***
Позже тем же вечером Гарри был один в гостиной Слизерина, заканчивая свою домашнюю работу за первый день перед тем, как лечь спать. Его первый день занятий прошел довольно таки хорошо, несмотря на истерику его биологического отца. Превращение спичек в иголки все еще не удавалось ему, как и всем остальным на Слизерине, но он был награжден двумя очками на Чарах. Кроме того, он обзавелся несколькими союзниками («друзьями» их было называть преждевременно, но Гарри был настроен оптимистично). Когда Гарри встал и потянулся, он заметил картину над камином, изображающую шумящую гадюку, свернувшуюся вокруг нескольких книг на письменном столе. Чувствуя себя немного глупо, он подошел к картине, огляделся вокруг, чтобы убедиться, что там никого нет, а затем сосредоточил свое внимание на змее: — Хм, привет. Меня зовут Гарри, — мягко сказал он. Змея на картине дернулась, а затем посмотрела на него, прежде чем прошипеть в ответ. Гарри тепло улыбнулся, ведь зародилась еще одна дружба, хотя и иного рода.Глава 6: Первый день в логове змей
6 июня 2020 г. в 17:36
2 сентября 1991
Гарри проснулся после восьми часов чудесного сна в самой уютной постели, к которой ему когда-либо разрешалось хотя бы прикоснуться. Когда его соседи по комнате зашевелились в спальне первого курса Слизерина, он вспомнил прошлую ночь. Джим, конечно же, попал на Гриффиндор и даже имел смелость выглядеть обиженным и преданным, когда Гарри попал на Слизерин. Уизел присоединился к нему, как и (что удивительно) робкий мальчик Лонгботтом, и (не так удивительно) Гермиона. Бедный Лонгботтом выглядел так, как будто он боялся всего на свете, и наверняка лучше бы себя чувствовал на Хаффлпаффе, но судя по своим наблюдениям, Гарри понял, что его родители были львами, а бабушка и особенно двоюродный дедушка считали бы его ошибкой, если бы он не последовал их примеру. И все же, если мальчик обретет некоторую уверенность в себе, возможно, он сможет приспособиться к новым обстоятельствам. Гермиона, как он и предположил в поезде, вполне могла бы неплохо устроиться в Гриффиндоре, если бы сумела приспособиться к анархической культуре этого факультета.
Шляпа распределила Драко Малфоя на Слизерин, прежде чем она полностью опустилась ему на голову, что позабавило Гарри. Она распределила Блейза Забини почти также быстро, но потратила несколько минут на Тео Нотта, застенчивого, худого мальчика, который выглядел почти… смирившимся со становлением слизеринцем. Также были четыре девочки, тоже попавшие на Слизерин: Гринграсс, Дэвис, Паркинсон и Булстроуд. Малфой — они еще не перешли на имена — тихо сказал Гарри, что Гринграсс и Паркинсон были чистокровными представителями Благородных (но не Древних) семей, в то время как Дэвис и Булстроуд обе были полукровками из «маловажных» семей. Но несмотря на разное происхождение, Гринграсс и Дэвис каким-то образом знали друг друга и были друзьями. Булстроуд казалась немного одиночкой, в то время как Паркинсон практически ворковала с Драко. Она намекнула, что у них с Драко запланирован договорной брак («В одиннадцать?!» — подумал Гарри), упоминание которого заставило Драко позеленеть.
Крэбб и Гойл тоже попали на Слизерин. На самом деле, их сортировка была причиной того, что распределение Гарри заняло несколько минут. Шляпа сразу же предложила Слизерин, и в принципе Гарри не возражал. Но в поезде он разговаривал с Крэббом и Гойлом, и во время распределения Гарри прямолинейно спросил шляпу, как два односложных куска говядины смогли попасть на «факультет хитрости и амбиций». Шляпа хмыкнула и что-то промямлила, прежде чем признать, что она пыталась направить обоих мальчиков на Хаффлпафф, но она была связана определенными правилами, принятыми в Средние века, распределять детей из «вассальных семей» на тот же факультет, на который попал и их «сюзерен». Крэббы и Гойлы (и в меньшей степени Паркинсоны) были связаны с Малфоями магическими контрактами, датируемыми несколькими столетиями, характер которых Шляпа не имела права разглашать. Но если Гарри хочет узнать больше о таких вещах, он определенно должен поступить на Слизерин, так как на картинах и на мебели в их спальне было спрятано немало змей, которые, по мнению Шляпы, были «склонны посплетничать». И поскольку изучение его дара Парселтанга в контролируемых и отдельных обстоятельствах было главным в списке дел Гарри, это было решающим аргументом.
