Он (не) сдается

Канда никак не может понять, что происходит. Он вообще не помнит, когда ещё был так растерян, если когда-нибудь вообще был. Но тут… Проснувшись с утра и увидев перед собой макушку Недомерка, Канда, скажем так, удивился. Его система ценностей не включала факт просыпания рядом с парнем. Нет, полевые условия, все понятно, но не настолько близко. И уж точно не с Недомерком. Сначала он хотел убить Мояши. Потом просто отдубасить. Но Мелкий, видимо, почувствовав опасность, зашевелился и, шумно вздохнув, открыл глаза. Открыл, проморгался, закрыл… и в следующий момент уже оказался в метре от мечника. Немая сцена затянулась. Молчание нарушил немного отошедший от утреннего шока Волкер. - Прости… - и отведенный взгляд. - Тч. Что это было? - Я уснул нечаянно… - виноватый, какой-то кроткий взгляд из-под челки. «Вдруг пронесёт?». - Ты прекрасно понял меня. Что это за херня была вчера?! Вздох. Нервный. «Не пронесло». - Канда, давай не… - Я жду, блять! Скрывать что-то от Канды – самоубийство. И Волкер это знает. Но всё пытается отсрочить момент, когда этот человек возненавидит его. Окончательно. - Недомерок… - Я не справляюсь. Всё, что ты видел – вчера, в Ордене, последний месяц… я не справляюсь. Я не могу спать. Каждый раз, когда я засыпаю, я вижу его смерть. Свою смерть. Много много раз. Его сжигают, отрубают голову, пытают….я чувствую это. Память Четырнадцатого возвращается, и я не могу этому противостоять. Я вижу вашу смерть – всех в Ордене – каждый раз по-разному. И это я тоже чувствую. Я боюсь. Боюсь просто закрыть глаза, потому что все настолько реально, что иногда я уже не различаю... Аллен замолкает, прячет лицо в ладони, боясь поднять взгляд на мечника. Волкер знает, что он слабак. Знает, что все они ведут свою войну. Но только он проигрывает так явно, так... страшно... Канда выдыхает. Он подозревал. Точнее не так – он знал. А вчерашний день дал полную картину. Они впервые после происшествия направились вместе на задание. Смотритель настаивал - в Орден вот-вот должен был заявиться Рувелье и Коронованного Клоуна решено было отправить подальше. Поскольку Линку необходимо было встретиться с начальством, с Волкером, конечно, отправили Канду. Миссия прошла без особых происшествий – акум оказалось немного, а местные жители каким-то образом эвакуировались самостоятельно, оставив полностью разрушенную деревню. То, что Недомерок не носился как обычно, снося все на своём пути, Канда воспринял без особых подозрений. Защищать некого – можно максимально быстро прикончить акум и вернуться в Орден. Но после того, как Аллен пропустил совсем уж примитивный удар от второго уровня, мечник напрягся. И когда, еле поднявшись после такой несильной атаки и не сделав даже шага, Мояши свалился плашмя на землю, Канда впал в ступор. И чуть сам не попал под пули, кстати. Если быть уж совсем честным, мечник даже забеспокоился – может, это какой-то новый вид оружия? Добравшись до тела Мояши, Канда был готов к самому худшему. Был готов, да не помогло. Недомерок… спал. Правда спал. Посапывал, с совершенно невинным выражением лица. Нахлынувшая злость помогла мечнику прикончить оставшихся акум за считанные минуты, а потом еще долго трясти Волкера. Но тот только недовольно пробормотал какое-то ругательство, видимо что-то из бурного времени ученичества, но не проснулся. Сказать, что мечник был зол... Он даже не был в бешенстве. То чувство, что испытывал Канда, описать было невозможно. Одно то, что перетаскивая Недомерка к месту ночёвки он совершенно специально приложил его головой о землю раз пять – а втихаря Канда мстить не любил - говорило о невероятно скверном расположении духа экзорциста. Ночевку они не планировали, поэтому сделать даже что-то подобное лагерю Канда не мог, обошёлся костром. И брошенным рядом с ним Недомерком. - Очухаешься – я тебя убью, - зачем-то вслух прошипел Канда, конечно не рассчитывая на ответ. Однако со стороны Волкера послышалось мычание. Потом стон. А уже через секунду крик. Канда вскочил почти мгновенно, подлетел к Недомерку и замер, не зная, что делать. Аллен метался по земле, издавал полувскрики-стоны, шептал неразборчиво, снова вскрикивал… по его щекам текли слёзы… когда Волкер выгнулся и, неожиданно точным движением вцепился своей здоровой рукой в проклятую, Канда, наконец, словно очнулся. Развести руки Недомерка в стороны и не дать ему покалечить себя оказалось не так уж и просто – силы Мояши было не занимать. Встряхнуть его. Встряхнуть ещё