Гарри Поттер и Принц Слизерина

      Вскоре после этого семья Поттеров прошла через вход в Кингс-Кросс. Они немного задержались, так как Джеймсу и Джиму пришлось отбиваться от различных друзей и поклонников. Застенчивый круглолицый паренек по имени Лонгботтом стоял рядом со своей бабушкой (суровой на вид старой женщиной с чем-то наподобие чучела стервятника на голове) и своим довольно жутким дядей, который все время читал мальчику нотации о том, чтобы он «не потерял свою жабу». Гарри предположил, что это какой-то странный магический эвфемизм, пока мальчик не вытащил из кармана настоящую жабу, чтобы доказать, что она все еще у него. Гарри пожал плечами и покачал головой. Рыжий мальчик из «Мадам Малкин» тоже был тут, вместе с небольшой армией родственников, включая еще одну пару близнецов, которые, казалось, боготворили Джеймса Поттера за его бывшие подростковые проступки, и девочку, чьи глаза были устремлены на Джима с затаенным обожанием.       А также им пришлось остановиться, чтобы сделать пару фотографий, так как в «Ежедневном Пророке» очень хотели напечатать, как Мальчик-Который-Выжил отправился в Хогвартс, поэтому журналисты так хотели сфотографировать его и его родителей, стоящими рядом с поездом. Очевидно, к этому Поттеры уже привыкли, причем настолько, что совершенно забыли о Гарри… опять. Так же поступили и почти все остальные, поскольку фотограф чуть не сбил его с ног. Через несколько минут он наклонился к бабушке Лонгботтома (у которой, по крайней мере, хватало порядочности казаться потрясенной тем, как ведут себя Поттеры) и попросил ее дать знать его родителям, что он пошел вперед, чтобы занять место.       Зайдя в вагон, Гарри намеренно отправился искал купе в хвосте поезда, надеясь, что Джиму потребуется некоторое время, чтобы найти его. После того как поезд тронулся, он двадцать минут сидел в одиночестве, просматривая свой экземпляр Руководства Дилворта по магическому этикету, прежде чем дверь открылась, и в его купе вошла девочка с густыми волосами.       — Прошу прощения, но ты случайно не видел жабу? Мальчик по имени Невилл ее потерял.       — Первокурсник-блондин? Да, я видел их обоих на платформе перед нашим отъездом, но с тех пор я не видел ни его, ни его жабу, — Гарри на мгновение задумался. — Вам следует спросить одного из старост. Кажется, существуют манящие чары, которое может помочь, но пройдут годы прежде, чем мы будем его изучать. Само заклинание звучит как «Акцио», но я не знаю движения палочкой. А если это не сработает, я уверен, что они будут знать какое-нибудь поисковое заклинание, которое поможет.       — Это хорошая идея, спасибо, — а затем ее глаза загорелись. — У тебя книга о магическом этикете? Как интересно! — а потом понеслась, девочка выболтала поразительное количество подробностей о своей личной жизни — как сильно она любила читать, что она была первой ведьмой в своей семье и надеялась, что это не поставит ее в невыгодное положение, что она прочитала все до единого учебники для первокурсников и даже сумела несколько раз колдонуть, что ее родители оба были дантистами — и все это на одном дыхании, прежде чем, наконец, остановиться, чтобы сказать:       — Ой, прости. Я ведь даже не представилась. Я Гермиона Грейнджер.       — Гарри Поттер. Рад встречи.       — Поттер? А ты случайно не родственник Джима Поттера?       Гарри вздохнул, и его фальшивая улыбка вновь вернулась свое на место. Интересно то, что Гермиона Грейнджер казалась немного более проницательной, чем любой из Поттеров, ее лицо выражало легкое беспокойство, как будто она только что сказала что-то грубое, но не была уверена, что именно.       — Родственник. Он мой брат.       — Правда? Я прочитала о нем несколько книг, и ни в одной из них не упоминается, что у него есть брат-близнец.       — Знаю. По некоторым… причинам, я жил со своими родственниками с тех пор как я был еще младенцем.       — … причинам?       