Есть взгляд, проникнутый злобой, И взгляд, таящий презренье. Уильям Блейк
Дым поездов вокзала Кингс-Кросс сливался с густым туманом и, попадая в лёгкие, вызывал приступы неконтролируемого кашля. В ранний час люди со свёртками подмышкой и портфелями шныряли из стороны в сторону, то и дело растворяясь в белом облаке. Пассажиры, прибывшие на утреннем экспрессе, с подножки бросались в чьи-то греющие объятия, а уж затем вспоминали про оставленные в вагоне личные вещи; провожающим приходилось туго: они кричали, толпились, почти лезли друг на друга, стараясь в последний раз коснуться пятнистых от холода пальцев родных, высунувшихся из окошка. По перрону, громыхая и подскакивая, катилась огромная тележка. Один из смотрителей станции недобро покосился на то, что на ней стояло: чемодан столь внушительных размеров, да ещё перетянутый кожаными ремнями, как в каком-нибудь ретро-журнале, вызывал у него подозрение. В чём? Трудяга не знал, но на всякий случай прикинул размеры среднестатистической бомбы. На вряд ли, конечно, мальчишка вёз именно её, однако смотритель не мог отказать себе в невинной маггловской забаве — бдительности. Северусу было абсолютно всё равно, какое впечатление производит его специфичное передвижение. Он столько раз представлял, как окажется здесь, что не шёл — бежал опрометью вдоль путей и сосредоточенно считал: «Шесть, семь, восемь…» В этой части вокзала Северус ориентировался прекрасно: как-то, год назад, ему пришлось встречать на платформе номер «десять» сестрицу своего отца, — она приехала из Йоркшира погостить на пару недель, а заодно привезла в подарок бутылку дешёвого виски. То событие сложно было назвать счастливым, но после него карта всех развилок и тупиков Кингс-Кросс крепко осела в его памяти. «Девять… десять». Разделительный барьер. Северус резко затормозил возле колонны и обернулся: мать отстала. На ней было серое вязаное платье — лучшее из прежнего гардероба, — которое из-за своего кроя подчёркивало её до неприличия костлявую фигуру. Впрочем, выглядела Айлин привлекательно за счёт разрумянившегося от быстрой ходьбы лица. — Вы договаривались встретиться здесь? — Она подошла вплотную и осмотрелась, сжимая на плече ремень потрёпанной дамской сумочки. — Возле разделительной полосы. — С какой стороны? Северус постарался вспомнить последний разговор с Ремусом. Если он сейчас выставит себя растяпой, то примет какой-нибудь сильнодействующий яд. — С внешней, — проговорил Северус почти убеждённо, вновь с надеждой озираясь по сторонам. Ремус опаздывал, и это обстоятельство было немыслимым. Идея приехать пораньше полностью принадлежала Люпинам, а точнее излишне педантичному главе семейства: пасмурному, с длинными седыми бакенбардами. Ещё при первом знакомстве Северус отметил, что его будущий однокурсник больше походил на мать — субтильную фею со светлыми кудрями. В тот памятный вечер она порхала по кухне, вытаскивала сладости, старалась угодить. Семья Люпинов не объявлялась, и Северус, всерьёз запаниковав, стал отчаянней вглядываться в толпу. Пятна, пятна, пятна. По какой-то причине маглы крайне редко надевали в публичные места яркую верхнюю одежду и придумали объяснение длиной в одно слово. Марко. Пальто, которые Северус видел у торопящихся людей, были либо коричневые, либо лиловые, либо, на худой конец, оттенка перца с солью, у большинства на сгибе руки висел складной зонтик — нелепейшая вещица, вызывающая у магического сообщества особенное снисходительное веселье. На долю секунды в поле зрения Северуса мелькнуло что-то яркое, огненное-рыжее, словно оптический обман из-за солнечного света. «Показалось что ли?» — подумал он и несколько раз моргнул. Рыжее нечто опять вспыхнуло среди проигрывающих ему цветов. Осенний лист, попавший в молоко. Девчонка. Самая обыкновенная девчонка. Заявление было справедливо лишь отчасти: она катила тележку с вещами, на которых стояла клетка с сычиком — этакой важной