"Нас бьют - мы летаем"

Ты плыл в небесах, но был спущен на землю; И раненый в сердце мечтаешь стать целью, Но эта уловка всем битым знакома — В любви без страховки живут миллионы.

Джахан Поллыева. — Каллиста, милая, у тебя такой вид, словно над тобой надругались! Что произошло?! — воскликнула Клаудия, увидев мертвенно-бледное лицо сестры и лихорадочный блеск в её всегда спокойных глазах. Девушка только прислонилась к плечу Леонсии, стоявшей рядом, чтобы скрыть непрошенные слёзы. — Иления, да что у вас случилось? Нас разоблачили? — не унимался Роберто. Иления отрицательно покачала головой и хмуро ответила: — Нет, просто в рабочий процесс не вовремя вмешались дела сердечные. — Какие у Каллисты могут быть сердечные дела? Она же лёд чистейший! — возмутилась Клаудия. Иления скептически хмыкнула и повернулась к Роберто: — Роби, я не хочу показаться нетактичной, но ты не мог бы дать нам часок на беседу о своём о девичьем? Мы посидим на кухне, ладно? — Да ради Бога… — протянул Роберто, пожав плечами.       На кухне Каллиста обречённо плюхнулась на стул, Леонсия и Клаудия расположились напротив, едва скрывая любопытство, а Иления прошла к окну с сигаретой. Она редко курила, обычно только в те моменты, когда что-то выходило из-под контроля. — Так, — нарушила тишину Леонсия, — давайте спокойно разберёмся, что произошло. — Я подвела Вас, девочки, из-за меня может провалиться дело… — упавшим голосом сказала Каллиста. — Да что стряслось? — спросила недоумевающая Клаудия. — Не выдержали дела сердечные диктатуры разума и прорвались наружу весьма некстати, — буркнула Иления, закурив сигарету. — Девочки, я, конечно, понимаю, что вы большие учёные, умеете говорить красиво, но объясните простой смертной, что всё-таки это всё означает? Каллиста подняла глаза и горько усмехнулась, глядя в никуда: — А это всё означает, что твоя сестра возомнила себя спасителем, человеком, способным на благородное, бескорыстное дело, будущим победителем… А на проверку она оказалась без памяти втюрившейся девчонкой, которой было достаточно одного поцелуя, чтобы лишиться своих бастионов и дать немое согласие сантиментам исполнять аргентинское танго на руинах выстроенной по кирпичику крепости! — Каллиста схватила стоявший на столе стакан и пульнула им в стену.        На кухне наступила тишина, нарушаемая только недовольным сопением Илении, снова и снова затягивающей в свой организм новую порцию табачного дыма. Каллиста прижала пальцы к вискам, медленно массируя их и пытаясь успокоиться. — И кто он? — нарушила тишину Леонсия. — Пьеро… — глухо произнесла Каллиста, чувствуя при этом, что её щёки уже в который раз за этот день покрываются румянцем. — Каллиста, а в чём проблема? Влюбилась! Ты так говоришь, как будто это катастрофа века! Да давно пора! Я очень рада! Да, не надо на меня так смотреть, я очень рада, что наконец-то нашёлся единорог, который разбудил чувственность в моей дорогой девственнице, а то, право, рядом с вами я с наличием в прошлом отношений с двумя мужчинами чувствую себя красоткой из Мулен Ружа! Всё такие расчётливые, холодные, целомудренные до тошноты и правильные до нервной почесухи. До брака ни-ни… Да кто так сейчас живёт, мои дорогие мамонты? Сбросьте меха и отложите бивни! — Клаудия, у тебя случайно Ленина не было в предках? Тебе бы ещё броневик сюда на нашу кухню! — усмехнулась Леонсия. — Сейчас вопрос стоит не о целомудрии и его популярности в современном мире, а о том, что любая эмоция, тем паче любовь, противоположна чистому и холодному разуму, — сухо сказала Иления, поворачиваясь лицом к подругам и рассерженно подавив сигарету в пепельнице. — Каллиста, я не осуждаю тебя за то, что ты так не вовремя влюбилась, нисколько не осуждаю, как говорится, и на старуху бывает проруха, но предельно ли ты честна с нами? Сто пудов ты влюбилась в него давно! Зная тебя, я могу это с уверенностью утверждать. Вздохнув, Иления продолжила: — Ты принадлежишь к числу