Его...

      Тошинори не сразу понимает и замечает, что здесь — в Изуку, что-то не так: казалось бы, ничего нового, ничего необычного или же ничего такого, что могло бы вызвать беспокойство, ведь Мидория полностью здоров, не ранен — и, как обычно, застенчив.       Но в то же время Яги не был слепцом — уж точно не был им, чтобы так просто не заметить изменения в своём преемнике, в своём любимом мальчике, что всё чаще и чаще… казался печальным, неожиданно замирая посреди комнаты — будто увидел приведение; или же бормоча гораздо сильнее и яростнее, чем обычно.       Изуку, бесспорно, в большинстве случаев, и без того был весьма странным, если говорить мягко — об этом небольшом «факте» Тошинори узнал почти сразу же, как только встретил Мидорию впервые.       Однако его странность в последнее время явно переходила все границы возможного и невозможного, поражая Яги в буквальном смысле до самых глубин души, и одновременно — расстраивая.       Ни в коем случае дело не было конкретно в самом Изуку — нет, точно нет — не это расстраивало Тошинори. Потому что как такой светлый и очаровательно милый мальчик, как Мидория, мог вообще расстраивать кого-либо?       Тем не менее, ситуация настораживала Яги, приводила его в полное недоумение: что произошло, и почему же Изуку так печален? От собственных же предположений и раздумий у Тошинори просто-напросто кружилась голова, а все мысли сводились лишь к одному.       Необходимость поговорить с Мидорией, обсудить так сильно — без преувеличения сильно, беспокоящую его проблему; стала как никогда ощутимой, невероятно важной и нужной.       И поэтому, желая избежать ещё больших проблем и одновременно желая помочь Изуку, забрать его печаль если не совсем, то хотя бы себе; Яги решителен в собственных действиях, когда направляется в другую комнату — туда, где по его предположениям, находится сейчас Мидория…

