— Почему бы тебе не сходить к парикмахеру, мальчик мой? — прерывает уже откровенно наскучившую тишину Тошинори.
Он, должно быть, попросту соврал бы себе, если бы сказал, что этот вопрос его вовсе не интересовал уже некоторое время: неделю-две точно. Тем не менее, до сегодняшнего дня Яги так и не мог подобрать по-настоящему «нужный» момент, чтобы спросить такую элементарную вещь.
И, усаживаясь в кресло поудобнее — словно ожидая, что за ответом Изуку последует самая увлекательная из всех рассказанных в мире история, Тошинори обращает своё внимание на вышеперечисленную личность, в то время как Мидория, похоже, не особо торопится с ответом.
К счастью — в особенности для Яги, которого любопытство фактически уже начинало пожирать изнутри, спустя какое-то время Изуку невнятно мычит — хоть какая-то реакция на вопрос вполне радует Тошинори; и неторопливо отрывается от книги со словами:
— Я… не знаю?
Точно так же неторопливо — как и отрывался от книги преемник, Яги хлопает глазами, слегка сбитый с толку. Или даже, что скорее всего, не слегка — в конце концов, это явно не то, чего Тошинори ожидал.
Используя мгновения практически неизменной тишины, вновь воцарившейся в комнате, Яги смотрит какое-то время на Мидорию совершенно бессмысленным взглядом, отчаянно пытаясь — хотя бы пытаясь, сформулировать следующий, вытекающий из ответа Изуку, вопрос.
Но на ум ему приходит невероятно малое количество действительно хороших идей, поэтому Тошинори выбирает одну — самую крайнюю, пришедшую в последний момент идею, какой бы глупой она ни была.
— Что? — переспрашивает Яги. И почти что сразу же ему хочется стукнуть себя по лбу.
Ведь с подобным вопросом шанс достичь взаимопонимания сегодня — в день, когда Мидория настолько озадачен предстоящим экзаменом, что способен мыслить только о нём; с каждой секундой рушится всё больше.
В очередной раз отрывая взгляд от книги — дополнительный материал, который Изуку взял из библиотеки для подготовки к завтрашнему дню, Мидория выглядит ещё более нескоординированным. Точнее, растерянным ровно в той же степени, что и его возлюбленный.
Зарываясь пальцами в зелёную, и без того уже взлохмаченную копну волос — и тем самым ещё больше подтверждая, насколько пряди и впрямь отросли, Изуку пожимает плечами.
Не то чтобы Тошинори — во всяком случае, на этот раз, ожидал чего-то другого. К тому же, отвлекать Мидорию сейчас было не самым лучшим вариантом, верно?
Однако другая идея — или же предположение, догоняет все предыдущие домыслы, а ещё спустя долю секунды — обгоняет.
— Если это так или иначе связано с деньгами, то… — ненадолго делает паузу Яги, улавливая потерянную связь смысла в собственных обрывках мыслей, — не пойми меня неправильно, Изуку, но я мог бы помочь тебе хотя бы с этим.
Тяжело вздохнув — и, похоже, далеко не один раз, Тошинори прикрывает собственные глаза по мере того, как глаза Мидории наоборот, расширяются.
Дни недосыпа и усталости после рабочих будней явно играют свою роль. В худшую сторону.
— То есть, — поправляет себя Яги, — я мог бы оплатить твой поход к парикмахеру, Изуку. Для меня подобное — и многое другое, сущая мелочь, если это и впрямь принесёт тебе радость.
«Ведь для меня самое главное в жизни — это твоё счастье, мой мальчик», — хочет добавить Тошинори, хочет действительно сильно. Но глаза откровенно слипаются, и в мыслях — кроме настойчивого умозаключения, что поспать было бы действительно неплохо; пусто.
И, вероятно, не только у него одного.
Потому что в следующее мгновение книга с шелестом страниц падает на стол прямо из рук Мидории, неожиданно оказавшегося рядом с Яги и смотревшего на него не менее сонными глазами.
Найдя в себе силы на то, чтобы сделать хоть что-то, Тошинори просто — и без всяких слов, притягивает Изуку к себе за руки, аккуратно утаскивая его на колени. Впрочем, Мидория не оказывает никакого сопротивления, в ответ на это лишь трогательно утыкаясь носом в грудь возлюбленного.
В последнее время — неделю-полтора явно, им остро не хватает привычных совместных вечеров в уютной атмосфере. Поэтому Изуку — как и Яги, неимоверно рад даже такому крошечному моменту теплоты и любви, исходящей друг от друга сквозь пелену усталости.
В любом случае, Мидория только качает головой ещё раз, прежде чем окончательно распластаться на коленях наставника и лениво ответить:
— Нет, дело не в этом… но спасибо, Тоши.
На ответ Изуку Яги пожимает плечами. Его мальчик порой — хотя и достаточно редко, имел некоторую склонность врать или не договаривать некоторые вещи, чтобы только «не обременять» других людей. Но на сей раз Тошинори всё же поверил Мидории — быть может, просто по той причине, что глаза то и дело слипались, мешая соображать даже элементарно.
Поэтому Яги был слегка удивлён, что Изуку хватило ещё на пару слов.
— …просто мне не хватает на это времени.
И, несмотря ни на что, теперь Тошинори понимает Мидорию прекрасно. Или, должно быть, и вовсе — более чем. Ведь по поводу нехватки свободных от работы — в случае Яги, и учёбы — в случае Изуку, часов, можно только солидарно кивнуть.
Впрочем, Тошинори, чьи глаза стали слипаться окончательно, и делает последнее — кивает, прежде чем подтянуть Мидорию ещё ближе к себе — практически вплотную, бережно приобнимая его одной рукой за талию.