людей, кто долго раскачивается и проверяет на прочность свои ощущения, а потом долго не может от них избавиться. Но, милая моя, влюблённая женщина не способна мыслить здраво! Ей кажется, что море по колено, что она согреет и спасёт ото всех и вся. Из этого я делаю вывод, что, берясь за это дело и втягивая в него нас, ты нисколько не задумалась о цене, о степени риска и процентах успеха. Поэтому все эти наши операции напоминают прогулки по тонкому льду или по минному полю. Мы хватаемся за нити, ведущие к разгадке не потому, что всё правильно и логично построено, а потому, что нам несказанно везёт! Каллиста слушала несколько безжалостную речь подруги, нервно переплетя пальцы и закусив до крови губы: — Ты права, Иления, ты несказанно права! Что мне он не безразличен, я поняла ещё полгода назад… Но я слишком упряма, чтобы признать, что мне он не просто нравится… Я даже не могу выразить всю ту гамму чувств, которую я испытываю, когда он рядом! — При этих словах Каллиста покрылась краской абсолютно вся: и щёки, и шея, и лоб, и уши, и руки были похожи на небо в час заката. Потерев костяшкой пальцев переносицу, девушка устало продолжила: — Я очень боюсь себя такую, боюсь предмета своей любви. Пьеро артист, ему льстит женское внимание, он весьма тщеславный малый! Если я позволю себе что-то большее, чем просто деловые отношения, то мне будет больно, очень больно! По натуре я ещё та ревнивица! Смешно, правда? Я не боюсь попасть в передрягу, могу бросить вызов опасности, пуститься в авантюру, а страшусь любого проявления внимания с его стороны! Просто начинаю таять под его взглядом, словно свечка…       Подруги слушали Каллисту, которая часто делала паузы в своей исповеди, ёрзала на стуле, то и дело покрывалась новой волной алой краски. Было видно, что каждое предложение девушка вынимает из себя, словно клещами. Они никогда ещё не видели свою всегда спокойную, рассудительную подругу такой мятежной, пылкой и горячей. Девушки даже подозревать не могли, какая обжигающая лава страсти таится в этой душе, оградившей себя от внешнего мира щитом изо льда. Каллиста разговорилась, казалось, её уже не остановить, каждому слову из её монолога был придан какой-то особый, интимный оттенок смысла, и чем дальше заходила речь, тем больше девушки понимали, что Штирлиц не просто близок к провалу, а буквально дышит ему в лицо.        Перед ними была влюблённая девушка, чьи чувства, эмоции, переживания можно было поделить на них всех четверых вместе взятых, и они не утратили бы своей яркости и способности обжечь. Это было действительно страшно, учитывая то, что в их деле чувственности нет места.        Но вот Каллиста прервалась, опустила взгляд, упираясь им в стол. Девушки сидели в тишине. Все они очень сочувствовали подруге, даже Илении, которой не были свойственны подобного рода сантименты, стало жаль Каллисту, и одновременно ей было радостно за себя, что она просто не способна на такие муки (как знать, как знать…) — Девочки, выходите сейчас из игры! Вы будете правы, очень правы! Я принесу только погибель! Правильно сказала Иления, влюблённая женщина не может судить здраво! Всё было обречено на провал с самого начала… — Каллиста, сейчас же перестань, а не то я возьму скалку и съезжу тебе по голове! — возмутилась Леонсия. — Будь ты трижды влюблённой, мы уже начали дело и доведём его до конца, чего бы нам этот конец ни сулил. Да, я, наверное, фаталист, но что со мной поделаешь! Я остаюсь! Я никогда не предавала дружбу и не предам теперь! — Я тоже остаюсь! — сказала Иления. — Мы делаем благородное дело! Пусть ты изначально обманывала и себя, и нас, но вместе мы достаточно сильные, чтобы взглянуть правде в глаза. — Я тоже с вами! Ещё месяц без клиентов! Когда ещё такой шанс выпадет! — шутливо сказала Клаудия, подмигнув кузине.        Девушки дружно рассмеялись. Было решено, что Каллиста пойдёт принять душ, чтобы немного успокоиться, а потом они поедят и перейдут к делу.

