***
Зайдя в дом, я отдала приказ прислуге, чтобы они приготовили обед, а сама поспешила в кабинет отца. Герман направился туда же. И вдруг к нам постучались, дверь отворилась, в кабинет зашёл Николай. В руках он держал коробку, перевязанную синей лентой. Из коробки торчали розы — 25 штук. Чёрные и синие. Причём чёрных было больше, это я сразу заметила. Николай передал мне коробку, сбоку у неё была привязана записка. Удачи завтра на собрании, мисс Огнева. Верю в ваши силы. Астрагор. Моё сердце забилось чаще. Чёрные розы? На что он намекает? Это угроза? Я обернулась к Герману с обеспокоенным выражением лица. — Good luck at the meeting tomorrow, miss Ogneva. I believe in your strength. Astragor, — перевела я ему текст с записки. — Black roses… is he threatening me? (Чёрные розы… он что, угрожает мне?) — Blue roses symbolize originality and extravagance (Синие розы символизируют оригинальность и экстравагантность), — пояснил Герман. — А… — только начала я, но меня перебили. — А чёрные с одной стороны символизируют начинания в бизнесе и новом деле, — произнёс Николай. — А с другой — смерть, скорбь по умершему. Видел подобные сочетания роз на кладбищах. — Спасибо! Утешили! — воскликнула я, зло переглядываясь с водителем. Я прикрыла глаза, глубоко вздохнула и сжала кулаки. Ногти больно впились в ладонь. Затем расслабилась, открывая глаза. — What should I prepare for the meeting tomorrow? (Что мне следует подготовить к завтрашней встрече?) — обратилась я к Герману. — That's the proper spirit (Вот это правильный настрой), — улыбнулся он, кивнув мне. Николай унёс букет, а мы с Германом начали продумывать план моего выступления. Нужно было обсудить все мелочи и варианты развития событий. Я весь вечер делала крутую презентацию с таблицами и диаграммами, чтобы впечатлить акционеров. А ещё пришлось кратко изучить дела отца, чтобы иметь представление о том, чем он занимался. Сидя за его столом, я вдруг заметила небольшую рамку с общей фотографией, которую мы сделали на Мальдивах. Это всё, что осталось у меня. Я сейчас не имею в виду капиталы, недвижимость и иное имущество. Я говорю о чём-то по-настоящему ценном.***
Проснулась я рано, ночью почти не спала. Во-первых, поздно легла из-за подготовки выступления, во-вторых, волновалась сильно. До сих пор немного трясёт. Главное — быть сильной и не показывать своё волнение. Герман сказал, что проигрыш — это ещё не конец жизни, а просто один из этапов борьбы. Мол, чтобы выиграть войну, нужно проиграть битву. Но я выиграю и битву, и войну. Поднявшись с кровати, я ушла в ванную. Герман ещё вчера сказал, что я должна быть одета официально. Вот скажите, вы видели в моём шкафу официальные вещи? Конечно, нет, потому что я их не ношу. И вчера вечером нам с Николаем пришлось ехать в магазин за формальной одеждой, в которую я переоделась после душа. Чёрные брюки и белая рубашка. Затем я села за туалетный столик, чтобы выпить кофе и повторить речь. В это время мне делали естественный макияж и деловую причёску. Герман говорил, что я должна произвести впечатление делового человека с серьёзными намерениями. Визажист завила мне волосы утюжком, разделила волосы на четыре части, собрала при помощи "крабиков" две части по бокам, а одну наверху. Из четвёртой части сделала сначала хвост, а затем — пучок. Верхнюю часть мне намотали на пучок, а из двух других сплели косы. Причёска получилась сногсшибательной. Надеюсь, оно того стоит. Пока я допивала кофе, в комнату зашёл Герман. Он отметил, что выгляжу я очень презентабельно. Я кивнула ему в знак благодарности, и тогда он начал проводить экскурс по тому, как мне нужно вести себя. Говорить чётко, громко, но не слишком. Не волноваться. Все движения должны быть уверенными, но не резкими. С кем нужно здороваться, как именно это делать, как отвечать на вопросы и принимать соболезнования. Также Герман сообщил о том, что после собрания будет