Гарри Поттер и Принц Слизерина

      Когда Невиллу Лонгботтому было восемь…       — Привет, Невилл.       Невилл вскочил со стула при звуке голоса Элджи:       — О… Дедушка Элджи! Я… не знал, что ты сегодня придешь.       — Сегодня твой день рождения, Невилл. Ты ведь не думал, что я его пропущу. Вот, я принес тебе тарелку безе, — Элджи взял один и откусил от него. — Очень вкусные. Их приготовила твоя кузина Энид.       Невилл несколько секунд смотрел на блюдо с безе, не прикасаясь к ним:       — Бабушка говорит, что я не должен оставаться в комнате наедине с тобой, — наконец сказал он тихим голосом.       — Почему?       — Она говорит, что ты можешь попытаться причинить мне боль, чтобы заставить меня использовать мою магию.       — Да, Невилл, я вполне могу. Скажи мне, Невилл. Как ты думаешь, что произойдет, если окажется, что ты сквиб?       — Не знаю. Думаю, не пойду в Хогвартс.       — Верно. В Хогвартс не принимают сквибов. Но до этого еще три года. Три года неведения. Каждый день задаваться вопросом, достоин ли ты имени Лонгботтом. Но даже если ты получишь письмо, возможно, у тебя будет едва хватать магии для зачисления в школу, но недостаточно, чтобы сдать свои СОВ. А если ты не сдашь их, тебя будут считать сквибом, будто ты вообще никогда не получал письма. Это еще пять лет ожидания и беспокойства. Всего восемь лет — столько, сколько ты уже прожил. Еще восемь лет каждый день смотреть в зеркало и видеть неудачника. Еще восемь лет навещать своих родителей на каждый праздник, задаваясь вопросом, достоин ли ты быть их сыном.       Невилл сначала не ответил, но потом вздрогнул и яростно заморгал глазами на слова Элджи:       — Почему ты такое говоришь? — наконец спросил он.       — Потому что твои родители были великими волшебниками и героями нашего общества, и я думаю, что если бы я был на твоем месте, то скорее бы умер, чем опозорил их тем, что являюсь никчемным сквибом. И именно поэтому я пришел, чтобы сделать свое предложение. Если ты позволишь мне еще раз проверить твою магию, я обещаю, что сделаю это в последний раз, независимо от результата. Если у тебя все получится, и ты проявишь свою магию, никто не будет гордиться тобой больше меня, и я буду поддерживать тебя всем, чем смогу. Но если ты откажешься от моего испытания и в будущем, после всех этих лет, будешь признан сквибом, винить я буду тебя. Когда я стану лордом Лонгботтомом, я выгоню тебя из семьи и оставлю ни с чем. Независимо от того, будет тебе одиннадцать или шестнадцать, ты окажешься на улице, бездомным, без перспектив и без образования. И не только ты. Я также отправлю твою бабушку собирать вещи. Если ты не Лонгботтом, то у нее больше нет прав на этот дом. Она, конечно же, получит свое приданое. Полагаю, его будет достаточно для небольшой квартиры в какой-нибудь крошечной волшебной деревушке и основных расходов на проживание. Но если ты согласишься на мой тест, каким бы ни оказался результат, я обещаю тебе, она будет жить так, как привыкла.       — Что, если я провалю испытание?       — Ну, — ласково сказал Элджи, — по крайней мере, тебе больше не придется жить, позоря своих родителей.       Невилл сглотнул и уставился в пол. Он вытер глаза, а затем снова посмотрел на мужчину, который должен был присматривать за ним и защищать:       — Что ты хочешь чтобы я сделал?       — Это простой тест, Невилл. Мы находимся на четвертом этаже особняка. Прямо за тобой — окно. Просто выпрыгни из окна. Если магия спасет тебя, ты волшебник. Если этого не произойдет, ты освободишься от чувства вины, стыда и беспокойства, и о твоей бабушке позаботятся. Нет ничего проще.       Невилл попятился от Элджи к открытому окну. Честно говоря, то, что сказал Элджи, было правдой. Все уже давно ждали от него проявления магии, но этого так и не происходило. Он слышал перешептования своих кузенов и их друзей: «Сквиб». Даже в возрасте восьми лет его учили, что без магии он будет пятном на роде Лонгботтомов и позором для своих родителей. Он выглянул из окна и на мгновение почувствовал головокружение. До булыжников внизу было далеко.       