***
— …Боже! — Эмилия сдавленно шипит, когда резкая, пронизывающая боль острым уколом врезается в голову, заставляя крепко схватиться за волосы и с силой оттянуть несколько прядей. Сердце предательски колотится, неприятным покалыванием отдавая в висках, из-за чего у девушки не сразу получается восстановить сбившиеся от страха дыхание и открыть глаза. Когда крупная, размером с серебряную монету косиножка прошлась своими тоненькими лапками по губам, прошмыгнув под ворот рубашки, Эмилия неосознанно взвизгнула, принимаясь судорожно ощупывать кожаную военную куртку, намереваясь убить непрошенного гостя. Маленькое бездыханное тельце отлетает куда-то в сторону, позволяя Майер с лёгкостью вздохнуть и наконец осмотреться. Рядом, под изорванной серой простынкой в бессознательном состоянии лежит Эрен, измазанный в противной липкой слизи, с уже потемневшими пятнами крови на лице, весь помятый и перепачканный с ног до головы, но живой. По правую сторону, недалеко от подвязанных к забору лошадей стоит главнокомандующий Эрвин, что-то внимательно рассматривает на бумаге, отданной одним из подчинённых. Слева построенные в шеренгу новобранцы. Глаза у ребят перепуганные, будто у загнанных в угол котят, а руки дрожат так, что видно даже невооружённым глазом из повозки, в которой находится девушка. Спереди майор Ханджи что-то обсуждает с сослуживцами из своего отряда, позади них Нифа, живая, без единой видимой царапинки. Изучающий взгляд не остаётся без внимания. Райдан, кажется, заметив пробудившуюся после сна подругу, махнув майору рукой, бежит в её сторону. — Ты жива, — осторожно придвигая Майер за плечи, будто боясь сломать, шепчет Нифа. Голос у подруги ломкий, непривычно взволнованный, заставляющий Эмилию неосознанно потянуть руки навстречу. — Эмилия, прошу, главное держи себя в руках. Ребята из твоего отряда, они… — дальше Майер не слышит. На подрагивающих ногах, под удивлённым взглядом майора оттолкнув Нифу, она плетётся в сторону новобранцев, до крови вгрызаясь в обветренные, сухие губы, будто надеясь, что это поможет хоть как-то облегчить разрастающееся внутри чувство тревоги. Образ куклы, привидевшийся ей во сне, настойчиво крутится перед глазами, повторяя и повторяя на ухо девушке одну и ту же фразу, когда та оказывается рядом с повозками, предназначенными для перевозки трупов. Там, рядом с ними на земле обёрнутые в серые саваны ряды из человеческих тел. Лицо каждого солдата закрыто, и Эмилии требуется несколько минут, чтобы собраться с мыслями и подойти ближе. Она падает на колени перед одним из тел и медленно, будто боясь ошибиться в своих догадках, приоткрывает полотно. Ей хватает одного взгляда на окровавленные белокурые волосы, чтобы понять и крепко вцепиться зубами в ладонь, в попытках унять рвущийся наружу отчаянный крик. «Ты не должна показывать свою слабость, вспомни, чему тебя учили… …но ведь ты могла помочь» Перед глазами возникает небольшая помятая нашивка, и Эмилия, не разбираясь в происходящем, хватается за неё дрожащими руками, приближая и прижимая ближе к сердцу. Рядом стоит капитан, молча переминая в руках такие же отличительные знаки. Девушка делает несколько глубоких вдохов и, решившись, поднимает нашивку, которую дал ей Аккерман.Петра Рал. 57-я экспедиция за пределы стен.
