***
В комнате для отдыха был беспорядок, в углу валялась бутылка, а стол был весь залит водой. Джанлука отчаянно отбивался от товарищей, которым проиграл в споре. Пьеро и Иньяцио упорно пытались заставить меньшого станцевать «танец от Иньи» под музыку из «Короля льва». В конце концов упрямство абруцезе подняло белый флаг перед сицилийским напором в двойном размере. Джанлука с видом мученика, ведомого на пытку, встал на середину комнаты под одобрительные крики товарищей. — Давай, Джанлу, не робей! — кричал Инья, — Я же смог даже на камеру. — Ты сможешь даже в прямом эфире так выступить, — отрезал Джан. — Ну вот! Вперёд, дружище, ты проиграл, так что сам себя вини! Через несколько минут новых препирательств Джан всё-таки стал танцевать под «In the circle of life» под одобрительный гогот сицилийцев. И надо же было так случиться, что как раз в это время в комнату вошли Каллиста и Иления. — Ребята, у вас что здесь, репетиция? — удивлённо сказала Каллиста, едва сдержав смешок от увиденной сцены. Джанлука не знал, куда себя деть, и только всё больше краснел под ехидными взглядами сицилийцев. -Джан, ну и стоило тебе бороду отращивать? Даже через неё виден твой стыдливый румянец, — по-отечески наставительно сказал Иньяцио, а Пьеро громко рассмеялся, хлопнув друга по плечу. Тут Джан совсем побагровел уже скорее от гнева, чем от стыда. Он хотел ответить что-нибудь шутнику, однако Инья снова прервал его. — Каллиста, ты уже начала поклонниц к нам студию приглашать? Прекрасная незнакомка, прошу прощения за увиденную сцену, но даже самые благородные сэры без общества дам порой превращаются в диких обезьян, — и Инья улыбнулся своей лучезарной, согревающей улыбкой, отчего Иления сама невольно улыбнулась. — Вот сейчас было обидно, — заметил Пьеро, поправив очки. — А мне-то как обидно, — пробурчал под нос Джанлука так, что слов никто из присутствующих не разобрал. — Джан, «тихо сам с собой веду беседу» — это, пожалуйста, не здесь, лучше посмотри, какая милая девушка! — подколол друга Инья и лукаво подмигнул Илении. — Инья, не строй из себя macho più bravo della zona*, — властно сказал Пьеро. — Да, с тобой в этом вопросе тягаться трудно, — парировал Инья. — Ребята, мы так девушке и не дадим представиться, — нашёлся Джан, слегка оправившись от пережитого позора, — Каллиста, представь нам, пожалуйста, нашу гостью. — Знакомьтесь, ребята, это моя подруга, наш потенциальный агент и моя помощница по совместительству. Прошу любить и жаловать Илению Конте. — Здравствуйте, ребята, очень рада с вами познакомиться! Давайте на ты и просто Иления! Любить меня не обязательно, но я буду рада, если мне удастся влиться в коллектив и принести пользу своей работой. — Иления, а ты не здешняя? — спросил Инья. — Нет, Инья, такая девушка может упасть только с неба, я говорю искренне, — улыбнулся Пьеро. — Спасибо за комплимент, но я, действительно, не здешняя, в Марсале была в последний раз в десять лет. — А откуда ты? — Я из Милана, а училась в Тренто, — немного насторожилась девушка. — Северяне и южане — это вечная война, — многозначительно заметил Пьеро. — Уверяю Вас, я никогда не была в ней замешана, возможно, потому, что я итальянка только наполовину. Моя мать француженка, хотя, наверное, я и здесь в проигрыше, потому что соседи редко говорят друг о друге хорошо. — Все слегка усмехнулись. — А сколько тебе лет? — спросил Пьеро. — Говорят, что музыка и женщины не имеют возраста, — лукаво улыбнулась Иления. — А твоя семья тоже приехала с тобой сюда в Марсалу? — спросил Джан, внимательно разглядывавший девушку, словно желая запечатлеть её образ в памяти навсегда — в этом чёрном платье, так элегантно облегавшем её стройный стан, туфлях на каблуке и с маленькой дамской сумочкой, дополнявший строгий, но вместе с тем притягательный образ. — Нет, мама с сестрой живут во Франции, — ответила Иления, поджав губы. — А отец? — Ребята, простите, что прерываю ваш разговор, но у Илении вот-вот начнётся собеседование с менеджером, Торпедине уже сейчас подъедет, а нам немного подготовиться надо, — Каллиста