До самой смерти. И на полгода дольше

Марк трахает его, перегнув через кушетку. С оттягом, смачно и глубоко, так, что слышны порнографичные шлепки кожи о кожу. Тимур с трудом просовывает руку между чёрным кожзамом и животом, стискивает пальцы на пульсирующей мокрой головке, дрочит себе, пытаясь дойти до разрядки. – Блядь! Давай уже, – шипит он, подгоняя себя к пику. – Я сейчас!.. Марк кусает его за шею – больно и сладко, от его острых зубов по спине течет горячая волна, оседающая пряным, колким возбуждением в сосках и яйцах. Предоргазменная истома развивается по телу, охватывает пах и мышцы ног, заставляя все внутри каменеть от напряжения. Марк заламывает ему руку за спину, и Тимур разочарованно стонет. – С-сука-а! Марк хмыкает над ухом, подтягивает его бёдра, задирая задницу выше головы. – Подожди меня. – Ма-арк! – почти умоляюще шепчет Тимур, подаваясь навстречу неумолимо четкому ритму, силясь насадиться глубже и резче. Но Марк не даёт ему этого, только придавливает плотнее, буквально обездвиживает, заставляя терпеть мучительно сладкую, неспешную пытку. – Марк, пожалуйста!.. Тимур мотает головой, смаргивает каплю едкого пота с ресниц. Его буквально размазывает от новых, болезненно ярких ощущений. Все его существо сейчас сосредоточено там, между ног – в пульсирующем члене, прижатом к кушетке, в сладко растянутой ноющей дырке, стреляющей нервом простате глубоко внутри. Он почти задыхается, заполненный до краев, готовый вот-вот сорваться. – Блядь! Просто дай мне... – Дать что? Тимур кусает губы, но беспомощный скулеж прорывается сквозь стиснутые зубы. Марк горячо дышит ему в ухо, облизывает мочку, угол челюсти. – Обожаю тебя трахать. Тимура прошивает острый разряд возбуждения. – Блядь! Дай мне кончить! Пожалуйста, ну же... Марк освобождает его руку, толкается резче, жёстче, безо всякой жалости. Болезненно хорошо. Так, как ему сейчас надо. Тимур гнётся в пояснице, подставляясь толчкам, раскрываясь до предела. Напряженный, вибрирующий, он впивается зубами в горькую от дезинфектора обивку, пачкает ее слюной и потом. – Давай, Тима… Жаркая волна поднимается изнутри, горячей судорогой прошивает мышцы от онемевших ступней и до взмокшего затылка. Тимур со вскриком кончает, заливая кушетку и живот теплой густой спермой. – Да-а, – стонет над ухом Марк и роняет голову ему на плечо. – Боже, да!.. Тимур с трудом может дышать из-за тяжести Марка, что распластался на нем всем весом. Он чуть двигает тазом, пытаясь устроиться удобнее, вздрагивает и коротко стонет. – Больно? Марк подается назад, чтобы выйти, но Тимур сжимает пальцами его бедро. – Нет, подожди… Тимур облизывает губы, сосредоточенно прислушиваясь к себе. Изнутри, от растянутых мышц по промежности растекается странное пульсирующее чувство. Он пробует сжаться вокруг все еще твердого члена Марка, от этого становится приятнее. Он ерзает, силясь понять, как выжать из этого нового ощущения максимум… – Тима, прости, я все… – слабым голосом просит пощады Марк. Когда он выходит, внутри становится странно пусто, почти неуютно. Марк падает на стул, обессиленно откидывает голову назад. Вокруг его щиколоток гармошкой собраны штаны и трусы, с обмякшего члена свисает презерватив, наполненный белым и в блеклых красноватых разводах. Тимур касается себя рукой между ягодиц – сфинктер кажется расслабленным и мягким, боли нет. Он борется с желанием попробовать дотрахать себя пальцами и посмотреть, получится ли кончить еще раз… Но на подушечках темнеет кровь. – Эй, ты как? – Это мы узнаем завтра. Марк непонимающе хмурится, Тимур поясняет: – Когда пойду посрать с утра, вспомню тебя добрым словом. – Прости, – с виноватым видом говорит Марк. – Просто ты так стонал, так просил… Но можно же что-то сделать, да? – Новую жопу купить? Марк, поняв, что Тимур над ним разгоняется, бросает в него скомканной салфеткой. – Я серьезно. Крем там какой или