Наши будни

— Л… Локи, пожалуйста, нет, Локи — хрипел парень, вонзая свои ногти в синюю руку По его щекам бегали горячие слёзы, он молил остановится его, но синий монстр не слушал, лишь сильнее сжимал горло подростка, пока тот извивался, пытаясь ослабить его хватку. Мужчина смотрел холодным, пронзающим сердце взглядом, сильнее сжимая шею парня. Что ты делаешь? Что ты творишь? Это…настоящий ты? Щелчок. Осознание приходит слишком резко, будто окатили ледяной водой, нет, хорошенько вмазали по лицу, и он выпускает подростка, отскакивая от него. Стоп, что он сейчас сделал? Только не говорите, что он… На глазах застыли страх и слёзы. Он только что, что? Убил. Он мёртв. Нет. Он не мог. Это же Питер. Чёрт. Он не мог. — Это ты убил меня, — прохрипело, казалось бы, бездыханное тело, но смешки и сумасшедшая улыбка заставили убедиться в обратном. Не мог, ведь так? — Ты, правда думаешь, что любовь всё меняет? О, дорогой, — над ухом трикстера послышался шепот и смех, — Локи, ты всегда был отрицательным персонажем, всегда убивал, всегда был таким… Перед ним появилось зеркало, там был он… Только немного другой, весь синий, красные глаза, и эта улыбка… Лафейсон вздрогнул. — Это не я! — выкрикнул бог, разбивая зеркало на тысячи осколков, монстр не исчезает, лишь заливается смехом. Ты уверен? Нет. — Спроси у своей матушки, -отвечает неизвестный голос, — она-то знает ответ.  — Локи, ты — это ты, признай! Ты никогда не будешь другим, однажды ты убьёшь и этого паренька, не надо лгать… Хотя бы себе. — Локи! Резкий рывок вверх, заставляет проснуться, он резко садится. Питер не спит. Дерьмо. Он чувствует его горячие руки на своей спине. — Кошмары? — обеспокоенно спросил Питер, положив руки на лицо трикстера, — я могу помочь? Воды? Чаю? — он использовал его приёмы, каждый кошмар Питера сопровождался кружкой чая и разговором о ужасном сне. Локи же привык молчать, отмалчиваться. — Клоуны, просто клоуны — выдохнул Локи, покачав головой. Питер попытался скрыть улыбку, но получилось плохо. Паркер начал извиняться, смеясь, — они раздражающие и напрягают, хватит смеяться, — Локи повалил парня на кровать, заключая в свои объятья. Паучок прижался к нему, немного посмеиваясь, — ты сейчас на диван спать пойдёшь, — просипел трикстер на ухо подростка и Питер успокоился. — Тогда ты со мной пойдёшь, — прошептал Питер, — там холодно. Локи лишь улыбнулся, зарываясь носом в копну волос мальчика. Но уснуть так и не смог, осадок отчётливо чувствовался внутри, резкое опустошение, будто отключили всё, кроме беспокойства. Паркер чувствовал, как сильно бьётся сердце Локи, и он прекрасно понимал, что далеко не из- за клоунов.