Гарри помолчал и вздохнул:       — Мисс Грейнджер, две вещи. Во-первых, я узнал о своих родителях, о своем брате и вообще в целом об этой ситуации «Мальчик-Который-Выжил» всего лишь примерно месяц назад. Это, должен сказать, на данный момент довольно-таки болезненная тема, и, без обид, я не хочу обсуждать ее с кем-то, кого только что встретил.       Гермиона покраснела:       — Понимаю. Извини, если обидела.       — Без обид.       — А вторая вещь?       Гарри заколебался:       — Ну, а теперь, боюсь, я могу обидеть вас. Я обещаю, что не хочу этого делать, но… Вы сказали, что уже прочитали все учебники. А читали ли вы что-нибудь об этикете волшебников?       Гермиона сначала напряглась от опережающего извинения, но затем стала заинтригована его вопросом:       — Нет, нет, не читала. В списке, который нам дали, не было упомянуто таких книг, и мне как-то не пришло в голову спросить. Имею в виду, помимо магии, Хогвартс все еще остается просто еще одной британской школой-интернатом, не так ли? Мы ведь не переезжаем в Японию или Дубай, или куда-нибудь еще.       — Вообще, я читал весь последний месяц, и из того, что я понял, это очень похоже на переезд в другую страну. Понимаете, есть такая вещь под названием Статут о Секретности, он был принят примерно 300 лет назад и требует почти полного разделения между волшебниками и магглами, а Магическая Британия воспринимает его очень серьезно. Вот уже три столетия, как большинство волшебников старательно игнорируют то, что делают магглы. Большинство волшебников почти ничего не знают о телевидении и кино, и совсем ничего не знают о компьютерах или космической программе. С помощью магии можно мгновенно вылечить кариес и другие проблемы, связанные с зубами, поэтому большинство волшебников, вероятно, не знают, что такое зубной, или, если они услышат это слово, вероятно, предположат, что ваши родители выдергивают зубы ржавыми плоскогубцами и без анестезии. Но, я не имею ввиду, что волшебный мир отсталый. На самом деле, в некоторых отношениях он намного прогрессивнее, чем мир магглов, но странно формален в других. Например, у волшебников вообще нет никаких проблем с женщинами, занимающими высокий пост, например Министра магии или Верховного чародея, но многие из них обижаются, если ты не называешь женщину мадам, если она замужем, и мисс, если она не замужем. Думаю, во многих отношениях поступление в школу в Японии или Дубае может быть связано с меньшим культурным шоком, чем там, куда мы направляемся.       Гермиона присела с озабоченным выражением лица:       — Наверное ты прав, — медленно сказала она. — Поэтому ты решил назвать меня мисс Грейнджер?       Гарри поднял свой экземпляр Дилворта:       — Здесь целая глава посвящена тому, когда прилично звать кого-либо по имени. У меня сложилось впечатление, что для большинства людей это не имеет значения… но для волшебников и ведьм, которые управляют страной, это очень важно.       Девочка кивнула в ответ:       — Но с чего ты решил, что я на это обижусь?       — Ну, вы явно умная, но вы явно гордитесь своим маггловским происхождением. И это прекрасно! Моя, хм, мать — магглорожденная, а так же профессор по маггловедению. Я ничего не имею против магглорожденных, ведь я и сам полукровка, выращенный магглами. Но последняя Магическая война — та, которая закончилась, когда Джим Поттер уничтожил Сама-Знаешь-Кого, — была начата чистокровными, которые хотели убить всех магглорожденных, потому что верили, что они каким-то образом крадут магию у чистокровных детей. А предыдущая Магическая война была начата чистокровными, которые полностью хотели завоевать мир магглов, потому что они считали, что волшебники просто естественно превосходят их, и было бы правильно, если бы мы правили магглами для их же блага. Я, конечно же, не считаю, что вам следует прятать свое родство с магглами, по крайней мере, я не собираюсь этого делать. Но я думаю, что наше время в Хогвартсе может быть намного менее приятным, если мы не осознаем то, что, ну, мы здесь чужаки.       