свечи. Наверняка же что-то придумали. Тимур вытирает с живота неприятно холодящие потеки спермы, ложится обратно на кушетку и закуривает. – Угу, придем такие за ручку в аптеку и попросим что-нибудь от жопной боли после горячей жопной ебли… Кстати, сегодня прямо охуенно было. Надо всегда теперь с пробки начинать. Марк стаскивает с члена резинку, завязывает узлом и отправляет в мусорку. – Тебе нужно чаще в “Мортал Комбат” проигрывать. Тимур фыркает: соглашаясь зарубиться в файтинг на желание, он и подумать не мог, что все обернется именно так. В своем скудном воображении он гнал бы Марка в ларек за чипсами или заставил вымыть скопившуюся в раковине посуду. Воображение же Марка принесло ему массу поразительных открытий: поездку с силиконовой пробкой через полгорода и грязный, разнузданный трах прямо на рабочем месте. – И давно ты об этом фантазировал? Марк закуривает, выпускает в потолок дым. – С первого сеанса. Ты когда мне впервые руку брил, у меня аж яйца звенели. Все удивляюсь, как ты не заметил. – Серьезно? – Угу. Я в следующие разы брюки пошире надевал, чтобы стояком не светить. А ты как специально: то вплотную притрешься, то выгнешься… Как нарочно! Тимур делает большие глаза: – Да не было такого! – Было-было, – усмехается Марк. – Ты когда с татухой вот тут со внутренней стороны работаешь, на стуле близко подъезжаешь и к боку прижимаешься. Пиздец возбуждающе. Тимур показывает Марку средний палец. – Как потерпевшая сторона я требую сатисфакции. – Чего-о? – У меня медотвод от уборки по болезни жопы. Так что бери тряпку, “Аламинол” в шкафу, одна крышка на ведро. И перчатки не забудь, а то кожа отвалится. Марк со вздохом встает, натягивает трусы и штаны, принимается за дело. – Бесконечно можно смотреть на три вещи, – говорит Тимур, глядя, как Марк возится с ведром и ветошью. – Как горит огонь, как течет вода и как кто-то батрачит за тебя. Марк брызгает в его сторону дезинфектором, Тимур морщится от спиртового запаха. – Трусы надень, философ голозадый. Тимур, кряхтя как дед, слезает с кушетки и идет к вещам, оставленным на полу у двери. Одеваясь, он находит в джинсах фиолетовую пробку с засохшими потеками смазки и отчего-то вдруг испытывает запоздалое смущение. – Поздно, – словно читая его мысли, вкрадчиво говорит Марк, подходя со спины и обнимая поперек груди. – Уже все было. Было охуенно. И ты был охуенный. Тимур трется виском о колючий подбородок Марка, протягивает ему пробку. – В следующий раз я возьму Нуба Сайбота. Марк забирает у него пробку, многообещающе улыбается. – Да я и без проигрыша согласен. Тебе же понравилось. – Угу. Только хрен знает, как теперь на этой кушетке без флешбеков работать… – Надевай джинсы пошире и не наваливайся на клиентов. Тимур зевает, трет урчащий живот, бросает взгляд на часы – уже хорошо за полночь. – Домывай уже, я жрать хочу и надо вещи собрать. Марк возвращается к швабре. Тимур раскладывает на столе провода, блок машинки, задумчиво перебирает банки с красками, решая, что везти с собой на конву. Он тщательно заматывает все крышки пленкой, складывает их в пакет. Потом, вспомнив, как в прошлый раз у него пролился злоебучий “Динамик”, упаковывает все это в еще один пакет и шлифует сверху скотчем. – Ты это в багаж сдашь? – Не, ты чего. – У тебя тут проводов как у террориста. Тебя с этим пропустят? Тимур переливает антисептик в маленькую бутылочку, закручивает до упора. – Должны. Иногда до игл доебываются, но не отбирают. Тимур утрамбовывает все свои сокровища в рюкзак, прокладывая оборудование слоем пупырчатой пленки. – Не хочу, чтобы ты уезжал, – вдруг говорит Марк. – Я всего на неделю. Или на полторы, как с работой пойдет. – Знаю. Просто не хочу. Тимур вдруг испытывает необъяснимый прилив нежности, подходит к Марку и утыкается лбом в его плечо. Марк снимает перчатки, гладит его по волосам, целует в лоб. – Я быстро, ты даже не заметишь.