Точка соприкосновения

      Утром Оливия проснулась в маленькой комнате с большим витражным окном. На улице светило солнце, что было совсем несоизмеримо с её внутренним расположением духа. Она плохо помнила, как заснула. Судя по всему, трава, выкуренная накануне сна, сработала как надо.       Настроение оставляло желать лучшего. Только сейчас, прокрутив в памяти все события минувшего дня, Олли понимала, насколько сильно поменяется её жизнь без брата. Ей захотелось вернуться ко сну, а лучше, не просыпаться до тех пор, пока всё не наладится само собой. Но девушка отлично понимала, что этого не произойдет.       В дверь комнаты постучали и Броуди занервничала. Она даже не успела одеться и по-прежнему находилась в белье, в котором спала. — Можно? — в дверь просунулась кудрявая макушка Элисон.       Олли выдохнула. Несмотря на некоторые шероховатости с ней, Броуди была рада, что первым гостем в спальне оказалась девушка. — Да, конечно, — она села на кровать, укрывшись одеялом по пояс. — Я принесла кое-какие вещи, решила, ты захочешь сходить в душ и всё такое, — Элис протянула Оливии стопку вещей. — Это мои. Думаю, тебе будет как раз. — Спасибо, — Броуди улыбнулась. — Я вчера вспылила, — молодая женщина поджала губы и опустила взгляд. — Я очень соболезную тебе, Олли. Столько всего произошло за последние три дня, Боже… — она покачала головой и осторожно опустила ладонь поверх руки Оливии. — Все в порядке, Элисон, я не в обиде, — ответила она. — Мы с Сэмом не были слишком близки, но теперь я отлично понимаю, почему он выбрал семью. — Вы говорили с Клаусом? — Я застала его на кухне с бутылкой коньяка посреди ночи, когда ты легла спать.       Оливия кивнула, ощутив осадок после упоминании Клауса и продолжения его ночных развлечений. — Ну, ладно. Спускайся вниз, как будешь готова, Пятый хочет поговорить о том, что произошло.       Мысль о душе была самой рациональной за утро. Взяв в охапку принесённые вещи и полотенце, Олли отправилась в ванную.       Она сильно волновалась перед завтраком. В частности, это обуславливалось знакомством с Пятым. Сэм описывал его как крайне критичного и серьезного подростка, до того, пока он не исчез. Люди, схожие с этим описанием, часто напрягали Олли.       Когда водные процедуры были окончены, Оливия приступила собирать наряд из тех вещей, которые предоставила Элис. Черные брюки-кюлоты в вертикальную полоску сели почти идеально, будучи слегка большими в талии. А что касалось рубашки, вырез на ней был чересчур глубоким, что не очень нравилось девушке. К тому же, её грудь была меньше, чем у Элисон, а вырез при таких пропорциях смотрелся нелепо.       Накинув свою джинсовую рубашку, от которой слабо пахло травой, Олли вышла из ванной. Она надеялась, что Элис не откажет дать ей что-нибудь другое. — С добрым утром, принцесса, — в коридоре появился Клаус. Он выглядел очень помятым. — Привет, Клаус, — ответила она.       Четвертый изогнул брови, улыбнулся и подался навстречу Олли на ватных ногах. — Ну, травка сделала легче? — Отчасти, — пожала плечами Броуди. — Не помню, как я уснула. — О-о-о, так всегда в первый раз, — понимающе пропел Клаус. Кажется, он уже был в кондиции, несмотря на раннее время. — Можем как-нибудь повторить. — Боюсь, это не лучший выбор в моей ситуации, — обходительно ответила она. — И… раз уж мы встретились, ты не мог бы дать мне футболку? Рубашка Элис не совсем подходит мне.       Клаус молча развернулся и поманил Олли за собой. Как выяснилось, в его гардеробе было достаточно вещей, которые приходились по вкусу Броуди. — Можно это? — Оливия вытащила черную майку, которая скорее напомнила топ. И определённо не мужской. — Да, бери, тебе он пойдет намного больше, — улыбнулся Клаус. — Спасибо, правда, — Олли остановилась у двери. Она вспомнила о том, что упомянала Элис. Ей захотелось спросить, всё ли в порядке, но в итоге предпочла промолчать. — Что ж… пойду на завтрак.       На кухне Оливию встретил тот же состав, что и вечером. Все Харгривзы сидели за длинным столом, а женщина в пастельном розовом платье расставляла тарелки с едой, улыбаясь накрашенными губами. Она была красивой и молодой, но было в ней что-то неживое, в её мимике и действиях. Олли предпочла не углубляться в это, присев на стул. — Как ты себя чувствуешь? — спросила Элисон, наливая в ее стакан сок. — Лучше, — ответила Оливия. — Я просидел над этим полночи и вот что понял, — Номер Пять, высунувшись из-за газеты, взглянул на Броуди и протянул письмо Сэма, — его убили корректоры. — Прости? — переспросил Лютер. Никто из них не понимал, о чём говорил Пятый, на кухне они были исключительно для того, чтобы позавтракать.       