— Спасибо тебе, — ласково улыбается Изуку, смущаясь лишь совсем немного.
Но от Тошинори — человека, который в некоторых ситуациях знает Мидорию гораздо лучше самого себя, этот очаровательный румянец, расцветающий на щеках преемника, не укрывается просто так. Абсолютно.
То ли причина была в постепенно наступающей весне, то ли в чём-то другом, но Яги находит это… забавным, когда всякий раз, стоило лишь взглянуть на Изуку, игривые смешинки зарождались где-то в глубине души, в тот же миг грозя вырваться в виде весёлого хихиканья из единственной существующей для них преграды.
Преграды в виде того, что Тошинори тщательно пытался — хотя бы пытался, не расхохотаться, оглядывая Мидорию всё внимательнее, чтобы уловить больше интересных деталей.
Не то чтобы смущённый Изуку вообще откровенно смешное зрелище. Вовсе нет — во всяком случае, Тошинори так не считал, со всей своей серьёзностью стараясь воспринять то, что визуально нежный и мягкий румянец, казалось бы, постепенно и крайне медленно перетекал с лица на прикрытую шарфом шею Мидории, продолжая длинный путь и дальше.
И, если бы на Изуку не было целой кучи одежды — пусть она и вполне себе лёгкая даже для весны, все попытки Яги с крахом провалились бы. Серьёзно.
Конечно, Тошинори не мог смеяться над этим. И, тем более, в действительности «не делал» этого, но…
Сколько бы времени ни прошло, и сколько бы раз этот причудливый мир не менялся бы буквально со скоростью света, Яги оставался чётко и непоколебимо на все сто процентов уверенным лишь в одном: краснеть Мидория не перестанет.
Самый максимум, который можно ожидать от Изуку — со временем подобная милая черта характера — застенчивость, вероятнее всего, приутихнет, сбавив свои обороты хоть немного.
Но это всё ещё не даёт полной гарантии, что Мидория прекратит смущаться полностью. До конца.
Особенно, если Тошинори, накануне пригласивший его на свидание в парк, так и будет выбирать для Изуку в цветочном магазине самый пышный и прекрасный, пусть и не такой большой, букет цветов.
А потом, при долгожданной встрече, вручать его Мидории с таким обожанием и нежностью во взгляде, что ещё бы чуть-чуть, и на месте преемника на асфальте могла бы остаться счастливая зелёная лужица, когда-то являвшейся Изуку.
Ведь кроме того, что получать столько внимания к себе слишком смущающе, букет в дрожащих от волнения руках Мидории благоухал почти на всю ближайшую округу, когда Изуку, глупо улыбаясь, пытался скрыть внутреннюю радость, греющую сердце точно так же, как и одна нелепая, но крепко держащаяся в сознании мысль.
Мысль, что в действиях Яги совсем немного — еле заметно, проглядывалась ревность. Мягкая и осторожная — если к ней можно употребить это слово, но всё-таки ревность.
Словно он хотел показать округе — и доказать, что Мидория — только его возлюбленный. И больше ничей.
Это могло быть для кого-то раздражающим или около того — в конце концов, далеко не каждому понравилась бы ревность.
Но самого Изуку всё более чем устраивало — и вновь смущало, вынуждая спрятать багровое лицо в букете цветов, когда Тошинори, сам того не замечая, стал ласково поглаживать большим пальцем ладонь Мидории, по привычке держа того за руку во время прогулки.
В частности, уделяя особое внимание кольцу на пальце. Всего лишь бессмысленной и далеко не самой идеальной безделушке — абсолютной мелочи, сделанной из дерева.
Такая несущественная вещь вряд ли могла быть хоть немного, хоть каплю важной — как и факт того, что взгляд Яги оставался фактически прикован к кольцу — и ровно круглый ноль внимания на асфальт под ногами, чудом не падая в неглубокую яму только благодаря к тому, что Изуку вовремя одёрнул его в другую сторону. Но, на самом деле, сейчас это не было так важно.
Сейчас, когда для Мидории всё самое пустяковое — только на первый взгляд, казалось абсолютно иным, в то время как в голове уже крайне бурно зарождались различные идеи, связанные лишь с одним.
С Тошинори, скрывающего за своими непроизвольными действиями и ревностью нечто большее. То, что он, должно быть, просто не заслуживает Изуку в качестве возлюбленного и человека, который почти всегда с ним.
В такие моменты Мидория же в корне несогласен с ним, даже если Яги ничего не говорит по этому поводу, стараясь не подавать виду, держа все мысли и переживания в себе.