банкет с шампанскими, на котором я тоже обязана буду присутствовать, даже если проиграю эту борьбу. Усвоив всё, что он сказал, я допила кофе и встала со стула. Вскоре мы с Германом вышли из дома, Николай уже ждал нас на улице. Он отвёз нас к зданию, где будет проходить собрание акционеров. Меня и Германа встретил дворецкий/лакей/швейцар… как вообще называется такой человек в подобном месте? Мы ведь в Лондоне, здесь все либо господа, либо лакеи. Я хмыкнула. Кем же я являюсь в этой борьбе? Пешкой? Или Королевой? Мы с Германом прошли в зал и заняли свои места. Я сразу же выключила звук мобильника и убрала его в сумку. А сама начала повторять свою речь. Даже не заметила, как началось собрание. Сначала выступил Председатель собрания акционеров, он объявил последние новости в мире бизнеса и сообщил, что на сегодняшнем собрании будет формироваться состав Совета директоров. Я глубоко вздохнула, сердце забилось чаще. Ноги слегка занемели, руки стали влажными. Но я постралась успокоиться и внимательно прислушаться к речи выступающих. Вскоре пришла моя очередь. Председатель выразил соболезнования по поводу смерти моего отца и вызвал меня на сцену. Я гордо встала и спокойно прошла к месту выступления. Но сердце билось с бешеной скоростью. Страх охватывал всё тело. Я поздоровалась, представилась и поблагодарила всех присутствующих за соболезнования. — What is oil? Oil is money? Yes. Oil is an opportunity to build an orphanage, school, or Institute (Что такое нефть? Нефть — это деньги? Да. Нефть — это возможность построить детский дом, школу или институт), — начала я свою речь, стараясь говорить уверенно и искренно. «Слова должны идти от сердца, — так всегда говорила мама». — Oil is money for an operation that will save someone's life (Нефть — это деньги на операцию, которая спасёт чью-то жизнь), — мой голос разнёсся эхом по залу. — Oil is the fuel that drives the car (Нефть — это топливо, которое приводит автомобиль в движение), — проговорила я. — Sometimes we think that oil is just money. We forget that the development of the oil industry is not for us, but for the people. For those who really need it. I didn't know what my father did. I thought he was just making money. Much money. But after he died, I saw how he handled the money. He builded shelters, sponsored charities and orphanages. He developed the oil industry to help others. Well, and to yourself, of course! (Иногда мы думаем, что нефть — это просто деньги. Мы забываем, что развитие нефтяной промышленности — это не для нас, а для народа. Для тех, кому это действительно нужно. Я не знала, что делал мой отец. Я думала, он просто зарабатывает деньги. Много денег. Но после его смерти я увидела, как он обращался с деньгами. Он строил приюты, спонсировал благотворительные организации и детские дома. Он развивал нефтяную промышленность, чтобы помогать другим. Ну, и для себя, конечно!) — на этом моменте я усмехнулась, получив одобрение в виде кивков из зала. — Today I propose a new program for oil production (Сегодня я предлагаю новую программу по добыче нефти), — громко заявила я и включила презентацию. Дальше я начала представлять новую программу, пояснять презентацию, читать текст из документов отца. Мне было так страшно. Я надеялась, что смогу убедить акционеров. Мне нужно войти в состав Совета директоров. Я должна это сделать в память об отце. Его труды не пропадут, я сделаю всё, чтобы правильно распорядиться ресурсами. Как только я закончила свою речь, зал взорвался аплодисментами. Я была в шоке. Думала, никто не одобрит мою идею, мои мысли и слова. Поблагодарив за внимание, я спустилась со сцены и села рядом с Германом. — Congratulations (Поздравляю), — прошептал он. — You were on fire! (Ты зажгла!), — улыбнулся Герман. Я улыбнулась в ответ, кивнув. После меня выступили ещё несколько человек. Всего было двадцать выступлений, но в состав Совета