***
— Эмилия, командующий приказал тебе явиться на кухню! Эмилия! — Нифа несколько раз дёргает дверную ручку, но комната заперта изнутри. Ровно двадцать минут назад командующий, «отряды» капитана и майора прибыли в замок к стене Сина. Майер не помнит, как дошла и закрылась в своей комнате, но на протяжении всего этого времени она просто лежала на кровати, плотно закутавшись в одеяло, приложив ладони к ушам и крепко зажмурив глаза. Петра, Оруо, Гюнтер, Эрд — тела бывших сослуживцев были отправлены на корм титанам. От сильнейшего отряда развед-легиона осталась лишь горстка отличительных знаков, да капитан с новичком. Последней каплей для девушки стала новость от подруги о неудачном завершении вылазки, женская особь так и не была поймана. — А я даже их смерти не видела, — произносит Эмилия в пустоту, отбрасывая одеяло на пол. По коридорам эхом разносится гулкий топот башмаков — кажется, Райдан забросила попытки вытянуть подругу из комнаты. — Надо взять себя в руки, — фраза получается вялой и тихой, из-за чего сама девушка перестаёт верить в сказанное. Виски до сих пор неприятно сдавливает, в голове противно гудит. «Кто, зачем и как?» — вопросы надоедливо крутятся перед глазами, и девушка даже думает, что давно, ещё после первой вылазки за стены она должна была рассказать всё и, если не командующему, то Райнхарту точно. «Этого бы, возможно, не произошло, если бы я рассказала» — Майер поднимает руку к глазам и, несколько секунд посмотрев, резко ударяет себя по щеке, оставляя на ней широкий красный след от ладони. — Отвратительно, — Эмилия кривит губы, делая глубокий вздох, и, не глядя, нащупывает закрытый на клёпку карман куртки, в котором всегда носит блокнот. Но того на месте не оказывается. Живот предательски сводит, но Майер не теряет надежду — она обшаривает все карманы, сбрасывает форму, перебирает все вещи в шкафчиках, отбрасывая их на пол, но результат один — дневника нет, будто и след простыл. И девушка сдаётся. Она падает на пол рядом с кроватью, ногой ударяясь о бортик, и крепко впивается ногтями в голову, взъерошивая из без того растрёпанные волосы. За всё время службы Эмилия ни разу не позволяла себе плакать. Видя, как товарищи умирают у неё на глазах, она отворачивалась, прикрывая их рукой, надеясь, что никто не заметит. Но сейчас она одна, так ведь? Девушка плачет, громко и надрывно. Кричит, кусая ещё не успевшие зажить ладони, бьёт кулаком о деревянный пол, сдирая до крови тонкую кожу. — Почему я выжила, почему всё так хорошо обернулось только для меня? — Эмилия встаёт и с силой пинает ногой дверь, желая хоть как-то облегчить своё состояние. В коридоре раздаётся тихий, почти неслышимый шаг, и Майер замирает с ладонью у рта, в удивлении смотря на ручку. — Тебе приказали прийти в столовую, — голос капитана заставляет выпрямиться. Девушка уже почти было подходит к двери, дабы открыть её, но… По щекам текут предательские слёзы, руки измазаны в смеси крови и слюны, а пол представляет из себя бедлам, состоящий из кучи перемешанной меж собой одежды с другими вещами. Эмилия спиной вжимается в дверь, произнося тихое «да, сэр», но сдавленный всхлип всё же вырывается, заставляя девушку невольно сжаться. — Возьми себя в руки, приведи себя в порядок и приходи. Не заставляй всех ждать, — спустя минуту тишины произносит капитан. Слыша удаляющиеся шаги Аккермана, Майер сползает по стенке на пол, отрешённо глядя перед собой. — Он слышал, — Эмилия сжимает кулаки. Хуже некуда. — Я должна идти? — будто со стороны, спрашивает она себя, наблюдая за птицами за окном, прыгающими по веткам деревьев…***
— Тебе знакомо это? — только зайдя на кухню, Эмилия с изумлением замечает в руках у командующего маленький бумажный кулон в виде сердца вместе с личным дневником, застывает в проходе, вглядываясь в серьёзное лицо Смита. Эрвин взглядом разрешает девушке войти, и только в этот момент, осмотревшись, она понимает, что на кухне много незнакомых ей лиц, судя по погонам — новичков. Эмилия сдержанно кивает, принимая подвеску из рук Эрвина. Она прекрасно помнит эту вещь. В детстве, в те самые дни, когда её мать оставалась дома, она всё своё время уделяла детям, занимаясь с ними своим излюбленным занятием — оригами, складыванием разноцветных фигурок из бумаги. Различных видов бумажные птицы и цветы — то, чем были заполнены все полки в доме. Однажды, когда привычные растения и животные порядком поднадоели девочкам, мать научила их делать маленькие сердечки, к которым после они прикрепили нитки, сделав каждой такую подвеску. Эмилия свою потеряла много лет назад — закатилась куда-то, а она и не стала её искать — детская память короткая, и она просто забыла про неё. — Командующий, — Майер поджимает губы, переминая кулон в руках. — Я должна кое-что рассказать вам, но… — окинув взглядом присутствующих, она продолжает: — не уверена, что этот разговор для всех. Помещение быстро пустеет, к удивлению