раз. Позвать Мелочь, крикнуть, пытаясь перекричать его же вопли. Прижать к земле, потому что сон все больше начал походить на приступ эпилепсии, но рук не хватает – надо помешать ему нечаянно прикусить язык, удержать руки и ноги... поэтому Канда подхватывает оказавшегося неожиданно легким мальчишку и прижимает к себе, практически не давая двигаться. Мечник чувствовал себя до тошноты бесполезным, беспомощным. Он сильный, он может противостоять самому страшному врагу, но спасти одного единственного мальчишку от его собственных кошмаров не в силах. Удерживаемый Кандой, Аллен как-то быстро успокоился – постепенно перестал вырываться, дыхание выровнялось, слезы перестали беспрестанно течь и Волкер, вздрогнув, открыл глаза. Не сразу сориентировался, неуверенно поднял голову и, встретившись с Кандой взглядом, подавился воздухом. Перевёл дыхание, сдержано моргнул, и аккуратно отстранил уже не сжимающие его мертвой хваткой руки мечника. - Что это было? – спина Волкера вздрогнула. Словами – словно кнутом. - Кошмар, - полуправда. - Сколько ты не спал? – и снова в цель. Волкер так не хотел этого разговора. Особенно с этим человеком. - 7 дней. Тишина казалась осязаемой. - Тупой Недомерок. Спрашивать что-то ещё не было никакого желания – Волкер явно был не настроен на разговор. Ну и Канде, откровенно говоря, было насрать. - Верни нас в Орден. - Я… я, наверное, не смогу… Почему-то сгорбленная спина Недомерка вызывала отвращение и, не удостоив Волкера ответом, мечник молча вернулся на своё место с другой стороны костра и приготовился к долгой ночи. Однако, несмотря на усталость, хоть чуточку расслабиться у него не получилось даже через полчаса – что-то гнетущее ощущалось в воздухе, а, возможно, это был просто кое-чей взгляд. Канда уже исчерпал по третьему кругу весь свой словарный запас, когда Мояши подал голос. -Канда… послушай… можно я сегодня… посплю рядом с тобой? От неожиданности вопроса мечник чуть было не открыл глаза, а ведь он делал упорный вид спящего. Правда, похоже, никто в это не верил. Аллен принял молчание за согласие или просто понадеялся, что Канда и правда спит. Мечник услышал тихие шаги, безошибочно определяя местоположение объекта и через некоторое время почувствовал присутствие Недомерка. Близко. Примерно в полуметре от него самого. И через секунду - легкое касание, всего лишь подушечками пальцев – к своему бедру. Сквозь приоткрытые веки он смог разглядеть Стручка: тот лег прямо на землю, положив одну руку под голову, а другую вытянув в направлении Канды. И, кажется, мгновенно отрубился. Дебил. Как ни странно, через минут 10 мечника самого укутало какое-то непонятное ощущение защищённости и он, поддавшись интуиции, всё же провалился в сон. …Сейчас Недомерок выглядел напугано. Канда не мог определить причину этого страха, поэтому решил разрядить обстановку – по-обыкновению нахамить. - Ещё раз используешь меня вместо подушки, я использую тебя в роли бойцовской груши. - Эй, да кто тебе позволит!? – тут же возмутился Волкер. Ага, выспался, осмелел значит… - А ты уже собрался пробовать? – нехорошо усмехнулся Канда, мысленно ставя себе плюс. Моська Мелочи выразила такое потеряно-обиженное выражение и он, пробормотав что-то про извращенцев, отвернулся. В Ордене они были через 15 минут. * * * Когда Канда вновь проснулся от уже знакомого крика, он подумал, что это уже совсем не смешно. И что он сейчас заткнёт Недомерка навсегда. И что ради этого он даже прогуляется до его комнаты. О своём решении мечник пожалел, ещё не дойдя до комнаты Недомерка, у которой, кажется, столпилось пол Ордена. Ещё бы, так орать… Канда уже развернулся, но был пойман Линали, которая неслась вместе с Камуи с другого конца Управления. - Канда… там Аллен… мы никак не можем… И, ударившись в слезы, потащила мечника за собой. Что никто никак не мог разбудить Волкера Канда понял, как только зашел. Линк прижимал конечности экзорциста к кровати, что-то ему орал, но Стручку было совсем параллельно. На этот раз у него активировался глаз и теперь половина лица была залита кровью. Канде почему-то подумалось, что ничего более отвратительного он в своей жизни не видел. Слабый Волкер. Фу. Но когда Аллен сорвал голос на очередном крике и захрипел, Канде стало не по себе. - Часто он так? - Раз в неделю точно… остальное время он не спит, - дрожащим голосом ответил Комуи. Мы не можем помочь, мы никак не можем. Он не выдерживает… Не можем. Канда сорвался с места, лишь бы не слышать голоса Смотрителя. Мы