увидела, что глаза Илении стали влажными, — а вам лучше убрать этот беспорядок, чтобы громовержец не тратил свои молнии без толку. Мы после продолжим беседу. — Каллиста мягко подтолкнула Илению к двери своего кабинета, примыкающего к комнате отдыха. Вскоре за девушками закрылась дверь. — Джан, ну что ты за допрос устроил? — спросил Инья, — А что мама, папа, с тобой ли живут? У неё аж желваки заходили, когда ты стал про семью расспрашивать. Да и зачем тебе об этом знать? Разведываешь обстановку? — Инья, давай без намёков, откуда я знал, что она так расстроится, когда я спрошу о семье? — Да, там, наверное, была какая-то неприятная история. Может, отец какой-нибудь мистер батерфляй, — и Инья многозначительно посмотрел на Джана, изогнув бровь, — бросил их с сестрёнкой и матерью, Пьеро, ты что думаешь? — Каллиста представила её нам как Илению Конте. Я знал талантливого певца из Ла Скалы — Лучиано Конте, его застрелили два года назад… Иления сама из Милана, получается, она его дочь! — Да ну! — удивлённо воскликнул Инья, — Бедняжка! Представляю, как ей тяжело! Джан промолчал, рассматривая носки своих ботинок. Он корил себя за эту боль, явно проявившуюся в невероятно грустных, таинственных голубых глазах.***
Собеседование прошло успешно, Иления была принята на работу. Ребята очень обрадовались, и во время сиесты компания устроила небольшой, но очень вкусный обед в честь пополнения в личном составе. Вечером обе подруги сидели в кабинете Каллисты и пили кофе перед тем, как отправиться домой. Иления сидела и отрешённо смотрела в одну точку. — Каллиста, прости меня. — За что? — За то, что я уже никогда не буду той Иленией, что была раньше, за то, что я в большую часть времени грустная и молчаливая. Меня не отпускает прошлое, мне до сих пор снится отец в тот… последний день… — Иления, опрокинула голову, вцепившись в волосы руками, — и ещё благодарю тебя, что ты не сотрясаешь воздух пустыми ненужными фразами о сочувствии, соболезнованиях и прочем. Всё это ложь. Никто не может знать, как это больно, пока не испытает сам. Мне очень хорошо молчать с тобой вместе, ты так успокаиваешь меня этой многоговорящей тишиной. — Я понимаю, — прошептала Каллиста, — у меня тоже в жизни были потери… Но давай об этом сейчас не будем. Сейчас мы должны допить кофе и поехать домой. Завтра много дел, — и она многозначительно посмотрела на подругу. Тут у Каллисты зазвенел телефон. — О, Леонсия уже у меня дома! Прекрасно! Поехали! При упоминании подруги обе девушки невольно расплылись в улыбках. Их подруга была жизнерадостной и оптимистичной, за глаза её называли «солнечный луч». Всю дорогу они ехали в молчании, смотря на затихающий город. Из-за сумерек уже не было видно полутонов, Марсала, как заговорённая, погружалась в томную дремоту.Через полчаса они уже были у двери квартиры, на которой красовалась надпись: È inutile suonare qui non vi aprirà nessuno Il mondo l'abbiamo chiuso fuori con il suo casino** — Это ты такая шутница, Каллиста? — слегка улыбнулась Иления. — Да, а что, ты от меня не ожидала? — Ожидала, конечно. Стоит только вспомнить, какую пижаму ты мне дала! Вы с кузиной стоите друг друга! — А то! Заходи! На кухне велась оживлённая беседа. В коридоре их приветливым лаем встретила немецкая овчарка. — О, Рекс, старина! — обрадовалась Каллиста, а пёс стал лизать ей ладони. Иления тоже ласково трепала старого друга по холке. На шум из кухни прибежали уже Клаудия и Леонсия. Девушки бросились обнимать подругу, с которой не виделись уже год. — Ну, Каллиста, у нас здесь уже целый зоопарк! Лохматый, только попробуй спеться с пернатым! Я вам такой дуэт Фрэнка Синатры и Элвиса Пресли устрою! — Да брось, Клаудия! Ты никогда не ценила по достоинству мою птаху. — Зато необъятные размеры его желудка я оценила! — Ну ладно-ладно! Нам с Иленией хоть что-нибудь осталось? — Всего-то навсего праздничный ужин по случаю воссоединения команды для нового дела, — улыбнулась Леонсия. — Тогда вперёд, перекусим, а потом — за дело! — сказала Каллиста, и вся компания пошла брать штурмом кухонный стол.