3:27

Заключение написано, зачет сдан, впереди экзамен, а май тёплый-тёплый, май глупый-глупый, и Грелль с Роном сидят в салоне, переглядываясь с помощью зеркала. Вместе ходить на обновление цвета волос — это уже традиция, правда, Рону всегда приходится ждать гораздо дольше, пока улыбчивая девушка-стилист возится с роскошной косой Сатклиффа. Неугомонный человек-звёздочка, не теряя даром времени, присылает другу в мессенджере попеременно мемы и схемы-шпаргалки для подготовки. Позже, когда они наконец выходят — Рон с высветленными корнями и тонированным холодным блондом, а Грелль вишнёво-медный и с завитыми кудрями, которые мягко подскакивают по спине и плечам при ходьбе — сама собой плавно завязывается беседа. О погоде, о собаках, ведь у Рона дома французский бульдог, о недостатках и достоинствах Йомо Рэнджи, об акцентуациях личности, о последнем обновлении меню кофейни, о старосте. Об одуванчиках даже. Одуванчики им обоим нравятся. — Так и что у тебя с Энжи? — спрашивает Грелль, пиная камушек. — Да, — Рон закидывает руку за голову и смущенно чешет затылок, — Ничего, в общем-то. Я даже решил пока побыть гордым холостяком. Грелль смеётся, тепло и добродушно, а потом протягивает другу сжатый кулак, чтоб стукнуться костяшками: — Бро? С Адрианом он после того дурацкого случая с ребенком так и не виделся, а номерами они за целый месяц обменяться не догадались. Да и что ему сказать? Ты классный, но меня триггерит с детей? Ты классный, но я полное дно в отношениях? Я хочу тебя и хочу быть с тобой, но нихрена о тебе не знаю? Пойдёшь со мной на свидание? Идиотизм. Грелль понимает, что это ужасно глупо, но не может отделаться от убеждения, что, какими бы ни оказались в итоге его чувства, ему не встретить взаимности. Сколько у них лет разницы? На сколько километров уходит пропасть между ними? Может, у них там вообще принято целоваться за работой — и обниматься в туалетах, кстати говоря. Адриан обалденный. Адриан умопомрачительный. Он носит стилы и рубашки с забавными принтами, у него шрам через всё лицо и ещё едва заметный на шее, у него туалетная вода с ароматом мохито, у него пепельная грива до самой поясницы, он говорит так, что хочется немедленно сорвать с себя всё, даже кожу. И каждый его бальзам для губ вместе с привкусом кофе составляет дикое, совершенно непривлекательное сочетание, поэтому у них уже стало входить в привычку целоваться, пока привкусов не останется, и… Стоп. Грелль срывает ещё солнечно-жёлтый одуванчик на длинной ножке и вправляет в причёску. У него на этой неделе последняя смена, а дальше грядут поиски новой работы. Потому что, конечно, спасибо тебе, Уилл, что взял под крылышко, да и всё нравилось, но лето. Хотелось бы летом отоспаться. И как-то попытаться самостоятельно добиться успеха. *** Всю ночь идёт дождь, а на Грелле только красная футболка с надписью «Вэй Усянь жив», так что пришлось накинуть на плечи оставленный Роном клетчатый плед. Из динамика цепляет за душу «cause all of me loves all of you», пока Грелль состаривает бумагу неприлично дорогим кофе, оставленным дневной сменой. Допивать за кем-то недопустимо. В окошко стучат. Грелль ставит серию на паузу, откладывает уже готовые листы, смахивает с лица игривый локон и открывает, попутно щёлкая переключателем чайника. — Доброй ночи, чего жел… Светло-зеленые глаза смотрят с прищуром, с вопросом, с нежностью. И опять же великолепно сочетаются с ненавязчивой ноткой мохито, едва уловимой из-за дождя. — Капучино, если можно? Грелль берёт себя в руки и ставит на плиту джезву — маленькая особенность их кофейни. Делает два глубоких вдоха, прикрыв глаза, отменяет две ложки кофе. А потом, закусив губу, быстро бросает взгляд на экран телефона — и какого, спрашивается, снова приходить в 3:27 за капучино?! Не оборачиваясь, будто бы невзначай, замечает: — Сегодня же не среда, а суббота. Адриан терпеливо ждёт, пока бариста готовит кофе, взбивает молоко, щедро добавляет специи и наконец ставит перед ним готовый заказ. И только потом отвечает, посмотрев прямо в такие же зелёные глаза напротив: — А суббота — это и вовсе навсегда. Греллю он до чертиков нравится и незачем ломать комедию, но слишком уж всё походит на игру, правила которой он так и не понял. Адриан говорит так, что хочется сорвать с себя всё, даже кожу, вот только Грелль не всегда знает, как воспринимать его слова. Особенно когда после того нелепо-неловкого расставания они даже не слышали друг о друге. — Тебе ли говорить о «навсегда», — Грелль дёргает плечом и украдкой бросает взгляд на губы. За окном темень и дождь. И Адриан без зонта, который добавляет всё так же шесть стиков сахара и сразу же делает большой глоток. И не уходит. И мокнут волосы, руки, ресницы. И аккуратный локон бессильным мокрым щупальцем липнет в щеке, когда Грелль резко, порывисто вываливается наружу до пояса. Губы вновь сухие-сухие, рука, тоже сухая и холодная, стирает с лица намокшую прядь. Капучино щедро расплескивается на землю. И позже, спустя пару минут и одну отворенную дверь, Грелль заворачивает ночного гостя в плед и заваривает чёрный чай. А утром они в такси по лужам едут к Адриану, чтобы следующим утром вновь проснуться вместе и… Что? Пойти в кино? «Бро, я покидаю клуб холостяков» «Я тоже, бро»