Он (не) сдается

Всю дорогу мальчишка упорно делал отсутствующий вид, и, похоже, настолько вжился в роль, что даже не сразу заметил, как поезд остановился. После трех неуспешных попыток обратить на себя внимание, мечник неслабо разозлился – это было уже совсем по-детски. Канда поднялся и резко схватил Аллена за рукав, тряхнув. В ту же секунду Стручок подпрыгнул на месте, отшатнулся в сторону и затравленно взглянул на Канду огромными глазами. Мечник так и остался стоять с протянутой рукой, наблюдая за успокаивающимся Шпенделем – тот выдохнул, облизал пересохшие губы – почему-то это движение особенно запомнилось Канде – и отвел взгляд. - Мы приехали... Уже? Уже?! Да они отбивали свои задницы 10 часов к ряду! Канда хотел подколоть Стручка по этому поводу, но, глядя на то, как Волкер, стараясь не задеть его, стоящего у самого выхода, выходит из купе, неожиданно для себя промолчал. Ничего уже не будет, как прежде. Он меня ненавидит. Эта мысль не покидала мечника с того памятного вечера в столовой. Канда был единственным, кого Волкер так явно игнорировал – не встречался взглядом, покидал помещение при появлении, даже есть стал в другое время. Канда, после нескольких попыток, сам не понимая зачем, поймал взгляд серых глаз, и не подтвердил свои ожидания. Обладатель Клоуна не боялся и не стеснялся - взгляд был твердым, уверенным, немного обречённым. Словно он потерял всякую веру в человека, который стоял перед ним. Он ненавидит меня. Почему-то эта мысль не давала покоя, душила, мешала спокойно спать. Хотя в последнее время Канда только и мотался по миссиям, сон не шёл к нему даже после выматывающей битвы или хорошего секса. Только теперь, вместо извивающегося тела, перед глазами стоял обреченно смотрящий на него Недомерок. Канда и подумать не мог, что может быть что-то хуже порно с участием парня.. откуда он мог знать!... Ему же должно быть всё равно. «Ему в последнее время лучше... Кажется, он даже спит… Неплохие показатели на последнем тесте… мы не можем позволить ему оставаться в Ордене, заподозрят неладное… Линку придётся уехать, так что отправить я могу только тебя, сам понимаешь, если что… Просто позаботься о нём, пожалуйста, это же Аллен, он никогда не признается.» Мечник резко открыл глаза. Потолок предстал в самом лучшем свете – паутина по углам, неровные пятна побелки, пара трещин... Кажется, он задремал. Ещё бы, утомительная дорога сыграла своё дело: 6км до города они преодолели только к ночи, сразу завалившись в гостиницу – искать информацию в спящем городке не было никакого смысла. Позаботиться, да? Знали бы Линали и Комуи, как он может позаботиться о Стручке. Кастрировали, наверное, на пару. Это же неприкосновенный, наивный, практически святой Стручок. Чистая сила – дар божий, Невинность. Ага, знает он эту невинность – ни на чьих руках нет столько крови, сколько на Ватиканских. Да и Мояши хорош… Мечник повернул голову в сторону кровати мальчишки. Того в комнате не было. - Глупый. - Отвали. - Глупый, наивный Аллен Волкер. -Пошёл ты. - Кого ты собрался спасать, если не можешь спасти себя? - Свалил из моей головы. - Проклятый. Проклятый самым дорогим человеком… - Заткнись. - Самым дорогим? Кто ты был для Маны, Аллен Волкер? - Замолчи. - Ты любил Ману? Ты правда его любил? Тогда зачем ты сделал его акумой?.. - Закрой. Свой. Рот. - А он любил тебя? Он говорил, что он любит тебя, Аллен Волкер. - Я любил Манну. А он меня. - Тебя, Аллен Волкер? Разве ты не помнишь? Снег. Мана, такой близкий и тёплый, настоящий. «Аллен, не отставай, осталось немного». На улице холодно, а у него нет перчаток. Мана стягивает и отдаёт свои – ты не хочешь принимать. «Надень, пожалуйста. А то простудишься». Его рука опускается на твою голову и тебе настолько нравится этот жест, что даже становится теплее. Однако, ты никак не можешь понять, что не так – Мана абсолютно такой же как всегда, но что-то изменилось. Мана останавливается и глядит на тебя, слегка