До самой смерти. И на полгода дольше

Тимур тяжко вздыхает и возводит глаза к потолку. Потолок остается безучастен к его страданиям, только лампочка подмигивает коротко и ехидно. Тимур вертит в руках микроклизму, отламывает кончик и давит на пластиковые стенки. Из отверстия показывается прозрачная густая капля. – Поверить не могу… ебаный ты ж нахуй… Тимур, раскорячившись, вставляет пластиковый наконечник себе прямо в задницу и выдавливает содержимое внутрь. Секунду не происходит ничего, а потом кишки опаляет странное, жгучее ощущение, будто ему внутрь жопы плеснули пару крепких шотов. Он еще раз бегло перечитывает инструкцию, прохаживается взад-вперед по пластиковому коврику, смотрит на часы. Минуту ничего не происходит. А потом его накрывает. К восьми вечера, когда в двери ворочается ключ, Тимур чувствует себя настолько чистым, почти просветленным, что мог бы возглавить тоталитарную секту. – Привет, - улыбается ему Марк и сгружает на пол спортивную сумку. – Ты сегодня рано. Тимур поднимается на полупальцы и целует Марка, забирает у него пакет с продуктами. – Угу, в три закончил, вернулся пораньше. – А-а, понятно. А есть что на ужин? У меня сегодня пацаны весь день были, ничего не успел перехватить. – Че за пацаны? – спрашивает Тимур, включая чайник и засовывая в микроволновку тарелку с остатками вчерашней лапши. – Ну, помнишь, я говорил про детскую секцию по рукопашке? – перекрикивает Марк звук льющейся воды из ванной. – Ага. – Я же еще две группы взял, сейчас думаю что-нибудь вроде ЛФК вести, но там сертификат другой нужен. Тимур режет хлеб, выставляет на стол кетчуп и майонез, достает горячую тарелку из микроволновки. Марк выходит из душа, с намотанным вокруг бедер полотенцем, капает водой с волос, продолжает что-то говорить о тренерстве. Тимур рассеянно кивает. Обыденность происходящего словно отрезвляет его, заставляет почувствовать себя особенно глупо. – Тима, ты чего? – вдруг спрашивает Марк. Тимур выныривает из своих мыслей, сжимает руки в кулаки. – Че-то задумался… – О чем? Тимур ерзает, между ягодиц неуютно влажно от смазки. – Я… блин, я… Марк подпирает голову рукой, его рот разъезжается в широкой ухмылке. – Чего ржешь? – Это как-то связано с пачкой клизм в ванной? Тимур закрывает лицо руками и заходится неловким ржачем. Марк ободряюще сжимает его плечо. – Эй, ты чего? Тимур длинно выдыхает, силясь взять себя в руки. Он никогда не был хорош в словесном выражении сложных вещей. – Я хочу... в смысле, ты ведь хочешь?.. Да блять! Давай потрахаемся. В жопу. В смысле ты меня. Вот. Марк на пару секунд зависает, силясь разобраться в сумбурном предложении. – Ты предлагаешь мне анальный секс? Тимур фыркает: – А какие гипотезы после клизм в ванной? Марк смотрит на него абсолютно незамутнённым взором. – Запор? – Господь миловал, – мрачно отсекает эту теорию Тимур, а потом с силой проводит пальцами по волосам, снимая резинку. – Я прочитал гайд, там были рекомендации. И я… – Решил подойти основательно? – Угу, типа того. – Слушай, меня все устраивает. Я всем доволен, – говорит Марк осторожно, словно взвешивая каждое слово. – Если ты хочешь это... ну, для меня, то мне все и так ок. Но если ты хочешь сам, то я буду рад… в общем, ты же понял, о чем я? Тимур с полминуты пытается въехать в смысл сказанного, качает головой. – Тима, ты и секс с тобой меня полностью устраивают. Я не хочу ни на чем настаивать, понимаешь? – Угу. – Но если ты хочешь этого сам, то я… мне интересно попробовать. Так понятно? Тимур кивает, задумчиво кусает нижнюю губу. У него всегда были проблемы с доверием. Возможно поэтому он сумел сохранить жопную девственность до столь зрелого возраста и не поддался ни единому искушению. Но теперь… с Марком все стало одновременно сложнее и проще. Последний месяц он основательно задумался над этим вопросом, прочитал пару пугающе конкретных гайдов по подготовке, позависал несколько вечеров на тематическом форуме и, кажется, был готов с головой окунуться в «анальную блажь», как метко подметили двачеры. – Давай попробуем. Марк касается его руки, заглядывает в лицо: – Ты уверен? Тимур закатывает глаза: – Чувак, я полдня провел на унитазе, у меня в жопе сейчас чище, чем в стальном держаке после сухожара. Сейчас или никогда. Марк издает странный звук, похожий на смесь смешка и стона. – Окей. Что делать мне? Тимур вытирает со лба пот и жмурится. Лицо горит от стыда, жар заливает уши и шею. Он выдыхает, ерзает на влажной простыне. Марк останавливается, пристально вглядывается ему в глаза. – Ты как? – Норм, – без особой уверенности в голосе отвечает Тимур. Марк целует его в шею, в висок, в уголок рта. Тимур пытается расслабиться, но болезненное натяжение и жжение заставляют мышцы каменеть, сжиматься против воли. Тимур длинно выдыхает, вспоминает все читанные туториалы и напрягает живот в потуге. Давление мышц чуть ослабевает, член Марка одним плавным движением проскальзывает в него до самого корня. Марк коротко стонет, кусает губы, его шея рисуется жилами и венами, плечи бугрятся напряженными мускулами. Под тонкой белой кожей яркими пятнами проступает румянец. – Бля-я-ять, – бормочет он едва внятно. – Охуеть ты узкий... Тима-а, прости...