птицей, напоминающей пушистую шишку. Юная волшебница, очевидно, была растеряна и кидалась из стороны в сторону, не представляя, куда идти. — Милая, — окликнула Айлин мельтешащую девочку, когда Северус и сам почти на это решился. — Ты заблудилась? Вишнёвые локоны взметнулись, и потеряшка обернулась к Айлин. На её личике отразилось облегчение. — Д-да, мэм. Скажите, это платформа девять и три… — Девять и три четверти, всё верно. — Айлин улыбнулась. — Мой сын тоже первокурсник. Вам на один поезд. Правда? — зачем-то уточнила она у Северуса. Сводница несчастная. — Ага. Северус сосредоточил внимание на своих запылившихся ботинках. В следующую минуту он увидел рядом девчачьи голубые балетки; незнакомка подошла ближе. — Я Лили. А тебя как зовут? Ну вот. Этого ему ещё не доставало. Северус потянул Айлин за рукав, обнажая её запястье с наручными часами. — Смотри-ка, мам, мы опаздываем! Договаривались встретиться с Люпинами в десять двадцать, а времени уже почти половина! Северус выдал сразу столько информации не от излишней щедрости. Он хотел, чтобы у девчонки не осталось сомнений — в попутчиках здесь никто не нуждается. Вышло чересчур наигранно. — По-моему, ты говорил, что вы должны встретиться тут, — напомнила миссис Снейп. — Ну, значит, я ошибс-ся, — с намёком прошипел Северус, а затем быстро взглянул на Лили. Какое-то странное, жутко непривычное ощущение заскреблось в груди, и он, неожиданно для самого себя, выдал: — Знаешь, как попасть на поезд? Лили замотала головой. — У меня есть только письмо и билет. Там был написан этот вокзал и платформа, но полисмен сказал, что платформы девять и три четверти не существует… — А твои родители? — вмешалась Айлин. — Они не объяснили тебе? — Мои родители не волшебники, — беззаботно ответила Лили, — мы все в полной растерянности! Северус приметил чуть поодаль трёх человек, дожидающихся его собеседницу возле билетной кассы. Рыжий мужчина с монетками-веснушками, полненькая женщина и девочка — худая, как щепка, с жидкими светлыми хвостиками. Так значит, она из маглов. Тогда всё ясно. — Это, — Северус указал на колонну, с двух сторон от которой были цифры «девять» и «десять», — заколдованный проход. Если боишься — лучше зажмуриться перед тем, как проходить. Усекла? — Усекла. Северус услышал переливчатый смех. Не тратя больше драгоценные минуты впустую, он встал на изготовочную позицию вместе с Айлин. — Удачи тебе, — пожелала она, напоследок обернувшись к Лили. — И вам. Была рада… Лили, очевидно, хотела сказать «знакомству», но Северус уже не расслышал: от бега в ушах засвистел ветер. Они переместились на платформу. Через стеклянную крышу в зал проникал мягкий и, как ни странно, совершенно не осенний свет, озаряющий всё вокруг. Мимо проплывали люди, но иные, нежели лондонцы с Кингс-Кросс. Они, в отличие от чёрно-белый магглов с пиками-зонтиками, были одеты в дорожные мантии и плащи: совсем новенькие или порядком износившиеся, как у самого Северуса. В расцветках здесь никто не стеснялся. Дамские наряды были малиновыми, лазурными, ослепительно-жёлтыми, отделанными по краям стеклярусом или мехом. Мужские костюмы выглядели скромнее: тёмно-фиолетовые или синие, с длинными рукавами и металлическими застёжками. Отдельные господа щеголяли в головных уборах, хотя, по мнению мальчика, на вокзале они смотрелись неуместно — не опера же. Мамочки-волшебницы крутились вокруг своих детей, перечисляя всё, что те могли потерять или оставить. Доходило до смешного: одна женщина с фигурной короткой стрижкой громко уточнила у своего сына (очевидно, пятикурсника) взял ли тот билет. Северус заметил, что к форме парня пришпилен аккуратный красный значок с буквой «С». Староста. Хогвартс-Экспресс стоял на рельсах в гордом одиночестве, переливаясь в лучах солнца. Снейп миллион раз представлял, как вступит на его подножку. Теперь этот момент был как никогда близок. На табло, информирующем магов о расписании, высветилось