не способны. Что за бред? Это же Волкер! Он не выдерживает. Какого хера?! Это же Мояши – он клялся не сдаваться. Канда мог ненавидеть, не понимать Недомерка, считать глупым и наивным… но он ему верил. - Грёбанный придурок… - начал Канда и Линк, повернувшийся на его голос, был откинут от кровати, - ты, идиот, обещал не сдаваться! – выгибающийся шипящий Волкер был поднят за воротник, - так держи своё слово, идиотский Стручок! – и мальчишке была влеплена тяжелая пощёчина. Голова Джокера Бога мотнулась из стороны в сторону, но тот перестал хрипеть и, тихо застонав, приоткрыл веки. Почему-то в этот момент мечник ощутил необыкновенное удовлетворение и гордость. И, с чувством выполненного долга, он отправил Волкера в свободный полёт на кровать и, игнорируя вопросительно-восхищённые взгляды, покинул комнату. Наконец-то он мог поспать. В тишине. * * * Очередная миссия выходит нервной – и дело тут не в акумах. Их то как раз экзорцисты прикончили быстро. А вот Волкер… Канда раз за разом ловит себя на мысли, что идущий рядом мальчишка находится где-то далеко, особенно, когда тот врезается в прохожего и даже не поднимает головы. Мечник не то, чтобы волнуется, просто... это нервирует. А им, как назло, необходимо дождаться приезжающего с утра Искателя, и только потом вернуться в Орден. А это означает целую ночь в местной потрепанной таверне. С Недомерком. Мечник еле подавляет обреченный вздох, готовый сорваться с губ – ему не по статусу. И косится на Волкера, который плетётся рядом совсем уж без признаков жизни. Но окликнуть мальчишку так и не решается. На ужин Волкер отправляется в одиночестве – Канде не хочется есть. Точнее, местную кухню он даже не хочет лицезреть, не то, что пробовать. Но Мояши есть Мояши. Канда едва удерживается от комментария, когда Волкер молча встаёт с постели и направляется к выходу из комнаты. Всё так же молча. Жрать пошёл, что тут думать. И мечник чувствует, как тугой узел в груди немного слабеет – всё по-старому. Он не знает, что за чувство поднимает его через минут 10… Ещё столько же мечник пытается привести мысли в порядок, но беспокойство не даёт не то, что спать – просто спокойно лежать, и Канда, прорычав что-то совсем небогоугодное, подрывается прогуляться по окрестностям. А на деле – обнаружить Мояши в столовой, поедающим очередную тарелку местной кухни и, дав ему воспитательный подзатыльник, направиться наконец спать. Но в столовой Стручка нет. Как и в гостиной. Как и в холле. Канда уже решает, что Мелочь отправился подышать воздухом и мысленно ставит себе крестик – убить по возвращении, но всё же спрашивает у хозяина, не видел ли он белобрысого мелкого придурка. Тот как-то странно оглядывает парня и говорит, что мальчишка совсем недавно ушёл с каким-то мужиком в одну из комнат. Канда сначала приходит в ступор, потом не верит… но всё же выспрашивает номер комнаты. Он не знает зачем. Это не его дело. Это не должно быть его делом. Хотя, окажись, что Недомерок попал в одну из ловушек Ноев, а Канда из вредности ему не помог... Нехорошее предчувствие никуда не уходит, лишь разгорается в груди, тлеет, обжигая лёгкие, и гонит, гонит на поиски. И хотя Канда всеми силами пытается идти медленно, под конец он уже почти бежит. Комната оказывается на том же этаже, где остановились экзорцисты, но в другом крыле. Когда мечник поднимается, он целую – непозволительно долгую - секунду принимает решение – и всё же сворачивается в сторону, противоположную от их с Волкером комнаты. Ярость, предчувствие, чешущиеся в предвкушении руки – все это заставляет Канду практически нестись сломя голову. Мечник приостанавливается лишь у номера, чтобы открыть дверь – а не выламывать её с ноги – открыть и замереть, не в силах сделать и шаг… Он несколько секунд смотрит на разворачивающееся перед ним действо. Молча. На краю сознания мелькает мысль о том, что у него никогда ещё не было такого непередаваемо глупого выражения лица – и тут же исчезает, потому что то, что он наблюдает… чёрт побери, этого не может быть! Как он не услышал звуки? Стены гостиницы картонные – слышно каждый шорох, а уж тем более стон. Стоны. Задыхающиеся мужские стоны-стоны-стоны... и ни звука голоса Мояши. Может, ему показалось, и это не седые волосы рассыпались по подушке? Он хочет обозначить своё присутствие громким матом. Убить извращенца. Убить Волкера. Остановить эти звуки хоть как-нибудь. Остановить происходящее… Мужчина на кровати так увлечён делом, что не замечает замершего на пороге