Его...

      — Сегодня чудесный вечер, — улыбается Тошинори, прикрывая синие глаза, напоминавшие замёрзшее озеро. От мягкого и приятного света фонарей они сияют как мириады пушистых снежинок на вязаных варежках зимой. Или же от ничем не прикрытого, искреннего счастья.       — Потому что я с тобой? — интересуется Изуку, весело кружась вокруг наставника и негромко хихикая.       В душе игривые снежинки, приземляющиеся на громко бьющиеся от радости сердца возлюбленных. Они тают от любви и тепла в груди — абсолютно приятное чувство. Как мягкая, сливочно-тягучая карамель на Рождество.       Преемник до сих помнит этот запах: аромат чистой сладости витает по комнате, пока мама с нежностью готовит праздничный стол на Новый год, раскладывая вкусную еду по тарелкам и доставая что-то из духовки. А именно — пряное имбирное печенье для сына. Пар с большой тарелки обдавал его лицо, окрашивая щёки в нежно-розовые цвета. И Мидория, непременно, пытался раньше времени ухватить хоть одну штучку, получая наигранно строгий взгляд Инко, тщательно украшающей каждое печенье для него, прежде чем с улыбкой протянуть это и оставить ласковый поцелуй в лоб.       У Изуку сегодня абсолютно точно счастливое и игривое настроение.       — Раз ты так думаешь, — соглашается Яги, засовывая руки в карманы. На его лице на миг появляется лёгкое, как снег, веселье, — то я даже не смею поспорить с этим, мальчик мой.       На губах Тошинори играет добрая ухмылка, когда Мидория краснеет до кончиков ушей, смущённо теребя пряди волос. Вся смелость Изуку пропадает моментально, принимая форму чего-то мягкого и эфемерного. Словно шоколадный зефир в кружке, слегка подтаявший в микроволновке…       Возлюбленные идут почти по абсолютно безлюдной дороге, украшенной пёстрым ковром из листьев. Краски не утеряли свою яркость.       Парки в это время удивительно тихие, но до невозможного прекрасные.       Смотря на всё это, Яги вертит головой по сторонам.       — Сегодня обещали снег, — говорит Тошинори, наблюдая за медленно падающим листом карамельного цвета.       …а оттого — в душе зима, а на сердце костёр с потрескавшимися угольками.       — Да? — удивляется Мидория, легко пожимая плечами. Зелёные глаза, сравнимые с цветом хвои, распахиваются в догадке. Его радость только усиливается. — Значит, у нас есть шанс увидеть это?       — Знаешь, — Яги поворачивается к Изуку, — я думаю, если верить во что-то слишком сильно, это обязательно сбудется!       — Вот как, — отвечает Мидория, прикусывая губу в задумчивости. Внезапно его улыбка становится такой же яркой, как гирлянды на новогодней ёлке, а на щеках вспыхивает румянец.       Краем глаза смотря на преемника, Тошинори загадочно улыбается, делая вид, что вовсе ничего не замечает. Отгоняя головой кружащиеся вихри мыслей, Яги вспоминает кое о чём по-настоящему важном.       Сердце пропускает удар, когда тёплые пальцы нащупывают в кармане нужный предмет.       Порядком нервничая, Тошинори аккуратно засовывает его поглубже — чтобы ни в коем случае не выпал, и облегчённо вздыхает, пряча за этим истинные эмоции и чувства. А именно: предвкушение и воодушевление.       На мгновение приложив ладонь к своим скулам, Яги кажется, что он пылает изнутри. Как камин, согревающий всех окружающих.       Бывший герой неловко кашляет в кулак и благодарит всех Богов, что Изуку, увлечённый разглядыванием листьев при свете фонарей, не обращает на это внимание.       Потому что сейчас Тошинори, должно быть, выглядит таким же красным, будто бы это первое свидание…       — Смотри! — восклицает Мидория, протягивая целый букет красиво собранных листьев. Он забавно склоняет голову набок. — Твоё лицо красное, как… новогодние носки для подарков.       Яги едва удерживается от того, чтобы прыснуть со смеху. Такое нелепое сравнение.       — Холод наступает, мальчик мой, — только и пожимает плечами Тошинори, лишь снаружи выглядя спокойным. В душе его целиком и полностью поглощает нетерпеливость и восторженность.       Нужный момент ещё не наступил. Так ведь…?       Белоснежные хлопья неспешно приземляются на воротник пальто.       — Снег, — шепчет Изуку, удивлённо и мило хлопая глазами — не веря. Снежинка на носу доказывает реальность происходящего.       Яги смущённо растирает ладони. Вовсе не от холода.       «Пора», — думает он.       — Гм, — Тошинори прочищает горло, — можешь повернуться?       Мидория смотрит на наставника со всей искренностью и счастьем, что у него есть.       Доставая нужное из кармана дрожащими пальцами, Яги собирается что-то сказать. Слова почти что примерзают к языку, вертясь на самом кончике юлой.       На лице преемника, красиво освещённом отблесками фонарей, недоумение, смешанное с ребяческим любопытством.       — Изуку, я… — умолкает Тошинори на половине предложения.       «Будь увереннее», — назойливая и правильная мысль, когда снег осыпает веснушки Мидории маленькими, таяющими точечками.       Колени Яги дрожат.       Он слишком любит этого невероятного мальчишку.       — Ты бы подарил мне этим вечером своё сердце?       Парный кулон вмиг нагревается в тёплых руках.       Тяжесть спадает с плеч как большой сугроб, оставляя за собой странную лёгкость в душе и волнение.       — …да, — слова, доходящие до Тошинори сквозь вату.       Сердце пропускает удар, прежде чем забиться в бешеном ритме: новогодние пляски, разжигающие в сердце тепло от воспоминания.       Поднимая глаза к вечернему небу, усыпанному бесконечным количеством ослепительно сияющих звёзд — как блестящие капли по щекам Изуку, Яги скрывает ладонью слёзы, скопившееся в уголках глаз.       — Мой, — говорит Тошинори, пока это не становится мантрой, сопровождаемой счастливым смехом: будто бы задорный звон колокольчиков, — мой, мой…       Кулон сверкает подобно бриллианту на солнечном свете. Но с глазами Мидории не сравнить — изумруды, переливающиеся всеми гранями и светящиеся как новогодняя гирлянда.       Обхватывая лицо Изуку с невероятной нежностью, Яги прикрывает глаза, шепча губами в последний раз заветное слово:       — Мой…       Целуя Мидорию, с приходом холодов всё больше нуждающегося в поцелуях, в удивительно нежные и податливые губы, согревая их своим тёплым дыханием, вкус сливочной карамели перемешивается с солью.       — Твой, — отвечает Изуку сквозь слёзы — от счастья. Тошинори нежно отругал бы Мидорию за излишнюю плаксивость, если бы сейчас он не плакал сам. — Навсегда.       — Навсегда, — повторяет Яги как клятву.       Взглянув на первый снег, Тошинори качает головой. Ему не нужно загадывать своё желание: уже исполнено.       Оно в его тёплых объятиях. Оно в его больших руках. И оно в его огромной и распростёртой для Изуку душе.

***

Сжимая в ладонях подаренный кулон в виде половинки сердца золотистого цвета, Изуку улыбается, ведь его собственное сердце бьётся оглушительно громко…