***

      Всё тайное рано или поздно становится явным — Тошинори убеждается в этом лишь больше, лишь сильнее, наблюдая за Изуку со стороны — стоя в дверном проёме и склоняя голову набок в забавном и почти смешном жесте.       Но, возможно, это — жест, и был бы таковым - смешным, если бы не мысли, что беспокойно кружили в голове Яги, побуждая его двинуться вперёд, прямо к причине волнения Тошинори — к Мидории.       Яги нежен — предельно нежен и аккуратен, когда касается плеча Изуку едва ощутимо. Но даже несмотря на это, мальчик вздрагивает, с трудом борясь с желанием отскочить от испуга в другую сторону.       «Как маленький зверёк», — думает Тошинори, улыбаясь лишь уголками губ. Ведь Мидория, с его вечно спутанными и ужасно лохматыми волосами, и впрямь напоминал крохотного пушистого зверька, тянущегося к руке Яги охотно, но всё же — неуверенно, так странно и непривычно неуверенно.       Тошинори хмурится только на долю секунду, еле слышна говоря:       — Я напугал тебя, мой любимый мальчик, да? Мне следовало быть осторожнее.       И Яги точно не ожидал того, что в ответ Изуку будет качать головой так яростно, что она, казалось бы, вот-вот отвалится — ещё одно маленькое, но важное замечание, очередной повод для хмурости Тошинори.       Насколько серьёзным было то, что беспокоило Мидорию? Яги не хочет давить на него, но и медлить, оттягивая разговор, тоже.       — Что-то случилось? — он прочищает горло, хотя бы ненадолго отвлекаясь от беспокойства, давящего на сердце каменной плитой. — В последнее время ты кажешься расстроенным.       …но Тошинори прекрасно знает, что Изуку сказал бы мгновением после - поэтому, почти что в ту же самую секунду благоразумно прикладывая палец к губам Мидории, он и сам качает головой.       — Это очевидно, Изуку. И важно, — возражает Яги, делает акцент на последнем слове — Мидория выглядит смущённым, крайне смущённым, но в то же время — готовым расплакаться с минуты на минуты.       К счастью, ожидаемое так и не происходит, даже если это явно ненадолго. Однако Изуку, наконец, находит в себе силы на то, чтобы сбивчиво пробормотать:       — Я хотел… с-серьёзно поговорить с тобой, Тоши.       Яги не может отрицать, что после слов Мидории его сердце, казалось бы, упало, пуская в голову ещё больше тревожных мыслей: он сделал что-то не так? Или, может, Изуку нашёл себе кого-то получше, более подходящего, чем его наставник?       Тошинори тяжело сглатывает ком, внезапно образовавшийся в горле с вольным порывом мыслей, залетевших в голову. Даже если его мысли и предположения правдивы, правдивы до боли… Яги должен быть счастлив за Мидорию, да?       Ведь человек, измученный временем и жизнью, давно потерявший весь свой свет, всю свою красоту — не то, что нужно Изуку; не то, чего он заслуживает, а именно — он заслуживает целый мир, целую Вселенную и все-все-все звёзды, что сверкают на ночном небе.       Яги не может предложить ему даже часть всего перечисленного. Но, как он чувствует, как он думает: если бы только Мидория захотел бы, если бы только Мидория от этого стал бы счастливее…       Тошинори обжёг бы ради него руки, обжёг бы ради него собственное сердце, вырезав из него целый клок — или даже больше — отдав его Изуку полностью. Но нужно ли Мидории это — старое, абсолютно бесполезное и больное сердце Яги?       Он — Тошинори, качает головой, прогоняет мысли прочь. Главное — счастье Изуку. Главное — его комфорт. Главное — его жизнь…       В глазах Мидории читается неподдельное беспокойство — такое, что несуществующий желудок Яги невольно скручивается в плотный узел, а кожу почти ощутимо начинает щипать от чего-то мокрого, скопившегося в морщинистых уголках глаз.       Однако Тошинори подмечает это вовремя, чтобы скрыть собственную печаль. Так о чём же Изуку, явно нервничающий сейчас, хотел поговорить?       Глядя на то, как Мидория заламывает свои пальцы — пальцы, которые Яги желает поцеловать; пальцы, к которым Яги мечтает прислониться губами, он неосознанно нервничает ещё больше.       К счастью, Изуку не тянет слишком долго, с неуверенностью в голосе возвращаясь к начатому:       — Мне интересно, какое у нас будущее.       Тошинори вскидывает голову недоуменно. Что имеет в виду Мидории? Потому что… то, о чём он говорит — узнать будущее, больше невозможно.       И Изуку, по-видимому, понимает это, испуганно распахивая блестящие от слезинок глаза, прежде чем вернуться к разговору.       — Я хочу сказать, — тяжело вздыхает он, — мне интересно, чего такого ты хотел бы в будущем.       Отчасти Яги всё ещё не понимает Мидорию, однако в то же время — предельно близок к истине, уточняя:       — От наших отношений?       Тошинори чувствует, как беспокойство и нервозность совсем скоро достигнет апогея. Но всё же, ему не хочется давить на Изуку — вместо этого он смотрит куда-то вдаль, в пустоту, дожидаясь ответа от Мидории.       И Изуку не заставляет его ждать, кивая неуверенно — полная противоположность тому, с какой уверенностью в голосе Яги отвечает.       — Я хочу, чтобы ты был счастлив, — то, что неоспоримо, действительно бесспорно — по мнению Тошинори. Но то, с чем в корне не согласен Мидория, прикусывающий свою губу практически до алых капель — до крови.       — Твоё счастье тоже важно, — качает головой Изуку — его уверенность в сказанном сейчас так же непоколебима, как и уверенность Яги в сказанном ранее.       Тем не менее, Тошинори не хочет спорить с Мидорией, почти соглашаясь с ним. Забывать о собственном счастье и комфорте — так свойственно Яги, так свойственно Всемогущему.       — Тогда, — ненадолго задумывается Тошинори. Чего бы он хотел? Привыкший к тому, чтобы отдавать другим всё своё время, все свои силы и удобства, Яги… искренне не знал, о чём мечтает. Но одно казалось заманчивым. — Я хотел бы создать крепкую и счастливую семью.       В конце концов, теперь, когда он уже больше не Всемогущий, может ли Тошинори пожелать для себя хоть что-то? Но порой, поддаваясь мыслям и беспокойствам, Яги думает, что и без того уже получил многое.       Разве ему мало Изуку — самого лучшего, что случилось в его жизни? Однако Мидория не выглядит расстроенным или же разозлённым — нет.       Он, кивнув — больше самому себе; наконец-то улыбается, даже если эта улыбка пока ещё слишком слабая, чтобы иметь право называться самой настоящей улыбкой. И всё же, Изуку расслабляется.       И Яги не может не улыбнуться ему в ответ, прижимая Мидорию к себе мягко, любяще. Так, словно Изуку — самое настоящее сокровище Тошинори.

***

Несмотря на то, что многое осталось без объяснения, если этот короткий разговор был так нужен Мидории, то каждая мелочь и потраченное время явно имеют большое значение...