девушки Смит приказывает уйти всем, включая доверенных Ханджи с Леви, которые всегда присутствовали во время принятия важных решений с командующим. Эмилии не то что неловко, скорее непривычно находиться с мужчиной наедине — темнота, царящая на кухне угнетает, а серьёзное лицо и скрещенные на груди руки Эрвина создают впечатление, будто девушка на допросе. — Тогда, когда я с Петрой Рал были за пределами стен, я повстречалась с матерью… — Эмилия с трудом выдавливает из себя каждое слово, виновато опуская взгляд в пол. — Вы, наверное, многое слышали о ней от Райнхарта. Подававший большие надежды солдат, в юном возрасте уже дослужившийся до капитана и по неизвестным для многих причинам покинувший развед-легион спустя несколько лет службы, — девушка кладёт перед собой блокнот, сжимая пальцы на обложке. — Когда мы были за стенами, в подвале южного перевалочного пункта разведки мне снились сны о ней. Она приходила ко мне, разговаривала и каждый раз, уходя, произносила одну и ту же фразу, — Эмилия безошибочно раскрывает дневник на одной из последних страниц, протягивая его командующему. — «Помни, милая, я тебя люблю». Я обнаружила эту запись уже после возвращения в корпус. Это её почерк… — Почему ты не рассказала раньше? — тяжело роняет Эрвин впервые за всё время монолога девушки. — Я, будучи за стенами, в открытом мире, в подвале встречаю пропавшую без вести более восемнадцати лет назад мать, без оружия, в той же одежде, что и тогда, — девушка неосознанно ухмыляется. — Сама в такое не поверила, вот и списала всё на своё богатое воображение, — Эмилия останавливается, делая глубокий вдох. — Я не сражалась с женской особью, — у командующего на лице застывшее недоумение, первая эмоция, которую увидела Майер за всё время службы. — Когда она настигла нас в лесу гигантских деревьев, я предполагаю, что моя мать была там. Но… Там был кто-то, помимо неё. Когда я попыталась примкнуть к сражению, кто-то на приводе оттащил меня, отсоединил механизм от тела и отправил в свободный полёт. Правда я до сих пор не понимаю одного… — Майер закатывает рукава рубашки, которую успела переодеть до того, как пошла на кухню. Она встаёт в полный рост, поднимая штанины. — Почему после падения с такой высоты на мне ни царапины? Ничего не болит, крови и грязи на одежде тоже не было, — Эмилия стискивает зубы, смотря прямо в глаза командующему, будто ожидая, что тот ответит на все интересующие её вопросы. — Леви, — Эрвин оборачивается в сторону двери, — привод был прикреплён к Эмилии, когда ты нашёл её? — в комнату заходит капитан, отрицательно качая головой. — Ты проверяла блокнот после вылазки? — Смит бросает свой взгляд на девушку. Эмилия несколько секунд непонимающе смотрит на мужчину, затем быстро хватается за дневник и начинает судорожно переворачивать страницы. — Помни, милая, я всегда приглядываю за тобой.***
Время тянется долго. Эмилия теряет его счёт, когда Эрвин в который раз обговаривает план действий, отдаёт приказы майорам, с которыми каждый должен ознакомить свой отряд. У девушки в голове не укладывается: зачем ей в обязательном порядке присутствовать на обсуждении поимки женской особи, если она, по приказу командующего, даже не будет участвовать в операции. Смит на недоумение Майер отвечает просто — «с этого дня всё, что каким-либо образом связано с Эреном, связано и с тобой». Поэтому, когда Эрвин объявляет об окончании спустя приблизительно два часа, у девушки не хватает сил даже подняться со стула, не то чтобы дойти до комнаты. И сейчас, сидя за столом, она уже в тысячный раз мысленно повторяет приказы, отданные ей Эрвином. «Тебе запрещено оставаться в строю без человека со званием ниже капитана» — Смит объяснил этот приказ тем, что в случае нападения врага, с девушкой должен быть приближённый к нему человек, тот, в чьей силе он уверен. «С этого дня ты официально покидаешь отряд специального назначения Леви и переходишь в отряд Майка. Завтра ты отправишься вместе с ним и новичками на юг стены Роза. В случае, если враги работают сообща, наша задача обеспечить полную безопасность и Эрена, и Эмилии. Сделать это будет проще, разделив вас» — мужчина тогда подошёл к девушке и положил перед ней сигнальную ракетницу: новый экземпляр с синим дымом, который ещё не использовался в боях. «Если случится так, что враг застанет вас в момент, когда по какой-то причине рядом никого не будет, используйте её. И последнее…» — сказал мужчина, вставая со своего места. «…Эмилия и Эрен, даже будучи в корпусе не оставайтесь одни. Следите за тем, чтобы хоть кто-то был рядом» — девушка тяжело вздыхает, недовольно кося взглядом в сторону сидящего напротив мужчины, листающего какие-то бумаги, отданные Эрвином. Эмилия старается не обращать внимания на Аккермана, хватаясь за блокнот и поднося к бумаге карандаш.850 год. Июль. Сегодня умерла Петра. Сегодня умер Эрд. Сегодня умер Оруо. Сегодня умер Гюнтер. Конец записи.