припорошенного снегом, нежными добрыми глазами. Потом неожиданно касается рукой твоего лица, проводит по шраму, по седым волосам и, слегка улыбаясь, еле слышно произносит «я люблю тебя». Твоё сердце бьётся чаще, ты хочешь улыбнуться, но, почему-то, губы не слушаются, а ещё ты неожиданно понимаешь, что тебя смущало – ты смотришь на Ману прямо, даже слегка сверху. Ты никогда не мог на него так посмотреть, ты же маленький. А потом он отрывает тебя от мыслей. «Я люблю тебя, Неа». Ты удивляешься, становится даже как-то обидно, что ещё за Неа? Ты так хочешь сказать ему, что он перепутал, оговорился – ведь тебя зовут Аллен, но не можешь. Ты глядишь на Ману с высоты своего роста и видишь своё отражение в его глазах – отражение подростка с тёмной кожей, стигматами и золотыми глазами. «Я тоже люблю тебя, Мана». - Когда Мана сказал «я люблю тебя» он сказал это тебе, Аллен Волкер, или… - Стручок!!!! Твою мать! Аллен резко распахивает глаза и давится словами, моментально отскакивая от незнакомого мужчины. В тот же момент его хватают за шкирку и тянут за собой. Волкер пытается сориентироваться или хотя бы попытаться идти самому, потому что ещё немного – и его просто потащат по лестнице, однако ему никак не удаётся собрать мысли. Бар? Как он оказался в баре? Он же сидел в комнате… о нет. Только теперь Волкер понимает, что тот полупьяный мужик только что держал его за задницу. А человек, тащащий его практически волоком до комнаты – несомненно, озверевший Канда. Наверное, заметил его пропажу, пошёл искать, а тут… Аллену как никогда хочется возопить о жизненной несправедливости. Почему он?? Почему это видел именно он?... - Ты вообще соображаешь, что творишь, ублюдок? – Канда втаскивает Недомерка в комнату и с силой закрывает дверь, отчего та чуть не слетает с петель, - мне плевать, что ты там вытворяешь, но делай это не в форме экзорциста. Совсем охуел, блядь! - Заткнись, дебил! Отпусти меня! – мальчишка пытается избавиться от мёртвой хватки –убрать от себя руки Канды – потому что чувствовать их сейчас… невыносимо. - Сука! Хочешь ебаться – делай это не показушно! - Я не хочу! – Аллен всё-таки отцепляет руку мечника от своего капюшона и тут же сам хватает его за воротник, - ты ничего не понимаешь, заткнись! - Конечно, я не понимаю, как можно трахаться с первым встречным мужиком! Зря я, наверное, вас прервал – надо было, чтобы от тебя хорошенько выебал! Хоть бы объект себе поприличнее выбрал… - А я выбрал, - зло отвечает мальчишка, с непонятным выражением смотря на мечника. - Какого?... Закончить мечнику не дают. Кулак Волкера приходится точно по скуле, разбивая губу, однако Канда не отстаёт – и уже через секунду Волкер сгибается от меткого удара в живот. Но ненадолго – после подсечки мечник получает ещё один удар в лицо, а потом и в грудь, но, собравшись, даёт отпор, откидывая Стручка ударом ноги. Драка затягивается – вместе с почти выбитой дверью, урон получает тумбочка, стол, стена, в которую с размаху Канда вдавливает Аллена, пол, лицом о который Волкер прикладывает мечника и ещё несколько предметов, включая попавшегося под руку Тимкампи. На нём, кстати, всё и заканчивается – Аллен, случайно попавший по голему, на секунду теряет нить боя и в следующий момент отправляется на пол с точного удара не зазевавшегося Канды. А лежачих, как известно, не бьют. Поэтому Канда лишь слегка – по его мнению – пинает Недомерка в бок. - Как тебя, блять, угораздило… Хоть бы более скрытно себя вёл, уёбок, - от злости хочется выбить Недомерку пару зубов прицельным ударом с ноги, но Канда сдерживается. Мояши уже не предпринимает попыток встать – перевернулся и лежит на спине, Стручок долбанутый, дышит глубоко и размеренно. И смотрит на него, Канду, из-под ресниц. А тот начинает злиться не на Волкера – на себя. Какого чёрта вот он полез? Это не его дело… Это не должно его волновать! - Я не помню, как, - неожиданно устало раздаётся с пола. - Чьи-то Стручковые мозги