Если изначально, приблизительно первые минуты похода на пляж, Изуку казалось, что время тянется… точно гораздо дольше обычного, то теперь он был уверен в этом — в своём предположении, почти на все сто.
Ведь с того момента, когда Мидория впервые, пусть и с не особой охотой, окунулся в воду, прошло всего лишь около пятнадцати-семнадцати минут.
Однако по ощущениям Изуку всё это — целая мучительная вечность, превращающая нервы в сплошное «ничто», честно говоря.
Ну, или же Мидории стоит быть менее драматичным, учитывая ситуацию, в которой он оказался. В конце концов, всё не так уж и плохо.
Разве что… Тошинори крайне наглым образом оставил Изуку здесь фактически одного.
«Уснув», — фыркает Мидория с лёгким, хоть и абсолютно наигранным, недовольством. Потому что на самом же деле он прекрасно понимал Яги.
Пребывание на солнце так утомляет. Или же, если быть точнее, то солнце просто-напросто обладает способностью моментально погружать в сон тех людей, которые накануне спали столько же, сколько и Тошинори.
То есть, крайне мало. Настолько мало, что Изуку и самому не верилось, как после этого его возлюбленный ещё не засыпает прямо на месте.
Поэтому Мидория совершенно не возражал — почти не возражал; что Яги сейчас спал, беззаботно валяясь на пляжном полотенце, пока Изуку внимательно рассматривал округу…
Он действительно не знал, чем заняться на это время. Ведь на пляже Мидория не наблюдал ничего такого, что могло бы привлечь его внимание хоть ненадолго.
Но и сидеть, бездумно смотря на море и спящего Тошинори — какими бы красивыми эти оба зрелища ни были бы; Изуку всё же не собирался.
И, вставая с неохотой — на таком пекле мало что хотелось делать; Мидория неохотно поплёлся вперёд, прямо к морю, с решимостью искупаться во второй раз за день.
По крайней мере, это хоть какое-то развлечение, даже если в действительности же оно было невероятно скучным для Изуку, когда тот уже сделал пару шагов в воду.
То ли последняя на самом деле всё ещё прохладна для плавания, то ли Мидория попросту перегрелся, но с каждой секундой первоначальное желание искупаться пропадало из мыслей Изуку просто с невероятной скоростью.
Может, стоит вернуться обратно, к Яги? И, желательно, сделать это как можно скорее.
Однако… несмотря на практически абсолютное нежелание заходить в воду дальше, Мидория понимал, что, вероятно, не охладиться было бы самой настоящей ошибкой.
В конце концов, Изуку чувствовал себя сейчас настолько размякшим и заласканным солнцем, что до перегрева, как казалось Мидории, явно не так далеко.
Очевидно, что последнее не входило в планы возлюбленных.
Поэтому Изуку, переступив через себя и собственные размышления, с тяжёлым вздохом продолжил начатый ранее путь, хотя ноги, к слову, не шли — нет; откровенно волочились по земле.
…пока, наконец, он не оказался в воде примерно по бёдра, с грустной миной замирая на том же самом месте, где и стоял.
Теперь вода казалась ещё более холодной, чем раньше. Ну, или же Мидория попросту перегрелся на солнце.
Тем не менее, Изуку двинулся дальше; всё дальше и дальше, через некоторое время оказываясь в воде уже по грудь.
На этом Мидория решил остановиться, не находя никакого смысла в том, чтобы зайти в море поглубже: в конце концов, он и так потратил слишком много времени на всё, теперь же буквально замерзая, даже если на самом деле море вполне тёплое.
Во всяком случае, для всех остальных. Но, видимо, не для Изуку, едва ли не надувшего щёки от лёгкой обиды.
Если бы Тошинори был здесь… точнее, он и был здесь. Однако, обернувшись, Мидория ещё раз убедился в том, что его возлюбленный благополучно спит, даже толком не шевелясь во сне.
Грустно вздохнув, Изуку собирался сделать то, чего он больше всего — почти, хотел сейчас: выйти из воды.
И наконец-то лечь к Яги под бок, чтобы согреться. Или, может быть, даже поспать, несмотря на то, что до возвращения домой оставалось не так много времени.