Эмилия поджимает губы, перечитывая написанное. Назойливое «ты могла помочь» в течение всего дня крутится перед глазами. Это армия, смерть здесь преследует тебя по пятам — девушка понимает это, но не может отделаться от чувства собственной ничтожности. Сил нет, желания что-то делать тоже. Поэтому, чтобы хоть как-то развеяться, девушка поднимается на ноги и медленно плетётся в сторону кухонных шкафчиков. Она лелеет надежду, что горячий ягодный чай на ночь поможет освежить мысли и подготовиться к завтрашнему отбытию из замка. Она долго следит за плавающей в воде малиной, пока краем глаза не замечает сидящего за столом мужчину. Тот берёт чашку, стоящую рядом, в руки и, недолго посмотрев на неё, отставляет в сторону. Эмилию эта ситуация даже немного забавляет, поэтому, быстро наполнив ещё одну чашку, она подходит к столу, ставя одну рядом с собой, а другую пододвигая к капитану. — Неплохо, — едва пригубив, сухо бросает Аккерман. После этого в комнате вновь воцаряется гнетущая тишина. Эмилия сжимает кулаки. Молчание давит, у неё появляется желание поговорить с Нифой, поделиться всем наболевшим, но… «Сама спать не смогу и ей не дам» — руки вновь тянутся к блокноту. Майер открывает его на середине, перелистывая несколько страниц. На одной из них — тот самый набросок, нарисованный Петрой ночью, под лунным светом в лесу гигантских деревьев. Она видит её улыбку в тот день, снова слышит её голос, её постоянные нравоучения, по которым девушка уже успела сильно соскучиться. По телу проходится мелкая дрожь. Эмилия отчасти рада, что так и не успела сблизиться с остальными участниками отряда, ибо точно уверена — просто не выдержала бы. «Я должна идти, иначе опять разревусь, как ребёнок» — девушка, резко поднявшись, едва не роняет стул. «Он хранит их, как память, и отдал мне…» — уже у выхода из кухни думает она, рассматривая наспех прикреплённую к углу блокнота нашивку. Развернувшись и подняв голову, Майер направляет свой взгляд прямо на мужчину. Тот, оперевшись щекой на руку, продолжает вчитываться в бумаги, кажется, уже в третий раз перелистывая их. Эмилия делает глубокий вдох, открывая блокнот на странице с наброском, и медленно, с противным режущим звуков вырывает листок. — Это её рисунок, — девушка кладёт его на стол рядом с Аккерманом. — Спасибо за нашивку. Доброй ночи, — бросает она, удаляясь из комнаты. Она быстро пересекает тёмные коридоры замка, направляясь в сторону комнаты Зоэ — по приказу командующего она обязана переселиться к ней, и уже не слышит тихое Аккермановское «доброй» в ответ. «Мы не знаем, когда враг нападёт на нас. Лучше перестраховаться» — встречаясь с довольным взглядом Ханджи, думает девушка, проходя в комнату. Стараясь игнорировать надоедливые вопросы майора о женской особи, Эмилия падает на диван, утыкаясь лицом в подушку. Она должна выспаться. Завтра её ждёт тяжёлый день…