комнаты мечника, он бурно дышит, что-то шепчет распластавшемуся под ним парню, бурчит, хихикает, а благодаря тому, что кровать стоит боком к двери, Канда имеет возможность в деталях разглядеть происходящее. Парень под старым извращенцем молчит и лежит неподвижно, отвернувшись к противоположной входу стене, поэтому мечник не может видеть его лица, хотя шрамы на узкой груди и волосы говорят сами за себя, но экзорцист всё ещё надеется. Надеется, что ему всё это кажется и эта очередная шутка Ноев. Что это не правда. Что это не Волкер. Но все надежды рассеиваются, когда парень на кровати поворачивает голову и встречается с синими глазами туманным взглядом. Встречается, не выражая никаких эмоций. Мечник пытается найти хоть какой-то ответ в серых радужках – смущение, страх, злость – но там нет ничего. И слушает-слушает-слушает. Стоны и бормотание не затихают, слышится жалобный скрип кровати, а Недомерок так и не реагирует на присутствие постороннего. Немая сцена затягивается на бесконечные, по мнению Канды, 10 секунд и обрывается самим Алленом – тот резко выдыхает, фокусирует взгляд, словно только проснувшись, ещё пару секунд недоумённо смотрит на Канду, а в следующий момент его глаза сначала удивлённо, а потом испуганно расширяются. Парень дёргается, перепугав старикашку, а дальше…. Дальше Канда выходит из ступора. Делает шаг назад, закрывая дверь, ручку которой, оказывается, всё это время сжимал с дикой силой, и, развернувшись, медленно преодолевает расстояние до их номера, чеканя каждый шаг и не обращая внимания на вскрики и возню в покинутой комнате. А по приходу, сразу ложится и забывается беспокойным сном. Потому что ему всё равно. Волкер так и не возвращается. Утром мечник находит мальчишку спящим в кресле в гостиной. Ему всё ещё хочется его убить. И он пытается не думать об опухших глазах, которые за время их обратного пути ни разу не оторвались от пола. * * * Последнее время Аллен терпеть не может находиться в Ордене. Терпеть не может настороженных взглядов Линка, не спускающего с него глаз. Комуи, постоянно проводящего проверки его личности. Линали, с беспокойством спрашивающую его о здоровье каждое утро и Лави, молчаливо, но явно тревожно наблюдающего за происходящим… ну и, конечно, озверевшего Канду. При упоминании последнего мальчишка с силой сжимает зубы – он не хочет вспоминать лицо японца, поскольку подсознание рисует одну и ту же картину – удивление, непонимание, злость и стойкое отвращение в синих глазах… с таким же отвращение Волкер теперь смотрится в зеркало. Когда важный… самый важный человек в этом грёбанном мире обходит тебя за километр как прокажённого – остаётся винить только себя. Когда Канда стал для него незаменимым – Аллен предпочитает не думать. Возможно, это случилось недавно, в тот момент, когда голос мечника вернул Коронованного Клоуна в этот мир, возможно, чуть раньше или с самого начала… Да и не важно это в общем то. Аллену хватало самокопаний в жизни по более неотложным поводам, поэтому притяжение к японцу он принял как данное. Осознал. Обомлел. Поотрицал. Проистерил. И смирился. Как стадии принятия трагедии… Хотя что это ещё, если не она? Когда мышцы сводит от желания прикоснуться. Когда хочется лезть на стену от разрывающей грудь боли или выть от картин, встающих перед глазами. Когда вот уже второй месяц снятся кошмары, в которых каждый раз умирают самые близкие люди, а ты – горишь, горишь, горишь… а если не кошмары – то этот человек. И это ещё ужаснее, потому что там, на той стороне, происходят такие сладкие вещи, о которых даже подумать стыдно. И, просыпаясь на мокрых простынях, Аллен в который раз впивается зубами в подушку, потому что до боли хочет почувствовать все, что происходит там – наяву. И понимает, что это невозможно. Последние две недели его терзает другой сон – пальцы, сжимающие его горло, связывающие руки, и бесстыдно ощупывающие тело, медленно спускаясь все ниже, а потом резкая боль разбивает сознание на кусочки. За месяц Волкер, кажется, спал не больше 5 суток, и то, не спал – блуждал в своих кошмарах, пытаясь вырваться, но неизменно проходя все круги ада до конца – его так и никто не мог разбудить. А Канда больше не приходил. Теперь Волкер всё чаще прятался от Линка, правда, ему все хуже это удавалось. Голова совершенно отказывалась работать, а чувства и мысли постепенно сводились к основным потребностям: поесть, попить, принять душ, посмотреться в зеркало, чтобы удостовериться, что это всё ещё