Но Пятый проигнорировал вопрос брата, ожидая хоть слова от Оливии. — Да, — ответила она, чувствуя себя некомфортно. — Скорее всего, так и есть. — Хэй, Пятый, может потрудишься объяснить и нам, о чём ты говоришь? — недовольно спросил Диего. — Корректоры, Апокалипсис и другая чушь, понятная только тебе. — Я же сказал, как только в моей голове сложится целостная картинка, я выложу вам все до крупицы, — ответил он в аналогичной манере. — Спрашивать меня об этом сейчас то же самое, что изучать стереометрию без знания плоских фигур. — Ясно. Как обычно, ничего не поменялось, — Диего, будучи раздраженным, вышел из-за стола. — Ты пробыл в Апокалипсисе сорок пять лет, но по прежнему остался эгоистом, который считает себя лучше других.       Пятый неохотно развернулся в сторону брата. Взгляд его был незаинтересованным, будто он и вовсе смотрел сквозь человека. Кажется теперь Оливия понимала, о чём говорил Сэм, описывая этого мальчика. — Так, не смейте устраивать скандалы с самого утра! — Элисон подскочила из-за стола. — Диего, ради бога, иди, куда шёл.       Номер Два покинул кухню быстрым шагом. Несмотря на некомфортную для себя обстановку, Оливия тихо спросила: — И часто у вас здесь так? — Каждый раз, когда собираемся вместе, — ответил Пятый. — Добро пожаловать в семейство Харгривзов. «И как Сэм не сошел с ума, проведя с ними столько времени?» — возник вопрос в её голове.       К слову, ей совершенно не хотелось есть. А любой взгляд на еду вызывал тошноту. Поэтому, Олли спокойно пила сок, радуясь тому, что никому нет дела, что она так и не прикоснулась к своей тарелке.       Через двадцать минут все Харгривзы, за исключением Пятого, разошлись по своим делам. Он же остался один на один с Броуди, которая, судя по растерянному взгляду, была отнюдь не в восторге от происходящего. — Сколько тебе лет? — внезапно спросил он. — Девятнадцать, — ответила Оливия. — Учишься? — Закончила школу прошлой осенью, решила взять отгул на год и заработать на колледж. — Значит, никто не потеряет тебя на работе за пару недель отсутствия, — рассудил Пятый. — Прости? — Броуди нахмурилась. — Я не могу исчезнуть с рабочего места просто так! — Можешь, если найдёшь кое-что другое.       Девушка нервно засмеялась. — Вначале ты говоришь о мировых угрозах, а теперь предлагаешь сменить место работы? — Всё по порядку, — сухо ответил Пятый. — Для начала, нам нужно проникнуть в вашу старую квартиру и убедиться, что Сэма убила именно Комиссия.       Оливию передёрнуло. Ей не хотелось туда возвращаться. — Нужно сделать кое-что ещё, — добавила она. — Наши родители, они… — Олли замялась, вновь оказавшись под пристальным взглядом Пятого. — Они не в курсе того, что произошло вчера. Я должна рассказать им.

***

      Оливия и Пятый сидели в машине, которую мальчик без предупреждения одолжил у Диего. Уже на протяжении десяти минут Олли смотрела на дом, в котором прожила восемнадцать лет. Она не решалась войти.       Небольшой двухэтажный коттедж находился недалеко от города, где располагались сотни таких же домиков. В этом месте прошло всё её детство и юность, до восемнадцати лет, после чего она уговорила отца отпустить её в город, вместе с Сэмом. Их родители никогда не любили многоэтажки.       И вот, она снова здесь. Мысли в её голове гудели, словно рой пчёл. Девушка не знала, как преподнести родителям новость о том, что брата больше нет в живых. — Пойдём со мной? — она с надеждой взглянула на Пятого, который, судя по задумчивому лицу, глубоко впал в свои мысли. — Боюсь, твои родители неправильно воспримут то, что их девятнадцатилетняя дочь проводить время в компании пятидесяти восьмилетнего старика, заключённого в теле подростка, — сказал Пятый.       Девушка ударила ладонью по лбу. Упрямство Пятого не поддавалось комментариям. — Ладно, идём, — сдался парень, вылезая из машины с недовольным шипением.       Они подошли к крыльцу и Оливия замерла возле двери, не решаясь постучать. Пятый закатил глаза и нажал на звонок. Внутри Броуди всё напряглось от ожидания. К счастью, через полминуты в доме послышался топот, а затем щелчок внутреннего замка. — Олли! — женщина средних лет замерла на пороге и крепко обняла Оливию за шею. — В чём дело? Почему ни ты, ни брат не отвечали на мои звонки весь вчерашний вечер? — Мам… папа дома? — спросила она, ощущая, как задрожали её руки. — Конечно, а в чем дело? — миссис Броуди напряглась. — И кто этот юноша? — она взглянула на Пятого, который стоял за спиной Олли, спрятав руки в карманы форменных шорт. — Будет лучше, если вы присядете и пригласите мужа, чтобы услышать всё остальное, — ответил юноша, выглядывая из-за Оливии.       