До самой смерти. И на полгода дольше

Счастье приваливает в середине мая. Выливается полным ушатом прямо на голову, оглушительно и внезапно. Тимур перечитывает электронное письмо в десятый раз, прижимает холодные ладони к горящему лицу. В груди тревожно и радостно бухает сердце, рот расплывается в идиотской улыбке. - Да, сука… да! – выдыхает он и бьет ладонью по столу. Появившаяся в дверях кабинета Анька заинтересованно подходит ближе, заглядывает через плечо. - Нихуя себе, - присвистывает она, сжимает его плечи острыми когтями и яростно чмокает в щеку. – Хера ты теперь понтовый! - Угу... ассистента придется брать. - Ты губу-то не раскатывай, - ржет Анька. – Но ты реально крут! Уже ответил им? - Еще нет. - А че мнешься? Тимур нажимает на кнопку «ответить», замирает в задумчивости, подбирая слова. - Ну и чего? Напиши «согласен» и все. Тебе «Тату Инжиниринг» спонсорство и место в про-тиме предлагают, какие, блять, сомнения?! - Слишком хорошо все это. Как наебалово. Анька закатывает глаза, разводит руками. - Тима, че за доебистость не вовремя? Тимур фыркает, набирает пару фраз и нажимает «отправить», Анька треплет его по волосам, целует в макушку. - Мой пиздюк, - с чувством говорит она, утирая невидимую слезу. – Не успела оглянуться, а ты уже вырос, спонсорство получил, на гесты катаешься... Того глядишь, с концами свалишь за бугор, оставишь меня одну, старуху... Тимур отмахивается. – Не пори херни.
– А че, нет? – У них спонсорство – тачки, да блоки. Ну и место в боксе на ближайшей конве, мне до сваливания, как до луны пешком. – Слушай, так ты теперь с Громовым в одной про-тиме получается? Тимур прикидывает раскладку, кивает. – Кажись он к ним перешёл, вроде их тачки пиарит. – Блин, закорешись с ним, а? У него леттеринг просто топчик, аж теку. Может скидон по знакомству для меня вымутишь? У меня еще на лопатке кусок свободный есть. – Не в леттеринге дело же, а? Анька многозначительно поигрывает бровями и уходит к себе. Тимур снова перечитывает письмо и качает головой. Ему и раньше приходили приглашения от про-тимов, но это были сомнительные шарашкины конторы, предлагающие продать жопу за банку краски и коробку «Доширака». «Тату Инжениринг» же были крупной рыбой – международной компанией, выросшей из объединения крутых американских билдеров. Они зашли в Россию в начале прошлого года, и все еще набирали костяк команды. Сказать, что Тимур был польщен приглашением – ничего не сказать. Войдя в их про-тим он будет работать под одним спонсором с Громовым и Ворониной, а это значило больше, чем все халявные тачки и блоки вместе взятые. Тимур закрыл ноутбук и встретился взглядом с собственным отражением в зеркальной панели шкафа. Парень по ту сторону стекла казался счастливым, а оттого почти незнакомым. Модель и эскиз для летней конвы появляются сами собой. Это кажется ему добрым знаком. В основу рисунка ложится быстрый набросок босого Марка с полутемной кухни, только вместо спортивок он облачается в доспех, а растрепанную непокрытую голову венчает аттический шлем с высоким гребнем. Модель тоже находится сама: рыженькая бариста из кофейни у дома едва не заливает его планшет горячим кофе. Она суетится, извиняется, вытирает стол салфетками, а Тимур, будто загипнотизированный, смотрит на ее тонкие белоснежные руки. Идеальные, безволосые, без единой родинки и шрама. На бейдже маркером кривовато выведено «ЛЕНА». – Лена, а у вас есть татуировки? – спрашивает он прямо в лоб. Девушка замирает. – Нету, – говорит она чуть растерянно, сжимая в руках раскисшие салфетки. – А хотите? Она неловко пожимает плечами, явно смущенная такими расспросами. – Хочу... но пока не по карману. Тимур открывает на чудом спасшемся планшете почти законченный эскиз, вдохновленный Марком, Дюрером и бесконечно воюющими греками. Лена близоруко прищуривает бледно-зеленые глаза, наклоняется ближе. – Мне нужна модель для этого эскиза, буду участвовать в конвенции. Рукав всего за треть цены. Надумаете, напишите, – говорит Тимур, быстро набрасывает на салфетке название своего аккаунта в инсте и номер телефона. Она отвечает ему той же ночью, а всего через день они приступают к работе. У Лены оказывается потрясающе спокойная кожа и высокий болевой порог. Тимур работает на ней аккуратно, со всей возможной нежностью, укладывает