К чему приводит равнодушие

      Что, блин, сейчас было? Мой лучший друг признался мне в любви. И что мне ему сказать? Надо разобраться в своих чувствах. Если ему ответить взаимностью, то придётся как-то привыкать к этому. Ведь если ваша дружба строится на протяжении одиннадцати лет, то это очень сложно привыкнуть к «смене ролей». А если отказать, то это надо делать максимально не обидно. Например: «Прости, я — лесбиянка». Так ли… Но не успела я накидать варианты ответа, как сзади я услышала чьи-то шаги. — О'Нил, стой! "Независимо от того, кто там стоит, я хочу вскрыть ему горло, ведь он явно мне мешает напиться вдребезги». — Чего тебе, Тёрнер? — Да так, просто не ожидал такого поворота событий. — Не хочу этого признавать, но я с тобой согласна. Это всё? — Нет, ты мне дашь… — Я не даю. Особенно таким придуркам, как ты. — Ну вот, — сказал Майкл, строя самую обидчивую мордашку. Мило. О нет, Сара, ты начинаешь умиляться его харе, фу такой быть, — а я уже собирался ставить галочку напротив твоего имени в списке покорённых мною девушек. — Боюсь, она так и останется пустой. — Я так не думаю, но с этим я разберусь чуть позже, — с лисьей улыбкой говорил Майкл. — И вообще-то я говорил про телефон, пошлячка. — Мой ответ остаётся прежним. Я не дам, я не дам, я не дам и не проси. Сзади послышался голос Стива. — Да дай ты ему, сразу успокоится. — Если ты так сильно беспокоишься о его сексуальном удовлетворении, то не проси кого-то это сделать, сделай сам, Стив. — Спасибо за совет, красотка. — Поздравляю, Сара, ты только что нормального пацана сделала геем. Я потерял друга, теперь ты мне должна… — Варежку захлопни, ишь чего, должна я ему, обойдёшься. — Теперь ты будешь моим другом. — Типа, новым Стивом? — Ну вроде того. — Ладно, мне пора, пока. — Э, нет, со Стивом мы не так прощаемся. — Да? И как же? — Мы обнимаемся, потом целуемся и… — И идёте к тебе в спальню? — Да, ты совершенно права, так что ты должна всё это делать каждый день. — Не, меня вырвет от переизбытка нежности. — Я могу и пошлости тебе шептать, — говорил Майкл, сокращая расстояние между нами. — И это ты меня ещё пошлячкой называешь? Гребаный извращенец. — Ты сейчас говоришь, как одна проститутка. — Дай угадаю, я говорю, как Адель? — Нет, ты говоришь, как Эмма. — Какая Эмма? — Ну та, которая со всем Голливудом переспала. — А она разве не актриса? — Не знаю, я интересовался только её сексуальной жизнью. — Всё ясно с тобой, Тёрнер. А я то думаю, что ты в телефоне пол-урока делаешь. Всё теперь с тобой ясно… Твоя тайна раскрыта. — Раз ты мою тайну раскрыла, значит, теперь твоя очередь рассказывать свой секрет. — О нет, Тёрнер, так не пойдёт. Мне пора домой, итак уже на улице стемнело, а мне не хочется, чтобы какой-нибудь извращенец или психопат вроде тебя меня изнасиловал. — Это я ещё психопат? Кто сегодня Адель нос сломал и руку ножом проткнул? — Это чистая случайность… — Ага, конечно, мне тебя остерегаться надо… — Страшно тебе общаться со мной, хороший мальчик? — Нет. — Ты в этом уверен? — И не таких уламывали. — Удачи. — Она мне не нужна. — Сомневаюсь. Вот теперь я точно пошла. — Стой. — Не, ну ты серьёзно? Ты меня начинаешь не на шутку бесить. Чего тебе? — Может, тебя всё-таки проводить? — И ради этого ты меня остановил? Понимаешь, у меня слишком много дел, так что, нет. — Неужели уроки сделаешь? — Нет, ты что, я не такая зануда, чтобы в свой день рождения хоть что-то