я щас кончу. – Так давай. – А ты? – вскидывается Марк. Тимур давит нервный смешок: – Я… потом. Не в этот раз. – Если больно, давай выйду?.. Марк слишком резво подается назад и Тимуру кажется, что вслед за членом тянутся и его кишки. Он в панике сводит ноги замком на крепкой пояснице, мотает головой. – Не надо. Так норм. Просто медленно. Давай же, ну. Марк кивает, осторожно, едва двигая тазом, подается вперед. Тимур опускает руку вниз, обхватывает свой полуопавший член, прикрывает глаза, силясь сфокусироваться на ощущениях. Марк коротко и жалобно стонет, горячо дышит над ухом. Его толчки становятся резче, судорожней, через минуту он входит глубоко и застывает, выгнувшись напряженной дугой. Тимур кусает губы, чувствуя каждым миллиметром себя биение чужого пульса глубоко внутри. Это кажется странным, противоестественным… но дико волнующим. Искра возбуждения прошивает его вдоль позвоночника, член дергается, но… этого оказывается недостаточно. – Тима-а, – шепчет Марк, почти теряя голос в хриплом стоне. Марка крупно протряхивает, он конвульсивно подергивается, напряженный, как струна. Обмякает, падает на него всем весом, мокрый, с заполошно бьющимся сердцем. Тимур обнимает его горячие влажные плечи, целует в солёную шею, рассеяно гладит по волосам. На него вдруг накатывает странное чувство – не удовольствие, не расслабленность, как обычно бывает после оргазма. Но что-то новое, незнакомое, пугающе нежное. Ему вдруг хочется оставить все так – оставить Марка в себе. Оставить его для себя. Сделать частью своего тела, поглотить навсегда… Марк с видимым усилием приподнимается, целует его в висок, в губы. Он все еще кажется слегка потерянным. – Ты в порядке? Тимур прочищает горло, гонит от себя подальше эти шизофренические сентиментальные мысли. – Хуй из меня вынь, там посмотрим. Только ме-едленно. Марк осторожно выходит, придерживая презерватив. Тимур шипит, сдерживает рефлекторное желание сжать мышцы. Марк отстраняется, стаскивает резинку, наполненную мутновато-белой спермой. Тимур осторожно касается себя между ягодиц: задний проход ощущается припухшим, все еще влажным, непривычно растянутым. Раскрытым. Тимур засовывает в себя палец на полфаланги, облегченно выдыхает, когда не видит на подушечках крови – только прозрачную смазку. – Все прошло лучше, чем я ожидал, – признаётся Тимур. Марк шарит по штанам, лежащим кучкой у постели, достаёт пачку сигарет и зажигалку. – Ты не кончил. Тебе было больно, – говорит он с досадой. – Куда уж хуже? Тимур хмыкает и забирает у Марка сигарету. – Я не обосрался и не порвался, считаю, все прошло отлично. Марк качает головой, ложится ему на плечо, поводит пальцами по рельефу шрамов, целует белёсую паутину застарелых рубцов. – А тебя нетрудно впечатлить. Тимур хмыкает, щелчком сбрасывает пепел, затягивается глубоко, до саднящей гречи в горле. – Хочешь, ты – меня? – вдруг предлагает Марк. – Чего? – Ну... – Марк запинается, непривычно смущённый. – Ты хочешь?.. Быть сверху? Тимура прошивает короткой и острой искрой возбуждения. Он представляет Марка, стоящего перед ним на коленях, с оттопыренной задницей, с влажной от смазки, раскрытой розовой дыркой между белых тугих ягодиц. – Вечер благотворительных инициатив? Не думаешь, что заднепроходные темы сильно переоценены в мужском досуге? Марк больно кусает его за плечо, Тимур шипит, пытается отстраниться, но куда там – сильные руки хватают его и прижимают к постели. – Сдаюсь, – хрипит Тимур и бьет раскрытой ладонью по одеялу. – Пощади! Марк отпускает его, все еще смотрит вопросительно. Кажется, он серьезен. – Хочу. Но только если хочешь ты. И не как компенсацию. Марк упрямо встряхивает головой: – Хочу. Тимур гладит его по голове, задумчиво смотрит на бьющуюся у зажженного торшера мошкару. – Мы все глубже опускаемся в пучину пидорства. Я-то ладно, бывалый. Но ты… Не пожалеешь потом? Марк смотрит на него как на дурачка. – Жалею только о том, чего не сделал. Тимур кивает своим мыслим: в этом, пожалуй, самое большое их отличие.