Глава 4. Новый дом
10 июня 2020 г. в 17:52
Осторожно обрабатывая края раны, Эллисон старалась не обращать внимания на то, как Норман недовольно шипит каждый раз, когда она слишком сильно надавливала. Руки у киномеханика и раньше не были примером ухода за собой, можно вспомнить хотя бы старые шрамы на ладонях, оставшиеся после ожогов, но сейчас всё было в разы печальней.
— Где ты только нашёл тот гвоздь? — поинтересовалась Эллисон, убирая ватку и начиная перебинтовывать руку Полка. И при этом с неудовольствием в голове отметила, что и без того скудный запас медикаментов уже начал подходить к концу — большое количество в своей сумке Норман просто физически не мог взять, как и полноценную аптечку.
Конечно, он пытался отвертеться от лечения, говоря, что рана и сама заживёт, но Пендл всё же смогла его одолеть своим упрямством. Главными аргументами послужили две вещи: во-первых, во время вылазок Норману нужно иметь две руки в рабочем состоянии, иначе ему и носа стоит не показывать из более-менее безопасных мест, и во-вторых, если он подцепит где-то в старой студии инфекцию и сляжет с горячкой, то никто радостно хлопать в ладоши не станет, да и вылечить его будет невозможно. Так что как бы ему этого не хотелось, но помощь Эллисон киномеханику пришлось принять.
— Спроси у того искателя, который и толкнул меня на него, — прошипел Норман сквозь зубы. Тусклый свет лампы освещал только половину его лица, и то, выпавшие пряди густых волос частично его закрывали. Одним осторожным движением Эллисон убрала пряди волос с его лица, с жалостью заглянув в глаза.
— Ничего, всё будет хорошо. Ведь как может быть иначе? — предприняла она попытку приободрить Нормана, слабо улыбнувшись.
Полк лишь усмехнулся.
— Ты никогда не теряешь надежды, так ведь? Какие бы тёмные мысли о нашем положении тебя порой не посещали, ты всё равно надеешься на лучшее.
Губы Эллисон расползлись в более широкой улыбке. Она никогда не считала, что является отптимистом. Просто до последнего сохраняла в своей душе веру в лучшую судьбу.
— Не думаю, что в нашем положении стоит отказываться от надежды в то, что всё наладится, — заканчивая перевязку, негромко объяснила Эллисон, ласково улыбаясь. От всей её небольшой фигуры так и веяло добротой и заботой, которую она проявляла и к Норману, и к Сэмми, и к Борису.
— Был бы сейчас здесь Сэмми — точно недовольно фыркнул бы. У него уже нет пути назад. Да и возвращаться некуда, — заметил Норман, осторожно ощупывая перебинтованное место и чуть морщась от боли.
Поджав губы, Эллисон отвела взгляд в сторону. Да, Норман прав. Не у всех есть шанс на нормальную полноценную жизнь. И то, что Сэмми решил помочь двум людям в выживании... Это поражало.
— И, если уж говорить на чистоту, не ему одному, — горько усмехнувшись, продолжил Норман, не обратив внимания на последующий вопросительный взгляд Эллисон. Ей пришлось спросить прямо:
— Что ты хочешь этим сказать? Да, чернильным существам мы вряд ли сможем помочь. Но, в конце концов, мы ведь люди, и когда выберемся отсюда...
Полк прервал размышления женщины, приложив к её губам свою ладонь. Сейчас, когда в небольшом кабинете, который они с Сэмми выбрали для временного убежища, они были только вдвоём, киномеханик не боялся лишний раз прикоснуться к ней и позже получить свой букет тонких намёков от одного не в меру любопытного композитора.
— Ты сможешь вернуться в тот мир. Я — уже нет, — покачал головой Норман, а сам вдохнул полной грудью, набираясь решимости всё рассказать, — Дело в том, что я заражён чернилами. Теми чернилами, из-за которых люди становятся обтянутыми чернильной оболочкой скелетами с горящими печальными глазами — Потерянными, как их назвал Сэмми. У меня был шанс всё исправить, найти лекарство. Но Демон уничтожил всю информацию про чернила и самое главное — антидот, без которого мне нет смысла возвращаться обратно. Но даже если я обречён, я всё равно сделаю всё, чтобы хотя бы ты выбралась из этого ада.