делать. Я собираюсь напиться вдребезги. — Я могу составить компанию. — Нет. Всё что угодно, но вискарик достанется только мне. — В одиночестве пьют только алкоголики. — Значит я — алкоголичка. Всё, Тёрнер, иди в задницу! — Только если в твою. — Не влезешь. — Ты точно не знаешь. — Почему? — Потому что не пробовала. — Ну, попытка — не пытка. — Ты серьёзно? — Нет конечно, я же прикалываюсь. — Кайфоломщица, — обиженно говорит он, надувая губы и прижимая руки к груди. — Ну всё, хватит дуться, всё равно не буду извиняться. — И часто ты так людей обламываешь, изверг? — Нет… Но бывают на моей улице праздники. Вот, например сегодня я обломала Адель. Она хотела меня избить, в итоге избила её я. — Ты точно изверг. — За то я не такая, как все. — Это уж точно, — и опять его ухмылка, — все нормальные люди в твоём возрасте лишаются своей невинности, заводят отношения, гуляют, ходят по клубам, влюбляются, волнуются по поводу экзаменов. — Кто сказал, что я не состою в отношениях? На минуточку, у меня роман. — Да? И с кем же? — С бутылкой виски, коньяка, подушкой, кроватью. — Всё ясно с тобой, алкоголичка и соня. Тебе хоть кто-нибудь признавался в любви? — Да… — Ого! И кто этот… самоубийца? — Дерек… — Ничего себе. Вы ведь вроде бы лучшие друзья… — В этом и проблема. Я не знаю, что я к нему чувствую. — Попахивает френдзоной, а точнее - разбитым сердцем паренька. — Мне и так тяжело, а тут ещё ты. Всё, мне пора! Я практически вылетаю из школы вся разъярённая, потому что он мне слегка начал нравится, как человек, естественно, а мне это ой как не нравится, я привыкла быть изгоем, привыкла быть замкнутой, бесчувственной. Я привыкла не общаться с людьми, не идти на контакт, потому что разочаровываться в людях я не хочу. А тут мне стоило пообщаться с кем-то, кроме Дерека, как мне стал нравиться человек, аж самой от себя противно. Оказывается, чтобы тебя кто-то заинтересовал, как человек, надо просто поговорить хоть с кем-то, кроме воображаемого друга или монстра под кроватью. Да, и такое бывает. Так ещё он меня решил задерживать, ишь какой подлюга, лишить меня самой лучшей ночи в жизни вздумал. Не выйдет, приду и напьюсь вдребезги, а завтра буду отгонять от себя всех своим перегаром. Шикарно… Я уже в предвкушении. Иду быстрым шагом, направляясь в сторону дома. Но как только я подхожу к двери и дёргаю за ручку, я понимаю, что она закрыта и вряд ли откроется, ведь сегодня мне 18, а это значит, что здесь я больше не живу. Осматриваю дом и вижу свои разбросанные вещи. — Ну и куда мне сейчас идти? — говорю я, присаживаясь на крыльцо. Минутная пауза и вдруг я слышу чьи-то шаги. — Да уж, нихрена у тебя родители жёсткие. «Твою мышь, это же Тёрнер!» — Не родители, а маменькин любовничек, попрошу не путать. — Какая, господи, разница. Ну задержался человек в школе, с кем не бывает, чего уж тут его вещи выбрасывать. — Это не из-за опоздания. Просто сегодня мне 18, а это значит, здравствуй взрослая жизнь. — И что теперь будешь делать? — С этим проблема. Какое-то время мы сидели молча, пока он не сказал: — Поднимай свою прекрасную задницу, пойдёшь сегодня ко мне. — Благодетель, блин, нашёлся, нет. — Тогда у тебя есть ещё один вариант: всё равно поднимай свою попу с холодного асфальта. Идти, конечно, долго, но что ж поделаешь… Главное - просто молчи и всё, когда я скажу: можно говорить, — говори, скажу заткнуться, — заткнёшься, понятно? — Ты такой же командир в