время: «11:00». До отправления меньше двадцати минут. С Ремусом Северус пересекся на подходе к составу поезда. Как оказалось, сочетание «у разделительной полосы» оба в самом деле поняли по-разному. — От тебя пахнет шоколадом, — заметил Северус, принюхиваясь и стаскивая свой чемодан с тележки: его предстояло сдать в багажное отделение. — Наверное, потому, что я и впрямь ел шоколад. — Так ты поэтому опоздал? Лопал сладости? Вместо ответа Ремус помог Северусу дотащить вещи до двери вагона. Впереди них стоял, дожидаясь, пока его найдут в списке, юноша в чёрной бархатной накидке, к нагрудному карману которой была прицеплена уже знакомая литера. «Господин староста», как окрестил его Северус, обратил внимание на находящихся за ним первокурсников. Судя по всему, он размышлял, стоит ли предложить помощь с поклажей. Внутренняя борьба длилась недолго; оправив гладко зачёсанные светлые волосы, староста поспешно залез в поезд. Проводив чужую спину негодующим взглядом, Северус отдал свой билет на проверку. — Кто с тобой? — между прочим полюбопытствовал он. — Мать. Она осталась у платформы с другой стороны. Не смогла пройти. — А отец? — Ему… нездоровится. Расспрашивать о подробностях Северус не стал: рано или поздно с ним поделятся добровольно — в этом он не сомневался. — Отправляемся через пятнадцать минут. Успейте попрощаться, опоздавших мы на ходу не ловим, — звонко сообщил проводник, сочтя свою шутку очень удачной. Северус и Ремус вместе вернулись на Кингс-Кросс к Хоуп Люпин, не имеющей возможности пройти через барьер и робко дожидающейся сына, чтобы сказать ему добрые напутствия перед поездом. Ремус подошёл к Хоуп, и она принялась шептать нежную бессмыслицу, осыпая поцелуями бледный лоб и щёки сына; отчего-то даже у Северуса язык не повернулся бы назвать это зрелище мерзким. Скорее уж чем-то не предназначенным для его глаз. Северус отвернулся и сердито шмыгнул носом. Он подумал об Айлин. — Напиши мне… Попроси у кого-нибудь сову и… Даже если какая-нибудь мелочь — всё равно пиши. Будь осторожен, не студись в поезде, постарайся следить за вещами, — быстро раздавала наставления Хоуп, поправляя воротничок Ремуса. — Я очень тебя люблю, ты же знаешь? Что бы ни случилось я всегда… Ты ведь знаешь? — Знаю, — по-мальчишески небрежно обронил Ремус, однако в следующее мгновение, точно очнувшись и вспомнив нечто важное, он порывисто обнял мать, — я тоже. Насилу расставшись с Хоуп, которая успела одарить своей лаской и Северуса, попросив его приглядывать за её сыном, оба будущих студента вернулись на платформу. Настал черёд Северуса смиряться с разлукой: прощаясь с Айлин, он почувствовал, как гадко и тоскливо сделалось у него на сердце. — Выбери купе поуютней, путь неблизкий, — посоветовала она и, посмотрела на Северуса и в очередной раз прочитала его мысли. Тон её стал вкрадчивым: — Не переживай обо мне. Я справлюсь. — Если он… Ну… — Давай не будем говорить об этом сейчас. Не к месту. — Тогда пообещай, что напишешь мне. Обещай прямо сейчас, иначе я останусь. Айлин смягчилась. Послышалось тихое: «Обещаю», — и она привлекла сына к себе. Ненавязчиво, прекрасно помня о его рвотном рефлексе на физический контакт. Снейп глубоко вдохнул запах материнского платка — тепла и сушёных трав, собранных на том самом поле подле старого дуба, — чтобы не забыть о самом главном.* * *
