Defect.

В квартиру медленным шагом вошёл блондин. Его одежда до ниточки промокла, светлые прямые пряди волос свисали вниз от большого количества влаги. Вместе с собой Глеб принёс злую прохладу, которая окутала парней до лёгкой и мимолётной дрожи. — О, Глеб, мы как раз тебя ждали. — забыв про свою обиду в шуточной форме, произнёс Артём. — Рад, что вы переживаете за меня.- ответил Глеб, осмотрев троих. — Тут Слава хотел у тебя кое-что спросить. — сказал Тёма и указал на Михайлова одним из своих пальцев на правой руке. — Тогда давайте вы пройдёте на кухню, а я пойду переоденусь. За это время, пока я буду менять одежду, поставьте чайник, чай попьём. — Хорошо, — оставил в след поднимающемуся на второй этаж Фаре слова Ракитин и ушёл на кухню, чтобы вскипятить чайник и навести всем горячий чай. Голубин зашёл в свою просторную комнату и тяжело вздохнул. Одежда от проникшей в неё влаги неудобно сидела на теле и неприятно обтиралась об кожу. Подойдя к шкафу, Глеб снял вещи и посмотрел в зеркало. Кадык невольно дёрнулся, глаза бегло осматривали отражение в зеркале, а зрачки расширились. — Уходи. Слава и Артём мирно сидели за столом, один рассматривал капли в окне, положив руку под щёку, а второй смотрел на стрелку часов. Егор же стоял рядом с плитой, облокотившись о кухонную тумбочку, ожидая закипания чайника. По лестнице послышались шаги, поэтому все отвлеклись от своих «важных» дел и посмотрели на источник шума. Сверху спускался блондин. Его волосы почти высохли, на бёдрах висели штаны, а благодаря оголённому верху можно было рассмотреть множество татуировок, которые довольно эстетично заполняли части кожи. Слава, убрав руку и повернувшись посмотреть на Глеба, засмотрелся на столь знакомое тело. Эти татуировки он знал наизусть, ведь смотрел на них так часто, что уже зрительно запомнил что это за татуировки и их местонахождение. Только вот странный порез чуть выше тазовой кости не был знакомым. — Ну что? Чай готов? — Чайник только вскипел, — ответил на вопрос Голубина Тейп, после чего отвернулся к навесным шкафчикам, чтобы достать коробку с чайными пакетиками, кружки и сахарницу. — А что это за рана у тебя? — всё же поинтересовался Михайлов. — Какая? — Глеб оглядел голый торс и показал пальцем на порез, — вот этот? — Да, именно этот. Раньше я его у тебя не видел, да и на фотографиях его не было. — Да это так, я с ножом учился обращаться, — немного скашленув, ответил Глеб и почесал затылок, — а ты рассматриваешь мои фотографии? — Нет-нет, что ты. — с расширенными глазами произнёс Слава и отвернулся в сторону окна, потому что почувствовал, как его лицо начинает краснеть. — Ну ладно, нет так нет. После этих слов Глеб подошёл к столу, отодвинул стул, взяв его за спинку, и сел рядом с покрасневшем от стыда Морти. — Я заварил чай, пока вы там разговаривали, — произнёс Егор и расставил кружки к их владельцам. Чай проникал внутрь и отдавал своё тепло телу, разогревая его, а мягкий свет лампы помогал ощутить уют. Под столь дождливый вечер именно этого не хватало, но это всё будет длиться не так долго. — Так что, Слав, ты хотел у меня спросить? — этот мягкий голос с хрипотой достал всех из комфортной идиллии. Пока Слава пытался очнуться и вернуться в реальность, Глеб уже допил чай, обжигая горло, и подошёл к раковине, чтобы помыть за собой. — А, точно, я уже и забыл, — мило усмехнувшись, Михайлов продолжил, — а для чего тебе таблетки нужны, которые на тумбочке лежат? — А они ему больше не понадобятся. — повернулся к ребятам Глеб, посмотрев на них через его свисающие волосы, после чего свет во всей квартире погас. Яркая молния резко осветила кухню, указав на зловещую улыбку Голубина с острыми клычками, а дождь ещё больше стал бить по окнам. Глеб взял рядом лежащий нож с кухонной тумбочки