сексе? — уже с улыбкой говорю я. — Узнаешь, очень скоро узнаешь. Короче, впереди шёл Майкл, я за ним. Спустя время мы пришли к свалке. — Не, если ты решил меня изнасиловать, то это место прекрасно подходит. — Мне нравится твой ход мыслей, но нет. Ладно, ты стой тут и жди меня. — Хорошо. Первые минуты я спокойно стояла и ждала своего «друга». Сначала всё было хорошо, просто замечательно. Но потом я заметила приближающуюся мужскую фигуру, я думала: это Майкл, но это был не он. — Эх, Майкл, молодец, каждый день новая. Как тебя зовут, красавица, — он подошёл ближе, и я могла рассмотреть его лучше. Он был среднего роста, с тёмными волосами, в руке нож, и он одет в кожаную куртку. — Сара. Меня зовут Сара. — Красивое имя, — говорил он, поглаживая мою щеку. Не, это что за наглёж? Где это видано, что меня кто-то посмел тронуть. Резким движением я выбила из его руки нож. Пока он был шокирован моим поведением, я ударила его в пах и повалила на землю. Он скрутился от боли в калачик. Ногой я прижала его к земле, так, чтобы он даже двинуться с места не смог. — Слышь ты, кусок безмозглой туши, ещё раз ты так сделаешь, я из тебя всю дурь выбью, а потом сделаю из тебя отбивную и скормлю собакам. Усёк? — Д-да, — дрожащим голосом произнёс он. — Молодец, хороший мальчик. В это время возвращается Майкл, да ещё и не один, а с какими-то мужиками в кожаных куртках драконов. — Блять, Сара, я тебя просил стоять тихо, а не угрожать и не грозить распотрошить человека на мелкие кусочки. — Так это ты про неё говорил? — раздаётся голос мужчины из-за спины Майкла. — Да, — коротко отвечает Майкл. — Ты ведь Сара? — Да. — Я даже не знаю, что теперь делать. Я был готов тебе помочь с жильём, но… Ты запугала одного члена нашей банды. Что думаешь, Вишня? — Она мне нравится, она первая, кто поставил Бурого на место. Да ещё таким способом. — Хорошо, твоя взяла. Ты будешь нам помогать, работать на нас, хорошо? — Да. — Тогда пойдём, я покажу, где ты будешь жить. Пройдя почти все завалы металлолома, мы пришли к трейлерам. — Вот здесь ты будешь жить. Располагайся, а мне пора. — Простите, а как вас зовут? — Аарон, давай на «ты», а то мне кажется: ты здесь надолго. — Хорошо, пока. — Уху, теперь мне есть, где жить, спасибо, Майкл. — Не за что. — А как же меня поблагодарить? — говорит Вишня. — Спасибо. — Мне кажется, мы с тобой сработаемся. — Надеюсь, но только скажите этому недоразвитому, чтобы держался от меня подальше, а то мало ли что. Всякое может случиться. Вдруг я ему нос «случайно» сломаю. — А ты мне нравишься всё больше и больше. — Взаимно. — Всё, Вишня, Сара хочет спать, — сквозь зубы говорит Майкл и заталкивает меня в трейлер. — Ути, какие мы ревнивые, — говорит Вишня и уходит.

***

— Что это только что было, Сара? — Это была обычная беседа, которой ты помешал. — Ты с ним заигрывала! — Ты сам себя слышишь? И вообще, кто ты мне, чтобы указывать, с кем разговаривать? — Я твой друг и я просто о тебе забочусь. — Ну ладно, друг, иди к себе домой, дай человеку поспать. — Ты хочешь, чтобы я в такую темень пошёл домой? — Да. — Ты бессердечная. — Так оно и есть. — Нет уж, я останусь с тобой, вдруг что. — Ладно, мне всё равно, только чур не приставать. — Больно надо. Я легла на кровать, следом лёг Майкл. Сначала он ко мне не прикасался, но вскоре я почувствовала его руки на моей талии. — Руки убрал! — говорила я, пиная его ногами. — Всё, всё, только успокойся, больная.