Они продолжили разговаривать еще добрых пять минут. О том немногом, что они знали о политике и истории волшебного мира. О невероятно смутных определениях чистокровных, полукровок и магглорожденных. О неисчислимом количестве неписанных правил, которые определяют магглорожденных как чужаков. О том, что в довольно светской Магической Британии считалось ужасной бестактностью упоминать Бога понапрасну, из-за чего большинство людей использовало «Мерлин!» как общее ругательство.       — Если честно, — сказал Гарри, — я забочусь об этом только потому, что… ну, потому что мой отец, Джеймс Поттер, из очень старой чистокровной семьи. И однажды, если на то будет воля Мерлина, я унаследую его место в Визенгамоте, поэтому я стараюсь нечаянно не оскорбить кого-либо важного понапрасну.       — Если на то будет воля… Мерлина, — повторила она, покачав головой. — К этому придется привыкнуть. Есть еще какие-нибудь серьезные ошибки, которых я должна избегать? Если иметь в виду, что я не собираюсь менять свои принципы только для того, чтобы потакать расистам.       — Я тоже не собираюсь. И как я уже сказал, я не думаю, что большинство волшебников заботит этикет, конечно же если ты не делаешь что-нибудь очень оскорбительное или волшебник — чистокровный из очень старой семьи, но береженого Бог бережет, — Гарри на секунду задумался. — О, вот еще одна важная для нас, учитывая, что мы начинаем учебу. Никогда не поднимайте руку в классе.       — Что?! — с недоверием сказала Гермиона.       — Ну, если быть точным, никогда не поднимайте руку в классе, если только вы не задаете учителю вопрос или они отчетливо вызывают добровольца, обычно после того, как кто-то попытался ответить и ошибся. Всякий раз, когда учитель задает вопрос, обычно есть кто-то конкретный, кого он планирует спросить, он просто дает ученику несколько секунд, чтобы подготовить ответ. Моя… моя мать сильно заостряла на этом внимание. По-видимому, когда она училась на первом курсе, к ней относились как к изгою, и она не могла понять, почему. В конечном итоге, кто-то сжалился и рассказал ей, что, поднимая руку каждый раз, когда учитель задает вопрос, она как будто намекала на то, что считает своих одноклассников слишком глупыми, что они не знали бы ответ, если бы вызвали их.       — Ого, — сказала она, — я бы никогда даже не подумала об этом, если бы ты мне не объяснил! — она слегка покраснела. — До Хогвартса я ходила в школу для одаренных, где участие на уроках составляло большу́ю часть оценки. Я бы выставила себя полной дурой, если бы поступила в Хогвартс с таким же отношением.       Гарри глубокомысленно кивнул:       — Есть много таких пустяков, которые могут заставить новичков этого мира, таких как мы, торчать, как больной палец, если мы не будем осторожны. В общем, мисс Грейнджер, мы с вами вот-вот начнем наш первый год в Оксбридже, вы как студент со стипендией, я как наследник, воспитанный за границей, и ни один из нас не был воспитан так, чтобы знать хоть что-нибудь о культуре Оксбриджа.       Гермиона уставилась в пол. Информации было очень много для быстрого восприятия:       — Как думаешь, Гар… мистер Поттер, буду ли я подвергаться дискриминации из-за того, что мои родители магглы?       Гарри засомневался:       — Я… не уверен. Лично я считаю, что со мной будут обращаться в какой-то степени как с чужаком, по крайней мере вначале, и я должен буду понять, как на это реагировать. Я уверен, что некоторые люди будут предвзято относиться к нам обоим из-за нашего наследия. Конечно же, не все будут вести себя так, и даже расисты, надеюсь, будут несколько сдержаны, так как их сторона проиграла последнюю войну, — он сделал паузу. — Вы уже подумали о том, на какой факультет хотите поступить?       — Я надеялась на Гриффиндор или Рейвенкло. А что? У них разные взгляды на магглорожденных?       — Ну, все, что я действительно об этом знаю, — это то, что мне сказали мои родители, так что отнеситесь к этому со скепсисом. Многие слизеринцы были последователями Сама-Знаешь-Кого, и я уверен, что среди наших сверстников будут их дети, поэтому я ожидаю, что они будут враждебно настроены к магглорожденным и, наверное, к брату Мальчика-Который-Выжил. Не все, надеюсь, но этого следует ожидать. Рейвенкловцы наиболее ориентированы академически, так что вам они могут понравиться, но они очень традиционны и имеют репутацию элитизма, так что могут быть в какой-то степени жестоки. Хаффлпаффцы гордятся своей терпимостью и принимают всех, но из-за этого другие дома смотрят на них свысока, как на тех, у кого отсутствуют стандарты. Мой отец назвал их факультетом простофиль, но я сомневаюсь, что это правда, учитывая то, Министрами магии становились в большинстве своем выходцы из Хаффлпаффа, чем ученики из любого другого факультета. К моему удивлению, моя биологическая мать сказала, что магглорожденным лучше всего в Гриффиндоре. Они больше всего напоминают факультет мятежников, и, по-видимому, они принимают магглорожденных и полукровок для того, чтобы посмеяться над чистокровными-традиционалистами. Они также меньше всего заинтересованы в формальностях и этикете, поэтому они будут более снисходительны к мелким социальным ошибкам. Конечно же, она сама была гриффиндоркой, поэтому она может быть предвзята.       Гермиона поднялась:       — Что ж, вы дали мне много поводов для размышлений, мистер Поттер. Но думаю мне лучше пойти и найти Невилла.., имею ввиду, мистера Лонгботтома, узнать, как у него обстоят дела с поиском его жабы, — она повернулась к двери. — Мистер Поттер, какие бы вы книги посоветовали прочитать, чтобы побольше узнать о том, о чем мы разговаривали?       Гарри улыбнулся, на этот раз совершенно искренне, и сказал названия трех книг об этикете:       — Если их нет в библиотеке Хогвартса, обратитесь ко мне, я одолжу вам свои экземпляры.       — Благодарю вас, — она замолчала, пытаясь вспомнить, как люди из Гордости и предубеждения разговаривали друг с другом. — И мистер Поттер, если я не слишком самонадеянна, я была бы рада, если бы вы называли меня Гермионой, — тоже улыбаясь, сказала она.       Гарри рассмеялся:       — Ты нисколько не самонадеянна, Гермиона. И я также был бы рад, если бы ты называла меня Гарри.       Она кивнула и вышла из купе, а Гарри вернулся к чтению книги об этикете, радуясь, что завел свою первую гипотетическую дружбу. Примерно через десять минут дверь вновь открылась, и вошел Джим вместе с рыжим мальчиком, которого Гарри встречал уже дважды.       — О, вот ты где! — воскликнул Джим. — Я так долго тебя искал. Это Рон Уизли. Он будет учиться в нашем классе. Рон, это мой брат Гарри!       — Рад встречи, Гарри, — с энтузиазмом сказал Рон.       — Взаимно, — вежливо сказал Гарри. «О, да, точно гриффиндорец», — подумал он про себя. Вслух же, он сказал:       — Вообще-то, мне кажется, мы уже встречались. В «Мадам Малкин», когда с нас снимали мерки.       — О, точно! Я помню тебя. Тебе следовало сказать, что ты брат Джима!       — Ну, я только сам узн… не важно. Давайте просто скажем, что у меня был напряженный день, и я не задумался об этом.       — Ну, в любом случае, — сказал Джим, упав на сидение рядом с Гарри и напротив Рона, — извини, что мы встретились с этими фотографами. Иногда они доставляют много проблем. Но Рон познакомил меня со своими братьями, а они познакомили меня с командой Гриффиндора по квиддичу, — он замолчал. — Скажи, ты знаешь что-нибудь о квиддиче, Гарри?       — Немного. Я знаю, что это странная комбинация водного поло, вышибалы и захвата флага, но только играя в воздухе на больших скоростях и летая на метлах.       — Ла-а-адно. Я не знаю, что это такое. Но не волнуйся. Папа был крутым охотником, когда учился в школе, и он подарил мне тренировочную метлу на мой четвертый день рождения. Мы быстро обучим тебя.       Гарри, проведший свое четырехлетие, учась готовить для Дурслей яичницу с беконом (под угрозой получить сковородкой по голове, если что-то подгорит), вновь улыбнулся той болезненной улыбкой:       — Жду с нетерпением.       Внезапно, двери купе вновь раскрылись, и во внутрь ввалился еще один человек. Он был худым блондином с аристократичными чертами лица. За ним в коридоре стояли двое коренастых мальчиков, которые в течение пяти лет наверняка вырастут в неуклюжих грубиянов.       — Мне сказали, что Джеймс Поттер-младший, Мальчик-Который-Выжил, едет в этом вагоне, — властно сказал новоприбывший. — Это правда?       — Правда, — сказал Гарри и неким непониманием. — А вы будете?       — Малфой. Драко Малфой из Древнего и Благородного Дома Малфоев, — Джим и Рон оба хихикнули на напыщенность мальчика, но по какой-то причине он сосредоточил свой гнев исключительно на Рона. — Я могу сказать к какой семье принадлежишь ты. Рыжие волосы. Веснушки. Поношенная мантия. Без сомнений Уизли, — усмехнулся он.       И Рон, и Джим аж покраснели от злости, в то время как глаза Гарри сузились. Он узнал фамилию Малфой и был довольно таки удивлен, как грубо вел себя отпрыск столь важного рода. Не говоря уже о странно конкретных оскорблениях, которые Малфой сделал тому, кого он, очевидно, не знал раньше.       Игнорируя Рона, Драко повернулся обратно к Гарри и был удивлен, наконец-то заметив, что в купе присутствовали двое очень похожих мальчиков. Он сделал предположение и понадеялся, что нужный ему человек — не мальчик с шоколадным пятном на рубашке, который бросал на него сердитый взгляд:       — Так, вы — Джеймс Поттер? — спросил он того, который выглядел более достойно.       Гарри покачал головой и указал на Джима, который встал и приблизился угрожающе близко к Драко. Двое громил снаружи напряглись и приготовились к драке.       — Я Джим Поттер, — сказал он. — А тебе-то какое дело?       Драко поднял руки вверх, чтобы показать, что он не никак не угрожал:       — Поттер, пожалуйста. Я прошу прощения, если чем-то обидел вас. Но вы — национальный символ и наследник Древнего и Благородного Дома. Очевидно, вам понадобится помощь в поиске правильных друзей. Я могу помочь вам держаться подальше от неправильных личностей, — судя по позе Драко, становилось очевидно, что «неправильные личности» включали в себя Рона, чье лицо преобразилось в маску злости.       — Я могу найти правильных друзей и без твоей помощи, Пожиратель, — усмехнулся Джим.       Глаза Драко сузились, в то время как Гарри наблюдал за противостоянием, лениво сожалея, что не захватил попкорна:       — Очевидно же, что я не могу быть Пожирателем Смерти, так как мне всего одиннадцать. А если вы имеете ввиду моего отца, то вам следует помнить, что Визенгамот признал его невиновным. Так что вам следует задумываться над словами, Поттер, если только вы не хотите, чтобы на вас подали в суд за клевету.       — Что ты говоришь, Малфой! — с презрением сказал Рон. — Твоя семья — настолько слизеринцы, насколько только возможно, и никогда не было темного мага который бы не был склизким слизеринцем, от Сам-Знаешь-Кого и Гриндевальда до самого Салазара Слизерина.       — О, ну это же просто чепуха, — раздраженно огрызнулся Гарри. — Во-первых, никто не знает, на каком факультете учился Сами-Знаете-Кто и учился ли он вообще в Хогвартсе, а Гриндевальд несомненно учился в Дурмстранге. Да, большинство осужденных Пожирателей были слизеринцами, но также были и Пожиратели с других факультетов. Барти Крауч-младший был рейвенкловцем, а Сириус Блэк был гриффиндорцем. И вообще, худшим Темным Лордом, когда-либо посещавшим Хогвартс, был Эмерик Отъявленный еще в 14 веке, и он на самом деле утверждал, что именно его гриффиндорская натура дала ему смелость бросить вызов всем светским стандартам приличия и морали.       Остальные мальчики в купе посмотрели на Гарри так, словно у него выросла вторая голова.       — Хм, ты действительно много знаешь о темных волшебниках, — сказал Рон.       Гарри пожал плечами:       — Это было написано в Развитии и упадке Темных Искусств, — он повернулся, чтобы посмотреть на Джима. — Я купил ее почитать о тебе и Сам-Знаешь-Ком, но в ней были главы и обо всех остальных основных британских темных магах со времен основания Хогвартса. И вправду, большинство из них были слизеринцами, но и в Гриффиндоре, и в Рейвенкло было много темных магов, и даже Хаффлпафф выпустил одного за последние пять столетий.       