он, Аллен… Организм требовал своё, несмотря ни на что, а юношеское тело добавляло неприятностей. Щеголять перед Линком со стояком совершенно не хотелось, а не думать становилось всё сложнее, поскольку в памяти оставались только самые яркие моменты: цирк, собака из детства, Мана, Кросс, обещание, Ковчег, смерть учителя, случай в гостинице и Канда, Канда, Канда... Мечник, почему-то, получался самым ярким. Возможно поэтому Аллен сейчас, в 3 часа ночи, сидел на полу в душевой и думал о… Он забился в самую дальнюю кабинку, выключил воду, чтобы не привлекать внимание, и теперь холодные капли обрисовывали тело, заставляя парня периодически ежится, но ему даже нравилось – было, за что зацепить уплывающее сознание. А второй деталью был… Волкер откинул голову назад, неслабо ударившись о плитку стены. Так хотелось не думать о нём, не вспоминать, не вызывать в себе те чувства и ощущения, что рождало это имя, но… именно оно лучше всего держало уплывающую реальность и помогало зацепится за меркнущий мир вокруг. Канда. Канда. Канда. Одними губами, чтобы даже стены его не услышали. Это имя, произнесённое даже так, приятно ласкало губы и проходилось мурашками по спине. А ещё оно обжигало изнутри и связывало в узел все внутренности в районе живота. И оно грело. Грело и возвращало к жизни. Канда. Канда. Канда. Аллен подтянул колени к груди и уткнулся в них лицом. Это было грязно. Всё то, о чём он мечтал, и то, что периодически проделывал. Всё то, что ему снилось. И он каждый раз обещал себе – больше никогда, больше ни разу… И снова-снова-снова. Быстрыми движениями по всей длине, слегка сжимая и оттягивая, вверх-вниз, так сладко. Приторно до отвращения. Но так хорошо, боже, как хорошо… И всё под аккомпанемент одного имени. Канда. Канда. Канда. Сегодня он не будет. Он обещал себе, что больше никогда. Это грязно, Аллен. Противно. Интересно, что бы сделал Канда, узнав о таком его… отношении? Убил бы, точно. На месте покромсал бы на кусочки. Ну избил бы до полусмерти однозначно. Сидя на мокром холодном кафеле ночью в самой отдаленной душевой Ордена и мечтая о парне, параллельно цепляясь за ускользающее сознание, Аллен думал, что это не такая уж и плохая перспектива – умереть от Мугена. Наверное, даже лучшая из всех возможных. Осознание. Отрицание. Злость. Депрессия. Принятие. Стадии, которые проходит человек, обречённый на смерть. Вот это точно про него. А, главное, конец неизбежен и ясен. Он как смертник, которому терять нечего. И он давно всё для себя решил. Осталось лишь одно признание. Аллен тяжело вздохнул и с усилием поднялся с пола. Ноги сильно затекли, но парень упорно продолжал двигаться, поскольку сегодня, пока он это ещё он, Аллен, он обязательно… * * * Мечник спасался бегством. Как ни противно было признать, но именно это он сейчас и делал, когда шёл в кабинет Камуи выбивать миссию. Вот уже третий раз за неделю. Смотритель кривил губы, всё понимал, никак не комментировал ситуацию. Но и миссий не давал! Канда со злостью толкнул идущего навстречу невнимательного Искателя – все бежали из главного Управления как крысы, и это было противно. А ещё противнее было от себя самого, потому что он поступал точно так же. Только вот засранец Комуи не отправлял его никуда, видимо решив, что у мечника наиболее крепкие нервы для выслушиваний ночных концертов. А было, что слушать. Волкер орал так, что его слышало три этажа. А там, куда голос Недомерка не доходил, стояла такая мёртвая тишина, что выбирать приходилось из двух зол – хочешь вздрагивай от каждого шороха, хочешь – наслаждайся силой голоса Стручка. Возможно, Канда бы потерпел такие представления, всё-таки они происходили не каждый день, а лишь когда Недомерок падал в обморок от усталости. Но проблема была и в том, что самому мечнику в последнее время со сном не везло – либо это были какие-то отрывки разговоров и картин девятилетней давности, либо, что было в сто раз хуже, ему снилось откровенное порно. Причём, если раньше это были лишь обрывочные картины и силуэты, то теперь Недомерок представал во всей красе: выгибался, стонал, кричал что-то, а Канда склонялся над ним, вжимая парня в постель и… Мечник резко остановился посередине коридора. Дальше вспоминать было нельзя, а то вместо кабинета смотрителя придётся возвращаться в комнату. Да и то, что он умудрялся дрочить на Недомерка, было противно. Однако, вспоминая картину из гостиницы, Канда не мог не признаться, что не отказался бы быть на месте того мужика. И вот что было на