Грозовые тучи над Лавендер-Хилл

— Не хочешь отнести Бейкерам мятный сироп?       Это было неожиданным предложением, от которого Тамара не могла, да и не хотела отказываться.       С тех пор, как она приехала, прошла неделя.       Тамара помогала в саду, пропалывая землю. Как в детстве, таскала лейки с водой, которые на этот раз были намного тяжелее. Она сажала баклажаны, срезала ароматные, большие бутоны роз, и Виктория учила ее готовить ароматный гюльбешекер.       Время от времени к Виктории заходили гости. Как правило, это были соседи или старые знакомые старушки, которые приносили с собой домашние сыры и копчености, травяные мази и различные сиропы. Они были любезны, и им отвечали взаимностью. Виктория всегда давала что-то взамен: старые рецепты и семена, совет, как лучше удобрить почву, и когда лучше по лунному календарю высаживать в открытый грунт саженцы. Никогда приходящий к ней не уходил с пустыми руками и полезными напутствиями.       Тамару это удивляло и в то же время радовало. Если что, в трудную минуту люди могли помочь друг другу, объединиться, что весьма было трогательно в условиях современного мира.       Но дни превращались в рутину. За ворота дома девушка не выходила, опасаясь не помочь Виктории в нужный момент. Унылость дней немного разбавляли доброжелательные и улыбчивые гости: они дружелюбно болтали с Риджуэлл о погоде и о шумном Лондоне, спрашивали что-то, обменивались любезностями, шутили. Их общество было уютным, по-семейному добрым. Но Тамара понимала, что это не то, что было ей нужно.       Ей не хватало приключений и общения со сверстниками. И Виктория это начала замечать. — Ты ведь помнишь, где они живут?       Семья Бейкеров, как помнила Риджуэлл, жила неподалеку от них, в старом, но уютном доме с терракотовой черепицей и забавным флюгером в виде вальяжной кошки. Ходили слухи, что каждую хэллоуинскую ночь он поворачивается сам по себе, показывая на старое кладбище вдалеке, а кошка оживала и всю ночь смотрела на проходящих мимо прохожих глазами, что на лунном свете горели адским пламенем. Правда это или нет, Тамара не знала: она уезжала под конец августа и не приезжала в Лавендер-Хилл до следующего июня. Но в детстве эта легенда казалась правдивой и жуткой настолько, что местные дети никогда не приходили к Бейкерам выпрашивать конфеты, несмотря на их доброжелательность.       С возрастом Риджуэлл начало казаться, что легенду с флюгером придумали само семейство, которое просто не хотело слышать весь вечер «сладость или гадость?». Впрочем, за страшной историей могла стоять и младшая из семьи — Дейзи. Насколько помнила Тамара, она всегда была до невозможности избалованной и заносчивой, и потому, возможно, придумала хитроумный план, чтобы все сладости доставались ей. Неприятная девчонка.       Риджуэлл даже помнила, как чуть не подралась с ней из-за какой-то ерунды, которая тогда казалась очень значимой. Забавно, конечно, но неприятный осадок и неприязнь осталась до сих пор.       Однако возможность встречи с Дейзи растворялась на фоне перспективы прогуляться по городку и подышать свежим воздухом, потому что от сладкого запаха цветов уже начинало подташнивать. К тому же, может быть, Тамара сможет встретить кого-то из старых знакомых или попасть в интересную историю, которую можно будет со смехом рассказывать друзьям. — Конечно помню, — утвердительно кивнула Риджуэлл, — идти прямо сейчас? — Можешь подождать до третьего пришествия, — улыбнулась старушка, протягивая девушке небольшую бутылочку с янтарно-зеленым сиропом внутри, который при каждом движении тихо и забавно булькал. Будто настоящий янтарь за стеклом, подумалось внезапно, — но Бейкеры ждут сегодня, так что вперед.       