рисунок штрих за штрихом. К концу июня они заканчивают работу, уложившись в рекордные для такого объёма два сеанса. Тимур заявляется в «графику». Анька настаивает, чтобы он выставлялся и в «черно-белой татуировке», но он уже видел список участников и понимает, что там ему ловить точно нечего. Впрочем, Тимур не слишком уверен и в своей номинации. Не питая иллюзий, он просто хочет показать паре известных татуеров работу живьем. В день конвенции он приезжает к экспоцентру в скотскую рань. Невыспавшийся, злой, он выгребает из такси и тащится по мощеной дорожке, тягая за собой здоровенный чемодан. Их бокс оказывается небольшим, но стоит у всех на виду, аккурат между «Этерналом» и «Ворлд Феймосом», а это самые дорогие места. Громов жмет ему руку, словно старому знакомому. Сияя белоснежными зубами, сверкая дорогущими часами, он хлопает его по плечу и кивает на кушетку рядом со своей. – Залетай на вписку, сегодня будет адище. – Спасибо, – хрипло благодарит его Тимур и вжикает молнией чемодана. Быстро раскладывается, стараясь не выдать нервозности, он впервые официально работает в спонсорском боксе в составе про-тима и слабо понимает, как устроена эта кухня изнутри. К девяти прибывает основная часть мастеров, боксы вокруг оживают, по ковролину тянут щупальца десятки удлинителей, вспыхивают кольцевые лампы, пестрит мерч, какие-то мужики носятся со сломанным принтером в поисках народных умельцев. Тимур надевает футболку с логотипом «Тату Инжиниринг», проходящий мимо парень с зеркалкой ослепляет его яркой вспышкой. Тимур моргает, силясь вернуть зрение, Громов хохочет: – Костян, отьебись от него! Подожди Лесю и Эдика, сфотаешь нас всем скопом. Фотограф поднимает вверх большой палец и уходит в соседние боксы. – Ты впервые в про-тиме? – спрашивает у него Громов, натирая тележку дезинфектором. Тимур кивает: – Ага. Хэзэ че делать, если честно. Громов улыбается: – Да все как обычно, только ебалом торгуй на полставки, улыбайся почаще, пиндосы это любят. На фотках лого не перекрывай, на конве работай только их тачками и блоками, если заметят левак, сразу вылетишь, у них с этим строго. – А в студии тоже?.. – Вне конвента бей чем хочешь, главное не свети это сильно в соцсетях, в «Инжиниринге» нормальные ребята, сами татуеры бывшие, без мыла в жопу лезть не будут. Тимур фыркает, но предусмотрительно убирает блок от «Критикал» поглубже в чемодан, чтобы тот ненароком не попал на фото. Вскоре к ним присоединяются остальные участники команды – бледная, высокая и худая Леся Воронина, похожая на персонажа Тима Бертона и крепкий, загорелый дочерна кудрявый дядька средних лет. – Эдуардо, – представляется он. Тимур перекидывается с ним парой фраз на английском, оказывается, чувак прилетел из Штатов в поддержку русской команды и для судейства. Вчетвером они вывешивают во всю стену огромный транспарант с логотипом спонсора и обкладываются мерчем. Еще через полчаса огромное помещение экспоцентра начинает заполняться людьми. Смутно знакомые лица известных татуеров мелькают среди обычных посетителей, к боксу подтягиваются зеваки и потенциальные клиенты. Тимур раскладывает на небольшом столике свободные эскизы на кусочках трансфера, прилепляет к ним ценники, кладет рядом папку с фотками своих работ. Сев на кушетку в ожидании первых клиентов, он чувствует себя донельзя глупо, словно неудачливый торгаш на овощном рынке. От мучительной неловкости его спасают первые клиенты – молодые девчонки с цветными волосами, они хотят парные татухи. Тимур предлагает им эскиз с шотландским двуручным мечом – клеймором, и они радостно соглашаются. Он влет забивает два запястья за час, на прощанье девчонки долго фотаются с ним, отмечают в сторисах, корча рожицы и перебирая фильтры. Тимур терпеливо ждёт, когда их энтузиазм иссякнет и с облегчением выдыхает по окончанию экзекуции. – Больше похоже на цвайхендер, – вдруг негромко замечает Леся, когда девчонки уходят. Ее голос едва слышен за фоновой музыкой и треском машинки, она татуирует икру крупному мужику, вытянувшемуся на кушетке. Тимур, убирающий место, оборачивается. – Из-за сухожилия на запястье. Рельеф дает искажение на дужках крестовины. Леся поднимает брови, в ее бледном лице читается тень удивления. – Редкий татуер долетит до середины типологии