***

— Холодная статуя, ледышка, замороженная рыба! Сколько можно сводить меня с ума?! Ребят, мы давно вместе, ну что со мной не так? Чем я так плох? — возмущался Пьеро на всю комнату, где они с Джаном и Иньей устроили экстренный мальчишник. — Знаешь, — почесал затылок Иньяцио, — если так сказать тебе всё на чистоту, то список получится приличный, лень перечислять. — Да ну тебя, Инья! — насупился Пьеро. — Ох, угораздило меня влюбиться в холодное, бесчувственное существо! Вот какая она, эта пресловутая grande amore! Шмякнулась на меня, как пласт снега с крыши! Снежная королева… — Вот кто Снежная королева, так это её подруга Иления! Ничего ледянее не видел! Хоть бы раз улыбнулась! Всё время хмурая, неразговорчивая! — не смог промолчать Джанлука. — Под стать Каллисте! — потерев пальцами ударенную девушкой щёку, пробурчал Пьеро. — А ручка у неё будь здоров! — Правда? — ухмыльнулся Иньяцио. — Спасибо, что подкинул идею, на день рождения подарю ей боксёрскую грушу.        Ответом Инье стал гневный взгляд друга: — Слушай, я позвал тебя не для того, чтобы слушать твои подколы, а чтобы душу излить! — Пье, я не понимаю! Тебе дали шанс почувствовать себя нормальным парнем и дали оплеуху, когда ты распустил руки, а вернее — губы! Извини, братец, Каллиста не того полёта птица, чтобы повестись на тебя, только за то, что ты певец с прекрасным голосом и что ты популярный человек! Она будет с тем, с кем захочет. — С Луиджи, конечно же! — Пьеро непроизвольно сжал кулаки. — Да что ты привязался к этому Луиджи! Не любит она его! Влюблённые девушки так не глядят! Она на тебя теплее смотрит! — Да куда уж теплей! Лично я ничего не замечаю! — Да ты, кроме себя, вообще ничего не замечаешь! БаронеТ! — Иньяцио захохотал, будучи довольным придуманной для друга кликухой. — Я уверен, что её холодность и отстранённость — это не маска, а её сущность, но я не привык сдаваться! Я уже кое-что придумал… — глаза Пьеро блеснули. — Что же ты придумал? — с любопытством спросил Джан. — У нас в двух клипах должны быть партнёрши… Я сделаю так, что Каллиста станет моей партнёршей, я просто не оставлю ей выбора! — Парень, когда ты научился читать мысли? — удивился Иньяцио. — Я собираюсь сделать партнёршей по клипу Леонсию, помните, того сексапильного фотографа? — Ого, — воскликнул Джан, — я смотрю, тебя тоже стрела Амура пронзила? — Дружище, без инсинуаций, я просто хочу проучить эту русалку. Не знаю, но её присутствие для меня уже вызов! Она надо мной пошутила тогда, а я тоже умею шутить! Сейчас мой ход! Что из этого получится, не знаю, но я рискну! Девушка, конечно, потрясная! — Так, спасибо, что предупредили, что у нас назревают самые горячие съёмки в истории существования трио… — протянул Джан. — Тебе я тоже советую взять в оборот свою недотрогу! — подмигнул Инья. — Да не буду я ничего брать, там и брать-то нечего! — буркнул Джан. (В глубине души его очень задевало безразличие красавицы). — Ой-ой, а какие речи ты мне пел в ночь перед отъездом?! Что готов попробовать, что, может, нашёл свою пристань, тоже мне Одиссей! Но, может, оно и к лучшему. Как я раньше тебе говорил, не берись, если слабак. Джан встрепенулся, а его янтарные глаза полыхнули огоньком: — Ну нет, я отступать не буду! У меня есть внутренняя убеждённость, что Иления пришла в мою жизнь не просто так! Но я уже не уверен, что она сможет испытать ко мне какие-либо чувства… Однако всё же рискну, и она тоже будет моей партнёршей по клипу. — А я уверен, что покорю эту ледяную вершину! — горячо выпалил Пьеро, думая о своём. — Уверяю вас, ребята, той горячей лавы эмоций, что я испытываю к ней, хватит на нас обоих сполна. — «Меня не любишь, но люблю, так берегись любви моей!» — пропел Инья, за что ему в голову прилетела подушка. Вернув её владельцу тем же способом, парень встал:  — Ну что ж, высокое собрание, за сим предлагаю раскланяться и отложить обсуждение имён будущих детей до лучшей поры. Всем влюблённым спокойной ночи!