Они миновали три купе. В одном из них какой-то нагловатый растрёпанный мальчишка развалился сразу на двух местах. Северус потянулся за палочкой, намереваясь превратить нахала в кого-нибудь покомпактней, но Ремус остановил его. «Хочешь вылететь из школы, не начав обучение?» — шепнул он, заставляя двинуться дальше. Свободное купе вскоре нашлось. Оно располагалось почти в хвосте поезда. Как только мальчики расселись, возобновилась прежняя беседа. Ремусу доставляло удовольствие расспрашивать о щедрости хозяина книжной лавки, и он с жаром доказывал Северусу, что тот заблуждался, причисляя Хардмана к злодеям — Ремус вообще, похоже, не способен был о ком-то говорить плохо. Его нижайшая оценка душевных качеств человека заключалась в молчании или, вернее, в помалкивании. — Ты ведь больше не станешь у него воровать? — Будто у меня выбор есть. Он теперь знает, где я живу. И с матерью знаком… будь он проклят. — Северуса неизменно смешило, как Ремус реагировал на ругательные словечки. Он едва сдержался, чтобы не одёрнуть его. — Сын Хардмана учился вместе с ней. Так я понял. — О, и тоже на Слизерине? — Наверное. Даже если да, ему несладко там приходилось. Маглорождённые… Вдруг дверь отъехала в сторону, и на пороге их убежища возникла она — с шевелюрой цвета спелой омелы. Нисколько не смущённая вторжением в чужое пространство, Лили сняла через голову сумку, бросила её на диван, и придвинулась к окну. Ребята переглянулись. «Ты её знаешь?» — одними губами произнёс Ремус, на что получил красноречивый жест: Северус скользнул большим пальцем по своему горлу, «вспарывая его». Дальнейшие разъяснения не требовались. Никто из них не желал выгонять случайную попутчицу самостоятельно. Лили между тем скрестила руки на груди и издала звук, напоминающий вздох-всхлип. Она в самом деле плакала, хотя и скрывала это. Вот так неожиданность. Что делать в таких ситуациях, ни Северус, ни Ремус не имели понятия. Утешать? А как? Ремус, несмотря на протестующие знаки друга, принялся рыться в вещах и, в конце концов, вынул белоснежный носовой платок и молча протянул его Лили. — А? — Она неуверенно вытянула из пальцев хлопковый кусочек ткани. — Это мне? — Вытри слёзы, — участливо предложил Ремус. Не зря всё-таки малый читал рыцарские романы, издевательски похвалил про себя Северус. Теперь у него появилась возможность как следует рассмотреть плаксу. Лили была, чего уж таить, очаровательной. Даже припухшие веки не портили её кругленькое румяное лицо. Светлые ресницы, на которых ещё недавно блестели слёзы, обрамляли глаза — просто гигантские, миндалевидной формы и зелёные, словно дубовый мох. Северус не понимал — как? Как он не приметил их при первой первой встрече? Хотя, когда преимущественно смотришь на свою обувь, это неудивительно. — Спасибо, Ремус, — к моменту, когда Лили вернула мальчику его влажную собственность, они уже успели познакомиться. — Откуда твоя семья? — Сейчас из Коукворда. — Ой, я тоже оттуда! — обрадовалась Лили. — Мы с родителями живём в западной части, там вересковые поля, такие… сиреневые… — И кто же из них заставил тебя разреветься? — перебил Северус. — Мама, папа? Лили обернулась к нему. Нахмурилась. — С задаваками я не общаюсь. — И с чего это я задавака? — Слушай, Ремус, — Лили сделала вид, что в купе их двое, — как ты думаешь, при знакомстве человек должен представляться? — Должен, да. — Вот и я думаю, что должен! А твой друг пренебрегает этим! Так может быть, займёшься его перевоспитанием? — Не получится, — с прискорбием сообщил Ремус, невольно подхватив тем самым игру, — он даже мне своё имя назвал только на второй день знакомства. Такой уж обычай. — И что же мне нужно сделать, чтобы его узнать? Ну? Пройти ритуал? Когда режешь ладонь и, ну… — Клятва на крови? — догадался Ремус. — Да! Клятва на крови! Ремус, у тебя есть нож? — Так, достаточно, — распорядился Северус. Ему не нравилось, как быстро эти двое нашли общий язык. — Меня зовут Северус. Северус Снейп — теперь довольна? — Более чем. — Лили немного помолчала и добавила: — У тебя красивое имя. Не надо его скрывать. — Теперь твоя очередь: почему ты плакала? — Из-за сестры. Вообще-то она хорошая. Она мой лучший друг. Но когда пришло письмо… — Подбородок Лили дрогнул, и Ремус вновь инстинктивно полез в карман. Однако платок не потребовался: рассказчица взяла себя в руки. — Петунья назвала меня «уродкой». И, вроде, ещё «чокнутой». Она так много гадостей наговорила. И сейчас на платформе тоже! Мне было обидно. Ведь я знаю, это из-за того, что