Хитрец

Пожив в новом мире с новым телом недельку, я заметил ряд странностей, которые… как бы это сказать… были странными даже для всей этой ситуации с моей смертью и последующим нереальным перерождением. Что бы это могло быть? О! Это довольно занятно. Начнем с того, что внешность Сагиши, на которую я вдоволь налюбовался в ближайшем озерце (зеркал в лагере не водилось, отчего-то), была… моей. То есть этот мальчик — сын шиноби из мира чакры и прочей странной херни, куда я попал после своей мучительной смерти, является полной моей копией. Ну ладно — в этой жизни я поупитаннее на пяток килограмм, согласен, но все остальное! Признаться, факт того, что я в этом мире оказался со старой внешностью, поразил меня ничуть не меньше самого факта моего перерождения. Вот серьезно — такого я не ожидал, но, возможно, в этом и есть какой-то смысл. По крайней мере я уже сейчас знаю, что вырасту красавчиком (а то до этого пару раз ловил себя на грустной мысли, что Иори какой-то уж слишком невзрачный и даже страшноватый). Вторая странность, наоборот, несла в себе негатив. За неделю жизни без ограничений в передвижении по лагерю я вдоволь надышался чистым и свежим воздухом мира, в котором еще не изобрели двигатели внутреннего сгорания и прочие бяки. И воздух этот, к сожалению, пах пиздежом… Память и эмоции Сагиши свято уверяли меня, что Иори — добрый и заботливый папа, который души не чает в своем сыне, и я даже был согласен с ними в некоторых моментах, пока тщательнее не разобрался в устройстве этого лагеря «археологов». И да — я сильно удивился тому, что живу по соседству не с мирными копателями древностей, а… с бандой головорезов. Догадался бы любой, кроме восьмилетнего наивного мальчика, свято верящего отцу на слово. Во первых — все местные обитатели — звероватого вида мужики, отчего-то старательно изображающие «археологов», когда к ним приближался я. Микко не в счет — она явно работает в паре с Иори, ибо пользуется здесь немаленьким уважением. Второе — я ни разу не видел, чтобы кто-то из этих дуболомов копал или хотя бы собирался это делать. Я вообще у них в руках подходящего для раскопок инвентаря не видел, а ведь я когда-то продавал игрушки египетских фараонов в подлиннике одному богатому парню из Китая. Я знаю, как должны выглядеть раскопки. Ну… примерно знаю. Третье — раз в несколько дней вся эта орава мужчин срывается с места и, погоняемая Иори, несется куда-то вдаль. Я на это время остаюсь в лагере с Микко и парочкой громил. Вроде бы — стандартная ситуация для археологических раскопок — отряд пошел копать, да только вот один раз вернулись мужики в неполном составе, при этом сильно потрепанные. Иори на мой невинный вопрос пояснил, что случился обвал, из-за чего некоторых ранило, а отсутствующие попросили выходные и «уехали в город». Но обмолвки «не уехавших» «работников» говорили обратное… Было еще множество других фактов, из которых я понял, что «отец» мне врет, но они не столь существенны, а зачастую и не понятны никому, кроме тех, кто сам раньше был главарем банды. Я был, и я понимал. — Папа, как живут шиноби? Спустя неделю жизни в лагере, я, наконец, смог подобрать достойную формулировку интересующего меня вопроса. Мне нельзя было казаться странным, нельзя было казаться слишком взрослым для восьми лет (хотя в некоторых моментах я, пожалуй, переигрывал), нельзя было показывать свое недоверие к Иори, который постоянно обманывал своего сына (то есть меня, получается). Я мог лишь задавать детские вопросы в надежде, что получу на них достойные взрослых ответы. — В каком смысле? — Иори, что-то старательно записывающий в свою специальную тетрадь, даже отвлекся от своего занятия. — Как обычно… Дышат носом и ходят ногами. Тебя интересует что-то конкретное? Песка в пустыне не выпросишь, ну что за человек?! Порой