войдут только тринадцать человек. Тут на сцену снова поднялся Председатель собрания, который до этого обсуждал наши выступления с другими акционерами. Он начал объявлять имена тех, кто войдёт в Совет. Астрагор тоже занял место в составе Совета. Ну понятное дело, куда уж мне до Астрагора! Я сделала глубокий вдох, а затем выдохнула, вместе с воздухом выпуская злость и негодование. — We really liked the performance of Vasilisa Ogneva. Shareholders did not want to recognize this person as a member of the Board for a long time, but… Vasilisa Ogneva is the thirteenth member of the Board of Directors! (Нам очень понравилось выступление Василисы Огневой. Акционеры долго не хотели признавать этого человека членом Совета директоров, но… Василиса Огнева является тринадцатым членом Совета директоров!) ДА! Да, да, да! Я смогла! Я сделала это. СДЕЛАЛА. Я сжала кулаки и шмыгнула носом, готовая расплакаться от счастья. Всё получилось! Отец мог бы гордиться мной. Думаю, мама обрадуется, узнав, что у меня всё получилось. Я сейчас сразу же позвоню ей. Поблагодарив акционеров за оказанную честь, я подписала вместе со всеми устав Совета директоров. Председатель собрания сказал, что пока что Совет будет работать под его руководством, но позже из тринадцати человек выберется глава — Председатель Совета. Астрагор уже метит на эту должность, на неё же рассчитывал и отец. Вот у него бы точно получилось, а я, наверное, прова… Подождите! Отец планировал занять эту должность, у него были почти стопроцентные шансы это сделать. Тогда бы Астрагор не смог… Астрагор! Мне кажется, авария была не случайна. Я должна разобраться в этом, мне нужно поговорить с теми, кто расследует это дело. Его вообще расследуют? Или просто списали это на несчастный случай? Выйдя из зала, я прошла в Праздничную Залу и вытащила из сумки мобильник. Позвонила маме и рассказала о собрании, о своей победе, о подозрениях, что именно Астрагор является убийцей отца. Надо только это доказать! — Василиса, пожалуйста, не лезь в это, я тебя прошу, — отговаривала меня мама. — Я не рада, что ты выиграла этот… конкурс. — Мама, это не просто конкурс, это дело всей жизни отца. Он умер, так и не завершив его. Я сделаю это за него. — Василиса, ты слышишь меня? Возвращайся в Варшаву, тебя ждёт университет. Спустись с небес на землю, у тебя даже диплома об образовании нет, чтобы что-то там решать. — Спасибо за поддержку, мама, — хмыкнула я. — Буду решать всё сама как всегда, — я отключила вызов, рассердившись. — ¿Pasa algo, señorita? (Что-то не так, сеньорита?) — послышалось сзади. Я резко обернулась, столкнувшись с красивым молодым парнем. Он по-моему моего возраста, ну или старше на год-два. Симпатичный очень. Светлые волосы, карие глаза, милая улыбка. Но он испанец. Или итальянец? Я не разбираюсь в этих двух языках. — Pardon me, I don't understand what you're saying (Простите, я не понимаю, о чём вы говорите), — извинилась я, оглядывая залу в поисках кого-нибудь, кто понимает испанский. — What happened? (Что случилось?) — заметил мою растерянность Герман, стоящий неподалёку. — Do you speak Spanish? (Ты говоришь по-испански?) — Yep (Да), — кивнул Герман. Я попросила его узнать у этого парня, что он хочет. — Quiero conocer a Vasilisa. Es muy bonita. Me impresionó su discurso (Я хочу познакомиться с Василисой. Она очень красивая. Я был впечатлён её речью), — ответил испанец. Герман перевёл мне это. Я усмехнулась. Сколько сразу внимания, все впечатлены моей речью и мной. Ну иметь поклонников всегда нужно, особенно таких красивых. Я улыбнулась парню. И попросила, чтобы Герман передал ему, что я рада с ним познакомиться и хочу узнать его имя. — Me llamo Rico (Меня зовут Рико), — представился парень. А я спросила у Германа, как мне представиться на испанском. Хочу попробовать произнести. Герман на ухо прошептал мне пример фразы. — Me llamo Vasilisa. Vivo en Polonia, pero