самом деле отвратительно. Мечник не любил анализировать себя, он оценивал ситуацию довольно быстро – собирал материал, обдумывал и принимал решение. Единственное и верное. И никогда в нём не сомневался. Многие называли его за это «упёртым бараном», Канда же оценивал это как «принципиальность», что, в общем-то, было одно и то же. Поэтому, чтобы осознать и принять, что он хочет Волкера, мечнику хватило всего 10 минут под ледяным душем. Канда никогда не отличался особыми моральными принципами, к тому же, хотеть секса и хотеть его постоянно, было нормально в его возрасте. И, конечно, на миссиях он ни в чем себе не отказывал, и, возможно, если бы он выбрался на пару дней куда-нибудь, ему не было бы так чертовски херово… Но, миссий не было. Блядский замкнутый круг. Сколько раз за этот месяц ему хотелось всыпать Недомерку по первое число, заявится к нему в комнату и дать таких пиздюлей, чтобы тот прекратил распускать нюни. Но картина в гостинице, услужливо встававшая перед глазами при любом воспоминании о Разрушителе Времени, останавливала. Мечник не мог, да и не хотел понять, что он чувствовал: отвращение, злость, ревность или что-то ещё, чему Канда не хотел давать названия... Гораздо легче считать, что тебе все равно. Однако игнорировать один факт становилось все сложнее – он мстил Волкеру. Он не мог спать под его вопли, готов был перерезать Недомерку горло, но, тем не менее, где-то в глубине души мечник чувствовал удовлетворение от происходящего. Да, именно так, Канда мстил и злорадствовал. И от этой мысли хотелось хорошенько приложиться о стену, поскольку это совсем не дело – издеваться над слабыми, издеваться, зная, что можешь помочь. Мечник не такой дурак, чтобы не заметить, как его присутствие ставит на ноги Мелкого – хорошо, что об этом пока не прознали остальные. Но знать, что можешь что-то изменить, и бежать при этом... Если твоя гордость не позволяет помочь Мелочи, то, будь добр, сиди и слушай, Канда, слушай, как он кричит, смотри, как он становится всё больше похож на призрака, живи в атмосфере приближающегося неотвратимого конца. Потому что это и твоя вина. Канда выдохнул. Всё верно, это его вина. Это его эмоции, которые ОН не смог сдержать. Обиделся на Волкера. Обиделся за то, что он спит не с ним. Экзорцист, бля…. Тошнит просто. Мечник развернулся и пошёл в свою комнату. Это твоя вина, Канда. Твоя ответственность. Поэтому ты будешь смотреть и слушать. Он действительно удивляется, увидев знакомую фигуру у своей двери. Волкер ещё более бледен и худ, чем казалось мечнику издали. Он поворачивает на шум шагов и вздрагивает, узнав обладателя комнаты. - Какого чёрта… - Канда подходит почти вплотную к парню, замечая, что одежда того насквозь мокрая, - какого хуя ты тут забыл? Волкер молчит, молчит и только очень внимательно и серьёзно вглядывается в лицо мечника. Словно сейчас скажет что-то важное. Вблизи видны огромные синяки, залегшие под его глазами, заострившиеся скулы, и сам он весь какой-то сжатый, еле дышащий. - Стручок, если собрался играть в молчанку – то не то время. Лучше бы ночью затыкался, - Канда пытается задеть Мояши, дать ему толчок, чтобы получить хоть какую-нибудь реакцию, но Аллен лишь переминается с ноги на ногу и приоткрывает рот, словно желая что-то сказать, но не решается. Канде это нравится всё меньше и меньше. Молчаливый, тихий Стручок, не реагирующий на провокацию. Совсем нехорошо. - Или ты сейчас отходишь или отлетаешь с моей помощью, - Аллен пожимает плечами, но с места не двигается, а всё так же смотрит на мечника. Внимательно и изучающее. - Стручок… - угрожающе. - Меня Аллен вообще-то зовут, если ты опять забыл, - неожиданно откликается экзорцист. И вдруг улыбается. Не ярко и фальшиво, как обычно, а искренне, тепло и горько одновременно, на пару секунд прикрыв глаза, и Канда неожиданно думает, что ему не хватало этой улыбки. - Канда, как считаешь, надо быть честным в своём отношении к людям? – вопрос ставит в мечника в тупик. А Волкер смотрит на него ожидающе, заинтересованными и неожиданно живыми глазами. - Странно, что меня об этом спрашивает главный лицемер Ордена, - отмахивается мечник и отводит взгляд от этих серебряных глаз. - А как считаешь, я должен быть честен с тобой? – не отстаёт мальчишка. - Мне плевать. - Даже если ты меня после этого убьёшь? – вкрадчиво допытывается Аллен и Канду передёргивает от этих слов, а страшная догадка о золотых глазах никак не хочется формулироваться в слова. - Мояши, ты…? - Не я. Я - Аллен, сколько говорить!... Пока что, - неожиданно горько добавляет парень и ловит взгляд мечника. Смотрит решительно. Как самоубийца перед прыжком с крыши. - Пока что… - шепчет так тихо, что мечнику приходится замереть и прислушаться, - и поэтому… Дальше Канда перестаёт вообще что-либо понимать, и заторможено думает, что хотя Волкер и практически висит на нём, мальчишка легкий, как пушинка, и что у него очень сухие горячие губы, а сам он мокрый и холодный, будто долго бродил под дождём. Стручок не умеет целоваться. То есть совсем. Он словно в первый раз делает это. Скорее всего, так и есть. Канда как-то отстранено воспринимает происходящее – словно смотрит со стороны. Мояши обхватил его руками за шею, немного притянул вниз и целует, целует, сбивается, начинает заново, чуть меняет положение… И всё это с плотно закрытыми глазами. Ему явно не по себе – он не знает, что и как именно делать, а Канда и не пытается помочь, даже не утруждает себя ответом. Но Аллен всё равно продолжает – прикусывает чужие губы, проходится по ним языком, выдыхает, и снова целует… быстро, отчаянно, пытаясь урвать как можно больше, пока его не отшвырнут, и, в то же время, нежно и осторожно. Мечник же наблюдает за мальчишкой, пытаясь определить, чего ему больше хочется - отпинать обнаглевшего Мелкого или научить его целоваться. Канда выбирает золотую середину. Он, резко выпрямившись, сильно бьёт Недомерка в челюсть, заставляя того отшатнуться на пару шагов, но тут же хватает мальчишку за руку, притягивая обратно. Не давая сориентироваться, мечник жестко фиксирует Аллена за подбородок, заставляя того приоткрыть рот, и целует. Теперь уже по-своему. Настойчиво, глубоко, нетерпеливо и властно, заставляя Волкера практически моментально ретироваться. Когда Недомерок вцепляется в руку Канды и стонет, мечник немного приходит в себя, отстраняется, и, смотря на пытающегося отдышаться Волкера, который всё равно снова тянется к его губам, понимает, что, во-первых, они стоят посередине коридора, чудом никем не замеченные; во-вторых, он чуть не задушил Недомерка; и в-третьих, он принял решение. И, следуя этому решению, мечник хватает Мелкого за талию и практически вносит его в свою комнату, закрывая дверь ногой. Аллен совсем не против такого обращения – мальчишка держится за плечо мечника и разрешает практически тащить себя, а потом так же безропотно падает на кровать, куда Канда его толкает. Мечник нависает над парнем и снова целует его, чувствуя, как Недомерка бьёт крупная дрожь, но тот не делает ни одной попытки вырваться. Это идеальный вариант, думает Канда, они оба не против, они оба немного не в себе, но кому мешает? Зато он, наконец, избавиться от этой навязчивой идеи. Мечник чувствует жар, исходящий от тела мальчишки, его сбитое дыхание, его желание, и всё это просто сносит ему крышу – живот наполняется жаром и Канде хочется просто отыметь Недомерка безо всяких промедлений. Но нельзя. Канда выцеловывает шею Аллена под его стоны, параллельно расстёгивая чужую рубашку. Мальчишка вздрагивает от каждого движения и вжимается в кровать. Пусть мечник и эгоист, но поспешив, он сделает хуже только им обоим. Канда, отправляет сначала рубашку, а потом и брюки совершенно невменяемого Волкера в полёт на пол и спускается дорожкой из укусов вниз по животу Аллена, заставляя последнего почти выть. Ведь наверняка, у Недомерка это первый раз, судя по реакции… Канда смачивает пальцы в слюне и, закинув одну ногу Аллена себе на плечо, скользит ими по внутренней стороне бедра мальчишки, в упор смотря на Волкера, и, поймав его ошалелый взгляд, проникает в парня пальцем. Недомерок дёргается и впервые пытается оттолкнуть Канду, скорее рефлекторно, но мечнику словно мешок на голову опускается – картина месячной давности встаёт перед глазами: Волкер, распластавшийся под каким-то мужиком, а потом так же отталкивающий его. Почему с момента неожиданного поцелуя он ни разу об этом не вспомнил?! В следующий момент Канду одолевает непреодолимая злость за происходящее и на себя, и на Мелкого, и его срывает. Шлюха. Шепчет Канда еле слышно, но Аллен слышит его и, недоуменно замирая на секунду, начинает вырываться сильнее. За что получает сильный удар, который дезориентирует на какое-то время. Сука. Повторяет Канда и резко переворачивает Аллена на живот, одним движением ставя его на четвереньки, и придвигает к себе. Тот пытается отползти, но мечник вжимает его в кровать, одной рукой давя на лопатки. Блядь. Ненавижу тебя. Волкер