мне кажется, что Иори давно понял, что я — не совсем его сын, и теперь он просто пытается в этом убедиться, чтобы меня убить. Да, возможно это — паранойя, но паранойя здравая. Хотя она все равно держится некрепко — слишком уж Иори со мной… добр. Я всем нутром чувствую, что он неискренен со мной, но в то же время понимаю — он пытается сделать как лучше. Первый день, когда я понял, что нахожусь в лагере банальных разбойников, я негодовал и хотел было даже обличить «папочку» на горячую голову, но вовремя остыл и понял, что Иори… странный, но, в то же время, нормальный. Действительно — какой родитель станет говорить ребенку, что он вовсе и не археолог, а самый натуральный бандит? Не Иори, вот уж точно… — М-м-м… — тяну задумчиво, уже прикидывая, как бы половчее задать следующий вопрос. — Вообще. Как шиноби живут… в мире? Чем занимаются? Я смогу купить себе большой дом, когда вырасту? — Ты не станешь шиноби, Сагиши! — строго и даже зло отрезал отец. — Никогда — запомни это! — Но как же чакра… — не пришлось даже хитрить — удивление вперемешку с разочарованием и так были натуральными. — - Сын, — Иори тяжело вздохнул, полностью избавляясь от злобы в голосе, но ко мне не подошел, оставаясь сидеть там же, где и сидел. — Хорошо, я объясню. Видишь ли — шиноби должны проходить специальное обучение в Академиях… или других местах, которые… в общем — они находятся в скрытых селениях. — А это что? — Города. Большие современные города в которых шиноби живет столько же или даже больше, чем обычных людей. Они живут, в основном, кланами и обучаются с самого раннего детства. — Но я же тоже обучаюсь с детства, — я нахмурился, никак не понимая, отчего «отец» так категоричен. — Ты не в клане, — напомнил он. — И даже не у хорошего учителя. Тебя учил всего лишь я, да и то — основам, необходимым для… выживания. — Выживания? — Да, — взгляд Иори помрачнел. — Понимаешь ли… Шиноби враждуют между собой. Нет — люди из одной деревни не станут лить кровь друг друга, по крайней мере — по пустякам, но вот из разных… Сейчас в мире идет война. Шиноби сражаются и убивают друг друга ради… власти, наверное. Если честно — я не до конца понимаю глобальный смысл войны. Наверное его и нет, но война есть. И именно поэтому ты никогда не станешь шиноби — потому что я не хочу, чтобы мой единственный сын жил войной, сражениями и убийствами. О да, сынок, — в его голосе прорезалась тоска и грусть. — Твой папа убивал людей… Знал бы ты, скольких мне пришлось устранить лишь для эфемерного блага своей деревни… — А в какой деревне ты жил? — мне стало интересно узнать побольше об этих чудесных городах, под завязку наполненных супергероями. — Не важно, — «отец» снова взял в руки кисть (о да, ручек в этом мире не существует). — Это — давно минувшее прошлое. Сейчас я полностью свободен от любой службы. У меня есть… свое дело. Археология приносит стабильный доход. — А это… м-м-м… легально? — не удержался я. — Вполне, — Иори кивнул как ни в чем не бывало. — Как я уже сказал, я имею стабильный доход. Через два года ты сможешь поступить в школу в Таари. Это такой портовый город, находящийся неподалеку от столицы Страны Ветра. Ты, кстати, изучил те карты, которые я тебе дал? — Да. Правда я там не видел тех городов, о которых ты говорил. — Какурезато? — Иори поморщился. — Забудь об этом. Жизнь шиноби — не та участь, которую я тебе желаю. У тебя есть чакра и способности к ее контролю, и я даже готов научить тебя кое-чему, но Сагиши… Будь умнее своего отца — не лезь в это. Я обучу тебя тому, как избегать сражений с шиноби. Это будет твоим козырем в рукаве, хорошо? А основной твой род занятий будет мирным. Что-нибудь связанное с архитектурой, возможно… Тебе нравятся дома? — Я их почти не видел, — я поморщился, понимая, что с ним больше каши не сваришь. Иори — тот