Его...

      Сняв с себя уличную, испачканную пылью и грязью от недавних дождей одежду, теперь Тошинори, надевший на себя что-то тёплое, что-то домашнее и уютное, стоял в дверном проёме кухни, с интересом осматривая своего возлюбленного.       Тот, казалось, был сейчас электровеником, весьма ловко, но в то же время — с некоторой неуклюжестью, накрывая на стол всё то, что не успел поставить ранее: в основном небольшие пиалы с соусами, бокалы для напитков и миски с салатами.       Еда, приготовленная Изуку, выглядела максимально аппетитно и заманчиво, в буквальном смысле вынуждая Яги истекать слюной. Конечно, с учётом отсутствия желудка, он не чувствовал голода…       Но мысль о том, что Мидория так старался, что Мидория тратил своё время на приготовление всего этого, желая порадовать Тошинори сегодня вечером; греет душу и сердце подмёрзшего за всё «путешествие» Яги.       И, честно говоря, Тошинори даже думал о том, что после совершённого — а если быть точнее, то не совершённого, он не заслуживает и крошки того, что Изуку для него сделал.       Потому что Яги, по крайней мере, мог бы написать Мидории хоть что-то, сообщить ему о своей «пропаже»… однако Тошинори, к собственному стыду, просто-напросто забыл включить звук на телефоне, из-за чего в последствии не увидел сообщения Изуку.       Неловкая ситуация, не правда ли? Особенно, когда Яги, если сказать откровенно, по-прежнему не всегда своевременно соображал, как пользоваться той или иной функцией современной техники.       Кроме того, на то, чтобы не ответить Мидории сразу, у Тошинори была вполне весомая причина, которую на данный момент, спроси его Изуку об этом, он не сможет озвучить вслух.       Не поймите его неправильно: Яги отсутствовал по действительно важной причине, и она, на самом же деле, так или иначе связана с Мидорией. Он даже сказал бы, что невероятно крепко связана с Изуку.       Тем не менее, не желая портить сюрприз, да и в целом — всю ситуацию, всю трепетность и хрупкость момента между ними сейчас, Тошинори предпочёл хотя бы ненадолго умолчать о том, куда ходил сегодня, где провел почти большую часть своего времени в этот день.       Стоит жить настоящим, верно? Несмотря на то, что будущее казалось Яги не менее заманчивым, настоящее пока, так скажем, выигрывало: Мидория наконец-то окончательно приготовил кухонную комнату к «празднику», застенчиво улыбаясь.       — Садись, — говорит он, указывая рукой на один из стульев, — Тоши. Или, может, ты хочешь подождать ещё немного? Например, дождаться вечера, прежде чем начать.       Фактически сейчас уже был ранний, но всё-таки вечер — приблизительно около половины шестого. Ах, время летит так быстро, ведь, казалось бы, Яги только что выходил из дома, а теперь вновь здесь, со своим любимым человеком…       Однако оттягивать «празднование» Тошинори не видел особого смысла. В конце концов, Изуку наверняка устал не меньше самого Яги, поэтому было бы здорово посидеть немного, а после — пойти спать, чтобы чувствовать себя завтра относительно бодрыми.       Поэтому в ответ на вопрос Мидории он только качает головой, поясняя:       — Я хотел бы начать сейчас. Если, конечно же, ты сам не против этого. Ведь я могу подождать тебя или заняться чем-то другим, пока ты, предположим, принимаешь душ.       Не то чтобы Изуку сильно вспотел после сегодняшней прогулки до Инко — точно так же, как и после приготовления праздничных блюд… но, несмотря на то, что от предложения Тошинори пришлось отказаться, Мидория всё равно благодарен ему.       Может, чуточку позже, после праздничного ужина, Изуку действительно примет душ, хотя особой необходимости в подобном нет. В любом случае, в данный момент Мидория лишь неопределённо пожимает плечами.       В целом ему всё равно. Самое главное, что Яги пришёл, что он здесь, рядом с Изуку. В тепле и в безопасности.       — Тогда начнём? — спрашивает Тошинори, подходя поближе к кухонному столу. Возможно, если бы он прочитал сообщения Мидории немного раньше и не был бы так занят, то смог бы купить на ужин что-нибудь ещё.       Поэтому сегодняшний ужин по большому счёту — самый обыкновенный ужин, разве что на столе стоят тарелки с разнообразной едой, Изуку переоделся во что-то более праздничное, а розы наполняют комнату приятным ароматом, почти затмевающим собой запах еды.       «Но это, — мысленно подмечает Яги, — во много раз лучше». Потому что несмотря на то, что Мидория готовил не так уж и часто, его еда практически всегда была простой, однако невероятно вкусной, домашней и родной, что согревало сердце Тошинори лучше всего на свете.       Кроме, конечно же, самого Мидории.       — Угу, — согласно кивает Изуку, присаживаясь на собственное место, присаживаясь прямо напротив Яги и неловко ёрзая на стуле. Нужно что-то сказать? — Я, на самом деле, не знаю, в честь чего этот праздничный ужин…       Тошинори не любит перебивать других людей — в конце концов, делать так невежливо, некультурно. Однако, едва заметно краснея, Яги не даёт Мидории договорить:       — Этот праздничный ужин в честь того, что я люблю тебя. Надеюсь, такая причина подойдёт?       Не мудрено, что после услышанного Изуку краснеет не меньше, чем Тошинори, заправляя внезапно выбившуюся прядку волос, вечно спутанную и растрёпанную, за ухо. Порой Яги невероятно смешон.       — …нет, — внезапно протестует Мидория, тем самым удивляя Тошинори, едва не выронившего вилку из рук.       Яги ожидал чего угодно, но только не этого — неужели Изуку и впрямь обиделся сегодня на него так сильно, что в качестве повода для праздничного ужина не хотел принимать любовь Тошинори?       В тот момент ему казалось, что он почти никогда ранее не ощущал настолько сильное чувство вины — не то чтобы Яги не заслуживал подобного отношения… по крайней мере, так считал Тошинори.       Но Мидория, вовремя осознав свою оплошность, тут же взмахивает руками:       — То есть… я хочу предложить тебе другую причину: отпраздновать нашу с тобой любовь. Потому что я тоже люблю тебя, Тоши.       Ох, тогда всё становится на свои места, тогда всё вмиг проясняется. И может, Изуку в глубине собственной души и обижен на Яги, однако последний, неожиданно вставая из-за стола, будто вспомнил нечто важное, решает загладить хотя бы часть своей вины.       Бутылка хорошего вина наверняка прекрасно смотрелась бы на столе, да? В любом случае, держа её теперь в своих руках, Тошинори не может не посмеяться над недоумённым Мидорией, который переводит собственный взгляд то на бутылку, то на возлюбленного.       — Ты хочешь споить меня? — самое первое, что приходит в голову Изуку, выпучившему глаза практически по-совиному. Впрочем, в то же время Мидория прекрасно знает, что Яги не желает ему зла.       Но порой Изуку забывает о своём возрасте: Мидории ведь уже исполнилось восемнадцать. А значит, чисто теоретически ему можно пить алкоголь. Почти. Поэтому всё, вероятно, в порядке, да?       Ласково улыбаясь своему очаровательно наивному Изуку, Тошинори ставит бутылку вина на стол со словами:       — Нет, мой мальчик, я вовсе не хочу тебя споить. Но думаю, что немного алкоголя не повредит сегодня, учитывая повод, по которому мы решили устроить праздничный ужин. Ты не против?       Мидория думает недолго, прежде чем согласиться с Яги. Ведь с ним он может чувствовать себя в безопасности и знать, что ничего плохого точно не случится. В конце концов, Тошинори сам по себе, как кажется Изуку, олицетворяет безопасность, уют, дом.       И именно поэтому, неловко почёсывая свой затылок, вскоре Мидория кивает, наблюдая за тем, как Яги с лёгкой улыбкой разливает по бокалам вино. По крайней мере, Тошинори надеялся, что так появится хоть какая-то атмосфера праздника…       — Теперь точно можем начинать, — говорит Яги, присаживаясь на место и ненадолго отвлекаясь на то, чтобы взглянуть на приготовленные Изуку блюда. Салаты, как, впрочем, и всё остальное, выглядели невероятно аппетитно.       Пробуя то, что находилось ближе всего к Тошинори, он убеждается в своих мыслях: это по-настоящему вкусно, по-настоящему приятно, хотя и достаточно просто. Но Яги вовсе не жаловался, нет — точно нет.       Разве он может жаловаться на своего возлюбленного, когда Мидория настолько замечательный, что порой Тошинори не понимает, реальна ли та реальность, в которой они живут?       На миг прикрыв собственные глаза — сосредотачиваясь на восхитительном вкусе домашней еды, Яги абсолютно искренне хвалит Изуку:       — Ты такой молодец, мой мальчик. Хотя тебе вовсе не стоило тратить на это своё время после такого изматывающего дня, еда, приготовленная тобой, как всегда замечательна!       И Тошинори не может удержаться от фырканья, замечая то, насколько красными выглядят щёки смущённого Мидории — он словно вот-вот сгорит от услышанной похвалы. Благо, нежно беря его за руку, поглаживая своим большим пальцев каждую костяшку Изуку, каждый его шрам, Яги удаётся относительно успокоить возлюбленного.       — Гм, — издаёт странный звук Мидория, на мгновение отводя взгляд в сторону, к выключенной духовке, — спасибо.       Однако Тошинори, неспешно пробуя и другие блюда, прекрасно знает, что за простым «спасибо» скрывалось нечто большее. Например, «я люблю тебя», «я беспокоюсь о тебе», «я волновался». И это не нужно говорить вслух.       — И я тоже, — шепчет Яги практически неслышно. Но Изуку, судя по тому, как он внезапно взглянул на Тошинори, всё понял. Слишком очевидно, не правда ли? Тем не менее, Мидория, увлечённый едой не меньше своего возлюбленного, не отрывается от начатого ранее действия.       Еда и впрямь получилась не такой плохой, как думал Изуку, пробуя её во время приготовления. Возможно, было бы неплохо даже ещё раз устроить нечто подобное. Но позже.       — Ох, — внезапно вспоминает Яги, — кстати говоря, как поживает Инко? С ней всё в порядке? В последнее время, если я не ошибаюсь, она была занята, чтобы хотя бы позвонить нам с тобой.       Всё верно, ведь сказанное Тошинори — абсолютная правда. Дело в том, что маму Мидории нередко вынуждали работать сверхурочно, порой вызывая на работу даже по выходным — неплохая прибавка к заработной плате, хотя Инко больше не нужно обеспечивать своего сына так, как раньше.       Благо, основные расходы Яги взял на себя, несмотря на то, что женщина всё равно так или иначе старалась помогать сыну, давая ему, во всяком случае, дополнительные деньги и деньги на карманные расходы, чтобы не чувствовать себя слишком неловко.       Поэтому работать сверхурочно по-прежнему было необходимо, пусть уже не так важно и принципиально, как раньше.       — Всё в порядке, — отвечает Изуку чуть погодя, тяжело вздыхая, — она и впрямь в последнее время занята и… ммм, ещё она сказала мне, что нередко видится с Акиямой. Кажется, они неплохо ладят, так что всё действительно хорошо…       Приподнимая свой бокал, чтобы предложить Мидории выпить, Тошинори думает, что по-настоящему рад это слышать. После долгих лет практически полного одиночества Инко наверняка заслуживает того, кто заботился бы о ней.       — Тогда, может быть, выпьем за это? — свободной рукой он указывает на бокал Изуку. — Я думаю, что тост звучал бы неплохо, а?       И Мидория вновь соглашается с ним: отчасти по той причине, что за весь день устал и уже хочет вздремнуть хоть немного, а отчасти потому, что тост — выпить за счастье своей мамы, без преувеличения кажется хорошим.       — Тогда, — делает небольшую паузу Изуку, тщательно обдумывая всё в своей голове, — выпьем за то, чтобы с Инко всё было хорошо, и она была счастлива?       Яги нравится это. И особенно то, каким очаровательным выглядит Мидория, когда неумело пробует вино, делая пару крошечных глотков, а после — глупо смотря на Тошинори, не зная, что нужно сказать дальше, и нужно ли вообще что-то говорить?       Не уделяя подобному много времени, Яги, приподнимаясь, предлагает Изуку следующий, не менее прекрасный тост:       — Что ты думаешь о том, чтобы выпить за наше счастье и за нашу любовь, мой… Принц Чепухи?       Мидория не так часто слышит это прозвище — причина, по которой его щёки почти горят красным, почти горят ярким малиновым цветом. Но всё-таки, если сказать откровенно, то причина бесконечного смущения Изуку заключалась в другом.       А именно — в Тошинори, во всех его действиях, во всех его словах. И уж тем более тогда, когда неожиданно он оказывается рядом с Мидорией, поразительно близко к нему, смотря с такой нежностью во взгляде, что от подобного невозможно не растаять.       Потому что все улыбки, все жесты Яги, всё его дыхание и многое-многое другое — для Изуку, только для него, и ни для кого больше.       Точно так же, как и сам Тошинори, наклоняющейся к возлюбленному с особенной осторожностью, ведь Мидория… о Боги, он самое лучшее, что когда-либо случалось с Яги.       Поэтому, сокращая последние пару сантиметров между собой и Изуку, он накрывает губы Мидории собственными губами, вкладывая в неторопливый, но непременно сладкий и ласковый поцелуй столько любви, что трудно не задохнуться в ней, во всех чувствах, во всех эмоциях.       — Это… — Изуку на мгновение смотрит в сторону, «незаметно» притягивая Тошинори к себе, когда поцелуй прерывается, но на губах всё ещё остаётся привкус вина, — тоже хороший тост. Очень хороший.       В тот момент Яги, сжимая ладонь Мидории в своих ладонях трепетно, нежно и невероятно любяще, способен только кивнуть. Ведь что бы ни случилось, у них всё будет хорошо.       «А дальше, — как думает Тошинори, вспоминая причину своей «пропажи», — только лучше. Во много раз лучше, чем сейчас».       Очередной поцелуй, всё такой же ласковый, всё такой же осторожный и неторопливый — то, что передаёт Изуку мысли Яги. Потому что у них действительно всё будет хорошо. И не только у них.       Но это уже другая история.

***

Хотя возлюбленные не смогли сегодня посидеть за столом подольше, лёжа на кровати и зарываясь носом в грудь Тошинори, вдыхая его неповторимый аромат уюта и тепла, Мидория думает, что затея — праздничный ужин, всё-таки удалась…