уже не вырывается. Канда распределяет выступившую смазку по члену и, зафиксировав Недомерка, входит в него одним резким движением. Мальчишка не успевает даже вскрикнуть – рука мечника вдавливает его голову в матрас и парню остаётся только сдавленно мычать. Ничего, тебе не привыкать, переживешь! Канда несколько секунд привыкает к непривычному ощущению слишком узкого пространства, а потом начинает двигаться глубокими медленными толчками, постепенно наращивая темп. При каждом толчке Аллен вздрагивает, но молчит. Но Канде всё равно. Он уже отпустил не сопротивляющегося мальчишку и только придерживает его разъезжающиеся ноги, чтобы он окончательно не сполз на кровать. Надолго мечника не хватает – слишком томительным было ожидание и слишком долго эти картины снились ему – минута быстрых фрикций и экзорцист кончает с глухим рыком. Выходит из Аллена, отпуская тело, которое тут же оседает, и садится на край кровати. Блять. Лишь через минуту Канда бросает взгляд на Аллена, и у него моментально появляется желание отвернуться. Мелкий лежит в той же позе и тяжело дышит. Голова его повернута к стене, и мечник может видеть мокрую щёку, ничего не выражающий взгляд, направленный куда-то сквозь стену, руку с кровоточащими отпечатками зубов, которой Недомерок всё ещё прикрывает себе рот. Канда не выдерживает – встаёт, застёгивает брюки, поправляет рубашку, собирает шмотки Волкера, кидает ими в него, и со словами «убирайся» выходит из комнаты. Всё это он проделывает со смертельным спокойствием. Когда мечник возвращается, Аллена в комнате уже нет, и Канда выдыхает. Точнее делает пару вздохов, чтобы успокоиться. Он не винит себя, конечно нет, но неприятный осадок гложет душу, хотя экзорцист не может понять, почему. Канда не хочет анализировать свои чувства – ему же все равно. Окончательно выровняв душевное состояние, мечник садится на кровать и скользит взглядом по месту, где ещё недавно лежал Стручок… а уже через секунду вскакивает и одним рывком переворачивает железную койку, следом за которой отправляется подвернувшийся стул и небольшой столик со всем, на нём стоящем. Стоя посреди разнесённой комнаты, Канда не может не признать, что врать, особенно себе, у него нисколько не получается. Херня!.. Он и представить не мог, что способен на такую ревность. На завтраке Волкер не появился. Не то, чтобы Канда его ждал, но взгляд мечника периодически проходился по залу, ища белобрысую голову среди толпы. Как назло, именно сегодня Линали решила позавтракать с ним и, соответственно, вскоре к ним присоединился только что явившийся с миссии Лави. Однако даже для него настроение мечника оказалось слишком плохим. И глупый Кролик проявил, похоже, последние остатки ума – и лезть не стал. Когда Канда уже собрался покинуть столовую, в неё вошёл взъерошенный Линк, который тут же был окликнут Линали. - Инспектор! А где Аллен? Линк повернулся на крик и проследовал к их столу. Канда мысленно матюгнулся. - Волкер… спит, - голос надзирателя звучал как-то неуверенно и удивлённо. - Как? – недоумённо переспросил Лави, - просто спит? - Я, по обыкновению, после точных указаний и неоценимой помощи мисс Линали проискал Господина Волкера почти всю ночь, - Линк стрельнул глазами в девушку, - а когда вернулся в комнату под утро, он… спал, - будто сам не веря в свои слова закончил Инспектор, - просто спал. И… я не стал его будить. Кажется, Линк сам был немного в шоке от своих слов и действий. Как и ещё двое экзорцистов за столом. А Канда мысленно ударился головой о стол. Волкер появился только к ужину. Выглядел он, конечно, мягко сказать неважно: царапины на руке и щеках, синяк на скуле, разбитая губа… Но за месяц все привыкли, что экзорцист может сам себя покалечить во время приступа, поэтому травмам никто не удивился. Но Канда знал виновника, и сейчас ему хотелось вдарить этому виновнику посильнее. А мальчишка всё равно улыбался. Той самой светлой улыбкой, от которой все вокруг него заряжалось теплом. А ещё он говорил – болтал с Линали, Книжником, перекинулся парой фраз с Искаителями. И не смотрел в сторону Канды. Даже взгляда не кинул. И Канда бы даже мог решить, что всё закончилось как нельзя лучше, и что можно уже ставить точку в этой ситуации, если бы не два важных факта. Желание уложить Волкера никуда не делось, а стало только сильнее и ещё больше извратилось. Хотелось заставить мальчишку кричать и стонать под ним... от удовольствия. И второе… Канде как-то резко и беспричинно стало не всё равно.