Даже если сейчас ещё слишком мало времени для того, чтобы отправиться в постель и уже лечь спать, никто не запрещает устроить совместный вечер просмотра кино, верно? Хотя Яги глубоко сомневался, что до просмотра кино всё дойдёт — скорее всего, возлюбленные заснут задолго этого; свободной рукой Тошинори ловко стаскивает со стола, стоящего неподалёку — совсем рядом, пульт.
Облегчённо выдыхая, обрадованный обернувшийся именно таким образом ситуацией, Яги слепо включает один из телевизионных каналов — кажется, это было комедийное шоу. Но Тошинори не придаёт этому особого значения.
Гораздо важнее сейчас то, что Изуку, похоже, наконец-то заснул. Наконец-то — потому что предыдущая ночь, судя по его синякам под глазами, выдалась бессонной. В конце концов, Мидория заслуживает того, чтобы и впрямь хорошо отдохнуть хотя бы сегодня, а особенно — перед экзаменом, когда мальчику
действительно стоило бы выспаться.
И в этот момент Яги просто-напросто искренне надеялся, что ничто не испортит крошечные мгновения тишины, спокойствия и умиротворённости, которые вовсю витали сейчас по комнате, едва ли не заполняя лёгкие тонким ароматом чего-то отдалённо знакомого.
Но в то же время — к собственному же сожалению, Тошинори знал и то, что по закону «жанра» и по закону подлости что-то всё-таки обязательно должно было произойти.
Поэтому Яги не оказался удивлённым, когда что-то — или, точнее, кто-то — очевидно, непоседливый кролик, громыхнул в соседней комнате достаточно громко, чтобы Изуку беспокойно завозился на коленях возлюбленного и чуть позже открыл свои глаза.
Тем не менее, Тошинори не мог не удивиться тому, что Мидория, то ли всё ещё витавший в мире грёз, то ли на полном серьёзе, предложил сразу же после своего пробуждения от непродолжительного сна:
— Может, ты пострижёшь меня сам?
Всё, на что способен Яги — с глупым выражением лица выронить из рук телевизионный пульт…
***
Как выяснилось, в словах Изуку не было ни капли шутливости. И Тошинори, честно говоря, даже не знал, радоваться ли ему этому или же нет, ведь кроме того, что данный «жест» Мидории — позволить постричь его отросшие волосы, означал, насколько сильно он доверяет Яги, также это означало и то, что кое-кому на время придётся побыть парикмахером.
Нельзя сказать, что своей новой и временной ролью Тошинори был недоволен, но его руки откровенно дрожали, стоило только поднести ножницы к вечно спутанным — однако на этот раз более-менее приведённым в порядок, волосам.
Больше всего Яги не хотел всё испортить.
Напряжённо вздохнув — Тошинори были неизвестны хотя бы азы всего процесса стрижки, не говоря уже о каких-то особенных нюансах и тонкостях; в который раз подряд он осторожно интересуется:
— Изуку, ты точно уверен в этом?
Пусть Яги и не видит лицо своего преемника, он просто знает — знает по весёлому фырканью Мидории, что тот всё ещё не передумал. Скорее даже наоборот — стал более уверенным в собственном решении.
И, по правда говоря, Тошинори это немного льстило. И чуть-чуть, лишь совсем немного, пугало: более чем ясно, что парикмахер справился бы с подобной задачей куда лучше, чем Яги — человек, который по собственной рассеянности в некоторые моменты мог быть… ну, скажем, не самым аккуратным. А порой и вовсе — неаккуратным и нерасторопным от слова «совсем», как бы ни пытался показать и доказать обратное.
Но для своего мальчика Тошинори старался просто на все сто, даже если вид ножниц и некоторых прядей, спутанных по-прежнему сильно, откровенно вызывал полное недоумение. Не было ли проще вызвать парикмахера на дом…?
Конечно же, нет. По крайней мере, таким, как можно понять, было мнение Изуку, продолжающего ехидно улыбаться, явно не подозревая, что Яги всё прекрасно видел. Хотя, впрочем, даже если Мидория и сам знал о том, что Тошинори видит его улыбку, сейчас всё это отпадало на второй план, в то время как на первом плане бывший герой — Всемогущий, вздыхал тяжело и напряжённо, оглядывая ножницы тем же взглядом, которых он «награждал» и своих самых заклятых врагов.
Будь у них — у Изуку и Яги, хотя бы чуть больше свободного времени… на самом деле, это ничем и никак не изменило бы способности Тошинори, если взглянуть на ситуацию с точки зрения реализма.
Из-за этого всё, что оставалось сделать Яги — смириться с собственной участью — не то чтобы она совсем ужасна.
…в отличие от того, как Тошинори отстриг длину одной из прядок. Явно далеко от идеала. Даже слишком далеко, вынуждая Яги разочарованно прикусить свою губу, оценивая полученный только что результат.
Однако улыбка Мидории — солнечная и неизменно нежная, именно то, что разжигает в его груди тепло. В который раз. Как и всегда.
А в это время Изуку лишь ласково посмеивается:
— Может быть, тебе всё же стоит стать парикмахером, Тоши?
Отстригая ещё одну прядку — уже намного увереннее, Яги с огромным трудом подавляет ответную улыбку.
***
И, несмотря на то, что потом, вероятно, Мидории действительно придётся посетить настоящего парикмахера, Тошинори, видя ничем не прикрытое веселье, мелькающее на лице Изуку вместе с его веснушками; всерьёз начинает задумываться о том, чтобы порой быть личным парикмахером своего мальчика. Ведь если счастлив он, более чем счастлив и сам Яги...