Говорил он медленно, не спеша, позволяя Пендл полностью понять смысл слов. Уже готовился бороться с её упрямым желанием вытащить и его. Она ведь наверняка просто не понимает, о чём он говорит. Сейчас, когда он постоянно контактирует с заражёнными чернилами, процесс его гниения изнутри значительно ускорился. Возможно, уже через месяц Норман станет одним из них. Какой смысл выходить из студии, если он станет монстром?
— Если ты не покинешь эту студию, то и я тоже здесь останусь.
Вот о чём Норман так и волновался — конечно, она не захочет оставлять его здесь.
— Элли, — разминая виски, начал Норман, — Ты не понимаешь — я такой же монстр, как и...
И тут на его губы легла небольшая женская ладонь. А сама Эллисон исподлобья смотрела на него, но помимо злости в её взгляде показывался и еле уловимый страх.
— Ты никогда не задумывался, почему я так молодо выгляжу для своего сорок одного? Почему моя кровь темнее, чем у обычных людей? Почему я так мало ем? Ты же всё замечаешь, я это помню ещё по тем временам, когда мы работали вместе. Так почему ты не замечал очевидное? — тихо, смотря прямо ему в глаза, спросила Пендл.
И Норман не нашёлся, что ответить ей. Только мягко перехватил здоровой рукой её ладонь и отвёл от своего лица. Он ведь всё замечал. Просто отказывался складывать факты в единую цепочку, как обычно это делал. Догадывался, что то, что получится в итоге, ему не понравится.
Поглубже вздохнув и прикрыв глаза, Эллисон продолжила говорить. Сейчас не время что-то утаивать, и так уже она слишком долго хранила этот секрет.
— Я тоже заражена. Это случилось прямо перед тем, как мы с Томом уволились. Вернее сказать, это и было причиной нашего ухода. Джоуи меня тогда позвал к себе, сказал, что ему нужна моя помощь в одном «ангельском» деле. Я плохо помню, что было у него в кабинете, да и тот день в целом — мне было слишком плохо. Знаю только, что Том тогда очень сильно злился и ругался на всех известных ему языках. Когда мне стало лучше, мы оба написали наши заявления об увольнении. А потом... Потом Том пропал. Ещё позже я заметила изменения в себе. Вот и вся история.
Как только последние слова сорвались с губ Эллисон, она почувствовала, словно с её плеч свалилась огромная гора. Гора, что мешала спокойно вдохнуть полной грудью вот уже десять лет. На Нормана она не смотрела, закрыв глаза, а в памяти проплывали моменты того проклятого дня, что не затерялись за пеленой боли.
Она словно горит изнутри. Что-то, отравляющее не только её тело, но душу, заставляло её сильней вцепляться в чужую рубашку, так некстати попавшуюся под ладони. Она чувствует, что не одна, чувствует, как её крепко сжимают в объятиях, вытирая с горячего лба пот. В этих прикосновениях чувствуется ласка и забота, которые, увы, ей тяжело распознать из-за ужасного самочувствия. И ей слишком плохо, чтобы прошептать слова благодарности. Только позже, спустя недели и месяцы, она будет с содроганием вырывать из памяти этот момент, когда ей уже даже и за жизнь бороться не хотелось от боли, просто заснуть и никогда не проснуться — вот о чём она мечтала. Но вместе с болью она всегда будет помнить и обеспокоенную интонацию грубого голоса и руки, которые так бережно несли её из комнаты, где и нашёл её Томас. «Спасибо за всё, Том».
Поморщившись от болезненных воспомиманий, Эллисон подняла мокрый взгляд на Нормана. Столько лет прошло с тех пор, но почему же эти мысли причиняют боль, словно в первый раз?
— Так что если обречён ты, обречена и я, — судорожно вдохнув затхлый воздух, подвела итог Эллисон, не сводя взгляд с киномеханика, что застыл в размышлениях.
Повисло долгое молчание, когда один обдумывал всё, что только что услышал, а вторая не решалась что-то ещё сказать. Только когда Норман хорошо всё обдумал, он негромко спросил:
— И у тебя никогда не было... Странных снов? Мыслей, несвойственных тебе? Провалов в памяти?