самый тип родителя, который уже все тысячу раз решил за своего ребенка. Он не станет слушать даже самые весомые и убедительные аргументы — ему проще придерживаться своего плана. Кажется теперь я понимаю, отчего он так сильно треснул сына по голове в тот злополучный день, когда тут очутился я — учитель хотел наглядно показать ученику, сколь опасна жизнь шиноби. Перестарался, хотя тут как посмотреть… Всю последующую ночь я обдумывал свалившуюся на меня информацию. Шиноби — не вольные супергерои, а очень даже военнообязанные игрушки больших дядь? Ну тогда спасибо «папочке» — путь солдата меня прельщает не сильно. Обучиться у него использованию чакры «для себя», а не для левых «Какурезато», а потом поступить в школу (почти столичную, между прочим) — хороший план. Лет в четырнадцать-шестнадцать можно попробовать сколотить свою банду. Признаться, по красотам прошлой жизни я уже соскучился, хотя и в нынешнем моем положении есть свои плюсы… И с таким планом в голове я прожил год в этом мире. Иори учил меня использованию чакры и давал какое-никакое, но общее образование, за что я был ему благодарен. С тех пор, как я понял основу его категоричности ко всему, относящемуся к шиноби и чакре, я начал больше понимать и его самого, а вместе с этим дал больше понять себя. И знаете — у него получилось. С тех пор, как я перестал пытаться выбиться в шиноби, Иори все еще оставался каменно строг, но зато стал куда чаще показывать, как сильно он меня любит и дорожит мной. Хороший отец. Уж точно лучший, из всех, что у меня были, хе. По крайней мере, теперь я не стеснялся называть его папой даже в мыслях. Бандитский лагерь цвел и пах — дела у ребят явно шли в гору, и в этом была заслуга отца. Конечно без потерь не обошлось, и от первоначального состава отряда осталось процентов восемь-десять, но даже так — лучшая (по сравнению с начальной) экипировка, более довольные и разжиревшие лица и, конечно, падшие женщины — неизменная атрибутика любого бандитского лагеря, которую раньше содержать было накладно. Ох и намучался же Иори, ограждая меня от историй, связанных с присутствием этих дамочек в месте, полном здоровых злых мужиков! Как я понял, во многом, прошлые трудности банды объяснялись наличием в ней Сагиши. Иори действительно любил сына, так что старался по максимуму ограждать его от бед внешнего мира. Получалось, однако вместе с этим мальчик лишался одной очень важной вещи — самостоятельности. Не раз и не два я вспоминал за этот год того пацаненка, избитого парнем-швейцаром (Майк, кажется… а пофиг — уже забыл). Пусть он и был малость постарше, разница была очевидна — для своих восьми лет Сагиши был слишком мал психически. Ну будто пятилетний, чесслово! Хотя он и понимал, что уже задолбал отца просьбами обучить его чакре, он продолжал — ведь так он был ближе к папе. Тот бесился, ибо не хотел делать сына шиноби, но никак не мог нормально ему все объяснить — не поймет. В последний момент все сошлось — Иори хотел наглядно показать сыну, как больно быть шиноби, а Сагиши хотел, чтобы папа его ранил и показал потом всю свою заботу. В итоге «хитрый» пацан исчез, за год полностью став лишь осколком моих воспоминаний. Печальная история отца и сына, из-за которой и у банды дела шли неважно, ведь отец-то — непосредственный главарь. А когда у главаря все хреново, у банды тоже все хреново. С моим приходом все изменилось, хотя этого почти никто не замечал. Став самостоятельным Сагиши и выяснив отношения с отцом, я дал ему возможность больше уделять времени и мыслей в сторону его ремесла, о котором пока мало что знал. Убивали ли они людей, нападали ли на караваны, или же как Робин Гуды грабили богатых, раздавая большую часть нуждающимся, я не знал, но, думаю, хорошего они делали мало. Не таким составом. Важно, что денег они стали