Точка соприкосновения

      Когда наступил обед, Пятый отправился в архив, чтобы пригласить Оливию на трапезу. Он до сих пор находился в нервозном состоянии после разговоров с Куратором и рассчитывал на то, что она и впрямь ему верила. «Ну конечно верила», — вновь подумал мальчик. Ведь он работал на них много времени почти без единой оплошности. И если Куратор вышла на его след, они определенно нуждались в нём. — Ну, как твои успехи? — поинтересовался Пятый, появившись в архиве.       Его вопрос был нейтрально-обыденным, специально для того, чтобы не привлекать стороннего внимания. Но Броуди продолжала разбирать документы из коробок, словно Пятого и вовсе не было рядом. — В чём дело? — нахмурился юноша, наклонившись к ней.       Вместо устного ответа Оливия удостоила его тяжёлым взглядом, от чего Пятый даже растерялся. Глаза девушки были покрасневшими и влажными, будто она вот-вот заплачет. Она подошла к Пятому чуть ближе и, не колеблясь, взяла его за ладонь, вложив туда небольшой кусочек бумаги, свёрнутый вдвое. Номер Пять по прежнему находился в недоумении и, развернув бумагу, внимательно прочитал её содержание. — Вот чёрт… — прошептал он. Ему захотелось объясниться прямо здесь, но они были не одни, и это служило главным препятствием.       Оливия взглянула на наручные часы, которые она благополучно одолжила у Элисон, и сухо произнесла: — Я иду обедать. — Оливия, постой! — Пятый двинулся следом за девушкой. — Я понимаю твою реакцию, просто выслушай меня, я всё тебе объясню! — Объяснишь? И что конкретно ты объяснишь? — громким шепотом спросила она, чем тут же привлекла внимание своих временных коллег.       Заметив это, Пятый телепортировался вместе с девушкой. Он не рискнул возвращаться в дом ради своей же безопасности и не нашёл ничего более подходящего, чем общая уборная. Ей пользовались редко, и поэтому она пустовала почти каждые сутки. — Я не убивал Сэма, клянусь, — сказал он. — Даже если так, — она сделала вдох, чтобы не выдавать слёз в голосе, — ты знал о том, что его убьют. Знал, но ничего не сделал.       Оливия почувствовала, как интуитивное доверие и чувство безопасности, возникшие рядом с Пятым, улетучились. Броуди не любила бросаться в крайности, но теперь она ощущала себя так, словно наступила на те же грабли, что и брат. Она — лёгкая мишень, и теперь никому не составит труда расправиться с ней. — Оливия… — мальчик потянулся к ней, чтобы взять за плечи. Он по-наивному думал, словно этот незначительный тактильный жест поможет ей прийти в себя хотя бы до конца рабочего дня. — Нет, — Броуди грубо отстранила его руки от себя, — даже не думай прикасаться ко мне. Сегодня вечером я уйду из вашего дома и надеюсь, мы больше никогда не встретимся, — прошипела она сквозь зубы, развернувшись в сторону выхода.       Девушка не успела сделать и пары шагов — Пятый преградил ей выход, облокотившись на дверь. — Позволь мне объяснить всё вечером, — как можно мягче, почти умоляюще произнёс он, — пожалуйста.       Как ни крути, но ему было не выгодно терять Оливию, и он был готов найти любой способ, чтобы оставить её в поместье.       В этот момент дверь с обратной стороны несильно толкнулась и Пятый отшагнул в сторону. В уборную вошла Куратор. Оливия быстро смахнула слёзы и прошагала к раковине, чтобы промокнуть глаза холодной водой. — В чём дело, детка? — поинтересовалась женщина, с явным беспокойством взглянув на Олли. — Всё в порядке, — ответила Броуди, — просто небольшой стресс на новом рабочем месте. — Тебе следует выпить чашечку мятного чая, дорогая. Уверяю, он снимает беспокойство в миг! Пятый, будь добр, проводи нашу новенькую в буфет. — Не стоит, спасибо, — возразила Оливия. — Я дойду сама.       Девушка покинула уборную. В этот момент Пятому захотелось упасть на колени и поблагодарить всех богов за то, что она не сказала лишнего и прикрыла его самого. — Готова поспорить, её стресс обусловлен твоим скверным характером, — невзначай сказала Куратор, опустив локоть на плечо Пятого.       Мальчик нахмурился, недовольно взглянув на Куратора. — Ещё утром ты была готова посадить её под детектор лжи из-за недоверия, а сейчас говоришь, что я испортил ей настроение? — Я всё так же отношусь к ней с недоверием, но твой скверный характер сведёт с ума кого угодно! — она наигранно махнула рукой в сторону Пятого. — Мы можем перекусить вместе, если ты не занят, м? — Занят, — ответил Пятый, исчезнув во вспышке голубого света.       Остаток рабочего дня Пятый был рассеян. Конфликт с Оливией не позволял ему сосредоточиться, плохие мысли не выходили из головы, но самым худшим было то, что она была права. Он не сделал ничего, чтобы предотвратить смерть Сэмюэля. Тогда, год назад, это казалось пустяком. Пятый прожил в Апокалипсисе больше половины своей жизни и оплакал погибшую семью, простившись с ней на всё оставшееся время. Увидев приказ об убийстве Сэма Барнса, он бегло вспомнил о давно пропавшем брате. Это воспоминание было призрачным, почти прозрачным, словно вода, ускользнувшая сквозь пальцы. Он понимал, что Куратор блефует и проверяет его беспристрастность к должности. Пятый знал, что не мог сказать «нет» и произнёс лишь короткое: «Я бы предпочел не делать этого». Удивительно, но его ответ оказался весомым и приказ был передан другому агенту.       После того случая Пятый больше не задумывался о судьбе Сэмюэля, но как показывало настоящее, ему удалось оттянуть дату своей смерти почти на год. Он не знал, что такая незначительность приведёт к последствиям. Настоящий эффект бабочки. Будь в его распоряжении весь пространственно-временной континуум, он бы с лёгкостью отмотал назад хотя бы на несколько минут. Увы, его способность изворачиваться не работала всегда и везде. И в конечном счёте наступал момент, когда он нёс ответственность.

