"Нас бьют - мы летаем"

Come una fiaba, l'amore passa: C'era una volta poi non c'è più Cos'è che trema sul tuo visino È pioggia o pianto tu dimmi cos'è Vorrei trovare parole nuove Ma piove, piove sul nostro amor Ciao, ciao, bambina Vorrei trovare parole nuove Ma piove, piove sul nostro amor       Солнечный свет баловал улицы Марсалы, разукрашенные в пастельные тона. Мимо зданий, впитавших в себя дух таинственного Средневековья и яркого Возрождения, спешили люди по своим делам. Уже давно погрязшие в обыденности и суете, они не думали, какие тайны сохранили в себе эти стены, сколько молитв и стонов они впитали в себя, сколько раз солнце опаляло их, а дождь ласкал в своих мокрых объятиях. Суета и обыденность убивают в человеке способность чувствовать прекрасное, их уже ничем не удивить, всё давно знакомо, чётко выверено, нет нужды бороться, развиваться, совершенствоваться. Жизнь становится привычным маршрутом, на котором не ожидается никаких опасных поворотов, неожиданных остановок и знаков с запрещением проезда, катишься себе и катишься. Вроде, всё так и должно быть, ничего менять не надо.       С такими невесёлыми мыслями сидел Джан на кухне и пил кофе. Он не любил вставать по утрам, но ради любимой работы пересиливал себя. А сегодня ему особенно не хотелось просыпаться, потому что в памяти внезапно всплыл последний разговор с его теперь уже бывшей девушкой Франческой. Он уже начал привыкать, что его отношения длятся примерно два года, а дальше снова свобода до новой влюблённости, потому что романтик не может долго без вдохновения. Вступая в отношения с новой девушкой, Джан жил только сегодняшним днём, сегодняшними эмоциями, совсем не думая о завтрашнем дне и тем более не рассматривая свою сегодняшнюю подругу как постоянную спутницу жизни. Молодому человеку нужны были новые впечатления, флирт, тонкая игра. Он мог пригубить вино жизни с новой партнёршей, но никогда не выпивал до дна, а с течением времени, наверное, любая девушка захочет определённости, то же случилось и с Франи. Однако Джанлука не был готов к серьёзным отношениям, ему хотелось порхать в лёгких, ни к чему не обязывающих отношениях, в мечтах и философствованиях, гулять с друзьями и петь, петь без остановки. Поначалу у них с Франческой были довольно нежные, романтические отношения, она была ему хорошей советчицей, помогала отпускать какие-то обиды и неприятные ситуации. Девушка была приветлива, эмоциональна, как все итальянки, всегда со вкусом одевалась, могла поднять настроение доброй шуткой. Она льстила ему порой, соблазняла словами, общением. Всё в ней было прекрасно или почти прекрасно. Отправляясь в тур, Джан был уверен, что Франческа будет ждать его. Всё было понятно и спокойно, не в пример его отношениям с предыдущей девушкой. Однако в какой-то момент Франи захотелось больше определённости, которую Джан не мог ей дать. Порой у Джанлуки даже создавалось впечатление, что она в глубине души хотела владеть им единолично. Ревность была свойственна Франческе, и девушка периодически показывала свою уязвимость. В какой-то момент она даже уже не допускала и мысли о том, что можно ещё с кем-то поделиться этим миражом, этим видением. Но разве можно владеть миражом? Им можно лишь только любоваться. Такое положение дел абсолютно не устраивало милую, но несколько ревнивую итальянку. Порой её раздражало, что Джан больше говорит, чем действует, молодому человеку, напротив, казалось неразумным, что она сразу рвётся в бой.       Джанлуке нравилось интересничать, опубликовывать в инстаграмме фотографии с рукой, плечом, волосами девушки. Ему нравилась эта игра в таинственность. Сама Франческа с её тёплыми карими глазами, в которых, казалось, застыли лучи итальянского солнца, виделась ему частью некоей тайны. Ему нравилась эта девушка, она хорошо вписалась в круг его друзей, любила проводить с ним время на вечеринках, любила слушать, как он поёт. Джану было удобно и приятно, однако, когда пошли первые вспышки ревности, он усмотрел в этом ограничение своей свободы. Джанлука был сложным человеком, подверженным перепадам настроения, которые определяли его поведение. Иногда он мог нежно успокоить подругу, а