***
Тремя часами ранее… После того, как ужасы первого урока Зелий закончились, гриффиндорцы первого курса вернулись в свою башню со смешанными эмоциями. Для Джима Поттера доминирующей эмоцией был гнев. — Грейнджер! — взревел он, как только оказался в проходе. — Гриффиндорцы должны держаться вместе! Какого черта ты творишь, называя меня «кричащей задницей» перед всем классом? И притом в классе Нюниуса! — О, мне очень жаль, Поттер, — ласково сказала она, — я всего лишь скромная магглорожденная, все еще находящаяся в восторге от чудес волшебного мира. И когда я вижу кричащую задницу, волшебным образом замаскированную под ученика Хогвартса, Я НЕ МОГУ НЕ УКАЗАТЬ НА ЭТО! — Ах ты маленькая…! И вообще, из-за чего ты так расстроилась?! Это всего лишь очки! Никого это здесь не волнует, кроме маленькой мисс Всезнайки! Глаза Гермионы опасно сверкнули, и она выхватила палочку. Вздрогнув, Джим потянулся за своей, но Гермиона просто повернулась и пошла к лестнице, ведущей к спальням. Затем она направила свою палочку вверх по каждой лестнице и, к всеобщему удивлению, выпустила серию громких хлопающих фейерверков, прежде чем выкрикнуть: — ВСЕ СТАРОСТЫ В ОБЩУЮ КОМНАТУ ДЛЯ ЭКСТРЕННОГО СОВЕЩАНИЯ! Секундой позже дюжины старших львов, включая всех шестерых старост, ворвались в комнату, где сердитая Гермиона Грейнджер стояла на кофейном столике в окружении остальных первокурсников, которые смотрели на нее в изумлении. Она все еще держала палочку наготове и выглядела готовой к битве. Первым заговорил староста 7-го курса,Ральф Макмиллан: — Какого ЧЕРТА здесь происходит?! Кто созвал собрание старост?! — Я созвала, — спокойно сказала Гермиона. — Вы все сказали, что если у нас есть какие-либо вопросы, то мы должны задать их старосте! Что ж, у меня есть вопрос, и я хочу получить на него ответ прямо сейчас! — Ты что, совсем с ума сошла?! — воскликнул Ральф, прежде чем староста-девушка, Эмили Россен, положила руку ему на плечо. — Полегче, Ральф. Позволь мне. Мисс Грейнджер, э-э, Гермиона. Ты явно расстроена. Почему бы тебе не убрать свою палочку и не слезть со стола, и мы поговорим? — Нет, пока я не задам свой вопрос. Эмили глубоко вздохнула: — Ладно. Что за вопрос? — Кубок факультетов. Важен ли он Гриффиндору на самом деле? Действительно ли мы стремимся выиграть его? Или это просто большая шутка, о которой беспокоятся только «всезнайки»? То, над чем мы должны просто смеяться всякий раз, когда какой-то идиот стоит нам десятков очков за один раз? Потому что, если это последнее, то я обещаю, я тоже могу перестать заботиться о Кубке факультетов! Мне будет намного легче сдать мои СОВ, если я не буду тащить за собой много мертвого груза! Гермиона в конце посмотрела на Джима и Рона, но Перси Уизли этого не заметил и повернулся к своим братьям-близнецам: — О Мерлиновы панталоны, что вы, идиоты, натворили на этот раз?! В унисон близнецы подняли руки в жесте капитуляции: — Это были не мы, о совершенный староста Перси. — Мы не потеряли ни одного очка… пока что. — Еще не было времени сделать что-нибудь достойное увековечения. — Ну, мы все же украли сиденье для унитаза, но я не думаю, что кто-то это еще заметил. — Мы заметили, — сказали Кэти Белл и Алисия Спиннет почти в унисон и с явным неудовольствием. Невилл прервал дискуссию: — Это были не близнецы, Перси. Это был Джим. — О, большое спасибо, предатель, — огрызнулся Джим. Гермиона слезла со стола и подошла к растерянным старостам: — Я не знаю, как обстоят дела в старших курсах. Но среди первокурсников Невиллу, Парвати, Лаванде и мне потребовалась неделя, чтобы компенсировать двадцать очков, которые Джим Поттер потерял в свое первое студенческое утро. Ральф закашлялся в