переполнились и уже не могут записывать информацию? - Возможно, - всё так же откликается Аллен. - Мояши, придумал бы отмазу получше. - Это не отмаза. Скрип зубов мечника, должно быть, слышен всей гостинице. Как он смеет... как этот мелкий придурок смеет ему так врать?! Канда подрывается и резко седлает Волкера, тут же хватая руки парня и прижимая их к полу. - Хватит. Мне. Врать. Ненависть ко мне - не повод… - Я не вру, - Волкер смотрит спокойно и устало, - последнее, что я помню – то, как сидел на кровати в этой комнате. Следующее воспоминание – о лестнице, ступеньки которой я пересчитал благодаря одному долбанутому недосамураю. Мальчишка смотрит прямо, пытаясь понять, верит ли ему мечник, а тот неожиданно осознает, что верит. Потому что Недомерок не врёт. Потому что Канда знает, когда он врет. - Тогда?.. - Я не помню, как спустился. Как подошёл. Как оказался рядом с этим… - мальчишка отводит взгляд, - в это время я был не здесь… Как в прошлый раз. - Прошлый раз? - На последней нашей совместной миссии… когда… - Мояши тяжело вздыхает и почти просит, - неважно, какая тебе… - Значит, когда мы… - Я помню! - резко поворачивается и ловит взгляд Канды, смотрит пристально, отчаянно, и повторяет одними губами, - я помню. - Это единственный раз, когда ты помнишь? - Это единственный раз, когда я хотел. Кто сказал, что получать честные ответы всегда приятно? Сейчас Канда с удовольствием бы перерезал этому умнику горло. Почему же от слов Недомерка по телу разливается такое тошнотворное тепло? Идеально продуманный мир Канды даёт трещину, отдаваясь неприятным жжением в районе груди. - Канда, слезь с меня…. (Ты сейчас так непозволительно близко, что я…) Мечник вздрагивает. Но не двигается. (Не издевайся) - Встань с меня уже! – более нервно повторяет Волкер и дёргается. (Ты так непозволительно близко, что моя решимость трещит по швам) И тогда Канда делает два открытия. Первое, которое немного его удивляет: Мояши, лежащий под ним, нехило возбуждён. И второе, которое удивляет его несказанно: вставать с Недомерка совершенно не хочется. Мальчишка словно магнит – когда он совсем близко, хочется ощутить его всем телом, а стояк Аллена, что мечник отчётливо чувствует даже через плотную ткань форменных брюк, просто кричит о том, что Волкер не так уж и против навалившегося на него экзорциста. Мечник-то думал, что после их секса, явно не принёсшего Стручку удовольствия, тот будет шарахаться даже от взгляда Канды. А тут такая реакция. Горячая горькая кожа, гибкое тело, узкое, подчиняющееся... это было совсем недавно, так что память рисует картину звуками и запахами. Канда сглатывает. Вот же блядство, по-другому и не скажешь. - Да отпусти ты уже! – Аллен дёргается резче, но его лишь сильнее прижимают к полу. Мечник внимательно изучает лицо мальчишки, словно что-то решая для себя. И, секундой позже, уже склоняется к парню под ним и выдыхает тому прямо в губы: - Ты же хочешь. Волкер давится воздухом и смотрит на экзорциста, словно тот предложил ему… хотя, чего уж там. И от невозможности происходящего, от дурманящей близости и тяжести тела, Аллен может лишь смотреть на Канду огромными глазами. (Не издевайся надо мной. Не смейся. Я не могу…. Я же обещал себе. Я же обещал!) Но, как только мечник сдвигается чуть ниже, перемещая весь свой вес на причинное место, мальчишка смаргивает и отмирает. - Отпусти! (Я не должен. Я не имею права.