Позади него, затаив дыхание, стоял Элджи. Его исследование сквибов, наконец, дало результаты и навело его на эту новую и чудовищную идею. Случайная магия обычно случается, когда ребенок боится за свою жизнь, но, скорее всего, ее не произойдет, если ребенок сознательно и намеренно подвергнет себя опасности, и вряд ли она проявится, если воля ребенка к жизни будет слабой. До этого Невилл сопротивлялся Элджи, но если он добровольно выпрыгнет из этого окна, на этот раз не будет никакого ненормального магического выброса, способного спасти его жизнь.       Невилл просунул одну ногу сквозь оконную раму, но прежде чем он просунуть вторую, он снова посмотрел вниз и увидел вдалеке свою бабушку, прогуливающуюся по территории особняка с одной из ее подруг. Невилл знал, что она считала его сквибом. Он считал, что она наверняка думает, что он позорит память своих родителей. Но Невилл также знал, что она любит его и что она не хотела бы, чтобы он сделал задуманное. Он вновь повернулся к Элджи:       — Ты сказал, что если я это сделаю, ты будешь присматривать за бабушкой. Почему я должен тебе верить? Если я умру, никто не будет знать о твоем обещании.       — Невилл, мой мальчик. Я тебе когда-нибудь лгал?       Невилл уставился на Элджи так, словно видел его в первый раз. Затем он почувствовал, как что-то шевельнулось глубоко у него в животе, что-то, что три года спустя мудрая старая шляпа распознает как гриффиндорское мужество:       — Я думаю, что ты врешь мне прямо сейчас. Я не думаю, что ты вообще хочешь, чтобы я показал магию. Я думаю, ты просто хочешь, чтобы я умер, — затем он обернулся и начал кричать. — БАБУШКА! БАБУШКА! ДЕДУШКА ЭЛДЖИ ЗДЕСЬ! ОН ПЫТАЕТСЯ…       — ОБЛИВИЭЙТ! — Невилл в оцепенении раскачивался взад-вперед, наполовину высунувшись из окна. Элджи бросился вперед, схватил его за ногу и толкнул, пока тот не свесился из окна, удерживаемый в воздухе только крепкой хваткой Элджи. Вдалеке побежала Августа, выкрикивая имя Невилла, в то время как ее спутница последовала за ней. Невилл стряхнул с себя минутное замешательство и посмотрел на своего дедушку, который просто улыбнулся ему.       — Мне очень жаль, что ты не попробовал хотя бы одно безе кузины Энид, прежде чем дело дошло до этого. Они и вправду очень вкусные, — а затем, он отпустил его.       Невилл упал как камень. Вдалеке в ужасе закричала Августа, но она была слишком далеко, чтобы произнести заклинание. Мальчик посмотрел вниз на приближающуюся мощеную подъездную дорожку и приготовился к концу. Вместо этого он слегка содрогнулся… а затем, бешено вращаясь, он снова оказался в воздухе. Он снова упал, но на этот раз на некотором расстоянии от первого места приземления, и вновь почувствовал дрожь. На этот раз он не взлетел так высоко, и сбитый с толку мальчик наконец понял, что он… подпрыгивал? Его третий и последний отскок отправил его прямиком к бабушке, которая использовала заклинание, чтобы безопасно поймать его.       Элджи наблюдал за всей этой сценой с безумной ухмылкой на лице. Он испробовал все, но Сопляк выжил. Даже с четвертого этажа Элджи мог увидеть, что Августа смотрела на него с выражением злобного триумфа. Хуже того, когда она и ее спутница подошли ближе, он увидел, что вторая женщина была Гризельдой Марчбэнкс, старой подругой Августы и уважаемым членом Визенгамота… а теперь также беспристрастным и безукоризненным свидетелем того, как Невилл проявил случайную магию.       — Естественно, — сказал Элджи, прежде чем начал про себя хихикать. Все еще смеясь, он вернулся к столу и взял несколько безе. Он дико оглядел комнату Невилла, пока жевал кондитерские изделия, прежде чем, наконец, схватил тарелку и швырнул ее в стену.       — Ладно, Сопляк! Ты, может, и Предполагаемый Наследник, но я с тобой еще не закончил! — ему потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя. Затем Элджи спустился вниз, чтобы поздравить Невилла с его потрясающим магическим достижением и сообщить мадам Марчбэнкс, как он благодарен ей за то, что кто-то, занимающий ее положение, был рядом, чтобы выступить свидетелем. К тому времени другие гости вышли посмотреть, что произошло, и он взял на себя инициативу объявить, что Невилл наконец-то проявил случайную магию и теперь является Предполагаемым Наследником. Он сомневался, что Августа купилась на его мнимую радость, но ему было все равно. У него все еще оставалось три года до того, как придет письмо Невилла из Хогвартса, а это означало, что он все еще мог разыграть свою последнюю карту.       