ответ на это: — Ну, да. Это и вправду было плохое начало для Поттера, но, надеюсь, это дало ему пищу для размышлений, и этого больше не произ… — Джим только что потерял тридцать пять очков во время Зелий, — спокойно сказала она. В комнате воцарилась тишина, и все шестеро старост уставились широко раскрытыми глазами на Мальчика-Который-Выжил, который с трудом сглотнул от внимания, которое на этот раз было не таким благосклонным, как он привык. Затем собравшиеся львы начали роптать о своем недовольстве. Близнецы были неисправимы, но потерять тридцать пять очков — это то, что они могли бы осуществить за неделю, а не за один урок. Это составляло почти половину баллов, которые весь факультет заработал за первую неделю учебы. — Тридцать пять очков… за один урок, — слабо сказала Эмили. —Вообще-то, — устало сказал Невилл, — тридцать пять очков меньше чем за минуту. — … КАК! — завопил еще один староста. Заговорила Лаванда. Она очень гордилась теми двумя очками, которые заработала накануне на Заклинаниях. Тот факт, что Гермиона не только помнила об этом, но и считала это столь же важным, как и дюжина или около того очков, которые магглорожденная заработала сама, мгновенно расположил ее к другой девушке. — Ну, во-первых, он высмеял профессора Снейпа в лицо за его привычки ухаживать за собой. Затем он заговорил о том, что его отец и профессор Снейп ненавидели друг друга, и поэтому его отец сказал ему, что быть неуважительным к профессору нормально. Затем он назвал профессора Снейпа «Нюниусом». Я ничего не забыла? — Ну, — сказала Гермиона, — было совершенно очевидно, что Джим не прочитал назначенную литературу, но это кажется почти… незначительным после всего остального. — Ну и, — к разговору присоединился Невилл, — я уверен, что он бы продолжал еще дольше и потерял бы еще больше очков, если бы ты не заткнула ему рот, — он повернулся к префектам, — за что она, кстати, вернула нам пять очков. Ральф отмахнулся от этого и повернулся к Джиму: — Зачем… во имя Мерлина, зачем тебе намеренно оскорблять профессора Хогвартса в первый день занятий? Джим напрягся и огляделся. Он был встревожен и зол, что большая часть факультета, казалось, была против него. — Потому что я не должен был мириться с жестоким обращением со стороны того, кто ненавидел мою семью еще со времен до моего рождения. Он не должен был позорить меня неясными вопросами, ответ на которые не будет знать ни один первокурсник. Гермиона закатила глаза: — Поднимите руки, пожалуйста. Есть ли еще первокурсники, которые не знали ответа хотя бы на один из вопросов профессора Снейпа? — Я знал все три. — Я знал два, но не знал про безоар. — Правда? Он был выделен жирным шрифтом в боковой сноске на странице 3. — О! Черт! Я всегда забываю читать сноски. Кроме Рона, оказалось, что все гриффиндорцы первого курса знали ответ по крайней мере на один из вопросов Снейпа. Наконец, Джим рявкнул: — ЗАМОЛЧИТЕ ВСЕ ВЫ! СО МНОЙ НЕЛЬЗЯ ТАК ОБРАЩАТЬСЯ! Я… — Мальчик-Который-Выжил! Да, мы знаем, — закончила за ним Гермиона. — Гарри был прав насчет тебя в том, что он сказал в прошлый понедельник. Ты и вправду думаешь, что правила к тебе не относятся. Джим быстро заморгал. Гермиона почти начала чувствовать себя плохо, видя его на грани слез. Почти. — Я уничтожил Сама-Знаешь-Кого! Это должно что-то значить! Гермиона шагнула вперед, чтобы посмотреть Джиму прямо в глаза: — Как? — просто спросила она. — Ч-что? — Как ты уничтожил Сам-Знаешь-Кого? Я прочитала несколько книг о последней войне. Во всех них просто говорится, что Сам-Знаешь-Кто ворвался в твой дом, оглушил твоих родителей, а затем попытался применить к тебе Убивающее проклятие, когда ты каким-то образом «победил» его. Как