берет стакан с маркерами. Выбирает бледно-розовый, размечает направляющие линии вдоль основных групп мышц. – А теперь напряги руку. Ага, вот так. И расслабь. Хорошо. – Слушай, а она что, правда для меня так оделась? Тимур что-то невнятно мычит, зажимая колпачок в зубах. – Анька-то? Да кто их, рыжих, разберет. Может для тебя, а может для себя. Она такая. А что? – Да ну… – Марк замолкает, силясь подобрать слова. – Она вроде клевая, прям вся такая яркая, аж глазам больно. Но… Тимур открывает на планшете заранее выбранные изображения, берет серый маркер и накидывает композицию, отходит на пару шагов, оценивает общее впечатление. – Но что? – Не в моем вкусе. Тимур смачивает ватный диск в спирте, стирает пару штрихов, перерисовывает. – А кто в твоем? Марк смотрит пристально. – Другие. Тимуру чудится двойное дно в его словах, но он не уверен, что стоит развивать эту тему, поэтому продолжает работу молча. Наконец, полтора часа спустя, он убирает маркеры и кивает на зеркало в полный рост у стены. – Глянь, будет так. Марк задумчиво осматривает свое отражение, прищуривается. – Все как ты и обещал: максимально нихуя не понятно. Тимур подходит ближе, встает за плечом. – Смотри, тут от Медузы спускаются змеи, обвивают двуглавую мышцу, переходят в фон из волн. – он осторожно ведет пальцами по густо разрисованной горячей коже. – Все, что будет на переднем плане – фиолетовым маркером, все фоновые части – серым и синим. От середины бицепса пойдут крылья Пегаса, я его чуть вытяну по диагонали, уведу на внутреннюю сторону руки. Задам в перьях тот же ритм, что на крыльях шлема Персея, будет клево. Тимур пролистнул изображение и открыл фотографию статуи Давида с пращей. – А внизу, вот тут, от плечевой мышцы пойдет фигура Хрисаора. Я его вижу таким… более утонченным, что ли, как на этой скульптуре, чтобы он не перегружал предплечье. Марк обернулся к нему и как-то беспомощно улыбнулся: – Я видимо тупой и без воображения. Но звучит охуенно, так что просто делай. Тимур еще раз посмотрел в зеркало, чтобы оценить эскиз и кивнул своим мыслям. – Будет охуенно.