Я не могу позволить себе. Мы не можем.) - Хочешь, - уверенно повторяет Канда, чуть сжимая пальцы на запястьях Волкера, от чего тому хочется выть в голос, ведь прикосновения этого человека… обжигают. (Это неправильно. Это ненормально. Это безбожно.) Его мантра. Его молитва. Его цепь. - Хоче-ее-шь, - издевательски шепчет мечник, растягивая губы в подобие улыбки. Аллен сжимает зубы от злости, но не может противостоять этому голосу и таким притягательным губам, которые сейчас так близко… (Это непозволительно и грязно… ) … и он сдаётся. - Хочу. Но я тебе не шлюха, бежать по первому зову, так что… - злость и разочарование в себе гложат, и парень пытается хоть как-то оправдаться, но тут же замолкает, переставая даже дышать, чтобы случайно не выдохнуть вместе с воздухом стон… Молча переносить то, что сейчас вытворяет Канда,невозможно. - Мне не нужна шлюха, - шепчет мечник в ухо Аллена, после чуть прикусывает мочку. Мальчишка сжимает зубы так, что челюсть сводит, пытаясь хоть немного успокоить бьющееся в судороге тело. И тут же дёргается сильнее - Канда прикусывает небольшой участок кожи на шее. - Хватит! – неожиданно резко и громко, но мечник не останавливается: оставляет ещё пару укусов на шее, а потом, слегка касаясь губами кожи, движется по кадыку вверх, к губам. - Канда, перестань пожалуйста… - на выдохе, срывающимся голосом. Почти жалобно. На самом деле, Аллену сейчас не до сопротивлений и уж тем более не до «перестань» - он, напряжённый, как струна, не пытается вырваться, а лишь смотрит широко распахнутыми глазами в потолок, впитывая каждое движение мечника. И не дай Бог тот остановится – Волкер уже знает, что будет просить, умолять, ползать на коленях, только бы продолжить. Но… (…Он будет меня ненавидеть.) - Мы не можем... нам нельзя… - выдыхает безнадёжно, даже не для себя, а для мечника, которого словно подменили. Тот, кто сейчас перед ним, тот, чьи тёмные глаза смотрят с интересом и желанием, тот, чьи губы проходятся по щеке – это точно не Канда. Канда не может ТАК к нему прикасаться. (Когда ты придёшь в себя, ты возненавидишь меня окончательно, поэтому остановись сейчас, пока ещё можно) Но мечник словно читает мысли. - Я не буду тебя ненавидеть за это. Так что заткнись и наслаждайся, - и, не давая Аллену ответить, фиксирует его подбородок и целует – жестко, властно, заставляя сдать позиции, а уже через секунду собраться и начать неумело, но жадно отвечать, цепляться за чужие плечи, притягивая к себе. (Я ошибаюсь. Я совершаю осознанный грех. И я точно буду снова проклят… но после.) И Канда думает, что вот он, Волкер. Наглый, упрямый, решительный. Неопытный, но смело идущий вперёд, не собирающийся сдаваться так легко, хотя, в данном случае, исход предрешён. И, хотя мальчишка явно не против, капитулировать без боя себе не позволит. Да, теперь это точно Стручок, - думает Канда, и это ему нравится. Мечник не особо опытен в ласках, поэтому плохо представляет себе, как доставить удовольствие. Но проблем, как оказывается, быть не должно - любое его движение вызывает в Недомерке дрожь и это сильно облегчает задачу. Стручок не вопит «ай, больно!» или «понежнее», не убирает рук Канды, когда тот сильно сжимает его задницу, не требует нежности - в общем, обходится без всех этих раздражающих компонентов, которыми неизменно сопровождается секс с девушками. Он только стонет-стонет-стонет… Сначала Аллен просто мычит практически от каждого прикосновения, пытаясь сдержаться, но теперь с его губ срываются откровенно непристойные звуки. Он стонет. Громко, переходя на вскрики и всхлипы, кусая губы до крови, шумно втягивая воздух и давясь им от нового прикосновения… Мелкий совсем не умеет сдерживаться, и Канде это тоже чертовски нравится. Мечника не волнуют ни тонкие стены, ни соседи, ни персонал… лишь мечущийся мальчишка под ним, голос которого заполняет комнату. Движения сильные, резкие, можно не сдерживаться – вдавливать Недомерка в пол, сжимать его бока, бёдра, с силой проводить по груди, оставлять засосы, прокусывая кожу, метить его спину синяками, прижимая к себе, тянуть за волосы, откидывая голову назад, впиваться в губы и чувствовать, как он дрожит, видеть, как он тянется за каждым прикосновением, как приоткрываются серые глаза и смотрят с вызовом и желанием. …Аллен царапает плечи Канды, зарывается пальцами в его волосы, обнимает за шею, потом скользит руками по спине мечника, пытаясь хоть куда-то деть руки… А через минуту громко вскрикивает и откидывается на пол, сильно ударяясь