nací en Rusia (Меня зовут Василиса. Я живу в Польше, но родилась в России), — криво проговорила я несколько раз, запинаясь. Рико заулыбался, а я даже стушевалась. Позорюсь тут только! — Eres muy dulce, Vasilisa. Sé que Polonia es muy hermosa, y en Rusia viven las personas más hospitalarias. Nací en Barcelona, mis padres dedicaron toda su vida a la elaboración del vino y aprendí a ser economista para hacer negocios. Y me mudé a Londres, hay muchas oportunidades aquí (Ты очень милая, Василиса. Я знаю, что Польша очень красивая, а в России живут самые гостеприимные люди. Я родился в Барселоне, мои родители посвятили всю свою жизнь виноделию, а я выучился на экономиста для ведения бизнеса. И я переехал в Лондон, здесь много возможностей), — рассказывал Рико. Герман перевёл мне всё. Я попросила, чтобы он сказал парню, что он молодец, в Лондоне действительно много возможностей. Я рассказала, что учусь в Польше на юриста международного права, мечтаю работать и путешествовать по миру. Герман всё это переводил. Рико отвечал, что мои цели весьма амбициозны и по-детски милы. Ну, конечно! И только я хотела поспорить с ним, как вдруг услышала грохот. Около столиков в обморок упала одна из официанток, уронив поднос с бокалами шампанского. Я перепугалась, замерев на месте, пока не услышала голос со стороны. — She's from Poland. Does anyone know Polish? (Она из Польши. Кто-нибудь знает польский?) — крикнул один из акционеров. — I do! (Я знаю!) — крикнула я, подбегая к девушке. Присев рядом с ней на корточки, я осмотрела её и кинула взгляд на красный браслет, висевший на её руке. На нём была надпись «Mam cukrzycę. Wezwij karetkę» («У меня диабет. Вызовите скорую»). Чёрт! Я начала нащупывать пульс девушки. — Call an ambulance, she has diabetes! (Вызовите скорую, у неё диабет!) — крикнула я собравшимся. Они дозвонились до скорой помощи, машина уже выехала, а я пока что начала рыться в карманах девушки. Попросила проводить меня в подсобку, где хранятся её вещи. Мне нужно найти какие-нибудь таблетки. Чем они там пользуются? Инсулин вроде бы. Точно! Мне нужно найти инсулин. Я начала рыться в вещах девушки, но вместо инсулина нашла паспорт. Кто она хоть такая? Я из любопытства заглянула в паспорт. Так, она из Кракова. Николь. Красивое имя. Подождите, Огнева? Моя однофамилица. Из Польши. И сейчас в Лондоне. Сомневаюсь я в том, что она моя однофамилица. Я еле нашла инсулин в её сумке и вернулась в зал. Герман начал убеждать меня в том, что это опасно. Вдруг у неё наоборот повышенный уровень инсулина. Я сказала, что нужно рискнуть, чтобы спасти девушку. Вколов инсулин, я стала ждать приезда скорой. Когда машина прибыла, врачи осмотрели её и забрали в больницу. Я вышла на улицу, чтобы проводить машину скорой помощи. Герман стоял рядом и держал зонт, на улице шёл дождь. — Find all information about Nicole Ogneva from Krakow (Найди всю информацию о Николь Огневой из Кракова), — попросила я его. — Ogneva? (Огнева?) — удивился он. — Is she your namesake? (Она что, твоя тёзка?) — поинтересовался Герман. — I doubt it (Я сомневаюсь в этом), — покачала я головой и направилась в сторону нашего автомобиля, в котором сидел Николай.***
Врачам из скорой я дала свой телефон, чтобы они сообщили, когда девушка очнётся. С Германом мы вернулись домой и устроили праздничный обед. Почти уже ужин. Время четыре часа дня. За столом он поздравил меня, а я спросила у него про автомобиль, на котором разбился отец с семьёй. Герман сказал, что сдал его в металлолом. А потом спросил, почему я интересуюсь этой машиной. Поначалу не хотела рассказывать о своих подозрениях, но потом убедила себя в том, что это просто паранойя. Герман на моей стороне, вряд ли он предаст меня. Он уже давно работает на отца. Я поведала ему о своих мыслях насчёт Астрагора и попросила адрес или телефон металлолома. — Vasilisa, don't get involved in a war you can't win. I