Конечно же, распределение таинственного брата Мальчика-Который-Выжил стало настоящим скандалом. Дамблдор выглядел разочарованным, как и «мама». Более тревожным был тот факт, что профессор Снейп, декан его факультета, выглядел откровенно готовым убивать. Позже он пошлет старост, чтобы те провели инструктаж первокурсникам Слизерина. По словам некоторых старших учеников, это был первый раз с тех пор, как они поступили в Хогвартс, чтобы он не поприветствовал учеников лично. О, и по какой-то причине профессор ЗОТИ вызывал у него острую головную боль каждый раз, когда тот поворачивал голову.
С другой стороны, длительное распределение Гарри также дало ему идею о том, как оправдать свой слизеринский статус: «Я умолял Шляпу отправить меня на Гриффиндор, честное слово! Но затем она спросила почему, и я ответил, что хотел помочь защитить Джима! И тогда Шляпа сказала: „Ну, как ты думаешь, откуда придет больше всего угроз Мальчику-Который-Выжил?“ Я это обдумал…» Это, по мнению Гарри, казалось достаточно правдоподобным, чтобы Джеймс поверил, а работа под прикрытием среди «склизких змей» казалась чем-то таким, что позабавило бы такого шутника, как он. Гарри решил послать письмо своему биологическому отцу сразу после завтрака.
— Доброе утро, Малфой! — радостно воскликнул Гарри, вскакивая с кровати.
— Доброе, Поттер. Сегодня ты какой-то бодрый.
— Первый день школы и первый день нашей оставшейся жизни, — с этими словами Гарри отправился в ванную быстро принять душ. По пути он прошел мимо Тео и заметил украшенную шрамами спину мальчика. Только многолетний опыт держания головы опущенной перед Дурслями, удерживал его от того, чтобы не таращится. К счастью, у Гарри был только один подобный шрам, но этого было достаточно, чтобы запомнить, какой след оставляет трость, а также научиться никогда не комментировать вес Вернона Дурсля. Гарри было неприятно осознавать, что даже в волшебном мире жестокое обращение с детьми, по-видимому, было терпимо.
Через полчаса он уже входил в двери Большого зала, который в этот момент был почти полон. Джим и Рон уже сидели за столом Гриффиндора. Рон толкнул Джима локтем, как только Гарри вошел, и они оба нахмурились. Джим даже фыркнул, но в то же время его глаза странно загорелись азартом, как будто он ожидал, что скоро что-то произойдет. Гермиона и Лонгботтом сидели на некотором расстоянии от них. Гермиона дружелюбно болтала с несколькими старшими гриффами, а Лонгботтом держался особняком. Гарри прошел к столу Слизерина, располагающемуся в противоположном конце залы, и сел между Малфоем и Ноттом.
Через несколько минут совы начали приносить письма, вдруг величественная рогатая сова направилась к столу Слизерина с кроваво-красным конвертом, зажатым в когтях. Тео Нотт мгновенно напрягся и перестал дышать. Обеспокоенный, Гарри спросил, все ли с ним в порядке, но Тео не успокоился до тех пор, пока сова не бросила красный конверт на стол перед Гарри.
— О-о-о-о, — злобно завизжала Паркинсон, — смотрите! Поттер получил громовещатель!
Остальные слизеринцы отодвинулись, оставаясь достаточно близко, чтобы видеть его реакцию.
— А что такое, скажите на милость, «громовещатель»? — безразлично спросил Гарри. На другом конце залы Гарри увидел, как Джим и Рон встали, чтобы получить лучший обзор, и открыто смеялись, так что он сомневался, что это было что-то хорошее.
Тео впопыхах ответил:
— Это гневное письмо, Поттер. Очень гневное письмо. Чем дольше ты его не открываешь, тем громче оно будет кричать. А если ты не открываешь его слишком долго, оно взрывается.