Когда Невиллу Лонгботтому было одиннадцать…       В течение трех лет, прошедших после «официальной» демонстрации Невиллом магии, Элджи неустанно работал, чтобы убедить мальчика и его бабушку в том, что он поддерживает Невилла как Предполагаемого Наследника, что его беспокоила только магия мальчика и что у него, безусловно, не было никаких намерений на убийство. Он осыпал мальчика подарками и «дедушкиными советами» и делал вид, что он заботливый регент, который с нетерпением ждет возможности передать поместья Лонгботтомов Невиллу, как только придут результаты его СОВ.       Правда, конечно, заключалась в том, что Элджи играл в выжидательную игру. СОВ Невилла были его последним шансом. Если мальчик не сможет сдать хотя бы один из трех экзаменов на основе волшебной палочки — Заклинания, Трансфигурацию или ЗОТИ — у Элджи будут основания ходатайствовать перед Визенгамотом о том, что Невилл соответствует техническому определению сквиба, хоть в нем и хватало магии для получения письма из Хогвартса. Поэтому, имея это в виду, Элджи поставил перед собой задачу выяснить, как сделать так, чтобы Невилл не успевал в учебе. Занятия с палочками были единственными, которые имели значение, и поэтому Элджи сосредоточил свое внимание именно на палочке.       Когда приближался одиннадцатый день рождения Невилла, они с Августой переписывались о том, когда стоит пойти за школьными принадлежностями для Невилла, и Элджи указал на то, что, как у регента, у него был ключ от хранилища, которое он все равно должен показать мальчику. Августа уступила, но также спросила, не заберет ли Элджи для Невилла семейную Напоминалку. Она беспокоилась о том, что он пойдет в школу с большим количеством детей Пожирателей Смерти.       Когда они вдвоем прибыли на Косую Аллею, мальчику больше всего хотелось получить свою палочку — ни о чем другом он не мог говорить с тех пор, как пришло его письмо, — поэтому Элджи сначала отвел его к Олливандеру. Старик мгновенно вспомнил Элджи, а также его палочку, которую он продал ему столько лет назад. Удивительно, но, несмотря на репутацию Олливандера, Невилл почти сразу нашел свою собственную палочку. Это, по словам продавца палочек, объяснялось тем, что он с давних времен снабжал Лонгботтомов их палочками и по опыту знал предпочтения семьи. Палочка Невилла была тринадцати дюймов и из вишни, с сердцевиной из волоса единорога.       — В точности как у твоего отца, — сказал он.       Элджи изогнул бровь:       — В точности? Означает ли это, что он мог бы использовать палочку его отца? — он посмотрел на мальчика сверху вниз. — Имею в виду, что мы, конечно, можем позволить себе новую палочку, но это мог бы быть способ проявить уважение к его отцу, если бы он мог использовать старую палочку Фрэнка.       Олливандер выглядел испуганным:       — Ни в коем случае! Волшебная палочка выбирает волшебника, а не семью волшебника. И, кроме того, палочки из волоса единорога очень преданны. Палочка единорога, которая выбрала одного волшебника, скорее всего, никогда не сработает так же хорошо для другого, даже для члена семьи. И пока отец еще жив? Это может быть даже опасно для магии мальчика. С таким же успехом он мог бы попытаться провести свою магию сквозь кирпич!       — Ах! Ну, тогда не берите в голову, — весело сказал Алджи, как будто он не исследовал тему несовместимости палочек в течение трех лет, — разумеется, этого мы бы не хотели!       Элджи заплатил за палочку и положил ее в карман:       — Ты сможешь рассмотреть ее, когда мы вернемся домой, Невилл. Ты все равно не должен использовать ее сейчас, и я не позволю тебе позорить семью несовершеннолетней магией, — сказал он разочарованному мальчику. Затем он сопроводил Невилла во «Флориш и Боттс», к мадам Малкин и, в конце концов, в Гринготтс. В нем он сначала отвел Невилла к своему доверительному хранилищу, которое он соединил с мешочком из кротовой кожи, чтобы у мальчика было небольшое еженедельное пособие во время учебы в школе. Затем он повел мальчика глубже, туда, где находились семейные хранилища. Оказавшись внутри семейного хранилища Лонгботтомов, он позаботился о том, чтобы указать мальчику на некоторые интересные детали, а затем велел Невиллу осмотреться, но ничего не трогать, так как ему может потребоваться несколько минут, чтобы найти Напоминалку.       