иногда устроить бунт на корабле, но девушка была ему приятна, и Джан не хотел порывать с ней до определённого момента. Франческе это льстило, что и говорить, парень был очень красивым, знаменитым на весь регион и на весь мир, у него был прекрасный бархатный голос, который хотелось слушать и слушать. Он привлекал её, будоражил её воображение, она старалась быть с ним нежной, аккуратно задавая ту тональность отношений, которая и ей была удобна, и его не напрягала. Однако аккуратность и деликатность исчезали вместе со вспышками ревности. Кроме того, Джанлука долго и много отсутствовал, и каждый раз они словно заново начинали отношения. В какой-то момент Франческа осознала, что они больше проводят время в компании друзей, а побыть просто вдвоём с ней у Джанлуки не получается. Она фактически становилась для него неотделимой частью дружеской компании. Такое Франческу не устраивало. Сам Джанлука стал чувствовать какое-то напряжение в последние несколько месяцев, однако копаться в них не хотел. Ему было удобно так: приезжаешь домой, а там любящая семья, родители, брат, дедушка, друзья, девушка, он не одинок, но в то же время не связан обязательствами. Джанлука находил Франческу милой, привлекательной, но остепениться ему не хотелось, да он и не видел в этом смысла, он был ещё очень молод. Но Франческа была старше его, и в её поведении стали появляться признаки желания какой-то определённости, что шло вразрез со взглядами Джана на их отношения, который хотел порхать легко и непринуждённо.        И вот три недели назад напряжение между ними дошло до своего пика, когда они с Франи гуляли по узким улочкам Абруццо, взявшись за руки. Мимо них прошла молодая пара, которую они часто встречали во время прогулок. Оба довольно симпатичные, милые люди, излучавшие гармонию и теплоту. У женщины уже был заметен небольшой животик. Мужчина бережно поддерживал её за локоть и что-то нежно шептал на ухо, а она в ответ улыбалась, нежно поглаживая живот, в котором развивался плод их любви. Франческа невольно залюбовалась открывшейся им картиной и выразила своё восхищение вслух. Однако это было не просто выражение восхищения, в нём был скрытый подтекст. Франи сама хотела быть на месте этой счастливой женщины. Осознав это, Джан почувствовал, что на него словно вылили ушат ледяной воды. Нет, он безусловно хотел иметь детей, но не сейчас, а когда-нибудь потом. Это пресловутое «потом» могло растягиваться на десять, пятнадцать, а то и на все двадцать лет. Франческа это прекрасно понимала, поэтому она с досады выплеснула на Джанлуку поток упрёков, накопившихся за время разлуки, все вспышки ревности и недовольства, которые она хранила глубоко внутри. Молодой человек был несколько обескуражен: он никак не мог предположить, что Франческа рассматривает их отношения как нечто долгосрочное, плавно или неплавно, но перетекающее в разряд семейных. Джанлуке этого никак не хотелось. Девушка поняла это по его застывшему выражению лица, растерянному взгляду и сжатым губам. Это задело достоинство итальянки, и если раньше она сглаживала острые углы в их отношениях, старалась как-то поддержать парня, дать ему совет, не обижаться на его перепады настроения, то теперь она не стала сдерживать накопившуюся обиду. Внезапно Франческа поняла, что она в отношениях с ним очень долго и много отдавала ему, ничего не прося взамен, а он, как черная дыра, всё поглощал, не возвращая назад ничего, даже отголосков эха. Девушка осознала, что пора расставить точки над i, что бессмысленно продолжать отношения в том же духе. В качестве заключительного аккорда эмоциональной тирады Франческа предложила разрыв, к её огорчению, Джан не стал спорить. — Ты очень ранимый и романтичный, Джанлука, — со слезами в голосе сказала Франческа, — но в то же время ты очень тяжёлый. Если девушка не будет с тобой нежной и не станет потакать твоим желаниям, тебе покажется, что твоей партнёрше недостаёт чувственности, а если она будет милой и податливой, угадывающей твоё настроение, то ты не оценишь, воспримешь, как должное, и отправишься на поиски новых ощущений. Ты не умеешь ценить ту девушку, которая находится рядом с тобой. Тебе всё