Гарри вновь осмотрел залу. Все с его факультета ждали, как он отреагирует. Вообще, уровень шума во всей зале упал до мягкого бормотания, поскольку дети, воспитанные волшебниками, казалось, знали, что такое громовещатель, и не хотели пропустить шоу. За главным столом большинство учителей выглядели несколько заинтересованными, хотя Лили Поттер закрыла лицо рукой с выражением абсолютного ужаса.
Гарри усмехнулся:
— Ого. Кричащее взрывающееся письмо. И школа, позволяющая родителям посылать их одиннадцатилетним детям за завтраком в присутствии их одноклассников. Как… профессионально, — он наклонился вперед и разрезал печать громовещателя ножом для масла, а затем небрежно откинулся на спинку стула, прихватив тыквенный сок и потягивая его, пока слушал:
ГАРРИ ПОТТЕР!
КОГДА ДЖИМ /ик/ НАПИСАЛ МНЕ О ТВОЕМ РАСПРЕДЕЛЕНИИ, Я НЕ МОГ В ЭТО ПОВЕРИТЬ! Я ЗНАЛ… ПРОСТО ЗНАЛ, ЭТО БЫЛО ОШИБКОЙ ПОЗВОЛИТЬ ТЕБЕ ВЕРНУТЬСЯ К НАМ! НИКОГДА ЕЩЕ ПОТТЕР НЕ ПОПАДАЛ НА СКЛИЗКИЙ, СКОЛЬЗКИЙ, ЗМЕИНЫЙ СЛИЗЕРИН! И ПОСЛЕ ТОГО, КАК ТЫ ЗАКОНЧИШЬ /ик/ ПОЗОРИТЬ НАШ РОД, НАДЕЮСЬ, БОЛЬШЕ НИ ОДИН ПОТТЕР ТУДА НЕ ПОПАДЕТ! Я /ик/ ПРЕДУПРЕЖДАЮ ТЕБЯ, ЕСЛИ ТЫ ХОТЬ НА ШАГ ВЫЙДЕШЬ ЗА РАМКИ ДОЗВОЛЕННОГО, ЕСЛИ ПОДАШЬ ХОТЬ МАЛЕЙШИЙ НАМЕК НА ТО, ЧТО /ик/ СТАНОВИШЬСЯ ЗЛЫМ ИЛИ ЧТО-ТО В ЭТОМ РОДЕ, Я ВЫДЕРНУ ТЕБЯ ИЗ ЭТОЙ ШКОЛЫ И ПАЛОЧКА ТВОЯ СЛОМ… ИМЕЮ ВВИДУ, САМ СЛОМАЮ ТВОЮ ПАЛОЧКУ! Я ВЫГОНЮ ТЕБЯ ИЗ РОДА ПОТТЕРОВ И ОТПРАВЛЮ ТЕБЯ ОБРАТНО К ТЕМ МАГГЛАМ ДУРГЛАМ… /ик/ ДУРСЛЯМ ЕЩЕ ДО ЗАХОДА СОЛНЦА! ЭТО ЕДИНСТВЕННОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ, КОТОРОЕ ТЫ ПОЛУЧИШЬ!
ТВОЙ УНИЖЕННЫЙ ОТЕЦ,
ДЖЕЙМС ЧАРЛУС ЛОРД ПОТТЕР
А потом письмо вспыхнуло пламенем и быстро распалось. В зале воцарилась тишина. На лицах большинства учителей, сидевших за главным столом, застыло выражение потрясения и смущения. Даже Дамблдор, казалось, был поражен язвительностью и жестокостью Джеймса, не говоря уже о том, что он был совершенно очевидно пьян, когда писал и отправлял громовещатель. Лили Поттер вскочила и выбежала из залы. Только Северус Снейп сохранил самообладание, несмотря на свое личное восхищение тем, как Джеймс Поттер унизил всю свою семью всего одним письмом. Он ждал того, чтобы увидеть, что произошло дальше. То, как отреагирует мальчишка-Поттер, может помочь ему или влиться, или сломиться в Слизерине. Лично он ожидал, что мальчик сломается и выбежит с плачем под смех своего собственного факультета и омерзительного близнеца. К удивлению Снейпа, вместо этого мальчик… расхохотался.