зарабатывать больше, а это отразилось на общем уровне жизни. Мы переезжали трижды за все время, и каждый раз Микко ворчала, что это — в последний раз. Бабулька была бодренькой, из-за чего мы с ней частенько конфликтовали — она мешала мне гулять далеко от лагеря, всегда поспевая следом. Вот уж не знаю, как у нее это получалось, Мне даже удалось найти себе парочку «приятелей» из числа самых молодых бойцов. Коху и Мидо были теми еще восемнадцатилетними отморозками, но даже они не палили всю бригаду, до конца отыгрывая археологов. Наблюдать за этим было забавно, а пытаться поймать их на горячем еще забавнее. За год я избавился от страха быть разоблаченным Иори — отец привык к… «новому мне», хотя, чую, это было очень опасно — узнай он тогда о произошедшем — спалил бы меня Огненным Шаром — своей фирменной суперспособностью, которые тут назывались «техниками». До моего поступления в элитную школу этой страны оставалось меньше года…

***

— Их нет уже неделю, — Микко тяжко вздохнула, размешивая сахар в своем чае. — Такого еще не случалось… — Нашли что-то интересное, — я пожал плечами, прислушиваясь к дождю, барабанящему по внешней стороне нашей палатки. — Или просто добычи много — не унести так сходу. — Говоришь так, будто они — шайка грабителей, — по-старушечьи заворчала Микко. — Сколько раз тебе говорить, что это не «добыча», а «экспонаты». Или реликвии. — Ага, артефакты, — я зевнул. — Древних времен, но со свежей кровью. Дождь шел уже третьи сутки, и гулять меня не пускали, да и не стремился я. Жизнь в лесу, вдали от «сверстников» в лагере «археологов» всегда была скучной, но мне так даже нравилось — спокойно тут, и отец всегда под боком. Но в такие дни, как этот, мне становилось действительно тоскливо, так что я больше спал и пикировался с бабулькой, которая, казалось, тоже была не рада такому застою. — Был бы ты постарше, щенок, — ласково потянула Микко. — Ничего-то ты еще не знаешь в жизни… — Ну так расскажи мне, — подумав, я-таки плюхнулся на кровать отца, стоящую к столу, за которым сидела женщина, ближе, чем моя. — Обо всем на свете. Например — почему в разгар мировой войны, толпа взрослых мужиков занимается археологией? — Говорила я Иори не давать тебе тех заумных книжек по истории… — Микко тяжко вздохнула, но по отдельным интонациям в голосе я понял, что она довольна моим прогрессом в учебе. — А не гений ли ты часом? Что скажешь, м-м? Сагиши — Природное Дарование. — В каком смысле — гений? — У шиноби иногда случается такое — рождаются необычные дети. Никто не знает, отчего так происходит, но на десяток тысяч обычных детей с чакрой может родиться один гений, который, при правильном обучении, станет куда сильнее тех десяти тысяч. Ты довольно сообразителен для своих лет, да и по чакре дело у тебя идет споро — Иори как-то хвастался, что ты уже можешь цепляться за деревья и почти ходить по ним пешком. — Ну, я действительно хорош, — глаза начали понемногу слипаться — старушечье скрипение неплохо так усыпляло, да и шум дождя на улице звучал как-то умиротворенно. — Хе-хе-хе, — я все же закрыл глаза, но даже так — четко представлял себе смеющуюся Микко. — Забудь. Гении в твоем возрасте уже умеют использовать ниндзюцу. Например — клановые. Нет — особенно клановые. Эти детки способны не просто драться наравне с мужичьем — они могут жечь города! — Опасные детки… — откровенно клевая носом, я уже не хотел отвечать что-либо серьезное. — Детки всегда опасные, — тень, на мгновение, упала мне на глаза — женщина кивнула сама себе. — Взять, например, Иори. Пока у него не появился ты… А, впрочем, это история не для твоих ушей. — Да… — самым краем сознания я обратил внимание на тему, касающуюся прошлого моего отца, но заострять на ней внимание не стал. Зачем? И так все расскажет, когда придет время. А не придет, так и не расскажет. Правда… Долго он что-то…