***

      Когда они вернулись в поместье, Оливия двинулась на второй этаж, чтобы собрать имеющиеся вещи и уйти. Девушка с трудом понимала, каким чудом ей удалось провести в Комиссии до вечера, но теперь она знала, что не сделает и шагу для того, чтобы помочь Пятому.       Олли сняла жакет и бросила его на кровать, усевшись на пушистый ковёр. До неё тут же дошла не самая приятная мысль: идти ей было некуда.       В этот момент в спальне появилась голубая вспышка света, из которой появился Пятый. — Так и продолжишь игнорировать меня, или мы поговорим нормально? — Я не собираюсь слушать тебя, Пятый, — ответила Броуди. Она нарочно не оборачивалась к нему, делая вид, что поправляет кровать, которая была в идеальном виде. — Ты можешь сказать всё, что угодно и приподнести под видом правды, а мне придётся верить, не так ли? — Господи! — вскрикнул он. — Ты собираешься уйти, когда до Апокалипсиса осталось пять дней?! — А может, твой дурацкий Апокалипсис это выдумка, а? — негодовала Броуди. — Откуда мне знать? — Я был там, и я помню всё до мельчайших деталей! — Пятый начинал выходить из себя. Эта тема являлась для него самой болезненной. Он ненавидел, когда кто-то отрицал пережитое им в то время. — Хорошо, — девушка развернулась к нему. — Но теперь, справляйся без меня.       Олли вышла в коридор, громко хлопнув дверью. Пятый устало опустился в прикроватное кресло. Он знал, что был неправ. Знал, но ничего не мог с собой поделать. Делать больно друг другу в семье Харгривзов было в порядке вещей. Диего рвал любимых кукол Элисон, Бен разрисовывал научные записи Пятого, а Клаус перекраивал вещи Лютера, превращая их дизайнерские костюмы. Правда, после этого их вряд ли было можно надевать, из-за того отцу приходилось тратиться на новые. Пятый не успел привыкнуть к тому, что Оливия не являлась частью их семьи, и сделал ей больно непреднамеренно.       Девушка спустилась вниз, за обеденным столом сидел Клаус. Он вскинул брови, увидев её. — Боги, на тебе же нет лица, — сказал Четвертый, отодвинув стул рядом с собой. — В чём дело, принцесса?       Оливия заколебалась с ответом. Рассказывать Клаусу правду было опасно, он был импульсивен и всегда руководствовался эмоциями. Но в этот момент в её голову пришла мысль: Номер Четвертый был медиумом. — Клаус, — начала она, — можешь сделать кое что для меня? — Всё зависит от характера просьбы, принцесса, — ответил он, развернувшись к ней. — Вызови Сэма, пожалуйста.       Клаус опешил, округлив глаза. Выглядел он так, словно ему сообщили о том, что Реджинальд Харгривз воскрес минуту назад. — Нет, нет, нет, нет, — начал отмахиваться мужчина. Его руки задрожали, большие зелёные глаза наполнились слезами. Он выскочил из-за стола. — Прости, но нет… — Клаус, пожалуйста, — Броуди остановила его, схватив за плечи. — Я… Я должен протрезветь и… Господи, я не смогу… — он заплакал, прижавшись виском к её плечу. — Пожалуйста, — повторила Оливия, мягко обхватив ладонями его лицо, — единственный раз, прошу.       Четвертый сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Под его глазами были чёрные потёки от подводки. — Я… Я попробую, — ответил Клаус, — только… пообещай, что будешь со мной. — Обещаю, — Оливия улыбнулась. Неделю назад это могло показаться ей безумным, но теперь Броуди была рада тому, что ей удастся пообщаться с братом.