"Нас бьют - мы летаем"

Roma, dove sei? Eri con me Oggi prigione tu, prigioniera io Roma, antica città Ora vecchia realtà Non ti accorgi di me e non sai che pena mi fai        Поезд уверенно приближался к Риму, группа была наготове. Джан, ещё не отошедший от впечатлений, вызванных недавным сном, решил поупражняться в красноречии. Он хотел заставить Илению выйти на контакт, как-то разговорить её. За время поездки девушка сказала лишь несколько фраз, каких-то бесцветных, плоских, безрадостных. «Да, она слишком неразговорчива для итальянки, она, скорее, француженка с этой своей спесью. Интересно, все француженки такие или нет? А, может, на неё так повлияла гибель отца?» — Рим — настоящий Вечный город. Сколько бы ты сюда ни приезжал, он найдёт чем тебя удивить. — Иления слегка хмыкнула при этих словах. — Ты не согласна, Иления? Лично я всегда испытываю новые ощущения, когда приезжаю сюда. Рим — волшебный город. Как у вас во французской песне поётся: «по античному Риму бродят романтики»? * — Думаю, Франсуа Фельдман немного ошибся. Да, Рим считается античным, но облик Вечного города создало барочное искусство, так что Рим больше барочный, вспомнить хотя бы фонтан Треви, построенный в 18-м веке: переменчивая вода становится неподвижной, а в камне, наоборот, присутствует динамика движения. Какой потрясающий эффект…       Джанлука с интересом посмотрел на девушку. Только она могла говорить о красоте с полным отсутствием восхищения. Как итальянец, он этого вообще не понимал. «Замороженная статуя», — пронеслось в его голове. Неужели она ни на что не реагирует хоть сколько-нибудь тепло? Даже сдержанная Каллиста по сравнению с ней казалась воплощением чувственности, а Иления, действительно, словно вся создана изо льда. Правда, когда говорили о её семье в тот день, в её глазах стояли слёзы, была живая эмоция, но не та эмоция, которой он хотел бы добиться.       Поглощённый этими мыслями, Джанлука шёл к выходу из вагона вслед за Торпедине, Барбарой, ребятами и девушками. Он жадно впился в фигуру Илении, чьи достоинства выгодно подчёркивал элегантный костюм, не менее выигрышна была и её манера держать ровно спину, просто королевская осанка! Волнистые чёрные кудри плавно ложились ей на высокие плечи и струились змейками по спине вплоть до талии. Девушка была красива и достойна, порода дышала в каждом её движении, Джан открыто любовался ею, но, всё дальше продвигаясь к выходу, он понял, что наблюдателем является только он один. Такое открытие его больно кольнуло, нет, было бы безусловно неприятно, если бы кто-то позволил себе задержать на ней взгляд, но не менее неприятным было осознание того факта, что ты один видишь притягательной девушку, которая ни для кого не притягательна. Эта мысль шелохнулась в его сознании и неприятным осадком упала куда-то в душу.        Джанлука вспоминал своих прежних девушек, свои былые влюблённости, идеалы, с любой из них Иления могла бы посоперничать в красоте и элегантности, но было что-то, чего ей совершенно не хватало. От мыслей его отвлекла выросшая словно из-под земли фанатка с просьбой сфотографироваться и дать автограф. Джан перекинулся несколькими фразами с симпатичной шатенкой, которая назвалась Летицией, не забывая кидать редкие взгляды на Илению, стоявшую на платформе и что-то обсуждавшую с Барбарой. Потом он перевёл взгляд на щебетавшую, как птица, Летицию. Девушку нельзя было назвать классической красавицей, но она обладала магнетизмом, а в её огромных карих глазах плясали золотые искры, энергия и неуёмная жажда жизни били через край. Летиция была чем-то похожа на Франческу. Джан чуть было не поморщился от воспоминаний об их далеко не мирном расставании, но вовремя сдержал себя, чтобы милая собеседница не приняла это на свой счёт.       