***

— Сагиши, — шум дождя мгновенно стал сильнее, от чего я тут же проснулся. Пуская в палатку холодный воздух и шум дождя, у входа стоял отец. Одет он был в свою обычную, для выходов «на раскопки», униформу — удобный комбинезон темно-зеленого цвета; нагрудник из легкого, но прочного материала, способного выдержать прямое попадание кухонным ножом; поножи и наручи из того же материала, да повязка на лбу, не дающая волосам упасть на глаза. Внушительно выглядел — натуральный ниндзя, дополняющий свой крутой образ рукояткой короткого меча, торчащей из-за спины. — Отец! Наконец-то! Не скрывая радости, подбегаю к мужчине, по дороге отмечая, что Микко уже давно нет в палатке. К себе ушла. Папа на объятия отвечает, но недолго, отстраняя меня как раз перед тем, когда мне станет холодно его обнимать. Пристальный взгляд цепких черных глаз, как всегда, будто ищет во мне какие-то изменения, но (опять же — как всегда) ничего не находит и теплеет. — Скучал? — И волновался, — я пальцем ткнул в зарубку у него на нагруднике. — Этого раньше не было. — На нас напали шиноби другой страны, — вздохнул Иори. — Я еле смог увести оттуда людей, а потом еще три дня заметал все следы. Интересно. Раньше он такой информацией не делился, хотя покоцанный приходил не в первый раз. Или на них и правда напали шиноби? Или это такая проверка моих желаний по становлению воином, использующим чакру? Наверное все вместе. Я отошел, благоразумно давая папе пройти вглубь палатки. По его походке я понял — он устал. Не только физически — тут он двужильный (хотя если там было несколько шиноби врага, то я вообще не представляю, как он выжил — сам-то он довольно слаб по их меркам), но и морально. О да — тяжело вести бой, зная, что можешь оставить любимого сына сиротой. Бедняга. Иори сел на свою кровать, удачно нагретую мной, и тяжело выдохнул, а я вдруг явственно ощутил, что не хочу его терять. Бандиты-археологи, прошлая жизнь, мой настоящий возраст, даже Микко — плевать на них всех с высокой колокольни (хотя на Микко плевать меньше всех), но вот отец. Отец… Какое странное, все же, слово. — Не умирай только, ладно, — я и сам не заметил, как обнял не ожидающего таких действий Иори. — Не бросай меня одного здесь. И тишина. Тишина, дающая нам обоим насладиться теплом палатки, звуком дождя и… компанией друг друга. Иори, похоже, в жизни нужен был только любимый сын, который будет в безопасности зарабатывать себе на жизнь самостоятельно, а после даст ему поиграть с внуками, а мне… А мне всегда хотелось отца, похоже. Ну, может не только отца, но и маму… Родителей. И вот один из комплекта здесь. Сидит. И растерянно гладит меня по волосам. — «Если у тебя есть слабость — контролируй ее!» — насмешливо прокомментировал мой ехидный внутренний голос. Я вдруг вспомнил себя прежнего. Из «того» мира. Оружие, женщины, машины, ювелирка. Бандиты, шлюхи, крутые дяди и враги. Все, что я творил… Все, что мне нравилось тогда… И меня попустило. — Ну ты понял, в общем, — сделать вид, что я смущаюсь, получилось легко, тем более, что я действительно немного устыдился своего нытья. — Не напрягайся. Отдыхай… «Не бросай меня!» «Памагити!» — боже, если этот каменный мужик с садистскими наклонностями смог превратить меня в такую размазню, то я боюсь представить, чем бы я стал, будь у меня реально любящие и не ленящиеся показывать свою любовь родители. Ух! да я бы, блять, материться перестал! — Я тебя понял, — усмехнулся Иори, тоже что-то для себя решив. — Но отдыхать пока рано. Одевайся. По опыту зная, что спрашивать сейчас что-либо бесполезно, я побежал к сундуку с одеждой. Шкафов в лагере не держали — в палатках живем, но сундучок все равно был добротный и удобный, нужно было лишь следить за тем, чтобы одежда в нем не перемешалась