её в школу не взяли! Но зачем же… — Завидует. Ты особенная, а она — нет. Всё просто, — ответил Северус. Сам бы он никогда не назвал Лили «уродкой»: как угодно, только не так. — Уверен, из тебя выйдет замечательная волшебница, — поддержал Ремус. Лили виновато улыбнулась, точно нарочно напросилась на комплименты. — Знаете что? — сказала она. — Никуда не уходите! — Что ты… — одновременно начали было Ремус и Северус. — Я сейчас! Лили вскочила со своего места и, подмигнув обоим, скрылась за дверью. Ремус тут же обратился к Северусу: — Есть идеи, что у неё на уме? — Мне не интересно. — Северус сменил положение на полулежачее. — Лучше б и вовсе не возвращалась. — Зря ты так. Она… милая. — Ну вот и женись на ней. Девчатник. — Перестань, — примирительно протянул Ремус. — Ты, между прочим, с ней первый познакомился. — И уже жалею об этом. Да и вряд ли мы попадём на один факультет. На Слизерине не любят маглорождённых. — Значит, дело только в этом. А если я попаду на другой факультет? Перестанешь со мной общаться? Северус изумлённо уставился на Ремуса. Ну надо же, какие вещи его заботят. Просто сердце сжимается. Откровенно говоря, Северус уже думал о вероятности того, что их — его и Ремуса, — возможно, совсем скоро разнесёт по разные стороны баррикад. Слизерин испокон веков был факультетом-вызовом, который не только не запрещал, но даже одобрял применение тёмной магии. Слабонервных политика факультета настораживала, но Ремус был не робкого десятка, сколько бы ни вводил в заблуждение его образ. Насколько Снейп успел выяснить, тот совсем не был склонен к трусости или пустым, ничем не подкреплённым предрассудкам. Это-то и привлекало в нём. — Нет. — Что — нет? — нетерпеливо переспросил Ремус. — Нет, то есть я не перестану с тобой общаться. Девчонки на тебя плохо влияют — ты становишься чувствительным. Лили вернулась с горой еды. Она, очевидно, культурно ограбила тележку проводника. При ней были шоколадные лягушки, мармеладные слизни, драже, лакричные палочки — всё, что желудку угодно. Ремус и Северус сперва отказывались, причём абсолютно одинаково заявляя при этом, что не в восторге от сладкого. Но детское начало все же победило — они потянулись к пёстрым упаковкам. Золотистое, как фольга, небо за стеклом предупредило о скором окончании путешествия.* * *
В холле, перед воротами Большого зала Хогвартса образовывалась давка. Многие перекатывались с носка на пятку от нетерпения, волшебницы теребили край школьной юбки и, поминутно оглядываясь, шушукались с подругами. Северус, ровно как и Ремус с Лили, ещё в поезде успел переодеться в форму и теперь чувствовал, как к горлу подступала липкая тошнота. Он не переживал, нет. Просто не стоило есть так много конфет перед высадкой — определённо, вся причина в этом. Его спутники, впрочем, также не отличались блестящей выдержкой. Ремус сам на себя не походил: он как-то странно оттягивал рукава и поминутно расправлял складки безукоризненно выглаженной мантии. Лили вела себя, как всякая девчонка. Её пальцы дрожали, пока она приводила в порядок причёску — длинную, почти до пояса, косичку. Ожидание — сомнительное удовольствие, особенно когда знаешь, к чему оно ведёт. Северус был в курсе, как проходит распределение. За две недели подготовки к учёбе мальчик не успокоился до тех пор, пока не вытряс из матери всю информацию. Его тревожило лишь осознание того, что на выбор Шляпы он повлиять не в силах. Конечно, его пожелания учтут, но, судя по истории сумасбродного головного убора, последнее слово не всегда оставалось за студентом. А мог ли Северус представить себя ещё где-нибудь, кроме Слизерина? Когтевран? Кажется, кто-то из его предков там учился. Двоюродная тётка, что ли. В любом случае, Северус видел — задатки для желанного факультета у него есть. Искра. Та, что помогает смекалистым и незаурядным. Главное, чтобы её разглядели — в противном случае он лучше уйдёт в маггловскую католическую