Наблюдая за обеими девушками, Джанлука пришёл к неутешительному для себя выводу, что Иления проигрывала Летиции, если не по всем статьям, то по одной точно: Иления, в отличие от его собеседницы, была далеко не обаятельна. Был и ещё один нюанс: Джан знал, что самая неприметная девушка начинает нравиться, когда хочет этого сама. Иления нисколько не хотела нравиться, она не ставила перед собой такой задачи. Она бы одинаково смотрелась в спортивном костюме, офисной одежде, вечернем платье, купальнике, да хоть вообще без всего… «Ну это ты, Джан, загнул, конечно, но, с какой стороны ни посмотри, Иления не обладала нужной для женщины энергетикой.» В сознании Джана вспышкой пронеслись алая воздушная ткань, медленно спускавшаяся с плеча Илении, её изогнутая в плавном движении шея, стройные ноги, выглядывавшие из-под шелкового покрывала… Джан почувствовал, как его щёки тронул румянец, вызванный образами из того сна, он поспешил попрощаться со всё ещё щебечущей Летицией и направился к машине, у которой уже оживлённо спорили Пьеро и Каллиста за право положить в багажник её чемодан. — Пьеро и Каллиста всё больше напоминают двух пылко друг в друга влюблённых, хотя и сами того не замечают, — прошептал на ухо Джану Иньяцио, — ты-то сам телефончиком обзавёлся? — Каким ещё телефончиком? — Джан, не делай вид, что ты не понимаешь, о чём я, та прелестница, с которой вы так мирно беседовали! — Я ей дал автограф, мы сфоткались и перекинулись парой фраз, вот и всё. — Судя по продолжительности разговора, там было несколько пар фраз, — не унимался Инья, — Джан, не скромничай, она явно тебе приглянулась. «Рим — настоящий Вечный город. Сколько бы ты сюда ни приезжал, он найдёт чем тебя удивить». Чувствуется, что на этот раз тебя удивила эта прелестная девушка. Как её зовут? — Она назвалась Летицией, это просто фанатка, а ты знаешь, что с фанатками я не кручу романов, — отрезал Джан. В двух шагах от них стояла Иления, и Джанлуке не хотелось, чтобы та слышала их разговор. — Ну да, у тебя для этого есть модели, — усмехнулся Инья. Тут Джанлука не на шутку рассердился: — Можно подумать, что ты никогда ни с кем ни-ни, мать Тереза! А с Франческой у меня всё покончено, я свободен! — Джи-Джи, не кипятись, ты чего? А то мы сейчас тоже уже начинаем походить на пару. — Джан махнул рукой и проследовал к машине, у которой стояла Иления и что-то напряжённо читала в телефоне. — Иления, ты будешь садиться или нет? — резко сказал Джан. Иления спокойно отошла от к двери и невозмутимым, ледяным тоном ответила: — Хоть я и не фанатка, но полагаю, что я достойна вежливого обращения, — в её голосе не было ни капли возмущения, всё та же спокойная констатация факта, но Джан отчего-то почувствовал, что его тон всё же задел девушку. — Иления, прости, эти все переезды… Я не хотел быть резким. — Ничего страшного, извинения принимаются, — всё так же спокойно сказала Иления, на несколько секунд взглянув Джану в глаза, а потом повернулась к нему спиной и пошла к Каллисте, которая вдвоём с Пьеро наконец-то затащила в багажник несчастный, чуть не порванный в клочья чемодан.        Только освоившись в своей римской штаб-квартире, команда решила отпраздновать в их любимом кафе начало нового проекта и погулять вдоль реки Тибр. — Леонсия написала, что ей удалось разведать обстановку в том доме, который нас интересует, — шепнула на ухо Каллиста Илении по-французски, когда они прогуливались рядом вдоль берега реки.       Обе девушки внимательно следили за Луиджи, который мирно беседовал с Торпедине. Пьеро, наблюдавший за Каллистой, еле сдерживал крышку котла самообладания, которая дрожала от ударявшего в неё пара ревности.       Иньяцио же решил заказать тирамису и пойти пристроиться у самой речки, где никто бы ему не составил конкуренцию в поедании вкуснейшего лакомства. Девушки всё ещё мирно прогуливались, вскоре к ним присоединилась и Барбара, и они решили пойти на мостик и полюбоваться рекой, в которой отражались солнце и крыши домов. Внезапно Барбара оступилась, неловко махнула рукой, и у неё выскользнула сумочка. Девушки смогли удержать женщину, а вот сумочка бултыхнулась в воду. — Ой, — воскликнула Барбара, — моя сумочка! В ней был браслет, который я сегодня купила! Мне он так понравился! Как же жалко… -Нужно пойти к синьору Ди Маджио (хозяину кафе), может, он что-то придумает! — предложила Иления.       Девушки не заметили, что с противоположной стороны берега к мосту подходила их подруга. Увидев, что Барбара что-то уронила, Леонсия, недолго думая, вручила портмоне своей собаке и прыгнула в воду. Рекс, который с самого детства никак не мог побороть боязнь воды, с восхищением смотрел на хозяйку.        