ты это сделал? Джим уставился на нее, его рот открывался и закрывался, как у рыбы. — Ты ведь и сам не знаешь, да? — продолжила она. — Ты всемирно известен и повсеместно любим за то, что произошло, когда ты еще был младенцем, и ты понятия не имеешь, что тогда случилось. Насколько можно судить, это могло быть не чем иным, как волшебной случайностью, но ты ожидаешь, что к тебе будут относиться как к королевской особе, — она покачала головой и повернулась к лестнице, ведущей в ее спальню. Перед ней она внезапно обернулась и улыбнулась: — Знаешь, мне только что пришла в голову забавнейшая мысль! Разве не было бы забавно, если это именно Гарри уничтожал Сам-Знаешь-Кого? И твои родители отправили его к родственникам-магглам только потому, чтобы спрятать его, пока они выдвигали тебя и делали тебя знаменитым, просто чтобы скрыть тот факт, что Гарри был настоящим Мальчиком-Который-Выжил? Пока она говорила, лицо Джима исказила маска ярости, и со злобным рычанием он вытащил свою палочку. Но прежде чем он смог произнести заклинание, его схватили двое старших гриффиндорцев. Однако это не помешало ему закричать в ярости: — ЗАТКНИСЬ! ЗАКРОЙ СВОЙ ГРЯЗНЫЙ ГРЯЗНОКРОВНЫЙ РОТ! По комнате раздались громкие вздохи. Невилл непроизвольно шагнул к Джиму, словно собираясь ударить его, но Гермиона резко окликнула его по имени, и он остановился, все еще сжимая кулаки. — Грязнокровный, Поттер? — повторила Гермиона. — Интересно, что бы сказала на это твоя мать. Возможно, нам следует ее спросить, — она повернула голову, и остальная часть комнаты проследовала за ее взглядом к входу у дальней стены… где профессора Поттер и МакГонагалл стояли в полном ужасе от открывшейся перед ними сцены. — М-мам? — спросил Джим. — Ни. Слова. Больше. Иди сюда. Сейчас же, — Лили говорила тихо, но с пугающей напряженностью. Джим медленно подошел к матери, на ходу вытирая нос рукавом мантии. Она крепко взяла мальчика за плечи и вывела его из общей комнаты. Когда они ушли, МакГонагалл медленно выдохнула, прежде чем повернуться к своим львам: — Я не буду вычитывать больше очков за то, чему я только что стала свидетелем. Вместо этого мистер Поттер будет отбывать наказание вместе со мной в течение следующей недели. Мисс Грейнджер? Насколько я понимаю, сегодня вы уже второй раз выступаете против одной из самых известных и почитаемых фигур в нашем обществе и отчитываете его за ужасное поведение. Уже дважды вы делали то, что правильно, а не то, что легко. Профессор Снейп уже присудил вам пять баллов за первый случай, я же повторю это за второй. МакГонагалл оглядела комнату: — Я не знаю, что думает каждый из вас, но я, например, очень хочу выиграть Кубок факультетов. Мне грустно осознавать, что кто-либо из моих львов может не достаточно гордиться своим факультетом, чтобы разделить это желание. Но хотя я не могу заставить вас желать того же, уверяю вас, я могу усложнить вам жизнь, если вы будете мешать тем, кто старается победить. Отныне любая потеря баллов одним человеком, превышающая пять баллов в день, будет сопровождаться наказанием, а также любая потеря баллов, вызванная умышленным неповиновением или неуважением к профессору Хогвартса. Я понятно выражаюсь? — получившая выговор толпа показала, что все поняла. — Отлично. Можете вернуться к своим делам.***
Три часа и десять минут спустя… Гарри уставился на Гермиону с отвисшей челюстью, когда Невилл закончил свой рассказ. Неудивительно, что Джим казался таким подавленным, когда выходил из кабинета директора. — Я надеюсь, ты не будешь считать это слишком прямолинейным, Гермиона, но ты выйдешь за меня замуж? — Отвали, Поттер, — сказал Невилл с притворной грубостью, — я первым ее увидел.