в конец. Натянув нечто теплое, но плохо мокнущее, я выжидательно посмотрел на отца. Тот переодеваться не стал, и просто жестом показал следовать за собой. На выходе из палатки нас ждал Широ — главный, после Микко, помощник отца. Правая рука и верный телохранитель, пусть и не имеющий чакры. Вообще из всей банды «археологов» Иори был единственным шиноби, что говорило о многом, но… ни о чем не говорило. — Будем поздно. Лечитесь, — коротко бросил «адъютанту» папа и резко сорвался с места, явно посылая в ноги чакру. Темп он задал высокий, но выполнимый. Я бы даже сказал — предельный конкретно для меня. По крайней мере, запыхался я уже на пятой минуте такого бега, но отбежали мы и правда далеко от лагеря. — Сила шиноби зависит от количества его чакры, — начал внезапную лекцию отец, остановившись, когда я устал. — Чем больше общее количество — тем больше пропускная способность чакроканалов и тем сильнее техники, создаваемые шиноби. У сильнейших шиноби даже простая техника Огненного Шара может превышать мою раз в десять. Е-ба-нись… Это что получается — какой-нибудь крутой перец может сильнейшей техникой горы ломать что-ли? Тогда это не мир суперлюдей, это мир недобогов какой-то! — Но все не так уж и просто, — усмехнулся Иори, видя удивление на моем лице, которого он и добивался. — Важен так же и контроль чакры. Шиноби с хорошим контролем увеличивает… как бы тебе объяснить. Есть такая штука — коэффициент полезного действия. Если просто, то… — Я понял, — прервал я отца и тут же пояснил. — В книжке же читал. — Отлично, — отец немного странно глянул на меня, но после перевел взгляд на ближайшее дерево. — С помощью голого контроля чакры ты напитываешь ею свое тело, усиливая его возможности, однако это — далеко не все. Имея хороший контроль, ты повышаешь КПД своих техник и вообще всех действий, завязанных на чакре. Имея большие ее объемы, ты так же повышаешь КПД. Но объемы чакры, в основном, у всех определяются с рождения. Их можно увеличить тренировками, но даже так — тот, кто изначально имел больше чакры при рождении, при равных тренировках будет иметь ее больше. С контролем лучше — его тренировать можно бесконечно, хотя он, конечно, не даст тебе полного преимущества перед тем, у кого большее количество чакры. Поэтому, есть третий путь — уловки. — Уловки? — Они. Уловками называются техники, которые позволяют значительно повысить КПД тех или иных действий шиноби, без использования отличного контроля и огромных врожденных запасов чакры. Сейчас я покажу тебе одну из уловок. Иори напрягся, явно напитывая тело чакрой, а после высоко прыгнул, приземлившись на особо крупную и крепкую ветвь дерева, у которого стоял. — Поднимайся сюда! — крикнул он мне сверху. Прыгать так высоко я не умел, однако по деревья лазал уже вполне себе достойно (как и сказала Микко), так что рядом с отцом я стоял уже через десяток секунд. — Эта уловка называется Верхними Путями, — объяснил мне отец. — Шиноби используют ее при передвижении на большие расстояния — она экономит чакру, и при этом позволяет развивать большую скорость. Ее особенность в том, что даже если я, прыгая по Верхним Путям, буду убегать от более сильного шиноби — он меня не догонит. Нет, если он в разы сильнее, тогда, конечно, догонит, но тут уж, увы… Секрет в том, чтобы отталкиваться чакрой от дерева. Не ногами, напитанными чакрой, а самой чакрой. Она вступает в резонанс с собственной чакрой дерева — малым ее количеством, отчего прыжок получается длинным. Уже в полете ты должен выбрать следующую ветку и уже не отталкиваться от нее, а притягиваться, почти так же, как до того отталкивался, — Иори посмотрел на меня, усиленно вдумывающегося в смысл его слов. — Понимаю — сложно, но ты должен запомнить. Эта уловка не даст тебе стопроцентный шанс сбежать от преследования, но