Они вошли в дом.       Оливия чувствовала тревожность перед предстоящим разговором. Когда отец вошёл в гостиную и обменялся с ней поцелуем в щёку, она присела в кресло напротив софы, где сидели родители. Пятый последовал за ней, разместившись в кресле рядом. — К чему весь этот консилиум? — нахмурился мистер Броуди, не понимая причины собрания. — Есть новость, о которой вы должны узнать, — дрожащим голосом произнесла Оливия. Ей было так тяжело говорить об этом и причинять боль своей семье. — Вчера вечером Сэм погиб, его убили при неопределенных обстоятельствах.       Миссис Броуди вскрикнула и прижала ладони ко рту. — Что? Нет, не может этого быть, он ведь… мы же общались вчера утром, а вечером… — слова женщины путались, она растерянно смотрела на мужа, не желая верить в правдивость этих слов. — К сожалению, это правда, — подтвердил Пятый. Он переглянулся с Оливией и та моргнула, как показалось ему, в знак благодарности. — Я соболезную вашей утрате, я… знал Сэма, мы выросли вместе.       Но судя по всему, миссис Броуди не слышала этих слов, придавшись собственному горю. Она плакала, утирая слёзы кухонным полотенцем, пока муж обнимал её за плечи и кажется, держался на грани.       Оливию разрывало. Ей захотелось выбежать из дома, лишь бы не переживать это снова. Теперь, это место ассоциировалось лишь со скорбью и горем. Она смотрела на Пятого, который был не менее растерянным (хотя, казалось, он вовсе не был знаком с этим чувством) и не знала, что добавить. Что вообще следует говорить человеку, потерявшему ребёнка во второй раз? — Вы ведь тот самый мальчик, воспитанник Харгривза, — внезапно произнёс отец, взглянув на Пятого. — О да, вот откуда вы знали Сэма, конечно, конечно… Но кажется, на сегодняшний день вам должно быть не меньше тридцати… — Это долгая история, — вздохнул Пятый.       Пережив целый Апокалипсис, Пятый, к сожалению или к счастью, редко позволял себе заострять внимание на эмоциях. И хоть он понимал, насколько чуждо это было для других людей, каждая минута в сложившихся обстоятельствах была для него на вес золота. — Почему вы пришли вместе с Оливией? — вздохнув, спросила миссис Броуди, взглянув на Пятого. — Если Харгривз решил забрать мою дочь, знайте, этому не бывать! — ее слова звучали как бред.       Пятый предпочёл умолчать о том, что их отец скончался парой дней ранее. — Мама, дело не в этом, — возразила Оливия, присев рядом с родителями. — Прозвучит безумно, но на данный момент Оливия — единственный человек, кому под силу оказать помощь нашей семье, чтобы предотвратить серьезную угрозу, — попытался объяснить Пятый. — Нет, ни в коем случае! Я не стану рисковать жизнью моего единственного ребёнка! — Мам, пожалуйста, — она попыталась успокоить мать в слезах, — это… это правда очень важно…       Женщина лишь отрицательно покачала головой, упиваясь собственным горем. Оливия вышла из гостиной на кухню, чтобы перевести дух. Через секунду к ней присоединился и Пятый. — И? — с нажимом спросил он. — Я не знаю, — Броуди покачала головой. — Мама не станет слушать ни слова, вся эта тема для неё запретная, но… если ты говоришь правду и мы можем помешать Апокалипсису, я предпочту умереть, попытавшись его остановить, нежели остаться затворником в собственном доме.       Пятый с пониманием кивнул, поджав губы. Судьба никогда не предоставляла ему двух вариантов. Поэтому, ему было сложно представить, что чувствовала Оливия, делая выбор между скорбящими родителями и попыткой остановить неизбежное. — Они меня возненавидят, — произнесла Олли. — Определенно возненавидят. За то, что оставила их сейчас. — Обиды не вечны, — произнёс Пятый. — И если всё получится, у них будет достаточно времени, чтобы понять тебя.       На секунду, Олли задумалась, стоит ли эта затея испорченных отношений с семьёй? Но вспомнив письмо Сэма (чёрт возьми, он же был в курсе!), она вновь убедилась, что не может отступить. Хотя бы ради него. — Да, — тихо ответила она. — Ты прав. — Оливия! — сердитый голос отца заставил девушку встрепенуться. — Вернись в гостиную и пообещай матери, что ты не станешь связываться с этой… этой семейкой фриков! Ты прекрасно помнишь, сколько было пролито слёз, когда вернулся твой брат! Неужели ты хочешь сделать хуже?!       Девушка молчала. Она ощущала, как на её плечи наваливалось чувство вины, подобно снежной лавине. Протянув руку к Пятому и взглянув на него с безысходностью, Оливия тихо проговорила: — Перемещай.