головой, но не замечает этого. …и Канда думает, что Мояши слишком чувствительный – он же только дотронулся до его члена, а реакция такая бурная. Но от этого хочется заставить Стручка плакать и срывать голос криком. Канда не знает и не желает знать о происхождении столь идиотских мыслей. Он привык действовать. Волкер, похоже, немного приходит в себя, и, притянув на себя мечника, пытается непослушными пальцами расстегнуть его форму. Сам он уже полураздет – рубашка испарилась неведомым образом, брюки мешаются где-то на уровне колен, но снять их невозможно – Канда расселся на его ногах – поэтому приходится заниматься чужой формой. Но Аллен не против – как только ему удаётся расстегнуть первые пару пуговиц, он приникает губами к столько желанной коже, целуя шею, ключицы, грудь… Только вот дальше пуговицы ну совсем не хотят расстёгиваться. Канда не долго терпит это издевательство – хватает Аллена за волосы и дёргает вверх, чтобы поцеловать – мокрым, требовательным, нетерпеливым поцелуем, одновременно сжимая член мальчишки рукой, и делает всего пару движений… После которых Волкер сильно вздрагивает и как-то удивленно стонет-скулит в рот мечнику, заставляя себя отпустить. Рука Канды сухая - он недоумевает… Кончил в сухую? Надо же. Ухмылка сама собой появляется на губах. Ему. Это. Нравится. Ещё резче. Ещё быстрее. Сильнее. Глубже. Чаще. Не давая мгновенья даже на вздох. Грубо. Царапая кожу, хватаясь за волосы, прижимаясь настолько близко, насколько это возможно, чтобы даже воздуха не осталось между их телами. И Аллен без вопросов открывает рот, облизывая сначала пальцы, а потом и кое-что посущественнее, кашляет с непривычки, но не отстраняется, лишь зажмуривается и пытается смахнуть выступившие слёзы. Рука в его волосах направляет, не даёт сделать передышку, но мальчишка не возражает – покорно следует за движениями, прогибаясь и подстраиваясь. Всего пять толчков и его буквально отбрасывают, впрочем, тут же прижимая к полу сверху. И пальцы такие холодные, мокрые, но по горящей коже это непередаваемо приятно… Ещё чувственнее. Ещё властнее. Ещё честнее, до последнего стона. Ещё лучше, красочнее, неимоверно здорово. Внутри так горячо, что Канде почти отказывает самообладание – но в этот раз он сдерживается. Тело мечется и дрожит под его пальцами, а вскрики оглашают комнату уже при каждом движении, но мечник всё ещё не уверен – он натянут как пружина, будто ждёт последнего толчка. В бездну. Поэтому когда Волкер делает рывок и хватает Канду за шею, прижимаясь и выдыхая с явным трудом «давай же», это действует как спусковой крючок. Залп дан. Стопкран сорван. Выбор сделан. И Канда не будет о нём жалеть. Ноги Аллена разъезжаются, он упирается лбом в пол, стараясь оставаться на месте, но от первого движения все равно дёргается, и тут же подаётся навстречу, заставляя Канду основательно проматериться. Так они и замирают. В комнате наступает практически идеальная тишина, прерываемая лишь громкими срывающимися вдохами-выдохами Волкера. Мечник медленно нагибается и, крепче обхватив горячие бёдра Аллена руками, касается губами выступающего позвонка на его спине, отчего мальчишка сбывается с ритма дыхания. Руки Канды продвигаются вверх, к талии, по бокам – к груди, и он чувствует, как бешено бьётся сердце под рёбрами и Волкер снова протяжно стонет. Мечник, не переставая дышать в шею Аллену, делает несколько легких покачиваний бёдрами, удобнее перехватывает талию, чуть меняет их положение на более устойчивое… и прикусывает плечо мальчишки. Срывает его. - Давай же!.. Ещё сильнее. Ещё быстрее. Глубжечащерезче. Падая от первого же толчка, крича, не сдерживаясь, хрипло дыша, стискивая зубы, удерживая влажное тело под собой и видя пальцы, царапающие пол… Непередаваемо. Мелкий невозможно узкий, отзывчивый и открытый, так что Канда не может не злиться на себя – как он мог этого не заметить в прошлый раз? Недомерок дёргается, не попадает в такт, мешает неуместными