Ничего не подозревающий Инья тем временем разговаривал по телефону с мамой, пристраиваясь в аккурат около моста. Прослушав монолог под названием мамины напутствия на жизнь, начиная с того, какую футболку надеть на интервью, и кончая просьбой звонить каждый вечер, он положил телефон в карман, сел на постеленный пледик и уже собирался насладиться вкусным ужином, как прямо у его ног водная гладь разомкнулась, и показалась мокрая голова длинноволосой девушки. От неожиданности Инья завопил, на его крик сбежалась вся компания: — Инья, что случилось?! — испуганно закричали все наперебой. — Леонсия! — воскликнула Каллиста. — Почему ты в таком виде?! — Вот, — Леонсия протянула сумочку Барбаре, — я увидела, как вы обронили сумку и решила её достать. — О, сеньорина, спасибо большое! — Барбара уже хотела было обнять Леонсию. — Что вы, что вы, я вся мокрая, — сказала та и внезапно почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернувшись, Леонсия увидела Инью, смотрящего на её фигуру, слегка приоткрыв рот. — Мужчина, будьте любезны, уберите свои мысли с моего тела!        Услышав это, Инья часто заморгал, а Джан и Пьеро захохотали. Каллиста слегка кашлянула и обратилась к Торпедине: — Это фотограф, о котором я Вам говорила, я пригласила её в кафе, чтобы не терять времени и заключить договор, папка с документами у меня с собой. — Каллиста, ты даже во время отдыха умудришься заняться работой! — недовольно сказал Пьеро. — Это потому что Каллиста — очень ответственная и трудолюбивая девушка, — приобняв её за плечо, сказал Луиджи. Пьеро стрельнул на мужчину недобрым взглядом. У него просто руки чесались схватить Луиджи за шкирку и отшвырнуть от Каллисты, его Каллисты. Торпедине в это время перекинулся дежурными фразами с Леонсией и выразил готовность заключить с ней контракт. — Я с радостью подпишу, — сказала Леонсия, слегка поёжившись, — но мне бы хотелось во что-нибудь переодеться, а то в мокром как-то неудобно… — Конечно, милая, — приветливо сказала жена хозяина кафе, идёмте со мной, я вам помогу. Леонсия проследовала за синьорой Ди Маджио, а остальные члены компании решили воссоединиться за столом. — Инья, ты идёшь? — позвал друга Пьеро. — Да, я только заберу плед и тирамису, — сказал Инья и повернулся к вещам…       Плед был на месте, но тарелка с тирамису была пуста, зато вместо еды появилась собака. — Это чей пёс? — воскликнул Иньяцио. — И где моё тирамису? — Ой, это же Рекс, пёс Леонсии, а судя по тому, как он облизывается, тирамису уже в его желудке, — ответила Каллиста. — Ах ты, невоспитанная собака! — возмущённо воскликнул Иньяцио. Рекс, почувствовав, что он снова не угодил, как тогда Клаудии, схватил портмоне хозяйки и отбежал от тенора на почтительное расстояние. — Ты болонка, а не немецкая овчарка! — продолжал Иньяцио. — Да ладно тебе, Инья, перестань! Собаки вечно голодные, ты же знаешь, — попыталась успокоить певца Иления, но Иньяцио не слушал её. Он прямым шагом направился в здание. — Инья, ты куда? — окликнул его Пьеро. — Мыть руки, — буркнул Инья, а сам направился искать Леонсию.        Иньяцио были очень обидны слова девушки. «Дерзкая девчонка, в чужом глазу соломинку видит, а у самой бревно в виде наглой собаки, ну ничего, я ей покажу!» Узнав у синьоры Ди Маджио, где находится Леонсия, он направился к двери и несколько раз настойчиво постучал. Дверь ему открыла Леонсия, на ней уже была сухая зелёная футболка, а правой рукой она придерживала серую юбку. Увидев нарушителя своего спокойствия, Леонсия слегка возмутилась и машинально развела руками при словах «Переодеться-то можно?!». Незастёгнутая до конца юбка, державшаяся на честном слове, тут же доказала, что слова в нашей жизни стоят мало, и ошарашенный Инья уставился на стройные ноги Леонсии. Девушка покраснела, тут в коридоре послышался голос Каллисты: — Ооо, Леа, я смотрю, ты пошла сразу с козырей! — Если бы я захотела пойти с козырей, — молниеносно напяливая юбку, буркнула Леонсия, — я бы вышла в облике Агнессы Сорель кисти Жана Фуке. — С гордо вздёрнутым подбородком девушка закрыла дверь перед самым носом бедного Иньи.