Два раза повторять не пришлось. Тамара быстро натянула толстовку, сунула в карман бутылку и вышла из дома.       А на улице шарлаховой пеленой окутался мир, будто превратившись в невероятное марево.       Солнце уже лениво клонилось за горизонт, тяня за собой полупрозрачные лучи и шаловливо поджигая облака золотом. На мгновение девушке показалось, что несуществующее пламя перекинулось на верхушки деревьев, и листва на почерневших ветвях воспылала прощальным осенним пожаром, от которого в груди что-то встрепенулось, задрожало, разлилось по грудной клетке теплом.       И ветер что-то нашептывал шелестом листьев и травы, взъерошивал распущенные, короткие волосы, опьяненный своей свободой, безмолвно посмеивался. Девушка радостно осмотрелась по сторонам, видя, как цветы сонно закрытыми бутонами покачиваются, и лишь лаванда и только проснувшаяся ночная фуксия встречают ее, как всегда, спокойствием и сладковатым ароматом.       «Невероятно, » — мелькнуло в голове и тут же растворилось в урагане взбунтовавшихся мыслей, будто никогда и не было.       За забором ее ждали полусонные дома и пустынные улицы. Окна смотрели на нее равнодушно, скрывая за своими стеклами бурлящую там размеренную жизнь. Риджуэлл шагала мимо них, иногда поднимая любопытный взгляд, но видя лишь смутные силуэты, то и дело исчезающие из виду.       Бутылка булькала в такт шагам, и Тамару это забавляло. Должно быть, люди провожали бы ее удивленным взглядом. Повезло же, что никого поблизости нет.       Вечерняя прохлада скользнула ей за шиворот толстовки, и по коже пробежали мурашки.       Кругом было тихо, будто весь город спал, укрытый тонкой, полупрозрачной шалью наступающего вечера. Облака догорели, стали темными и тяжелыми, нависли чуть ли не над головой, закрыв белесо-голубой небосвод. «Если постараться, то можно и кончиками пальцев дотянуться, — закралась по-детски наивная мысль. Риджуэлл от нее тут же отмахнулась, — какая глупость».       Что-то странное было в тишине улиц, непривычное. Тамара привыкла к шуму шагов людей, спешащих домой, и к недовольному гомону идущих на работу. К сварливым выкрикам и к ядовитым взглядом окружающих. А здесь под вечер становилось тихо. Возможно, в центре по-прежнему собирались подростки, но чуть дальше было до ужаса спокойно.        Наконец в поле зрения Риджуэлл появилась крыша с причудливым флюгером. Дошла.       Дом совсем не изменился. Все та же аккуратная кирпичная кладка и вьющаяся глициния, которая обвилась вокруг невысокого заборчика, раскинув кисти ароматных, бледно-фиолетовых цветов.       Тамара уверенно открыла калитку, прошла по базальтовой дорожке, оказавшись у винтажной, двухстворчатой двери.       На легкий стук никто не откликнулся, хотя свет в прихожей горел, что было видно по маленьким оконцам в дверях. Значит, дома кто-то был, верно? Или же они просто-напросто забыли выключить свет и куда-то ушли.       Девушка вновь постучалась: теперь погромче. В ответ — лишь слабое эхо и полная тишина. Что же, видимо, она зря пришла.       Дверь тихо скрипнула, когда Тамара сделал шаг назад, собираясь уйти. Сердце болезненно сжалось, внизу живота похолодело. Что-то было не так. Что-то, черт возьми, было не так.       Бейкеры никогда не оставляли дверь открытой, несмотря на то, что городок был тихим и спокойным. Риджуэлл замерла, оглянулась. Дверь приоткрылась настолько, что можно было спокойно видеть небольшую освещенную прихожую и коридор. Пусто, ни души.       Тамара чувствовала, как сердце ее стучит до ужаса громко, а в голове мелькает лишь одна пугающая своей правдивостью мысль: «Что-то не так».       Куча теорий лезли в голову от самой безобидной до леденящей душу. Возможно, они просто спешили и забыли закрыть дверь. Возможно, в их дом проникли грабители. Стоило ли проверять, ведь преступники могли быть еще в доме (если они, конечно, все же есть)?       