***
На стене в коридоре у Тошинори висит календарь. Яги уже даже не помнит, откуда он у него — кажется, кто-то давно подарил ему, а применение нашлось только совсем недавно, но… Тошинори цепляется своими длинными пальцами за страницу календаря, медленно переворачивая её и замирая. Яги практически чувствует, как что-то с треском разбивается и падает на пол, причиняя несуществующую на деле боль. Его сердце. Осколки неприятно попадают в душу, вновь вспарывая только-только начавшие заживать шрамы. С каждой мыслью раны становятся всё шире, кровоточат всё больше и невероятно болят. А Тошинори лишь громко кашляет кровью, пока горло не начинает саднить. Оседая на пол, осколки впиваются будто во всё тело. Яги задыхается — то ли от того, что единственное лёгкое отказывается работать, то ли… от чувств. И он даже не знает, что из этого хуже: собственная слабость или же остатки хоть каких-то сил в этом теле. (Он уверен, что первое)***
На смену яркому солнцу внезапно пришли дожди, а небо всё чаще и чаще затянуто плотным серым «покрывалом». Тошинори не любит дождь. Сколько и кто бы ему не говорил, что это прекрасно, ведь аллеи парков абсолютно пустуют, повсюду тишина и спокойствие. А ещё — в такую погоду весь мир словно замирает, и это даёт возможность подумать о чём-то, поностальгировать… Но Яги отдал бы… не всё, но многое, лишь бы… не погружаться в свои мысли. Лишь бы не вздрагивать от и без того пронизывающего душу холода. Лишь бы солнце не гасло, ведь… Это всё затрагивает струны в самой глубине души. …И от этого больнее вдвойне.***
Тошинори уже откровенно устал от всего: от чёртовых отчётов, которые уже настолько тошнотворны ему, что Яги даже не может описать словами; от злодеев, то и дело нападающих на школу; от того, что творится в мире в целом — все эти теракты, убийства… А больше всего он устал от того, что бессилен сам. Абсолютно бесполезен. Бессмысленный. Тошинори невольно порой задаётся вопросом: и как же долго солнце будет светить для него? И… почему оно светит именно для него? Яги понимает, что Изуку его не бросит. (А может просто глупо верит в это и так отчаянно надеется) Но неужели в мире больше нет тех, кто действительно нуждается в новом солнце? Наверняка есть, вот только… Мидория, чёрт возьми, растрачивает всю свою юность и силу на какое-то умирающее деревце, которое зачем-то до последнего цепляется ветвями за почву — хочет жить. Однако, Тошинори вспоминает. Что случалось с теми людьми, которые светили для него? Это словно порочный круг. А что случилось с Всемогущим, когда он светил для всех? …И больше всего Яги боится этого дежавю. Такое чувство, что вместе с причудой передаётся и это «проклятие» — страдать до конца всей своей жизни, которая даже на жизнь зачастую и не похожа. Вроде всё начало налаживаться: прошлое будто действительно осталось в прошлом, не желая ступать в неизведанное будущее, но всего один лишь день вернул его. Вместе с чувством опустошённости. Вместе с разочарованием в себе. …И вместе с осознанием, а может лишь предположением, нынешней ситуации во всём. Просто в некоторые дни Тошинори чувствует себя так, словно на него вылили целое ведро ледяной воды. Именно в такие моменты он начинает судорожно перебирать в голове версии… почему Изуку с ним. Почему этот невероятный солнечный мальчик выбрал такого, как Яги? А больше всего Тошинори противно от себя, ведь сколько бы Мидория не светил ему, Яги всё равно продолжает погружаться в самую пучину отчаяния. И иногда, совсем редко… (А если честно, то часто) Тошинори думает, что Изуку было бы лучше с кем-то другим. Но это довольно эгоистичное… желание? Нет, Яги не этого желает. Он, чёрт возьми, желает навсегда украсть Мидорию и уехать куда-нибудь подальше ото всех, взяв с собой ещё лишь Инко. Вот только… Судьба не любит идти по какому-то определённому плану или вовсе делать так, как хотят люди. …Поэтому всё, что остаётся от Тошинори — тлеющие угольки и непреодолимое чувство вины перед всеми. А особенно перед одним человеком. И теперь ему стыдно хотя бы потому, что… очень давно его не навещал. Будто вовсе забыл. Но это не так. (Или же Яги уверяет себя в этом)***
Тошинори не может дождаться конца уроков. Поэтому он просто позорно сбегает, ссылаясь на плохое самочувствие. От этого на душе ещё хуже, но Яги не может иначе. Он чувствует острую необходимость в этом, словно… хоть как-то сможет сбросить с плеч весь этот груз не на Мидорию или решить проблемы. И Тошинори бежит. Честно, он будто не знает куда — его разум настолько затуманен, что не даёт возможности соображать. Но где-то в душе Яги знает. И… С каждым шагом сердце стучит всё громче, словно желая разбить вдребезги эту преграду в виде грудной клетки. …Вот только бежать всё тяжелее — единственное лёгкое с трудом может делать короткие вдохи-выдохи. А может, всё дело абсолютно в другом. Например в том, что Тошинори всё ближе подходит к тому месту. И Яги чувствует острой иголкой вину в который раз за… свою жизнь. Но ведь он уже не Всемогущий, а лишь самый обычный человек со своими проблемами, переживаниями. Значит, ему можно? (Тошинори уверен, что нет)***