уж держать дистанцию какое-то время точно поможет. — Мне нужно попробовать? — уточнил я. Падать отсюда что-то не очень хочется. — Я подхвачу тебя, — кивнул папа. — Вперед. Дать чакре вступить в резонанс с чакрой дерева? А у них есть чакра? Интересно, хотя и мало понятно. Приказав чакре в ногах попробовать оттолкнуть меня от дерева, я ощутил странную легкость во всем теле, будто гелием накачали. Тогда, оттолкнувшись, я действительно полетел! Прыжок оказался высоким и непередаваемо быстрым — я даже на байке такого кайфа от скорости не получал! Но кайфу сразу пришел конец, когда из тела пропала легкость, а я вспомнил о словах Иори про следующую ветку… — Не так плохо для самого первого раза, — отец поймал меня у самой земли, через пару секунд вернув на исходную позицию. — Еще. Бабулька Микко была права — я не гений. Я просто взрослый в теле мелкого пацана с чакрой. А потому у меня есть некоторые преимущества перед обычными пацанами с чакрой. Нормально пользоваться уловкой я научился уже через час (простая тема, если разобраться), хотя весь последующий путь, пройденный Верхними Путями, Иори постоянно меня страховал. Признаться, трюк и правда оказался экономным по чакре и жутко полезным. По ощущениям, за последующий час прыжков мы преодолели почти сотню километров… — Та-а-ак, а теперь идем. Только осторожно, — отец, зачем-то, закрыл мне глаза руками, и повел куда-то из леса, так как мы закончили прыгать на самом его краю. Дождь, по ощущениям, закончился, так что шума не было, лишь бодрый перезвон капель, падающих с многочисленных листьев деревьев и кустов. Неожиданно стало светлее, будто солнце, наконец, вышло из-за туч и осветило наш с папой путь. Под ногами хрустнул камешек — куда же он меня ведет? Пройдя так пятнадцать минут, мы остановились (явно на каком то камне). В лицо подул сильный холодный воздух, будто морской… — Открывай глаза, Сагиши, — раздался голос отца прямо над ухом, и я, наконец, смог осмотреться. И глазам моим предстал удивительный пейзаж — огромное озеро с чистейшей водой, огражденное от всего мира небольшими скалами, которые я бы назвал «горы»! Выглянувшее из-за туч солнце окинуло своими лучами землю, задевая нас, а Иори, сняв повязку с головы, подставил им свое лицо. В этот момент отец выглядел максимально довольным и умиротворенным. Будто он вернулся куда-то, где ему лучше всего. Будто он вернулся домой… — Здесь мы с твоей мамой жили, пока она не забеременела тобой, — поведал он мне. — Здесь она начала учить меня углубленным техникам ниндзюцу… Сын, я рад, что ты, наконец, перестал нестись вперед за глупой мечтой о становлении шиноби, однако я знаю, что твоя мама хотела бы, чтобы я обучил тебя большему. Ради тебя и твоей безопасности. Он вышел к краю плато, на котором мы стояли, оказавшись у самой воды, и быстро и умело сложил пальцы в нескольких причудливых фигурах, которые здесь назывались ручными печатями. — Смотри, Сагиши! — почти радостно произнес Иори. — Эта техника называется техникой Огненного Дракона, и, когда мы закончим, ты сможешь делать точно так же! Обжигающий жар пламени от ниндзюцу отца дошел даже до меня, почти мгновенно высушив мою одежду и рождая из себя… Дракона! Исполинский змей из огня сложился кольцами и быстро полетел к противоположному концу озера, по пути испаряя воду под собой и оставляя след пара. — Сегодня мы начнем наши углубленные тренировки по ниндзюцу, сын, — повернулся ко мне папа. — Любой шиноби будет для тебя невозможным соперником, потому что я не могу дать тебе хорошего образования, так как сам слаб, но… ты сможешь выиграть себе время на то, чтобы убежать. Я завороженно кивнул ему, все еще смотря на Дракона, который только-только достиг противоположного берега и… взорвался прекрасным фейверком! Такая красота в этом мире творится, боже мой!