eventyrbok

      Варгизов мягко опускается на кровать, заставляя ту тихо заскрипеть.       — От твоей койки точно ничего не останется.       Он глядит вперёд, где у подушек сидит Клодин, откинувшись на спинку кровати и закинув ногу на ногу. Любезно ждёт.       — Ещё одна язва, и тогда уж точ-       — Да брось, ты лишаешь меня почти каждой возможности над чем-то пошутить, — он отмахивается рукой на Второго, затем сцепляет пальцы на своем животе и снова замолкает. Хозяин квартиры молчит, затем залезает на кровать с ногами и подползает к изголовью, к Живому:       — Ты обиделся?       — Нет.       — Кажешься обиженным.       — Честно, нет, я просто устал, — только сейчас Клод умудряется выдавить улыбку, пусть и очень слабую, чтобы хоть как-то ему поверили. Он же не врёт.       Он не умеет обижаться.       Варгизов от этого вида охает — все Протекторы сразу выучили тот момент, когда в глазах малого проскальзывает немеренная заебанность, и смотреть на него через эту заебанность тяжело.       Клод эта заебанность бесит, прямо душит, он все вертит в голове мысль о том, что за день практически ничего не делал — убрался в прихожей Второго и соорудил обед, да и только, а устал как последняя псина — и отдыха он не заслужил пока.       — Опять думаешь о том, что не имеешь права отдыхать? — Заур внезапно оказывается где-то у коленей, смотрит в лицо, склонившись ближе и слегка улыбается в ответ. Догадался.       Ди на это не сразу отвечает, не хочет, лишь натягивает другую улыбку, более жалостливую, хотя жалости вызвать не планирует вовсе:       — Типа того. Не понимаю, чего я делал такого, чтобы так сильно устать.       Мужчина проводит плечом, затем подползает ещё ближе, заставляя первого выпрямиться и округлить глаза — между ног внезапно оказывается чужое колено, не дающее свести их.       — Ты чего?