Пендл лишь отрицательно покачала головой. Такого она не замечала за собой за все эти годы, да и люди, окружавшие её, никогда не намекали на странное поведение. Разве что на то, что несмотря на достаточно большой возраст и желание завести семью, она так и ходит с девичьей фамилией и никого не подпускает к себе, но тут уже иное.
— Тогда почему ты думаешь, что это из-за чернил? У меня, Сэмми и Сьюзи после заражения пострадала психика, а тебя, судя по твоим рассказам, чернила даже поддерживают, — задал вполне логичный вопрос Норман, хотя особой уверенности в его словах не чувствовалось.
— По той же причине, почему ты не скидываешь свои кошмары на просто впечатления после студии и того, что здесь происходило, — прикрыв глаза, пояснила Эллисон, — Пару недель меня рвало чернилами, отравление было на лицо. Но затем всё просто... Прошло. Само собой, словно болезнь излечилась неведомыми силами.
— И всё же, почему твоя психика не пострадала из-за чернил?
— Может, чернил было слишком мало, чтобы как-то навредить моему рассудку, может ещё что-то, — Эллисон пожала плечами, — Да и хочу отметить, что твоя с Сэмми физическая форма для вашего возраста просто отличная. И если с Сэмми всё понятно, то вот насчёт тебя есть несколько вопросов.
Норман горько усмехнулся — доля правды была в словах Эллисон. В каком-то смысле ей даже «повезло», что она оказалась заражена чернилами в достаточно юном возрасте, ведь в отличие от него, она дольше сохранила свою молодость и жизненную энергию, которых сейчас так не хватают ему.
— Что ж, тут ты права, и отрицать очевидное я не буду, — смирился мужчина, — Но почему ты скрывала от меня и Сэмми это? Мы ведь одна команда.
— А сам долго планировал хранить свою болезнь в секрете? — прошептала Пендл и скривила губы в подобии улыбки, — Если честно, я и забыть забыла про это. Не сказать, что чернила как-то сильно портили мне жизнь, не считая первые недели после заражения. Вспомнила в тот момент, когда ты рассказал про свои кошмары, но тогда я куда больше волновалась о тебе. А потом не видела смысла...
Эта душевная беседа длилась долго. После обсуждения дел насущных Норман и Эллисон сумели выйти в разговоре в воспоминаниях о тех днях, когда вместе работали, почти что бок-о-бок с друг другом (не считая моментов, когда Норман уходил работать на четырнадцатый этаж на целые недели). И разговор о прошлом в каком-то смысле затрагивал ранимые струны души их обоих, от чего они были несказанно рады отсутствию Сэмми и Бориса, которые, к слову, ушли на поиск припасов, оставив раненного Нормана и вымотанную Эллисон во временном убежище.
— Норман, — вдруг прервала их разговор своим обеспокоенным тоном Эллисон, — Но если мы не можем выбраться отсюда... То, может, мы можем как-то сделать жизнь здесь безопасней?
Замерев на несколько секунд, Норман с удивлением смотрел на женщину, недоумевая, как та сумела в своей голове прийти из их разговора о прошлой работе к освобождению студии. Решив, что в женскую логику он соваться не станет, Полк, похлопал ладонью по своей сумке, в недрах которой хранилась заветная тетрадь с ответами на очень многие вопросы.
— Я успел кое-что переписать из тех документов, среди которых были листы из, похоже, личного «сатанистского» дневника Дрю. Но нужный нам предмет находится в кинохранилище, — Норман поморщился, вспоминая огромные комнаты, которые ему никогда не нравились в виду своей открытости, — Никогда не понимал, почему его перенесли на самые нижние этажи. Прежнее место было очень даже неплохим.
— Кинохранилище? — переспросила Эллисон, — Но зачем нам туда? К тому же, спуск вниз не менее опасен, чем подъём наверх, даже несмотря на то, что псевдо-Алиса нас больше не будет беспокоить.