Драко в замешательстве уставился на него:       — Кто ты? С каких пор у Мальчика-Который-Выжил есть брат-близнец?       Гарри поднялся и посмотрел Драко в глаза:       — Конечно же, с рождения. И ранее вы ошиблись. Я, Гарри Поттер, — Предполагаемый Наследник Древнего и Благородного Дома Поттеров. И хотя я не буду столь прямолинеен, как мой брат, я должен сказать вам, мистер Малфой, что вы произвели плохое первое впечатление. Я думаю, будет лучше, если вы уйдете, пока это не переросло во что-то… неприятное.       — Пусть будет так, — после этого он вышел из купе и направился по коридору, уведя за собой своих приспешников. Джим повернулся и с ухмылкой посмотрел на Гарри.       — Это было круто, Гар! «Уходи, пока это не переросло во что-то… неприятное». Злобно. Думаю, что если бы ты так разговаривал с этими магглами, они бы вообще не доставили тебе никаких проблем.       Гарри резко повернул голову к Джиму, и его глаза загорелись, как будто он получил пощечину. Рядом с ним, Рон спросил, что Джим имел в виду, говоря о «магглах», но его голос как будто прозвучал вдали. Джим, внезапно занервничав, переводил взгляд с Гарри на Рона и обратно, прежде чем наконец заговорил:       — Это не важно, Рон. Забудь, что я упомянул это. Эй, Гар? Хочешь научиться играть во Взрывающиеся карты?       Гарри пристально посмотрел на брата, словно изучая насекомое. Затем он задумался над вопросом. Не над вопросом: «хочешь научиться играть во Взрывающиеся карты?», а гораздо более насущным вопросом: «хочешь ли ты провести следующие семь лет, притворяясь, что улыбаешься, когда тебе хочется рычать или кричать?» И он сделал свой выбор:       — Вообще, прямо сейчас я бы хотел пойти поискать туалет, — весело сказал он. — Думаю, на этом поезде он есть, ведь поездка занимает шесть часов.       — Ну да, — сказал Джим, — по пути сюда мы проходили туалеты. Просто иди в том направлении, куда ушли три мини-Пожирателя.       — Спасибо, Джим, — Гарри прошел мимо брата и вышел за дверь, закрыв ее за собой. Он прошел несколько футов по коридору, а затем, повинуясь внезапному порыву, подкрался к краю купе, которое только что покинул. И вслушался:       — Без обид, Джим, но твой брат немного странный.       — Знаю. Когда он был еще младенцем, мама и папа думали, что он будет сквибом, поэтому они отправили его жить к родственникам-магглам. По-видимому, они были немного грубы с ним, и он винит наших родителей. Честно говоря, он ведет себя как ребенок, но мама настояла, чтобы я был рядом с ним, пока он не оправится от гнева. Как-то так.       Гарри очень медленно выдохнул. Затем он повернулся и быстро пошел по коридору к следующему вагону. Малфой и его пока-еще-безымянные прихвостни были впереди.       — Мистер Малфой! — позвал он.       Малфой остановился и обернулся, в то время как Гарри подошел к троице:       — Чего хочешь, Поттер? Думаю, ты достаточно ясно выразил свои чувства.       — Так и есть. И, честно говоря, Малфой, ты действительно произвел плохое первое впечатление. К счастью, я не делаю поспешных выводов, основанных на первом впечатлении. И хотя я также могу сам решить, кто является «правильными людьми», я в процессе не буду зависеть от предубеждений моего отца и брата. Так вот, я еще не знаю, на какой факультет попаду, но я надеюсь, что у нас с тобой будут, по крайней мере, дружелюбные отношения, независимо от факультета. Как ни как, мы будущее наших уважаемых семей.       — Я нахожу маловероятным, Поттер, что между слизеринцем и гриффиндорцем когда-либо может быть дружелюбный союз.       — Тогда нам очень повезло, Малфой. Потому что я думаю, очень маловероятно, что кто-то из нас станет гриффиндорцем, — а затем, Гарри протянул свою руку, и после секундного колебания Драко пожал ее.

***

      Семь часов спустя Распределяющая шляпа прошептала в голове у Гарри Поттера:       — О, отлично. А то я боялась, что с тобой будет сложно, — а потом громким голосом она прокричала:…       — СЛИЗЕРИН!