и медленно надвинулся на рядом сидящего парня. Взяв за горло Шатохина, он хотел провести ножом по щеке, но удар по локтю заставил ослабить хватку. Тогда Глеб или же что-то иное ударил по животу Артёма и резким движением руки заставил его отлететь на другой конец комнаты. Тот ударился об плотную стену спиной, и изо рта просочилась кровь. — Тёма! — крикнул Егор и кинулся к валявшемуся на полу Шатохину. Тем временем Глеб переключился на Славу. Теми самыми резкими движениями он повалил Славу на пол, отчего тот ударился головой. Это иное село ему на живот и ядовитым тоном произнесло: — Какое милое личико, жалко его будет портить, но ничего не поделаешь.  После таких слов нож в обхвате чужих рук поднялся вверх. — Глеб, что ты делаешь? Глеб! Глеб! Голубин! — Какая драма, ты зовёшь на помощь того, кто тебе уже никогда не поможет. — Голубин, очнись! Глеб, пожалуйста. — Какой назойливый парнишка, ты таким темпом ничего не добьёшься. — Глеб!  Из глаз потекли слёзы, после чего было сказано одно слово: — Прости. " — Глеб, смотри, что я у тебя нашёл!  На улице отличная погода, грело весёлое солнышко, птички напевали свою симфонию. Прохладный ветерок иногда обдувал комнату, проходя через открытое окно. Парень сидел и увлечённо копался в ноутбуке, но после услышанных криков с удивлённым взглядом посмотрел на второго, запыхавшегося от бега, как на маленького ребёнка, который обрадовался новой игрушке. — Это же футболка с Трэвисом Скоттом! — Ну да. Тебе что, она настолько сильно понравилась, что ты решил весь дом на уши поставить? — Она такая классная!  Глеб снова осмотрел обрадовшегося Славку, затем встал, отложил свой ноутбук и подошёл к мальчику, потрепав того по голове. — Если хочешь, то можешь забрать себе. — Правда? — у Славы от услышанных слов, адресованных ему, глаза засветились ещё ярче, чем были до этого. Затем, прикрыв глаза, уткнулся носом в вещь, вдохнул аромат и сказал: — Она так приятно пахнет. Тобой. "  Руки, находившиеся наверху, быстро опустились вниз, попадая в голый торс, обрисованный в те самые знакомые татуировки. Алая кровь вытекает из столь эстетичного и худого тела вниз, пачкая чужую одежду. Мгновение и ещё один удар попадает чуть ниже. Дальше ещё, ещё и ещё, пока руки не отпустили острый и окровавленный нож и уже добрая улыбка в слезах её владельца не появляется на лице. Затем медленно владелец улыбки падает на пол, проговаривая последние слова шёпотом: — Всё-таки смог.  Глаза аккуратно закрываются, а остальные части тела ослабевают. — Глеб! Нет! — крича эти болезненные слова, Слава подползает к Глебу и пытается прикрыть места, из которых сочится кровь, но всё тщетно. Испачканные кровью руки дрожат, из глаз льются горькие слёзы, а рот больше не может вымолвить ни слова, только бесшумно открывается и выдавливает горькие стоны, будто человек захлебывается в воде.  Как больно видеть, как умирает человек. Особенно, если ты в этот момент беспомощен, хочешь спасти, но жизнь утекает из твоих рук, преждевременно угасает. Когда ты думаешь, что всё наладилось, но становиться ещё хуже, чем было. Когда близкий человек покидает тебя, оставляя одного в этом жестоком и беспощадном мире. Такие чувства в себе ощущал Михайлов, держа на руках уже мёртвое тело Голубина. Глеба Голубина, который помог им избежать смерти. Хотя, он их сам чуть не убил. Или же это был не он?  Два тела, находящиеся по другую сторону комнаты, с ужасом наблюдали за происходящим. В такие моменты хочется кричать, разрывая глотку от душевной боли. Хочется спрятаться куда-нибудь в скромное место и забыть. Забыть всё, что с ними было. Но это невозможно, тем более, что с этим им дальше жить. — Глеб… мёртв? — спросил у Егора Артём, а тот видел, как большие глаза наполняются жгучими слезами. — Да. Он мёртв.