***
Перебравшись с пляжа в дом и успев принять освежающий душ, Мидория как заворожённый только и делает, что распахивает свои изумрудные глаза в изумлении, попутно пытаясь записать всю полученную информацию в один из своих блокнотов. — А… какова история этого самого праздника? — интересуется Изуку. Конечно. Он не мог не задать этот вопрос, зная самого Мидорию. Яги замолкает на миг, смотря куда-то вдаль — если быть точнее, то пытаясь вспомнить нужную информацию, а вместе с этим наливая земляничный чай в две кружки. Пар приятно обдаёт лицо. — Знаешь, — задумчиво начинает Тошинори и умолкает, когда в голове всё же вспыхивают воспоминания о какой-то книге, которую он читал достаточно давно: именно в ней, насколько Яги помнит, были очень увлекательно описаны истории возникновения многих праздников. — Ох, мальчик мой, точно я не могу тебе сейчас сказать, но… Вполоборота смотря на приунывшего преемника, Тошинори идёт на невозможное, разом вспоминая забытое. — Если я не ошибаюсь, раньше его отмечали народы, жившие на Британских островах, — поспешно продолжил Яги и поставил кружку перед Мидорией, который в благодарность счастливо улыбнулся, заинтересованно болтая ногами как непоседливый ребёнок. — У местных кельтов он назывался по-особому, но главное знать лишь то, что это переводилось как «закат лета». На лице Изуку на миг промелькнуло понимание. — Значит, этот праздник был связан с окончанием сезоном жатвы, а отсюда и связь со всем остальным? — предполагает юноша, на что получает одобрительный кивок. — Хотя потом Хэллоуин окрасился новыми красками с приходом христианства: день памяти усопших предков и святых, — улыбается Тошинори, мысленно гордясь своим преемником за достаточно обширные знания в некоторых других областях. — Данный праздник отмечали тогда в основном лишь шотландцы и иностранцы, большинство которых переехали в США. На этом, кажется, всё, — заключает Яги, закидывая одну ногу на другую. Честно говоря, подобное утомляет. Переводя взгляд на Мидорию, неловко ёрзающему на диване, Тошинори задаётся немым вопросом, на который тут же следует ответ: — Я ожидал… чего-то более захватывающего. Яги заливисто смеётся, едва не опрокидывая от крайне нелепого выражения лица Изуку кружку. — Ну, в таком случае, — ободряет Тошинори, — я полагаю, что практика понравится тебя куда больше, мой мальчик. Мидория, рассеянно смотревший на наставника, вздыхает нарочито громко, притворяясь, что ему вовсе не интересно, в то время как глаза, наполненные всё тем же интересом, попросту выдают своего обладателя. И всё же, когда Яги с серьёзным видом приносит угрожающего вида нож, Изуку решает, что пару лишних часов тренировок он предпочёл бы больше…***
С воодушевлённым возгласом: «Знаешь, какой главный символ Хэллоуина? — Тыквы!», Тошинори вертится по комнатам юлой, словно не он здесь взрослый, а главное — ответственный и рассудительный человек, в то время как Мидория всем своим видом показывает, что ровным счётом ничего не понимает. Торжественно вручив Изуку нож и маркеры, а на стол поставив два этих самых «символа», Яги с улыбкой поясняет: — Я хочу научить тебя делать «фонарь Джека». Взглянув на две аккуратные тыквы, которые уже были полыми, Мидория понимает, что сегодня оказался пойман в эту спланированную «ловушку». Не то чтобы он был против… — Учитывая то, что до праздника осталось не так много времени — обычно готовиться начинают почти за месяц-полтора, мы вряд ли сумеем устроить… как там у вас модно сейчас говорить? — спрашивает Тошинори, доставая из какого-то ящика канцелярский нож и укладывая его рядом с кухонным. От этого вопроса Изуку хочется рассмеяться, но вместо этого он сдержанно улыбается в кулак. — Ну же, мальчик мой, — говорит Яги, в голосе которого слышны нотки веселья, — я ведь тоже хочу быть современным. Оборачиваясь, Тошинори оглядывает Мидорию лукавой улыбкой — манёвр, чтобы юноша по-настоящему хорошо расслабился от школьных будней в этой обстановке. Устроить небольшой праздник не помешало бы, поэтому он для начала вновь присаживается на диван и берёт в руки уже вторую чашку, к сожалению, остывшего чая. Изуку, смущённо потиравший заднюю часть своей шеи — кажется, румянец распространился даже на неё в виде реакции на такую улыбку наставника, отвечает: — Начнём со слова «тусоваться». Скрывая в чашке свою улыбку, от которой уже ломит скулы, Яги прикладывает палец к