Но последняя идея — греться об Тошинори, заманчива настолько, что Мидория без раздумий и с крайней степенью решительности практически выбегает из моря на берег…
***
Весело фыркнув, когда Яги в ответ на то, что Изуку явно не очень аккуратно перелезает через него и забирается на своё место; лишь переворачивается на другой бок, Мидория продолжает копошиться и дальше.
Потому что удобно и удачно улечься на пляже, в то время как полотенце вечно комкается, оказывается почти полностью в песке и съезжает куда-то не туда; самая настоящая проблема.
Однако недовольство Изуку разительно уменьшается по мере того, как тепло бока возлюбленного постепенно начинает окутывать Мидорию.
И, естественно, после этого Изуку хотелось прижаться к Тошинори ещё ближе. Вот только… последний был повёрнут не очень удачно, чтобы Мидория мог свободно греться об его тело.
Впрочем, Изуку подобный нюанс мало останавливал, когда он настырно продолжил свои начинания — попытки согреться столь своеобразным методом, используя Яги, напоминавшего сейчас самую настоящую печь, в качестве живой грелки.
Отчасти у него это даже удалось. Не считая того, что во сне Тошинори забавно дёрнулся и задел рукой возлюбленного, спугнув своим непроизвольным действием Мидорию.
Поэтому сейчас Изуку в некоторой степени обиженности сидел не рядом с Яги, а на небольшом от него расстоянии, осознавая, что только что произошло.
Обида Мидории сменяется ещё одним фырканьем. Ведь Тошинори, хоть он и хмурится во сне, выглядит по-прежнему очаровательным и милым.
Протягивая руку к его лицу, чтобы разгладить морщинки на лбу, вызванные хмуростью; на секунду-две Изуку замирает.
Он боится случайно разбудить Яги, но всё же… повинуясь внезапному желанию прикоснуться к возлюбленному, Мидория протягивает руку к Тошинори.
Хмурость сразу же стирается с лица Яги, когда прохладная ладонь Изуку касается его лба нежно и аккуратно; проводит большим пальцем прямо по морщинкам, разглаживая их.
И Тошинори улыбается.
Хотя Мидория не уверен, что его возлюбленный теперь спит. Особенно он убеждается в этом тогда, когда Яги внезапно вытягивает руки вперёд.
Изуку падает в его объятия без раздумий, улыбаясь во все тридцать два зуба.
— Ты проснулся, — не спрашивает Мидория; констатирует очевидное, с облегчённым вздохом прижимаясь к Тошинори теперь, так скажем, на полном и законном основании.
В ответ Яги улыбается уголками губ, кивая согласно. Учитывая то, как шумно Изуку копошился, не проснуться было невозможно. Но вслух Тошинори собственные мысли всё равно не говорит, вместо этого ласково гладя своего мальчика по спине.
Однако Яги не мог упустить из виду одно:
— Ты такой холодный.
Достаточно было только взглянуть на Мидорию ещё раз, чтобы понять, насколько бессмысленно словесное подтверждение этих слов со стороны Изуку.
Ведь кроме того, что кожа Мидории была действительно холодной по ощущениям, сам же Изуку выглядел так, словно только что вылез из холодильника.
Несмотря на всю ситуацию, отчасти это позабавило Тошинори. Как Мидория умудрился замёрзнуть в относительно тёплом море и на такой жаре — вероятно, так и останется полной загадкой.
Но сейчас Яги думал лишь о том, как согреть Изуку. И, честно говоря, одна идея была и впрямь дельной, в отличие от некоторых других.
Поэтому Тошинори, вмиг приняв сидячие положение, ловко затаскивает Мидорию к себе на колени, наслаждаясь реакцией Изуку: от лёгкого возмущения до ярко-красного румянца, распространившегося даже на мокрые от воды плечи.
Весело фыркнув, Яги только прижимает Мидорию к себе поближе — вопреки его невнятному бормотанию и даже возмущению ситуацией.
— Ну, это единственный способ согреть тебя как можно быстрее, мой мальчик.
***
И хотя Изуку, сидевший на коленях Тошинори спиной к его тёплой груди, был донельзя смущённым, в целом же Мидория более чем доволен тем, как прошёл первый «пляжный день» в этом году…