Любви, которую актриса озвучки питала к своей подопечной, она ни капли не ощущала по отношению к её более «реальной» версии, которая даже пугала её. Поэтому и известие о расправой над ней приняла спокойно, если и радуясь, то где-то глубоко в душе. Хотя, Норман сомневался, что Эллисон была именно счастлива смерти Алисы — он никогда не замечал за отзывчивой женщиной такой черты, как злорадство. Но в такие моменты он себе напоминал, что Сьюзи когда-то тоже была очень приятным, пусть и крайне шумным, человеком, который буквально излучал позитив только своим существованием. Пусть он никогда и не был с ней близким другом (как раз-таки в виду её «шумности»), но по той прежней Кэмпбелл-заводиле он скучал, про себя проклиная Дрю за эту замену.
— Нам нужна бобина с Концом. Она буквально так и называется — «Конец». Как у Дрю было написано: «Бенди существовал с самого начала... Но он никогда не видел Конца». Пусть я и отказываюсь называть одним именем забавного чертёнка и ту исхудалую тварь, но, чувствую, это поможет нам справиться с Демоном, — а затем Полк тише добавил, — К тому же, у нас нет других зацепок.
На своём месте беспокойно завозилась Эллисон.
— Но что, если ты ошибаешься? — она тихо поинтересовалась.
Норман не нашёлся, что ответить на это, так что просто пожал плечами. Выбора у них нет, к тому же, кто ещё знает, как повернётся их жизнь. Может, даже если его догадка с Концом и окажется неверной, они всё же смогут найти верный путь, чтобы справиться с Чернильным Демоном — а когда главная опасность будет устранена, Норман всё ещё надеялся изучить чернила и найти антидот.
— Нам нужно найти припасы, прежде чем я и Сэмми начнём расчищать путь до кинохранилища. И время, пока заживает моя рука, — поморщившись, Норман ощупал повязку, — Короткий путь вниз наверняка или завален, или наполнен чернилами и тварями из них, или всё вместе. А вы с Борисом вряд ли сможете помочь справиться с этими проблемами.
Эллисон нахмурилась, состроив обиженное лицо — Норман мог уже прямо сказать, что она бесполезна и самая большая помощь, которую она им может оказать — это не искать неприятности себе на голову.
— Хорошо. Значит, ищем припасы и готовимся к марш-броску до кинохранилища? — разрушив молчание, что воцарилось в комнате, спросила Эллисон.
— Правильно, — кивнул киномеханик, — Ищем припасы и готовимся.
— А ты ещё бережёшь свою руку!
Не скрыв улыбки, Норман лишь закатил глаза.
— Если тебя это волнует больше, чем шастающий по студии огромный демон-скелет.
Итак, идея с поиском нового, более уютного и скрытого убежища была отложена на потом — все силы были брошены на то, чтобы как можно быстрее подготовиться к переходу в кинохранилище. Порой во время разговоров Норман делал прозрачные намёки, что есть шанс на то, чтобы они поселились где-то рядом с тем местом — возможно, в офисе Гент. Эллисон эту идею поддерживала — этот офис она более чем хорошо знала. И она всё ещё лелеяла в своей душе надежду на то, что ей удастся найти зацепки к пропаже Томаса много лет назад. Но одновременно с этим она и боялась того, что может узнать. Запутавшись в собственных чувствах и желаниях, Пендл просто скрывала эту путаницу в себе, продолжая всем мило улыбаться и помогать по возможности. Ведь у них есть более важная задача, а это дело касается только её. По крайней мере, она так думала до одного момента.
В тот вечер Норман внезапно сел рядом с ней, внимательно наблюдая за тем, как она заканчивает распутывать верёвку. Под таким взглядом мало кто мог бы чувствовать себя в комфорте, поэтому, отложив спутанную верёвку, Эллисон развернулась лицом к нему с неким беспокойством на лице.
— Что случилось, Норман? Рука всё-таки разболелась?
Она понимала, что дело вовсе не в руке — ещё перед его очередной вылазкой приметила, что киномеханик смело действует повреждённой рукой. Но необходимо было хоть как-то начать этот разговор. Она просто чувствовала это.
— Ох нет, не беспокойся, — Норман покачал головой, а лицо его продолжало быть всё таким же озадаченным, — Просто хотел у тебя узнать несколько моментов.
Эллисон тогда завозилась на месте, уже думая над тем, что же может у неё спросить Норман.
— Я думала, что ты уже узнал всё, что тебе было интересно из моей жизни.
