eventyrbok

      Горько признавать, что после плохого хорошее наступило не сразу же и наступить оно быстро не сможет, но это не оспоришь особо, да Варгизов и не собирается. Лишь ворошит волосы пятерней, надеясь, что выглядит не так ужасно, как он себе представляет. Дверь от лёгкого стука открывается не сразу, в квартире тихо и, видимо, хозяин не спешит. Лишь спустя минуту раздается тихое «кто?», на что Второй неловко очень отвечает:       — Э-это я, Заур.       За дверью шуршат, затем щёлкают и Второй видит перед собой лицо, которое давно уже успел изучить: уставший меланхоличный взгляд, пролегшие под глазами темные круги и очки, линзы которых слегка на свету отдают розоватым цветом.       — Ты чего в такую срань припёрся, да ещё и в дождь?!       — Тебя увидеть хотел, — только и выпаливает Варгизов, прежде чем окунуться в тепло чужого дома.       В Городке Клодин вел себя иначе, все шкерился по углам да огрызался на почти каждое слово в его сторону. Ну, либо молчал и пытался быть удобным. Не лезть. Такой образ закрепился за ним в голове Протектора и разбился вдребезги, когда тот увидел малого в своей среде обитания: ну, серьезно, тяжело было представить ранее для него Клод в домашнем платье и в теплом платке на плечах.       Кло помогает ему стащить вымокший контуш и зовёт жестом вглубь дома, а Заур, оглядываясь по сторонам, удивлённо поглощает глазами незнакомую ему атмосферу.       Хозяин квартирки где-то за стеной шумит дверцами шкафа, выбирая для мокрющего Второго полотенце, и тот не упускает возможности осмотреться получше. Взгляд его приковывает газетный столик, на котором разом развалена и домашняя работа малого, и какие-то бумажки, бумажки и еще бумажки.       — Раздевайся, слышишь? — раздается голос из другой комнаты, и Варгизов лишь на это указание кивает головой, продолжая рассматривать стол.       Он аккуратно приподнимает ближе к глазам один лист с неуверенными записями, которые иногда переходят в резкие и обрываются. Вчитывается и в голове, сам себе не веря, слегка восхищенно оглашает: «Это для психотерапевта». Такое вдохновляющее чувство быстро охватывает его, хочется прямо сейчас схватить Клодин и крепко-крепко обнять — малой в самом деле взялся за свое здоровье. Свои желания с объятиями Заур, конечно же, держит при себе, не пугать же Ди таким внезапным поведением. Тот Заура-то не особо и помнит, тот Заура сейчас только-только узнает заново, и Второй хочет, чтобы их «второе» знакомство проходило иначе. Лучше.       — Ты чего не разделся? — он выпадает из раздумий, когда слышит голос и приближающиеся шаги, и резко кладет лист на место.       — Что-что?       — Я сказал тебе раздеваться, ты промок до нитки. С тебя, вон, вода стекает. Прям на ковер, ну-ка кыш оттуда. На работу еще попадет, — Клодин появляется где-то сбоку долговязого Заура с махровым полотенцем в руках и жестом отгоняет его от священного стола.       — Я не услышал, прости, — Протектор делает шаг назад, благодарно принимая в руки полотенце и замирая с ним в руках.       Клод нагибается, чтобы собрать разбросанные бумаги в стопку, подол платья слегка приподнимается, и Заур видит на ногах пару свежих порезов, где-то внутри горла ощущая сдавленный ком. Пальцами ворошит в руках полотенце и не знает что сказать.       Хозяин квартиры, не отвлекаясь от дела, смотрит на него, качает головой. Ставит стопочку бумаги ребром на столешницу и слегка похлопывает ладонью, дабы бумага встала ровно в ряд.       — Ну? Заболеть решил?       — Прости, что? — Заур чувствует, как глупо, наверное, выглядит сейчас.       Потом осознает, что к нему подлетела фигурка и тянет руки к вороту, цепляет пальцами пуговицу у горла и высвобождает ее — и только после этого он сперва быстро хватает Кло за запястья, затем, осознав свою неуместную резкость, мягко отводит руки от своей шеи:       -…Что ты делаешь?       — Варгизов, ты какой-то сегодня тормознутый, — в голосе Клодин нет ни намека на искреннее желание упрекнуть или обидеть, да и Второй привык к такому общению от малого, — Ты мокрый. Простудишься. Раздевайся. У меня нет для тебя сменной одежды, посидишь в пледе.       Второй прикидывает в голове. Думает. Вспоминает, как в Городке накинулся вылизывать шею малого, когда тот впервые, аккуратно и мучительно долго для Варгизова, расстегивал рубашку у него на груди. И понимает, что он, будучи скучающим по взаимности Клод, не особо то и сдержится и на этот раз.       — Я, пожалуй, останусь в одежде, — он сглатывает ком в горле и принимает более уверенный вид.       — Ты с дуба рухнул? Варгизов, ты всего лишь добавляешь себе же в будущем проблем в виде простуды: будешь лежать в соплях и думать, мол, во-о-от, как так вы-ы-ышло!       Он вздыхает — малой как бы прав, выбиваться из графика придется, а ведь кусочки свободного времени Второй планировал посвящать именно ему. Коллеги-Протекторы бы умилились его стараниям, а Киреку бы обязательно сказала: «Вот это рвение захватить чужое сердечко, никогда тебя таким не видела, ха!». И Варгизов бы смущенно ворчал, уходя от разговора.       Спорить не очень хочется, одежда постепенно оказывается в руках Кло. «Можно на мне хотя бы брюки останутся?» — и недовольный взгляд в ответ. Заур вздыхает и, спускаясь на диван, выуживает свои длиннющие ноги из штанин, а затем позорно прячется под пледом.       Малой относит весь этот мокрый ворох из одеяния Совы в ванную и, пока возится там с батареей, шутит над ним весьма жестоко:       — Курица ты наша мокрая.       И Зауру от этого внезапно хочется улыбаться.