время кажется, что должно быть уготовано для тебя нечто большее, а что… Ты этого сам не знаешь. В своих песнях ты поёшь о каком-то вечном чувстве, какой-то несуществующей единственной, вечной любви, но понимаешь ли ты, что это значит? Сам-то ты в неё веришь? Если веришь, то зачем растрачиваешь свои эмоции и силы на ту, кто для тебя лишь штатная единица, girlfriend? Я не говорю, что я прям сейчас бы хотела бы ребёнка от тебя, но я хочу определённости, которую ты боишься, как огня. Из этого я делаю вывод, что я тебе не дорога. Это горько осознавать, но я привыкла смотреть правде в лицо. Джан, я тебе от всей души желаю встретить свою «гранд амору», о которой ты так часто поёшь. Ответную или безответную, но такую, с которой ты не захочешь расставаться, без которой ты не будешь чувствовать себя самим собой, которая придёт к тебе без спроса и захватит тебя, от которой тебе будет больно, как мне сейчас, а может, и вдвойне больней. Даст Бог, чтоб ты, испробовав её, почувствовал, что такое разлука, боль утраты, неопределённость, неизвестность. Может, тогда ты поймёшь, что такое жизнь, когда тебя захватит, сквозная, как порыв ветра, шальная, как буря, земная любовь. Пусть так и будет, пусть ты отдашься этому сполна и уже никогда не будешь прежним. Иначе во всех этих песнях о любви нет никакого смысла.       Сказав это, Франческа в последний раз посмотрела на Джана и, резко развернувшись, пошла уверенным шагом по направлению к дому прочь от молодого человека. Джанлука стоял, положив руки в карманы и задумчиво смотря ей вслед. В какой-то момент ему это надоело, и он решил вернуться домой. Матери он коротко и как-то безэмоционально сказал о разрыве с Франческой.       На следующий день у него были сборы в Марсалу. После двухнедельного отдыха от гастролей они с ребятами собирались записать новый альбом, сделать новый клип, нужно было двигаться дальше к новым вершинам. Перед отъездом Джан оставил у дома Франчески цветы и прощальную записку с грустными стихами. Утешив себя мыслью, что он ушёл красиво, молодой человек направился в Марсалу. Друзья нисколько не удивились его расставанию с девушкой, для них всё было ожидаемо и понятно. Правда, Иньяцио слегка подколол друга, что когда-то он внушал на одном интервью Пьеро, как прекрасно быть влюблённым. Сам Пьеро пропустил этот разговор мимо ушей, он не считал, что быть влюблённым прекрасно, однако теперь не мог утверждать, что когда его сердце не занято, он поёт лучше. Каллиста вызывала в нём новые, пока ещё не совсем понятные ему эмоции, пение приобретало новые оттенки, иногда оно было более интимным, а иногда — страстным. Даже ребята отметили что в его исполнении появилась какая-то новая изюминка. Каллиста иногда присутствовала на их концертах, и Пьеро было просто необходимо встречаться периодически с ней взглядом, осознавать её присутствие, это давало ему ещё больше уверенности в себе. Иньяцио же уже долгое время был свободен, как ветер, и особо не стремился искать новую зазнобу на сердце.       Так прошло некоторое время, парни уже успели обсудить и записать несколько новых песен для альбома, на этой неделе должны были найти место для съёмок нового клипа. Как раз сегодня команда должна обсудить этот вопрос. Джан допил кофе, положил в рот последний круассан и пошёл собираться. Он был перфекционистом и всегда хотел выглядеть безупречно, перед зеркалом он мог провести довольно много времени и поэтому часто опаздывал на работу. Сегодняшний день не был исключением. Джанлука быстро спустился вниз, сел в машину и нажал на газ. За окнами улыбалось солнце, а в салоне машины звучала песня «Ciao, ciao, bambina». Джан ухмыльнулся, песня прямо про их расставание с Франческой, нет, он ни о чём не жалел, дай Бог Франческе счастья, а про её последние слова он и вовсе забыл… А зря… Он, как и остальные люди, погрязшие в суете, забыл, что в эпоху Возрождения каждое слово имело вес, оно могло исцелить от болезни, как чумную женщину в одной из новелл Боккаччо, но могло и вызвать обратный эффект. А проклятием или благословением были последние слова Франчески для Джанлуки, пока сказать трудно. Жизнь непредсказуема, но вместе с тем мудра.