Яги поднимает голову высоко — к самому небу, ища ответ на даже не озвученный вопрос, ведь всё равно никто не ответит. Он так рвался сюда… Так почему же теперь не может сдвинуться с места? Тошинори понимает, что не готов к разговору, но он уже и так оттягивал его на несколько лет, поэтому пытается собрать разлетевшиеся по воздуху отрывки мыслей во что-то целое и здравое. Яги чувствует сильное волнение — словно он вновь юный и несмышлёный мальчишка, которого мама должна сейчас наказать. И теперь Тошинори был бы рад даже этому, ведь… — Прости меня… мама, — шепчет он, — я давно не навещал тебя. А в ответ тишина. Неуютная и болезненная, пронзающая слух. (Вместе с душой)***
Яги знает, что ему не ответят, но… Чёрт возьми, надеется на это! Он ждёт, что Нана улыбнётся и ласково потреплет по волосам, сказав вроде того, что… «Ничего страшного, сынок». А теперь в ответ Тошинори лишь слышит звук только что начинающегося дождя. Кап-кап. Кап-кап. …Вместе с каплями дождя на мокрую и холодную землю падает душа Яги, разбиваясь на мелкие осколки. (Он уверен, что на этот раз даже Изуку не сможет залечить эти раны) Яги подходит ближе и касается ладонью надгробной плиты. И почему-то в этот момент фраза: «Всё хорошо. А почему? Потому что я здесь!»… Не подходит.***
Воспоминания калейдоскопом сменяют друг друга, мелькая в памяти. Тошинори помнит каждое мгновение, проведённое с наставницей. А ещё он прекрасно помнит, кто заклеивала ему пластырем с крольчонком разбитые колени. И даже помнит, кто учила его завязывать галстук и… Кто всегда поддерживала. Кто всегда бесконечно верила в него. (И Яги знает, что Изуку тоже верит в него) …Но порой Тошинори чего-то не хватает. (Частички своей души) И кого-то. (Наставницы, которая заменила ему маму) Яги прикрывает свои глаза и пытается скрыть слёзы. Он же сильный! Он же должен быть опорой! Он же должен всех защищать! …Но вместо этого плачет, давясь собственными слезами. Тошинори недопонимает… В одних сутках двадцать четыре часа, а в одном году их почти девять тысяч. А в каждом часе шестьдесят минут, что значит… в году их более пятисот тысяч. …Так почему же они пролетели настолько быстро? (Пока Яги думал, что у них много времени — это оказалось ложью) И Тошинори страшно, что… События могут повториться. Сколько минут осталось им с Изуку? Даже если измерить это в секундах, то… Мало. Мало. Мало. Даже если их осталось много, Яги всё равно будет мало, ведь Мидория навсегда вклинился в его душу. Вот только… Они ведь не смогут прожить вечность вместе. …А значит, всё это не навсегда. …А значит, это лишь подобно иллюзии того, что они не одиноки. И иллюзии того, что всё будет хорошо. Но даже если это так… смогут ли они вновь изменить свою судьбу? (Тошинори не знает, но верит и надеется) Жаль, что жизнь довольно скоротечна.***
Яги будто теряется в пространстве, таким же пустым взглядом, как и его душа сейчас, смотря на надпись на надгробной плите и с горестью замечая — каким великолепным героем ты бы не был, сколько бы не делал для остальных, в итоге… Окажешься всё равно в одном месте. От этого становится тяжелее вдвойне на… остатках от души. Нана похоронена на самом обычном кладбище. У неё даже нет какого-то памятника… Просто могильная плита. …А ведь наставница заслуживает явно большего. Но Тошинори даже здесь не может ничего поделать. Он просто Бессильный… — Представляешь… мама, — начинает Яги спустя долгое время. От последнего слова невероятно больно, ведь… он ни разу так не назвал наставницу при жизни. Боялся чего-то, а теперь… уже поздно, — за эти годы со мной многое случилось. И вновь тишина. (Будто бы Нана внимательно слушает его) — Но самое главное — Изуку, — говорит Тошинори, ненадолго прерываясь. От кома в горле становится слишком тяжело произносить слова, — хороший мальчик. Солнечный, светлый… Мне кажется, что он… понравился бы тебе. Всё, что остаётся Яги — изливать свою душу буквально камню и обессиленно, до боли хвататься за него как за опору. Пальцы стёрты в кровь… …Но Тошинори не может остановиться. Просто не может. (И он даже не надеется на спасение)***
Тошинори нуждается в поддержке. И ему невероятно хочется прижаться к груди мамы. (Которой больше нет и… фактически не было) И что-то шепча в который уже за сегодня раз, он чувствует у себя на плече руку. Сердце бьётся чаще, почти что оглушительно… Яги оборачивается с надеждой в глазах. (Он верит до последнего) …Но замечая зелёные кудри, сердце пропускает удар. (На что он надеялся, чёрт возьми?) Тошинори старается сразу же стыдливо отвернуться, ведь… Изуку не должен видеть его слёз, пусть те и смешиваются с ледяным дождём. Мидория прикрывает свои глаза и тяжело вздыхает — небольшое облако пара тут же поднимается ввысь. Юноша не думает ни о чём, садясь прямо в грязь и на мокрую, невероятно противную землю. (Он знает, что от мамы за это влетит) …Но обнимает Тошинори со спины и с трудом выдавливает из себя два нужных слова: — Я здесь. Они не знают, сколько сидят здесь, но… Яги чувствует, как на душе становится легче. (Этих двух слов ему мало, но в то же время — много) Тошинори мысленно продолжает: «Поэтому всё хорошо». Дождь словно обходит их стороной, когда Яги чуть разворачивается и обнимает Изуку в ответ. А Мидория просто молчит. Он… понимает всё без слов — лишь по глазам наставника, в которых читается благодарность, а на поверхности плещется любовь.***
Тошинори внезапно осознает, что этих двух слов и объятий было достаточно…