don't know the address, my subordinate Kai did it, I won't give you his phone number, my dear (Василиса, не ввязывайся в войну, которую не можешь выиграть. Я не знаю адрес, этим занимался мой подчинённый Кай, а его номер я тебе не дам, моя дорогая), — усмехнулся Герман. Оке-ей. Будем действовать по-другому. Я улыбнулась, делая глоток вина. Мужикам ведь надо только одно, это и дадим. — Okay, I heard you. I'll think it over (Хорошо, я тебя услышала. Я всё обдумаю), — кивнула я. Господи, хоть бы всё получилось! Я снова мило улыбнулась. Мы с Германом продолжили трапезу. Больше не затрагивали тему об Астрагоре. У меня в голове уже сформировался план. Мне нужно споить его, но не спиться самой. Я усмехнулась. Трудная задача, но вполне выполнимая. Come on, я столько лет пила с друзьями. Мой организм выдержит любой алкоголь, уж тем более вино. Но после одной бутылки вина я попросила официантку достать из погреба что-нибудь покрепче. И она принесла… бурбон. Идеально! Официантка разлила нам по бокалам, а потом наклонилась ко мне, чтобы я у неё кое-что спросила. Мне было интересно, сколько градусов в бурбоне. Наверное, как в водке или коньяке. — This is pure Bourbon, it's sixty degrees (Это чистый Бурбон, в нём 60 градусов), — ответила она мне на ухо. Еба… даже заменить никакими словами не могу. Вот это да! Меня бы саму не вырубило после такого. Может, нам нужен разбавленный бурбон, ну там 30-40 градусов, например? Я с сомнением взглянула на бурбон. Чего не сделаешь ради цели. Я улыбнулась и подняла бокал вверх. — Join me for a little victory drink? (Выпьешь со мной за победу?) — я выгнула бровь. Господи, не сруби меня от одного бокала. — Drink it all, to the very bottom! (Выпей всё, до самого дна!) — проговорила я. Герман усмехнулся, приняв это за спор, мол, кто быстрее выпьет. О да, я точно пропала. Он начал пить, а я поморщилась от одного вида бурбона. Я выплеснула напиток назад, приложив палец к губам, чтобы прислуга не выдала меня. А сама сильнее поморщилась, делая вид, что выпила всё. А потом запила водой для правдопободности. Вроде бы он уже достаточно выпил. Пора переходить к следующему действию. Я сказала прислуге и Герману, что пора уже ложиться отдыхать, мол, время позднее. На самом деле только восемь, начало девятого часа. Но мне так нужно! А Герман сейчас пьяный и смотреть на часы не будет. — I need to take my shower now (А сейчас мне нужно принять душ), — пробормотал Герман, роняя голову на стол. Я кивнула прислуге. Они помогли ему подняться, он кое-как дошёл до ванной. Я приблизилась к ванной комнате, услышала, как зашумела вода. И я отправилась в комнату Германа, чтобы найти его мобильник. Но почему-то его нигде не было. Он что, везде его с собой таскает? Чёрт! А такой план хороший был. Или подождите, у меня есть хорошая идея! Я выбежала из комнаты Германа и приблизилась к ванной комнате, нажимая на ручку. К счастью, он не закрылся на замок. Забыл. Ну пьяный, что ещё сказать. Я медленно прошла в ванную. Герман мылся в душевой кабине, я приблизилась к нему. Господи, Огнева, такие, бл*ть, махинации у тебя! — Vasilisa? — удивился Герман, икнув. Я усмехнулась, приложив палец к губам, мол, молчи. Я приблизилась к нему, заходя в душевую кабину. Расстегнув пуговицы на мокрой блузке, я сдёрнула её и прильнула к губам Германа. Он снял с меня лифчик. Я начала целовать его шею, плечи и торс. Господи, хоть бы сработало всё! Я просто помню, как мой мозг, да и организм в целом отреагировал в прошлый раз на секс. Мне и сейчас тошно почему-то. Может, вино виновато? Хотя я много не пила. Победа опьянила. Я усмехнулась и снова поцеловала Германа в губы, параллельно делая воду горячее. Тёплая вода расслабляет, уморяет быстрей. Так и вышло собственно, я успела только снять брюки и снова поцеловать Германа, прижавшись к нему, как вдруг его снова начало клонить в сон. Я помогла ему выбраться из душевой кабины и