Оукшотта. – Я когда-то был задротом по средневековому оружию, – признается он. – А я бегала по лесу с эльфами, орками и прочими «толчками». Кто бы мог подумать, что однажды пригодится, – говорит Леся со слабой улыбкой. Между ее тонких бледных губ мелькают металлические дуги брекетов. – А ты интересный. Это же твой рукав у Стасика в сторис с прошлой конвы мелькал? Тимур на секунду зависает, пытаясь понять, что «Стасик» и Громов – это одно лицо. – С Медузой и Персеем который. – Ага. – Красиво. Чувственно очень, – медленно, словно подбирая слова, говорит Леся. Тимур переминается с ноги на ногу, пожимает плечами. Он чувствует себя неловко, слушая похвалу от слабо знакомых людей. – Можно посмотрю? – Конечно. Тимур подходит ближе, заглядывает ей через плечо. Леся проливает кожу водой, вытирает рисунок бумажным полотенцем. Среди синеватых линий трансфера черным проступает почти законтуренный грифон. – Кайф, – с искренним восхищением выдыхает Тимур. – Контур у тебя лютый. Это «Динамик» и лайнер тройка? Леся кивает, легкими и точными движениями прорисовывает перья. – Прикольно. Слушай, а если не секрет, у тебя грейвоши покупные или ты их сама бодяжишь? Леся протирает абрис салфеткой, тянет кожу между пальцами. – Когда как. Если на гестах, то сама разбавляю, я всегда езжу налегке. Если в студии, то покупным. Но я особой разницы не вижу, у меня же его в работах совсем понемногу. -А-а, понятно. Тимур залипает на добрых полчаса, пока Лесю не выдергивают на судейство. К вечеру музыка начинает орать громче, в проходах между боксами становится тесновато, со сцены доносятся бодрые голоса ведущих. От работы его отвлекает Лена, она приезжает заранее. – Привет! – машет она ему сквозь толпу и протягивает бумажный стакан. Тимур оборачивается к клиенту с недобитым профилем Цезаря в окружении венка из терновых ветвей и кинжалов. – Перекур? Мужик радостно кивает, вскакивает с кушетки так резко, что едва не ловит бледного. – Эй! Полегче, без резких движений, – Тимур крепко берет его за плечо, внимательно заглядывает в побелевшее лицо. – Сладкого надо, кофе там или газировки попить, хорошо? У нас еще половина сеанса впереди. Мужик, проморгавшись, кивает. Тимур заматывает его руку пеленкой, бросает взгляд на часы. – Пятнадцать минут. Мужик испаряется. Тимур стаскивает перчатки, с наслаждением прикладывается к крепчайшему американо. – Просто спасаешь. Лена улыбается, расстегивает рубашку, оставаясь в узких джинсах и обтягивающем топе с рукавом на одно плечо. На фоне чёрной ткани ее кожа кажется белее снега, а татуха смотрится еще контрастнее. – Шик, – одобрительно кивает Тимур. – Давай намажу, как раз за полчаса впитается. Он достаёт из чемодана тюбик нежирного крема, который ему дала Анька, сбрызгивает руки антисептиком и тщательно натирает свою работу, попутно придирчиво осматривая каждую линию. Наконец, объявляют сбор моделей в их номинации и Лена уходит в организаторский бокс, чтобы зарегистрироваться и получить номер. К четырём подтягивается его «группа поддержки» в лице Аньки и Марка. Они приносят ему сигареты и большую пачку «Зевы». – Волнуешься? – тихо спрашивает у него Марк на перекуре. Тимур неопределенно пожимает плечами: – Ссусь, что опозорюсь. Я же теперь в про-тиме, все дела. Надо соответствовать. – Да ну тебя. Сам же знаешь, что все ок будет. Тимур качает головой. – Вообще ни разу не уверен. Кажется, меня в тим по ошибке взяли. Мне рядом с Громовым и Лесей делать нечего, только мусор выносить да за пивом бегать. Марк кладёт ему руку на плечо, Тимур видит, что он силится сделать жест как можно более нейтральным. В курилке за экспоцентром полно народа, лишнее внимание им ни к чему. – Не ссы. Тимур выбрасывает бычок, накрывает руку Марка своей, коротко сжимает. – Держусь. Они уходят обратно в бокс и Тимур возвращается к доделке Цезаря. Он успевает минуту в минуту: выделяет последний акцент белым и тут же со сцены объявляют награждение в «графике». Отрезав «Супрасорба», он на скорую руку упаковывает клиента, снабжает его памяткой и тюбиком с вазелином. – Идём! – подгоняет его Марк и ледоколом прокладывает путь сквозь толпу. У сцены их перехватывает Анька, рядом с ней обнаруживаются Кирюха с Томой. – Че, опять за золотишком явился? – перекрикивая музыку, спрашивает Кирюха. – Со щитом