школу, чем встанет под герб какого-нибудь… — Гриффиндор для смельчаков! Восклик раздался поблизости, со стороны компании из нескольких ребят, преимущественно мальчишек, оживлённо и громко болтающий. — Пуффендуй тоже неплох! — Ну вот уж не говори глупости! — Ты думаешь, что попадёшь на Гриффиндор, Джеймс? С чего взял? В лохматом пареньке, которому был адресован вопрос, Северус без труда признал придурка из поезда. — Я убеждён, — заявил Джеймс с деланной наглостью. — Вся моя семья там училась! Во мне течёт их кровь! — Ну, это-то как раз-таки ничего не значит, — возразил один из приятелей. — Много я б отдал, чтобы не попадать на факультет своей семьи. Главное, кем ты себя считаешь… — Ну да, ну да, только учти, что если ты всё же попадёшь на Слизерин, нам будет не по пути, — со смешком отозвался Джеймс. Сколько бахвальства в его голосе. Густые брови, смуглая кожа, на тонкой переносице поблёскивали круглые очки — троллю ясно, что оправа из серебра. По-видимому, этот одиннадцатилетка, Джеймс, ни разу не донашивал старую одежду, не переживал чёрные дни со скудными завтраками и обедами. И уже за это Северус охотно его возненавидел. Он многозначительно посмотрел на Ремуса, ища поддержку. В выражении того скользнуло нечто схожее, пусть и бесконечно далёкое от реальной неприязни. — Самодовольный индюк, — шепнула за всех Лили. Ворота, к облегчению собравшихся, приоткрылись, и на пороге возникла женщина. Совсем ещё молодая, не старше тридцати; её статную и высокую, слишком высокую для женщины, фигуру укрывала нефритовая мантия. Дама прочистила горло: она заметно нервничала. — Уважаемые студенты, от лица всех преподавателей я рада приветствовать вас в стенах Хогвартса. Меня зовут Минерва Макгонагалл… — Тут она спохватилась и добавила: — Профессор Макгонагалл, разумеется. Итак, сейчас вы зайдёте в Большой зал. Просьба разбиться на пары и вести себя прилично. Дети принялись выстраиваться по двое. Лили деликатно отделилась от мальчиков, найдя себе спутницу. Как только возня и разговоры стихли, Профессор взмахнула рукой — тяжёлые двери, обитые медью, отворились. Все прошествовали внутрь, не забывая оглядываться вокруг со смесью восторга и полнейшего ужаса. Большой зал, разделённый на секции четырьмя длинными столами, представлял собой впечатляющих размеров помещение, стены которого излучали мягкий шафрановый свет. Ремус чуть тронул друга, привлекая его внимание к высокому потолку. Мечте астронома — так его хотелось назвать. Карта звёздного неба закрутилась вихрем, путая Стрельца с Большой медведицей. «Прекрасно», — Северус не услышал, скорее догадался, что Ремус сказал это с придыханием. В глубине зала, за столом, уставленным блюдами с угощениями, сидел весь преподавательский состав. Альбус Дамблдор учтивым наклоном головы поприветствовал новоприбывших. Серебристые волосы и бороду его, словно по остроумной задумке, оттеняли полумесяцы, изображённые на парадной мантии. Началось распределение. Профессор Макгонагалл зачитывала имена студентов из списка, и они поочерёдно выходили вперёд, к табурету. Первой из тех, судьба кого для Северуса варьировалась от небезразличия до неосновательной участливости, вызвали Лили. Она плотно закрыла глаза, когда на её рыжую голову опустилась шляпа. Мгновение, даже меньше, — и по залу разнеслось: «Гриффиндор!» Интуиция не подвела Северуса. Лили пощадили. Он даже отметил, что почти согласен с решением шляпы. Внутри ворочалось смятение. Количество «неопределённых» уменьшалось. Реакция студентов, сидящих за столами, была то бурной, то почти безразличной. Зависело от того, насколько знатный род представлял тот или иной ребёнок. — Ремус Люпин. Макгонагалл неверно поставила ударение в фамилии, и сначала Ремус даже не рискнул шелохнуться — можно подумать, здесь присутствовал ещё один обладатель диковинного имени. Северус пихнул его в плечо и, очнувшись, Ремус подошёл к стулу. Шляпу водрузили так, что она