движениями и просто раздражает своим мельтешением, но очень старается. Девственник, мать его. Их первый раз даже опытом не назовешь... Мечник одним рывком переворачивает Аллена и закидывает его ногу себе на плечо – хочется видеть лицо, слёзы, сопли, раскрасневшуюся кожу, блестящие глаза… каждую морщинку, каждую эмоцию. Настоящую. Показывающую, насколько жаден до жизни и чувств этот жертвующий всем мальчишка под ним, насколько он настоящий до каждой выступающей косточки, капли крови и стона. Волкер выгибается, подаётся навстречу, как может, но лишь сбивается с ритма, поэтому Канде приходится придавить его к полу и практически обездвижить, но, кажется, тот не особо против. В какой-то момент Аллен замирает, выгибаясь всем телом до хруста в костях и запрокидывая голову, издавая громкий вскрик, переходящий в хрип, а Канда лишь благодаря отличной реакции спасает своё плечо от участи быть проткнутым. Оргазм Волкера активирует Чистую Силу и мечнику приходится заканчивать под прикрытием плаща Клоуна, прижимая при этом когтистую руку Аллена к полу. Канда кончает на и без того забрызганный живот Мелочи и тяжело выдыхает. Да уж, экстремальный секс, блять… Недомерок под ним всё еще не может восстановить нормальное дыхание. Лежит, херов Клоун, не прекращая облизывать пересохшие губы – это движение доведет Канду, твою мать, точно доведет - и пилит мечника чуть настороженным взглядом. Взглядом наглых серых глаз, с расширенными наркоманскими зрачками, и в этом взгляде Канда видит нечто, заставляющее мечника раскалиться за секунду до точки максимального раздражения на грани с яростью… Аллен приподнимается, явно собираясь дотянуться до его губ… и в следующую секунду оказывается неслабо приложен Кандой о пол. (Не тебе переступать эти границы, Аллен Волкер. Не забывайся.) Мечник, наконец, отпускает руку с Чистой Силой и усмехается. - Неужели тебе настолько понравилось? Лицо Волкера приобретает возмущенное выражение, но он быстро успокаивается. И отвечает даже с ехидством. - А не видно? Канда хмыкает и встаёт, решая оставить Недомерка наедине с его охуевшей Невинностью. Сейчас, после такого, мечнику нужен только холодный душ. И катана. Чтобы вспороть себе грудную клетку от осознания того, что они натворили. И дело тут вообще не в сексе… Канда выходит молча, потому что говорить тут не о чем. Он не будет сожалеть, да? На следующий день Канде приходится наблюдать уже начинающую надоедать картину – клеящегося к Стручку мужика, того же, что и накануне. Мелочь краснеет, бледнеет, отпихивается, но, видимо, из-за своей мученической любви к акумам и остальным ебланам мира дать в рожу старикашке не решается, а Канда думает, что обзывательства Недомерка действуют на него как гипноз – и он действительно тупеет. Как можно было не заметить несвойственно Мояши поведения?! Канда, блять, экзорцист из тебя такой же херовый, как и человек. В итоге, поддавшись на чувство, чем-то похожее на стыд, а скорее на расстройство желудка, Канда в три шага преодолевает расстояние до места съёма Стручка, буквально вырывает его из уже распустившего руки старикашки, и, без лишних слов и высокоморальных терзаний, вдаривает тому в челюсть. Сразу становится как-то легче. А после пинка Недомерка настроение вообще возвращается на привычное «посратьнавсёживое». - Мояши, какого хера ты сам не можешь за себя постоять!? Мелкий придурок склоняет голову и молчит, и Канде кажется, что если он сейчас попросит у него прощения или скажет «спасибо», то мечник его просто убьёт, и избавит этим мир от самого его тупого создания. Но Мояши резко поднимает голову и выпаливает: - Аллен я, БаКанда! – улыбается. И мечнику кажется, что это идеальные слова для такого момента. И хотя голос у Недомерка безнадежно охрипший, что навевает определенные воспоминания, всё постепенно становится на круги своя во Вселенной имени Канды Юу, построенной и просчитанной до мельчайшей детали. Он еще не знает, как ошибается.