— Всё, кроме одного, — поправил киномеханик, — Что ты думаешь о пропаже Коннора? И ты ведь сама верила, что он пропал именно здесь, не так ли? Иначе бы ты не рискнула вернуться сюда.
Подняв на Нормана беспомощный взгляд, Эллисон замерла, не зная что ей и сказать. Даже посапывающий на ящиках Борис затих в противоположном углу.
— У меня не было никаких доказательств, — закусив губу, тихо прошептала женщина, — А Том запретил мне соваться сюда. Я думала, что это из-за Джоуи, может, он даже ревновал меня в каком-то смысле... Если бы не моё заражение, я бы вряд ли его тогда послушала.
— При всей своей внешней кротости в тебе есть много своевольства, — Норман положил на её плечо руку, подбадривая. А она словно и не почувствовала, просто продолжала говорить.
— Конечно, в студии спрашивали, был ли здесь Том, но все говорили, что в последний раз видели его в наш день увольнения. Может, если бы Уолли ещё работал в студии, он бы сказал что-то дельное, всё-таки он не мог не заметить того, кто не раз его выручал, но ты сам знаешь, что тот уехал в Флориду незадолго до всей этой истории.
Сделав нервный вдох, Эллисон прикрыла глаза. Ей необходимо собрать все мысли и чувства в кучу, чтобы продолжить говорить. Очень долгое время она держала всё это в себе, и сейчас ей нужно было собраться с духом, благо, Норман её не торопил.
— Я чувствовала, что он пропал именно здесь. Да, у него характер был не сахар, но врагов у него не было, это я точно знаю. Врасплох его тоже было трудно застать, слишком уж он был сосредоточенным, он и тебя мог поймать на подслушивании.
Норман неясно кряхнул, отведя взгляд на стену. Да, Томас был единственным человеком в студии, который мог его заметить там, где остальные пропустили мимо глаз. Именно поэтому они и постоянно находились в состоянии холодной вражды — Норман знал, что у Томаса есть нужные ему знания о чернилах, но он делиться ими не спешил и агрессивно огрызался на все его вопросы «не по делу».
— Какая-то моя часть рвалась сюда. Но другая... Она постоянно твердила о том, что Том не будет рад, если я попаду в неприятности из-за студии. Что я не должна идти сюда. И я её слушала. Не знаю, почему, наверное, я всё-таки та ещё трусиха. Но когда я увидела ту записку...
Сжав ладони в кулаки, Эллисон остановилась пустым взглядом на плакате, наклеенном на стену чтобы создать какое-то подобие уюта и закрыть трещину.
— Я не смогла остаться дома. Меня словно что-то тянуло сюда, собиралась я в попыхах. Ты по мне это видишь — вряд ли моя одежда предназначена для хождений по заброшенной студии.
Окинув фигурку женщины придирчивым взглядом, Норман негромко шепнул: «Ну, ты хотя бы не нарядилась в юбку или платье». На губах мужчины появилась слабая ободряющая улыбка.
— Всё хорошо, можешь не продолжать. Тебе тяжело говорить, а всё, что мне нужно, я уже понял. Всё будет хорошо.
Повернув в нему голову, Эллисон подняла на киномеханика взгляд, полный слёз. Слишком болезненно было вновь всё это вспоминать сейчас, она словно своими же руками вскрыла старые шрамы ножом, который ей подал Норман. Не выдержав, она обняла его, уткнувшись лицом в колючий свитер. Не отстраняя её, Норман погладил её по голове, приобняв второй рукой. Он всполошил её старые воспоминания — ему же и помогать ей прийти в себя.
— Норман, — тихий голос Пендл был наполнен слезами, — Как ты думаешь, если Том здесь, то... То он стал таким, как...
Киномеханик перевёл взгляд на дверь их скромного «убежища», в которую где-то полчаса назад вышел Сэмми.
— Ничто не исключено. Но я надеюсь, что у него куда более лучшая судьба...
Послышались тихие всхлипы — пусть она и пыталась сдерживать себя, но эмоции брали своё. А Норман мог лишь прижимать её к себе и гладить по грязным, когда-то светло-платиновым волосам.
И ему совершенно не хотелось говорить, что в скором времени они сами могут повторить судьбу и Сэмми, и, возможно, Томаса.