сильно сползла на лоб. Секунда. Почти минута. Две. Северус затаил дыхание, как, скорее всего, и сам Ремус. Ногти впивались в ладонь. — Гриффиндор! Ремус медленно поднялся и принялся выискивать в толпе лицо друга. Отослал ему виноватую, но счастливую улыбку: «Я помню, что ты сказал тогда! Всё равно вместе…» Северус, к удивлению, не испытывал разочарования. Неуловимое предчувствие подготовило его к Ремусу-гриффиндорцу. Тошнотворно, но что делать? Фамилия «Снейп» — едва ли не в самом конце списка. Северусу пришлось без особого желания следить за остальными. — Джеймс Поттер! Задев Северуса локтем, Джеймс вылез из толпы. В позе, в мимике — невозможно было отыскать и намёка на колебания, словно он предвидел, как сложится его судьба, задолго до этого часа. Старая шляпа примяла непослушные тёмные вихры. Сейчас прозвучит заветный факультет, сейчас… — Слизерин! Воздух в зале застыл, заиндевел. Ещё немного, и он бы обрушился на головы собравшихся осколками разбитого льда. Тишина становилась невыносимой. Поттеры. Ну конечно, теперь Северус вспомнил. Он встречал их в «Справочнике чистокровных семей XIX века». А потом они, кажется, пополнили ряды предателей крови, и автор, Нотт, не включил их в более современное издание. Как досадно, должно быть, одному из отпрысков попасть на факультет, не разделяющий взглядов семьи. Что-то ироничное, да ещё и блаженно жестокое мелькало в этой ситуации. Ликование от своеобразного наказания для неприятеля крепко перемежалось с огорчением. Сам-то Северус всё ещё намеревался попасть на Слизерин. Обоюдоострый меч. Перед смертью человек, без сомнения, выглядит куда лучше, чем Джеймс. Он снял очки и обернулся к Макгонагалл. Что-то забормотал, тихо, но разгорячённо. Северус отметил, что спина того едва различимо вздрогнула, когда прозвучал категоричный ответ. Не смотря ни на кого из прежних членов его компании, Джеймс двинулся к столу Слизерина. В его решительном шаге проявлялся скрытый, отчаянный порыв — сбежать или исчезнуть. Северус с тревогой проводил потенциального врага и однокурсника. Выругался. С каких пор факультет матери принимает законченных идиотов? Хотелось, чтобы кто-то из преподавателей выкрикнул: «Ошибка! Перепутали! Вернитесь!» Но Поттер не растерял запала. Он плюхнулся за стол и отвернулся. Будто ничего неожиданного не произошло. Будто всё под контролем. Гордец. «Шляпа никогда не ошибается», — невольно вспомнились слова Айлин. Подошла очередь Северуса. Широкие поля, пахнущие пылью и паутиной, скрыли от взора мальчика бессчётное количество лиц в Большом зале. Так лучше. Слишком много мыслей спуталось, его выражение наверняка выдавало часть из них. Северус принялся беззвучно повторять «Слизерин». Он не намеревался отказываться от мечты из-за досадной случайности. — Успокойтесь, юноша, я вас слышу! — проронила шляпа низким голосом. — Вы мешаете мне сосредоточиться своим напором… Так-так, интересно… Вы умны, причём не по годам, но, боже мой, сколько же в вас спеси! И эти качества могут пригодиться славному волшебнику, нужно лишь меру знать… А ещё вы храбры. «Слизерин», — твёрдо ухватывается за идею Северус. Не отступится. — Да вы упрямец, мистер Снейп! Уверены, что не хотите, скажем, на Гриффиндор? «Будьте же милосердны…» — Мило-серд-на? Что-о ж, я понимаю… Ваша матушка. Хотите, чтобы она вами гордилась? Желание достойное. Благородное, я бы даже сказала! Думаю, вам вполне подойдёт… Слизерин! В сознание не сразу проник смысл фразы; Северус почти оглох от драматической интонации, гулко прокатившейся по залу. Стараясь не смести всё на своём пути, Северус бросился к столу под зелёными флагами. Староста похлопал его по спине. — Замечательно, что ты с нами, — монотонно выдал он то же, что и каждому предыдущему студенту. Северуса тонкости не заботили: он ощутил зверский голод и схватился за жареную индейку с подливой. На Джеймса, сидящего напротив, Северус демонстративно не взглянул ни разу.