или на щите, – отвечает за него Анька, а потом тычет пальцем в сторону сцены. – Щас объявлять будут. Тимур приподнимается на цыпочки, вытягивает шею. За судейским столом он видит сплошь знакомые лица – Лесю, Славу Кота из Вологодской «Кольни», Симачева из питерского «Черный Русский» и, конечно же, Нопина. От вида последнего у Тимура холодеет внутри: их последний разговор осел в памяти тягостным и стыдным воспоминанием. Нопин явно узнал его рукав и вряд ли был благосклонен в начислении баллов. Пользуясь прикрытием плотной толпы, Тимур опускает руку вниз, нашаривает ладонь Марка. Она большая, мозолистая и тёплая, это успокаивает. Третье место берет никому не известная девчонка из маленького сибирского городка. Совсем мелкая, она едва сдерживает слезы поднимаясь на сцену, неловко машет в камеру перепачканной краской ладонью. Второе забирает Кисин с шикарным орлом во всю грудь от плеча до плеча. Перед объявлением победителя, ведущая берет паузу, звуковик, явно издеваясь, включает барабанную дробь. Тимур глотает ком в горле, борясь с нервной тошнотой. Длинный и насыщенный на события день отзывается подступающей к вискам головной болью. Ведущая выкрикивает его имя, Марк толкает его вперёд. – Давай! Тимур поднимется на сцену, ему вручают тяжеленный деревянный щит, украшенный кованным черепом и якорями. Он жмёт руку Симачеву, вспоминает слова Громова про торговлю ебалом и улыбается в камеру так широко, как только может. Уже уходя со сцены он ловит взгляд Нопина, который отвлекается от заполнения таблиц с баллами. Они смотрят друг на друга долгую секунду, Тимур уже хочет отвернуться, но Нопин, вдруг, вскидывает руку и показывает ему большой палец, ухмыляется краем рта. Тимур кивает ему и спускается со сцены. Анька едва не сбивает его с ног – вешается на шею, целует в обе щеки, треплет по волосам. В ее глазах стоят слезы. Тимур вручает ей доску: – Чего ревем? Анька шмыгает носом, тычет его локтем в бок. – Хочу и реву! Тимур смеётся, принимает поздравления от Кирюхи с Томой, жмёт руки вынырнувшим из толпы Громову и Эдуардо. Последним к нему подходит Марк, стискивает его так, что хрустят рёбра, чмокает в лоб, будто ребёнка. Тимур смущенно отступает, оглядывается, но никому вокруг нет до них дела, все смотрят на сцену, где под громкую музыку проходятся модели в номинации «Бест оф дей». Марк кладет руку ему между лопаток, наклоняется к самому уху. Его голос едва различим за музыкой. – Люблю тебя, Тима. Тимур вскидывает голову, его окатывает волной жара, он не знает, что ответить. Марк улыбается и кажется счастливым. Он чуть сжимает руку Тимура, а потом отворачивается к сцене, давая понять, что не ждет ответа. Тимур машинальным движением хлопает себя по карманам, отступает назад, смешиваясь с толпой. В курилке малолюдно, все явно подтянулись к сцене смотреть шоу. Он садится на лавочку и горбит уставшую за день спину, бездумно ковыряет пятно от краски на джинсах. В голове царит звонкая пустота, во рту – остатки кофейной горечи и солоноватая терпкость сигаретного дыма. Он откидывается на спинку лавочки, расслабляет деревянную шею. Кажется, на секунду проваливается в дрему. Кто-то садится рядом, Тимур открывает глаза. Почему-то он даже не удивлен. – Привет,– говорит Серега. – Привет. – Поздравляю, рукав отличный. Тимур выжат досуха событиями дня, поэтому просто кивает. Серый затягивается, в наступающих сумерках алым тлеет кончик сигареты. Тимур замечает кольцо у него на безымянном пальце. Тонкий золотой ободок кажется слишком блестящим, совсем новым. – Прости меня. Я… блин, я вел себя как полный мудак. Тимур усмехается, он думает, что у жизни злое чувство юмора. – Не то слово. Но мы стоили друг друга. Серый протягивает ему руку: – Мир? Тимур жмет горячую крепкую руку. – Мир. – Ты как? Че-то бледный совсем. Тимур трет лицо, жмурится, в глаза как песка насыпали. – Да заебался просто. Серый шарит в рюкзаке, протягивает ему банку «Ред Булла». – Спасибо. – Заглядывай к нам как-нибудь. На гест или с мастер-классом, Настя тебе народу соберет. – Окей, я подумаю. – Тогда до встречи в Питере. – Давай. Тимур еще долго обтекает на лавочке, лениво потягивает энергетик, пытается собраться с мыслями. В здание он возвращается с твердым намерением объясниться с Марком и расставить все по местам.