***

— Мистер Лафейсон, у вас ручка потекла, — сказал один из учеников, выводя учителя из раздумий. Локи посмотрел на свою испачканную руку, тихо извинившись, он вышел из кабинета, направляясь в уборную. Несмотря на все свои кошмары, он заставил себя встать с кровати и пойти на работу. Хотя, если признаться честно, его трясло не один час после сна. Прятал руки в карманах, когда Паркер подходил к нему. Делал вид, что всё в порядке, но впервые в жизни, ему было сложно врать. Трикстер старательно пытался смыть синие чернила с рук. Резко руки начали синеть и Локи начал тереть ещё интенсивнее и сильнее, на коже уже появилось раздражение, но мужчина не останавливался, продолжая тереть сдирать руки ногтями. Вместе с водой в раковину начала стекать кровь, но он не мог остановится. Его накрыла паника, дышать стало труднее. Что происходит? Он синий, он начинает синеть, нет, никто не должен это видеть, никто. — Локи! — выкрикнул подросток, заходя в туалет. Он резко оттолкнул трикстера от раковины, хватая его за руки, — ты что творишь? Локи, я с тобой тише, слышишь? Я здесь, — лепетал Питер, смотря в испуганные глаза бога. Лафейсон смотрел, пытаясь отдышаться. Его трясло. Он не мог отдышаться, воздуха не хватало, кажется, он задыхался. Из глаз учителя потекли слёзы, он уткнулся в плечо подростка, сжимая его локтевые мышцы, сильнее стискивая зубы. Ещё немного, и он умрёт от этой боли. В ушах ужасно звенело, но он отчётливо слышал «Дыши» и старался дышать.  — Упади, — прошептал паучок, успокаивающе гладя бога по волосам, — притворись, что потерял сознание, что у тебя обморок. Тебя отпустят, —сказал Питер, отодвигая мужчину. Локи смотрел так как будто мёртв, будто давно уже не живёт. Трикстер начал покачивать головой, отказываясь от предложения возлюбленного, — никаких «нет», мне плевать на твои обязанности перед школой, на то, что тебе скажут или сделают, единственное что сейчас имеет значение — это ты и твоё ужасное состояние. Локи, панические атаки на пустом месте не возникают, а у тебя именно она! Ты думаешь я повёлся на клоунов? Локи, мы встречаемся два с половиной года, и думаешь, что сможешь обмануть меня, — Питер провёл рукой по лицу мужчины, стирая слезу, — милый, сделай это ради меня, прошу, — «милый» боже, от его слов Локи трясёт. Но он упал настолько неожиданно, что подросток взаправду перепугался. * — Ты как? — спросил подросток, облокотившись о косяк. Питер смотрел на лежащего в кровати Локи, который читал «Бремя страстей человеческих» (странный выбор, подметил Паркер), попивая ромашковый чай. Трикстер поднял усталый взгляд на мальчика, но не пошевельнулся. Питер подошёл к богу, выхватив книгу, — поговори со мной. В чём дело? Я не оставлю это так. Сейчас не прокатит «мне надо побыть одному». Побыл? Прекрасно, а теперь я жду твоих слов, а не твоего молчания, — когда он стал таким уверенным? Трикстер молчал, прикусив губу, он нервно теребил одеяло. Питер осторожно положил свою руку на его кисть, погладив пальцы. Немного жгло от прикосновения, но было терпимо, даже как-то отрезвляло.  — Я не совсем Асгардец, — наконец заговорил Локи, — я ещё и Ётун — это сильные великаны, которые безжалостно убивают всех, кто мешает им в достижении их целей. Я — один из них. И иногда, когда я теряю контроль… Моя кожа синеет и я могу убить любого… Вне зависимости кто это, — Питер замирает и зовёт Локи, — Мне снилось, что я убиваю тебя, — не слушал бог, продолжая свои рассказ, а Питер всё звал, — Тебя, понимаешь? Я — монстр, я- мон…- Локи не успевает договаривать, чужая рука ложится на его рот. — Помолчи, прошу, помолчи, — шепчет Питер, убирая руку, — прекрати внушать себе, что ты — монстр, ведь — это неправда. Мы все совершаем ошибки и это не… — Я виноват в смерти своей матери, будешь и дальше твердить, что я не один из них? — процедил Локи, не слушая подростка. «Закрой рот» — слишком не свойственно для самого себя прошипел Паркер. — Ты прав — это отвратительный поступок, но ты сожалеешь о нём, было бы хуже, если бы ты гордился им. Прошлое — есть прошлое, оно причиняет боль, настигает нас в самый неподходящий момент, — паучок сжал руку бога, — хотя подходящего момента и нет. Просто нужно смириться с этим. Вот и всё. Как бы больно не было, как бы сильно не хотелось забыть об этом — не забудешь, даже если постараешься. Не получится. Мы совершаем ошибки, но на них мы и учимся. Локи отвернул голову от Питера, дабы не смотреть ему в глаза. Он прекрасно понимал о чём говорит паучок, и он был прав. Но на душе была такое паршивое чувство, что хотелось оказаться, где угодно, но не здесь. Локи не любил откровенничать о своей жизни с кем-то, даже с Питером. — Твоя мама была хорошим человеком, — начал Питер, — она любила тебя таким какой ты есть, — он встал с кровати, отпуская руку трикстера, — я посплю сегодня на диване, тебе нужно время подумать. Всё осмыслить, если захочешь поговорить — приходи. Иногда, ты ведёшь себя как ребёнок, — усмехнулся Паркер, — и мне это нравится, я люблю понимать тебя, быть с тобой на одной волне. Я вообще люблю тебя, — Питер улыбнулся Локи, выходя из комнаты. Лафейсон захлопнул книгу, убрав её. Ему и правда нужно время.