Риджуэлл потянулась в карман за телефоном, но нащупала лишь прохладную бутылку. «Черт!».       Вызвать полицию или позвонить бабушке не получится. Что же теперь делать? Риджуэлл нужно развернуться и идти домой, где она вызовет копов.       А что если в доме кто-то ранен? Если воры обнаружили свидетеля своего преступления то, скорее всего, они просто попытались бы уйти, Но вдруг что-то пошло не так, и преступники ранили кого-то и сбежали?       Тогда нужно позвать на помощь. Где-то в доме должен был быть телефон — это точно.       Но зайти внутрь казалось чистым абсурдом, как, в принципе, и бездействие, которое может повлечь смерть человека. Способна ли Тамара дать отпор при нападении? Скорее всего, нет. Но станет ли простой грабитель убивать беззащитную девушку? Если преступник ранил свидетеля, то он поспешит скорее покинуть дом.       Как же все это глупо, и оттого опасно.       Решено. Риджуэлл просто войдет, найдет телефон и вызовет полицейских. При малейшем намеке на опасность она сбежит.       Девушка обхватила горлышко бутылки с сиропом, достала ее из кармана и перешагнула через порог: тихо и аккуратно. — Есть кто?! — ее возглас был сдавлен и нерешительным. Тамара набрала побольше воздуха в грудь, бесшумно выдохнула, повторила погромче. — Кто-нибудь?!       Тишина: напряженная, тяжелая, как свинцовая туча. «Как в тупых ужастиках, — подумалось, — а я как тупая главная героиня».       Риджуэлл быстро огляделась. Отдаленное монотонное тиканье напрягало обстановку, но ничего угрожающего не было видно. Дверь в зал была приоткрыта, и сквозь небольшую щель можно было разглядеть, как беззвучно работает телевизор, освещая комнату голубоватым светом.       Вмиг тяжесть в груди куда-то ушла. Точно, возможно, Дейзи осталась одна дома и решила подремать перед телевизором! Так непредусмотрительно и так по-подростковому. Почему она раньше об это не подумала, ведь все так прозаично и потому успокаивающе.       Во всем виноват юношеский максимализм, видимо. И конечно, глупые детективные романы и сериалы, от которых Риджуэлл, пожалуй, на время откажется. Однако стоит проверить.       Хватая за увесистую, оловянную ручку, Тамара настежь распахивает дверь, и что-то внутри обрывается, камнем падая вниз.       Тусклый свет монитора очерчивает лежащее на полу в неестественной позе женское тело.       На темном паркете медленно растекается что-то черной, смолистой лужей, и Тамара прекрасно знает, что это.       Колени дрожат, и к горлу подкатывает тошнота. Риджуэлл видит спутанные, темные волосы, слипшиеся из-за засохшей крови, и смутно знакомое, перепачканное багряными пятнами юное лицо с остекленевшими от ужаса, огромными глазами. Совершенно безжизненные.        Хочется кричать и звать на помощь, но вместо вопля — бессмысленный писк.        Она в западне, и сердце пульсирует в висках от осознания собственной беспомощности. Настоящий дикий, первобытный страх наполняет вены девушки, и что-то внутри кричит охрипшим голосом, что нужно бежать и кричать во все горло, что здесь нельзя оставаться ни на секунду. Но Тамара, кажется, не может даже дышать.       Наконец через мгновение, тянувшееся отвратительно долго, Риджуэлл делает шаг назад на непослушных, онемевших ногах и чувствует, как на что-то натыкается.       Сердце останавливается, что-то внутри, будто хорошо натянутая струна, обрывается со сдавливающей болью в груди.       Прежде чем она успела вскрикнуть, ее до адской боли хватают за шею и рывком бьют головой об стену так, что мир взрывается на тысячу осколков и неярких, горячих искр, выжигающие глаза. «Конец…» — думает она, и все становится черной, поглощающей жижей.