И, вздыхая, сейчас Изуку решает не отказаться хотя бы от одной идеи, возникнувшей не так давно. Оглянувшись по сторонам, ещё Мидория думает, что на данный момент у него есть для этого по-настоящему прекрасная возможность.
Возможность доказать Тошинори обратное. А, вместе с этим — выбросить всю чушь из мыслей Яги. В любом случае, одно другому в данном случае не помешало бы — всё то, о чём думает Изуку, прежде чем осторожно кашлянуть в кулак свободной руки и спросить:
— Может, потанцуем?
Тошинори вполне заметно вздрагивает — Мидория чувствует это по тому, как ладонь Яги на руке Изуку ненадолго замирает, не двигаясь вообще — что, впрочем, делает и сам возлюбленный Мидории, давая ответ в виде комичного и недоуменного выражения лица — словно он зверь, пойманный в свете фар. Или преступник, пойманный на месте преступления.
Теперь уже настаёт очередь Изуку смеяться. Но каким-то чудом он в большей степени сдерживается от этого, просто фыркая. Громко и с нотками веселья, пока Тошинори, как в замедленной съёмке, оглядывается, неохотно вызволяя руку Мидории из нежного захвата своих рук.
И, наконец, понимает.
— Пруд, музыка, то место, и… — перечисляет он, загибая пальцы для самого себя же — чтобы ухватиться за логическую цепочку было легче, — ты хочешь потанцевать, мой мальчик?
Фыркая вновь, Изуку крайне показательно закатывает глаза. На самом деле, в повседневной жизни Яги явно не всегда может соображать достаточно быстро.
Зная это, без всяких слов Мидория берёт его за руку — точнее, за ту часть руки, до которой он может дотянуться, игнорируя удивлённый — лишь на мгновение, взгляд Тошинори. А после — уверенно кивает в ту сторону, откуда доносилась музыка.
— Конечно. Я действительно хотел бы потанцевать с тобой — и только с тобой, Тошинори. Просто аккуратно положи мой букет на лавку, чтобы потом забрать его…
***
«Но кое-что никогда не меняется», — так думает Яги, как можно нежнее, но в то же время — крепко, придерживая Изуку за талию в попытках сделать этот момент менее неловким, чем то, как пока он происходит на самом деле.
Потому что… трудно назвать танцем неуклюжие движения, лишённые какой-либо синхронности между возлюбленными и попадания в ритм той незамысловатой мелодии, что ненавязчиво звучала по всей ближайшей округе.
Или, если быть точнее, в этой части парка, где было относительно тихо и немноголюдно.
Несмотря на последний факт, в каждом шажке Мидории чувствовалась неуверенность — точно так же, как и в его нервной, дрожащей улыбке — всякий раз, когда он встречался взглядом с ласково улыбающимся Тошинори.
К счастью — а, может, к сожалению, Яги знал причину подобного поведения. И то, что с этим можно сделать.
Поэтому совсем скоро он наклоняется вперёд — к Изуку, делая вид, что всё так и задумано. В конце концов, это танец, да и людей здесь не так много… но смутить и без того смущённого Мидорию ещё больше не хотелось. Тем не менее, Тошинори шепчет преемнику на ухо:
— Просто следуй за моими движениями, Изуку. Я поведу тебя.
И Яги по-настоящему делает это, беря на себя хотя бы большую часть ответственности за успешность танца. Не из-за мнения тех немногих, кто видел их двоих здесь и сейчас. Просто для того, чтобы Мидория не расстраивался.
Да, до этого танец — как, впрочем, и сейчас, не был идеальным.
Однако Тошинори просто-напросто любил Изуку; любил почти всё то, что он делает — только если самому Мидории подобное не приносило вред.
Из-за этого Яги нравился уже сам факт близости и того, каким счастливым выглядел его возлюбленный, в то время как Тошинори аккуратно прижимал его к себе, заставляя сердце биться чаще, а голову — кружиться из-за очередного поворота.
И Яги не изменит собственное мнение даже тогда, когда «живая» музыка ненадолго прекращается.
А изумрудные и блестящие — от яркого весеннего солнца, глаза, смотрят на него так, что Тошинори невольно улыбается ещё сильнее прежнего, действительно искренне говоря запыхавшемуся Изуку:
— Знаешь, я всё же считаю твою неуклюжесть очаровательной.
Ответный и заразительный смешок переворачивает все его смысли с ног на голову.
***
Тогда Яги, продолжая гулять с возлюбленным, думает, что слушать нежные лепетания Мидории и непринужденный разговор более чем приятно. Это то, что никогда не поменяется — точно так же, как и полное неумение Изуку танцевать. Ведь прошлогодняя история одного дня сегодня почти повторилась…
