***
Се Ляня никак не отпускала одна-единственная навязчивая мысль. Он не видел смысла в своей одинаковой и серой, как жилетка, жизни. Каждое утро парень вставал по будильнику, получал утреннюю «дозу» поцелуев и объятий от Хуа Чэна, шёл на учёбу, возвращался домой и весь остаток дня крутился и общался с возлюбленным, раскрашивая сутки приключениями и яркими, как вспышки фейерверка, событиями. Вот только ему это надоело. Каждое новое казалось не новым. Се Лянь окончательно потерял смысл жить, теряясь среди белого шума и высоких, держащих само Небо многоэтажек. Ему хотелось быть Богом, как бы глупо это не звучало. Да что таить, он чувствовал, что живёт не в своё время, ошибившись на тысячу веков. И он решил поквитаться с этим, покончить раз и навсегда. Они шли домой по привычным тусклым переулкам, пока Се Лянь сжимал в руках нож, блестящий под блеклыми фонарями и такой холодный, что мурашки шли по коже. Неужели он по-настоящему способен на такое? — Сань Лан, — обратил на себя внимание каким-то взволнованным тоном будущий убийца, — пойдём на крышу. Я хочу поговорить. Пока они поднимались по тысяче ступеней вверх, Хуа Чэн решил было, что его мальчишка предложит что-то откровенное, отчего в штанах начинало подниматься то, чему положено лежать. Но все его надежды не оправдались. Се Лянь вышел к перилам, облокачиваясь на них и смотря на луну, висевшую над миром и бледно светящуюся. — Гэгэ, что ты хотел? — поинтересовался Сань Лан. — Пообещай, что не перестанешь любить меня, — на беспричинной грусти и раздражение почти выкрикнул он. — Клянусь, — и Хуа-Хуа осторожно поцеловал нежную, как шелковые простыни в спальне, маленькую ручку, кажущуюся миниатюрной. Но через долю секунды он почувствовал, как что-то проходит под самыми рёбрами. Железное, чужое и острое. Самое настоящее лезвие в руках, обрызганными кровью, таких же нежных, как раньше, и лицо, застывшее в бездонном отчаяние, не сочетались с тем, кем был Принц. — Се Лян-… — попытался что-то сказать Хуа Чэн, отшатываясь от возлюбленного и харкая кровью на серую плитку крыши. Боль отдалась во всех конечностях всплеском эмоций, похожих на вулкан полный ярости. Было больно, но недолго. Душа почти тут же покинула Хуа Чэна, а негодование разбивало её вдребезги. Как же его гэгэ смог решиться на такое? Такое отвратительное и унизительное, мерзкое и холодное действие, убив свою любовь такими нежными белоснежными королевскими ручками. — Встретимся на том свете, — раздалось дрожащее на ветру слово из уст убийцы, — я люблю тебя, — и слова перешли в плач, истерику. Се Лянь понял, что наделал. Хотел позвать на помощь, но единственное, что они бы могли сделать — посадить его в тюрьму. Нет-нет-нет, это не то, чего он хотел. Парень подбежал к Хуа-Хуа и прижимал-прижимал к себе тело возлюбленного, целовал в щёки, губы, лоб, обливал нежное и красивое лицо слезами. Кровь пропиталась сквозь одежду, которую они когда-то давно выбирали вместе. Всего пару минут назад они были счастливы вместе, а сейчас……он испортил всё.
А после Се Лянь спрыгнул с крыши, не выдержав того, что сделал. Наверное, когда голова едет набекрень, нужно сразу идти к врачу и хоть что-то говорить, а не смотреть часами в разбитое зеркало и не резать осколками руки, надеясь убежать от навязчивого ожидания смерти и мысли «неужели мы умрём, как динозаврики?»