— Удивительно! Получается мой отец не только идиот, но еще и пьяница. Полезно знать, — а затем он поднялся и в знак приветствия поднял свой стакан с тыквенным соком в сторону своего младшего близнеца.
— Неплохо сыграно, Братик! — крикнул он через всю залу с таким видом, словно громовещатель был всего лишь забавной маленькой шуткой. — Тебе пришлось нарушить комендантский час, чтобы вчера вечером наябедничать на меня? Или, может быть, такие мелкие правила не относятся к Мальчику-Который-Выжил.
Лицо Джима преобразилось, и он вскочил на стол, опрокидывая тарелки и кувшины:
— ДУМАЕШЬ ЭТО СМЕШНО, ТЫ, СЛИЗЕРИНСКАЯ МРАЗЬ! — крикнул он, а Гарри, усаживаясь обратно, рассмеялся еще громче.
Наконец, Когда Джим уже был готов выкрикнуть что-то еще, раздался голос Минервы МакГонагалл:
— Джеймс Поттер-младший, немедленно сядьте! Я не хочу больше слышать от вас ни слова! И двадцать очков с Гриффиндора за срыв завтрака и оскорбление другого факультета! — Джим выглядел потрясенным тем, что еще до начала занятий стоил своему факультету столько очков, и медленно сел, бросив последний ненавистный взгляд на Гарри, который вытирал с глаз слезы смеха.
За столом Слизерина остальные члены факультета медленно вернулись на свои места, настороженно изучая своего однокашника и его странную реакцию. Отсмеявшись, Гарри вернулся к завтраку, просматривая заметки для своего первого урока Трансфигурации. Настроение у него было явно (и для одноклассников это было странным) веселое.
— Э-э, Поттер? — робко спросил Нотт. — С тобой… с тобой все в порядке?
— Лучше не бывало, Тео. Могу я называть тебя Тео? Надеюсь, я не слишком самонадеян. Конечно, если хочешь, можешь называть меня Гарри.
— Тогда ладно, хм, Гарри. Ты воспринял этот громовещатель, ну, гораздо лучше, чем можно было ожидать.
— А, эта ерунда, — с ухмылкой сказал Гарри. — Ничего особенного. Просто какой-то нелепый человек, кричащий на меня. Были люди гораздо более нелепые, чем он, которые кричали на меня в течение многих лет и обычно намного громче, — он откусил кусочек тоста и медленно прожевал его, словно собираясь с мыслями, прежде чем снова повернуться к другому мальчику. — Долгое время я мирился с подобными вещами, потому что не знал ничего лучшего и у меня не было другого выбора. А сейчас он у меня есть. Видишь ли, Тео, этот человек воображает, что он мой отец, и что это дает ему какое-то право оскорблять меня. Но правда заключается в том, что он никогда не был моим отцом в любом смысле этого слова. И сколько бы он ни орал и ни выставлял себя дураком, я прекрасно знаю, что у него нет надо мной власти, которой я ему не позволяю, а я просто решил ему ничего не позволять, — он тихо усмехнулся. — Это… вообще-то хорошо, что все так быстро произошло. Я предполагал по крайней мере делать вид, что являюсь хорошим сыном Джеймса Поттера. Но после произошедшего? Не-а. Без шансов. Началась тотальная война.
Тео посмотрел на Гарри с чем-то очень похожим на благоговейный трепет, но остальные одноклассники, похоже, решили, что он сошел с ума. Тем временем Гарри повернулся к Драко:
— Кстати, об этом… мистер Малфой. Я знаю, что мы не очень далеко продвинулись в нашем сотрудничестве, но могу ли я попросить вас о небольшом одолжении?
Малфой, по какой-то странной причине слегка завидую тому, что Гарри не попросил называть его по имени, сказал:
— Что за услуга, мистер Поттер?
— Не могли бы вы, написать вашим родителям и попросить, чтобы они порекомендовали хорошего адвоката? Того, кто знаком с законами о наследстве Визенгамота?
Драко Малфой уставился на Брата-Мальчика-Который-Выжил. А затем настала его очередь смеяться.