На самом деле он прекрасно знал, что старой Напоминалки Фрэнка в хранилище не было, так как он сам заранее избавился от нее. Вместо этого Элджи провел эти минуты у небольшой витрины, в которой находились палочки десятков умерших наследников Лонгботтомов, около каждой из которых была небольшая табличка с именем, датой и причиной смерти владельца палочки (или, в случае Фрэнка, недееспособности). Сверху лежала палочка Фрэнка, он схватил ее и сравнил с палочкой Невилла. Они выглядели почти одинаково. Он положил палочку Фрэнка в один карман, а палочку Невилла — в другой.       — О, черт. Этой проклятой штуки здесь нет! Ну что ж, давай двигаться дальше. Я пошлю домашних эльфов поискать в Поместье, — Невилла, которого не особенно заботила Напоминалка, это устраивало, и они вдвоем ушли заканчивать свои покупки перед тем, как отправиться на восхитительный обед в «Саммерайл», после которого им принесли по-настоящему гигантский кусок шоколадного торта со свечой сверху в честь дня рождения Невилла. Затем он отвел мальчика домой и позволил ему показать Августе свои новые подарки, включая волшебную палочку. Он также сообщил Августе, что в хранилище не было Напоминалки, и предположил, что она наверняка где-то в Поместье.       Вскоре наступило 1 сентября, и Элджи вернулся в Лонгботтом-мэнор рано утром. Августа коротко допросила его о Напоминалке, но он заверил женщину, что ее не было в хранилище. Он даже предложил принести клятву, но она велела ему перестать валять дурака, а затем ушла, чтобы проследить за их транспортировкой на железнодорожную станцию. Если бы дело дошло до этого, Элджи мог бы поклясться, что в хранилище Напоминалки не было, потому что он уже ее изъял. Он мог бы даже поклясться, что не знал, где она находится, так как бросил ее в Темзу и понятия не имел, куда ее унесет течение.       Элджи направился наверх в комнату Невилла, на ходу надевая пару перчаток. Дверь была открыта, и Невилл был внутри, он заканчивал собирать вещи.       — Невилл, мой мальчик. У тебя все готово для Хогвартса?       Мальчик слегка подпрыгнул:       — О, вы напугали меня, дедушка Элджи! Да, сэр, я почти готов, — мальчик все еще немного нервничал, находясь рядом с Элджи, и, вероятно, всегда будет нервничать, но он старался этого не показывать.       — Хорошо, хорошо. Палочку не забыл? — спросил Элджи. Мальчик улыбнулся и показал ее дедушке. — Отлично. И прежде чем мы выедем, у меня есть для тебя особый подарок — домашнее животное, оно составит тебе компанию в Хогвартсе. Его зовут… Тревор, — он сунул руку в перчатке в карман пальто и вытащил довольно большую жабу, яростно извивающуюся в его руке.       Глаза Невилла загорелись, когда Элджи упомянул о подарке, но он был менее воодушевлен, когда увидел сопротивляющуюся амфибию, которую протягивал ему его дедуля. Немного неохотно, но с улыбкой, Невилл протянул руку и взял скользкое существо, которое почти выскользнуло из его рук.       — Лучше используй обе руки, пока он не привыкнет к тебе, Невилл, — мальчик кивнул, повернулся и положил свою палочку для того, чтобы он мог держать Тревора в одной руке, а другой гладить его в тщетной попытке успокоить жабу. Пока он был отвлечен, Элджи вытащил свою собственную палочку и сделал глубокий вдох, прежде чем наложить самые сильные и сложные чары Памяти, которые он только использовал на сегодняшний день. Произнесенное заклинание было сложнее обычного Обливиэйта, оно также включало в себя элементы проклятия Конфундус. Колени Невилла задрожали и чуть не подогнулись, но он не упал. Элджи протянул руку, взял палочку мальчика и поднес ее к его лицу.       — Слушай внимательно, Невилл. Ты забудешь эту палочку. Ты никогда ее не видел. Мы не ходили к Олливандеру и не покупали тебе новую палочку, — Элджи сунул палочку Невилла в карман, а затем достал ту, что принадлежала Фрэнку. — Это твоя палочка, до тебя она принадлежала твоему отцу. Твоя бабушка настояла, чтобы ты использовала палочку своего отца, чтобы почтить его память. Ты заставил ее часами плакать, когда даже намекнул, что тебе нужна собственная палочка, и пообещал, что больше никогда ее об этом не попросишь. А теперь ты возьмешь эту палочку и будешь использовать ее насколько сможешь. Если она будет плохо работать, это потому, что твоя магия слишком слаба, и тебе просто нужно будет приложить больше усилий. На самом деле, ты будешь заставлять себя до боли, если именно это понадобится, чтобы выжать магию из этой палочки. Кивни, если понимаешь, — Невилл растерянно кивнул.       — Ты также будешь хотеть, чтобы Тревор всегда был с тобой. Если ты его потеряешь, то будешь очень расстроен, пока не найдешь его обратно. Ты будешь хотеть держать его при любой возможности, — Тревор был поздним дополнением к плану Элджи — жаба принадлежала южноамериканскому виду, который был слегка ядовитым. Не настолько, чтобы Невилл заболел – ну, если только он не решит лизнуть эту штуку, – но длительное воздействие повлияет как на память мальчика, так и на магию. Весь план был отчаянной авантюрой, но он должен был проработать всего лишь пять лет, возможно, меньше, если мальчик так разозлится, что его исключат из Хогвартса… или угробит себя, пытаясь силой применить свою магию с помощью несовместимой палочки.       — Наконец, ты забудешь все, что твоя бабушка когда-либо говорила о Напоминалках. Это бесполезная вещь для того, чтобы помочь глупым забывчивым мальчикам вспомнить то, что они забыли. Не придавай этому значения, — эта последняя команда была запоздалой мыслью, на случай, если Невилл каким-то образом наткнется в школе на чью-то Напоминалку, как бы маловероятно это ни казалось. Закончив свои манипуляции, Элджи отступил на шаг и спрятал свою палочку. Через несколько секунд Невилл несколько раз моргнул и посмотрел на Элджи.       — Извините, дедушка… О чем мы говорили?       — О том, что ты будешь писать мне каждую неделю, Невилл, чтобы я знал, как у тебя дела, — улыбнулся Элджи. — Я не могу передать словами, как мне не терпится услышать обо всех твоих успехах.       Когда Невиллу Лонгботтому было одиннадцать… и три месяца…       Они пришли как раз перед рассветом. Элджи крепко спал, свернувшись калачиком на левой стороне своей кровати (столько лет спустя он все еще не прикасался к стороне Венди), когда Лабби, его главный домашний эльф, разбудил его несколькими тихими покашливаниями:       — Прошу прощения у хозяина, сэр, но у двери стоят три аврора, которые хотят с вами поговорить. Они сказали, что у них есть ордер на ваш арест. Что-то связанное с молодым мастером Невиллом.       — О. Понятно. Естественно, — сказал Элджи сдавленным голосом. — Ну, скажи им, что я спущусь, как только оденусь. Лабби кивнул и с хлопком исчез. Элджи протер глаза и взял свою палочку с прикроватного столика. Лениво он задавался вопросом, почему авроры были настолько тактичны, что послали за ним домашнего эльфа, вместо того чтобы вышибить дверь. Затем, подумав, он прикоснулся к защитным чарам, чтобы проверить их статус. А! Защитные чары были полностью сняты, а на их месте были чары антиаппарационные и антипортключные. Кроме того, подключение к каминной сети было неактивным. Они могли позволить себе вежливо подождать, потому что знали, что он никуда не денется. И, как он предположил, они решили подождать в надежде, что он избавит их всех от кучи бумажной работы, поступив «Благородно».       Элджи закрыл глаза и медленно поднес палочку к виску. Затем он попытался вызвать достаточно ненависти, чтобы использовать на себе Убивающее проклятие. Но несмотря на все попытки убийства, которые он совершил за последние девять лет, на самом деле у него не было никакой ненависти к Невиллу или к кому-либо еще, просто жалкая эгоистичная ревность, смешанная с горьким отвращением к себе, но ни того, ни другого не было достаточно, чтобы напитать Убивающее проклятие. Когда авроры наконец устали ждать и пришли за ним, они обнаружили Алджернона Лонгботтома все еще в постели, в позе эмбриона, плачущего, как ребенок.