подбородку в странном, но не менее очаровательном жесте. — О, — многозначительно тянет он. — А есть ещё какие-то слова? Впрочем, когда у него самым наглым способом, что в этом мире вообще существует, крадут «земляничный поцелуй», все поддразнивания, которые Тошинори приготовил для своего преемника, улетучиваются в то же самое мгновение, а длинные руки едва успевают дотянуться до стола и поставить на него чашку. — Это было не совсем честно, — в шутку говорит Яги, — но мне нравится. Мидория, мягко исследующий лицо наставника ладонями, не сдерживается от весёлого фырканья. Практически опрокидывая на себя юношу, теперь Тошинори и сам охотно дарит поцелуи с прикосновениями. Губы Изуку невероятно мягкие. Даже слишком, словно вот-вот и растают, как зефир от обжигающего тепла напротив, а ощущение под ладонью чего-то не менее мягкого — пушистых, невесомых кудрей, странно-правильное. Привычное. «Сладко и очень приятно», — мелькает в мыслях у Яги нежным огнём, разрастающимся в сердце. И сейчас, лениво обнимая Мидорию во время череды целомудренных поцелуев, в которых Изуку нуждался почти что каждую секунду, Тошинори решает, что для подготовки к Хэллоуину им ещё хватит времени…***
— Ты чего это тут, а, мой мальчик? — в голосе Яги неизменные нотки веселья, смешанные с нежностью, когда Мидория мягко падает ему на грудь. Сытый лаской и довольный. Заправляя зелёные пряди волос за ухо, Тошинори облегчённо выдыхает — спокойствие и умиротворённость витают по комнате, заполняя собой всё пространство, когда Изуку, слишком уставший за неделю, сворачивается буквально в клубок на коленях своего наставника, выражая всем своим видом безграничное счастье. Он тянется к объятьям точно так же сильно, как и к Яги в целом — словно маленький и взлохмаченный кот, позволяющий неспешно ласкать себя до тех пор, пока в голове не появится приятная дымка удовольствия. — …Люблю тебя, — едва различимые бормотания. Но это самое прекрасное, что Тошинори когда-либо доводилось услышать. В некоторые моменты всё бывает ясно без слов. И это именно тот момент, поэтому Яги уютно молчит, зарываясь крючковатыми пальцами в мягкие вихры, вдумчиво поглаживая. Шёпот наставника лишь дополняет уют, созданный полусонным Мидорией и его бормотаниями — как нежное мяуканье под боком, от которого тепло на сердце. — Этот Хэллоуин я хотел бы отпраздновать с тобой, — еле слышно говорит Тошинори, убедившись, что Изуку удобно лежит. Вряд ли он запомнит сейчас хоть что-то, но как-то раз, засыпая, Мидория сказал, что ему нравится голос наставника: невероятно успокаивающий и родной. Взглянув на преемника и задержав на нём свой взгляд, любуясь, Яги продолжает монолог: — Мы могли бы отметить у меня, хоть я и знаю, что пока ты всё ещё не до конца привык к этому дому, как бы не старался показать иное. Боже, мой мальчик, ты ещё не представляешь, как юн на самом деле, и как у меня с твоей мамой болит сердце, стоит тебе лишь попасть в неприятность… Внезапно вспоминая о чём-то, Тошинори замирает на крошечный миг. Рука возвращается на место. — Знаешь, — слова идут в пустоту. Веки Изуку слишком плотно сомкнуты, но на лице безмятежность в чистом виде, — я… нет. Я хотел бы отпраздновать Хэллоуин со своей семьей, поэтому всегда буду рад появлению твоей мамы. В конце концов, пусть Мидория не всегда замечает этого — или же, возможно, пытается скрыть, но он привязан к Инко настолько же сильно, как и к наставнику. Разлучить Изуку и его маму будет равносильно уничтожению прекрасного цветка, только-только начавшему расцветать от должного внимания и любви. — И если этот праздник для вас действительно непривычен, я приложу все усилия, чтобы он прошёл идеально, — заключает Яги, рассеянно смотря на тыкву и переводя тему разговора слишком неожиданно даже для себя. Как бы Тошинори не хотел признавать, но он не готов лишний раз делить Мидорию с кем-то. Даже с Инко. И это полнейшая нелепость и абсурд, когда зачастую Яги выглядит ревнивым собственником. Но очень любящим. Поэтому ради Изуку и семьи он с лёгкостью «пожертвует» своим домом, украсив его вместе с Мидорией, как тот будет настроен на это и на создание костюма для праздника. А остальное — несущественные мелочи.***
С трепетом держа в руках тыкву Изуку с аккуратно вырезанным изображением собственного лица и нежно обнимая за плечи самого Мидорию, это мотивирует Тошинори вернуться к подготовке к Хэллоуину…