дойти до комнаты. Там я чуть ли не в прямом смысле кинула его на кровать. Супер, мобильник его остался в ванной! Я вернулась туда и включила его. Чёрт, пароль! А чего я ожидала? Так, стоп! Я помню, как он набирал его. Я начала нажимать цифры, но они оказались неправильными. Оставалась одна попытка. Боже, хоть бы сейчас… я со страхом нажала. Правильно! Ура! Я быстро залезла в контакты и начала искать чувака по имени Кай. Нашла номер, чётко запомнила его, у меня просто память хорошая. Заблокировала телефон и поспешила к себе в комнату, где вбила себе в мобильник номер. — Hello? (Алло?) — позвонила я по номеру. — Is It Kai? (Это Кай?) — Yes (Да). — I'm Vasilisa (Я Василиса), — представилась я шёпотом. Вдруг Герман не уснул ещё. Хотя вряд ли он слышит. — I got your number from Herman. I'm calling about something important. Tell me, where did you take Norton Ognev's car after the accident? (Я получила ваш номер от Германа. Я звоню по важному делу. Скажите, куда вы увезли автомобиль Нортона Огнева после аварии?) — Hello, Vasilisa. Are you Norton's daughter? Herman told me about you. But he said you shouldn't know about it (Здравствуйте, Василиса. Вы дочь Нортона? Герман мне рассказывал о вас. Но он говорил, что вам не следует об этом знать), — сообщил Кай. — But you're a big boy, you can disobey Herman. I won't tell him anything! (Но ты уже большой мальчик и можешь не слушаться Германа. Я ему ничего не скажу!) — пообещала я. — I can't say (Я не могу сказать), — запротестовал Кай. — My dear fellow, I have money and power, and my employees will find you in half an hour. Do you need problems? Herman is your boss, that's right. But I'm Herman's boss. If I want to, the police will find you both in the ditch tomorrow (Мой дорогой друг, у меня есть деньги и власть, и мои сотрудники найдут тебя через полчаса. Тебе нужны проблемы? Герман — твой начальник, это точно. Но я начальница Германа. Если я захочу, полиция найдёт вас обоих завтра в канаве), — прорычала я. Я хотела по-хорошему, но, видимо, в бизнесе так нельзя. Здесь один криминал. Угрозы. Деньги. Власть. Я выдохнула, выпуская пар. — I will send the address in a message to this number (Я пришлю адрес в сообщении на этот номер), — произнёс Кай после тридцати секунд молчания. — If you try to tell Herman about this, I will carry out all my threats (Если ты попытаешься рассказать об этом Герману, я выполню все свои угрозы), — процедила я. — If you listen to me, we will be friends with you (Если ты меня послушаешь, мы с тобой станем друзьями), — мой голос смягчился. — I understood (Я понял), — согласился Кай. — Let's be friends (Давай будем друзьями), — произнёс он, намекая, что собирается умолчать об этой ситуации. — Of course! (Конечно!) — воскликнула я. — I won't make your voodoo doll (Я не буду делать твою куклу-вуду), — усмехнулась я. — I won't call my programmer friend to find you (Я не буду звонить своему другу программисту, чтобы найти тебя), — добавила я. — And I won't load the gun I keep under my pillow (И я не буду заряжать пистолет, который держу под подушкой), — я расхохоталась. — Bye-bye, good night, honey (Пока-пока, спокойной ночи, милый), — задорно произнесла я и отключилась. Надеюсь, я не переборщила с угрозами, но при этом смогла вбить в его голову свои принципы. Я отложила телефон, переоделась в пижаму и плюхнулась на кровать. Кай действительно прислал мне адрес, который я тут же вбила в поисковик, нашла оптимальный маршрут и выслала это всё Николаю, который ответил мне буквально через десять минут: Я вас понял, Василиса. Завтра же едем туда. Мне молчать? Я написала, что ему лучше всего ничего не говорить Герману и удалять все наши переписки. Надо будет потом договориться с кем-то из знакомых it-шников, чтобы подчистили всё. Мало ли что в голове у этого Германа, вдруг он действительно работает на Астрагора. Никому сейчас доверять нельзя!