Гарри Поттер и Принц Слизерина

      Несколько минут спустя…       К своему легкому удивлению, Снейп обнаружил Гарри, сидящего на своем привычном стуле в лаборатории Зелий и тихо бьющегося головой о стол. Он вздохнул:       — Мистер Поттер. Мне не кажется, что вам со мной назначено какое-нибудь наказание, поэтому я предположу, что у вас есть какая-то информация, которой вы хотите поделиться, и которая, по вашему мнению, слишком важна, чтобы подождать до понедельника. Выкладывайте.       Мальчик перестал биться головой, но так и не поднял ее с парты.       — Под люком, который охраняет Цербер Пушок, находятся несколько помещений, в каждом из которых есть ловушка, созданная некоторыми профессорами Хогвартса. Конкретно, и в порядке расположения комнат, Спраут, Флитвиком, МакГонагалл, Квирреллом и вами. А в последнем зале находится легендарный Философский камень Николя Фламеля, который профессор Квиррелл хочет украсть, — он наконец поднял голову и уныло посмотрел на Снейпа, — и Мерзавец-Который-Выжил знает об этом.       Снейп обреченно покачал головой и опустился за свой стол.       — Как?       — Хагрид. Несколько деталей от Тео, которые только ускорили неизбежное, но в основном из-за Хагрида. Он. Просто. Не. Может. Заткнуться! Я удивлен, что он сейчас не выкрикивает секрет, как пройти мимо Цербера, прямо с Астрономической башни при помощи мегафона!       Снейп наклонился вперед:       — А он…?       — Нет, но только потому, что я устроил большую сцену и выбежал таким образом, что все последовали за мной. Я уверен, что Джим и Рон вернутся и выведают это у него. Хотя, я вообще не понимаю, в чем сложность пройти мимо Пушка.       Мастер зелий поднял бровь:       — Правда? Значит ли это, что вы разгадали секрет обезвреживания Цербера?       — Нет, но в отличие от кое-кого я не могущественный волшебник с манией убийства, проникший в Хогвартс, чтобы украсть Философский камень. Будь иначе, я почти уверен, что просто использовал бы на Пушке Убивающее проклятие и продолжил бы дальше.       — А-а, прямолинейный подход. К несчастью для нас, Поттер, враг осведомленнее вас. Защита Хогвартса мгновенно обнаружит произнесенное в замке Убивающее проклятие и предупредит не только каждого преподавателя о месте, где оно было использовано, но и ОМП. А зверь обладает высокой устойчивостью к магии, и никакое заклинание слабее Убивающего проклятия, не убьет его с легкостью. Существует только один способ одолеть адскую гончую и добраться до люка, не подняв тревогу, и только Хагрид с директором знают его.       — Вы не думали стереть Хагриду воспоминания?       — Минус одно очко за вашу дерзость, Поттер. Не насмехайтесь над персоналом Хогвартса, даже над Хагридом. У всех нас есть свои отведенные нам роли.       — Что ж, извините, сэр, но я немного расстроен, так как мои друзья теперь находятся в реальной опасности. Я был готов воспринять тролля как просто вышедшее из-под контроля развлечение, но Квиррелл только что продемонстрировал свою готовность убить ученика на глазах у нескольких тысяч свидетелей. Хоть это и был Джим Поттер, он все еще студент Хогвартса. И хотя мне совершенно плевать на судьбу Мерзавца, двое моих лучших друзей попали в его сети и являются потенциальными жертвами, если он втянет их в свои… приключения, — последнее слово Гарри сказал с презрением.       — Вы не несете ответственности за судьбу тех, кто не прислушается к вашим разумным советам, Поттер. Если вас это утешит, то мне тоже пришлось усвоить этот тяжелый урок. Побуждайте своих друзей избегать Квиррелла и сопротивляться тому, чтобы быть втянутыми в идиотизм Другого Поттера. Это все, на что вы можете надеяться.       — Сэр, я мог бы быть гораздо увереннее насчет всего происходящего, если бы видел в этом хоть какой-то смысл. Зачем вообще прятать Камень в школе? Мне одиннадцать, и тем не менее я могу придумать куда более надежную защиту для Философского камня, чем поместить его в Хогвартс и упрятать за множеством ловушек.       — Серьезно, Поттер? — усмехнулся Мастер зелий. — Вы действительно считаете себя умнее и сообразительнее всего преподавательского состава Хогвартса, вместе взятого? Такое высокомерие непозволительно.       Мальчик поморщился и покачал головой:       — Я совсем так не считаю, профессор Снейп. Но я читал отчеты о поражении Сами-Знаете-Кого и роли, которую сыграл в нем Сириус Блэк. Поэтому я также знаю и о такой маленькой штучке, как чары Фиделиус, которые предоставляют полнейшую защиту до тех пор, пока вы не сглупите и не поделитесь со своим врагом скрываемым секретом. Если бы Николя Фламель и вправду хотел, чтобы Камень был надежно защищен, он бы спрятал его на дне ящика для носков, наложил Фиделиус, назначил свою жену Хранителем Тайны, и готово.       Снейп не ответил. Тишина в комнате длилась едва ли три секунды, но показалось, что прошла целая вечность, прежде чем мальчик наконец снова заговорил:       — А он, конечно же, именно так и поступил! — сказал Гарри с нарастающим раздражением. — Настоящий Камень спрятан под Фиделиусом, в то время как директор устраивает грандиозное шоу, сооружая хитроумные ловушки вокруг убедительной фальшивки. На Пиру он даже объявляет, в какой комнате она находится, находясь в десяти футах от Квиррелла, поскольку именно разоблачение Квиррелла является основной целью всей этой затеи! — Гарри выдохнул с видимым гневом. — Профессор Снейп, кто этот человек? Ученики старших курсов вспоминают о Квиррелле как о приятном и красноречивом профессоре Маггловедения, а не как о заикающемся хладнокровном убийце. Это какой-то самозванец, выдающий себя за Квиррелла, или он… был…       Мальчик замолчал, его глаза медленно расширились. Мастер зелий позволил Гарри говорить из любопытства относительно того, как много он сможет разгадать самостоятельно. Снейп подчинился приказу Дамблдора не предупреждать своих слизеринцев об истинном характере угрозы, таящейся в стенах Хогвартса, но ничто в его клятве не мешало ему осторожно подтверждать или опровергать гипотезы своих более умных учеников. Однако спустя примерно десять секунд он слегка обеспокоился внешним параличом мальчика, поэтому применил умение, которым, в отличие от того, во что могли бы поверить параноидальные родители учеников Хогвартса, он пользовался редко: Легилименцию. Результаты были неожиданными, так как Снейп никогда раньше не сталкивался с кем-то, кто внешне носил бы маску спокойной безмятежности, в то время как внутри истерически кричал.       «О БОЖЕ! ЭТО ВОЛДЕМОРТ! ВОЛДЕМОРТ НЕ МЕРТВ! ВОЛДЕМОРТ ВСЕЛИЛСЯ В ПРЕПОДАВАТЕЛЯ ЗОТИ! ВОТ ПОЧЕМУ ЕГО ЛИЧНОСТЬ ИЗМЕНИЛАСЬ! ВОЛДЕМОРТ ПЫТАЕТСЯ УКРАСТЬ КАМЕНЬ, ЧТОБЫ ПОЛУЧИТЬ НОВОЕ ТЕЛО, И ЗАВЛАДЕЛ КВИРРЕЛЛОМ, ЧТОБЫ ДОБРАТЬСЯ ДО НЕГО! ВОТ ПОЧЕМУ НАМ С ДЖИМОМ БОЛЬНО, КОГДА КВИРРЕЛЛ ОБОРАЧИВАЕТСЯ — ПОТОМУ ЧТО ВОЛДЕМОРТ НАВЕРНЯКА СМОТРИТ НА НАС ИЗ ЗАТЫЛКА КВИРРЕЛЛА, КАК ЗЛОБНЫЙ ПРЫЩ РОКА, А КВИРРЕЛЛ НОСИТ ТЮРБАН, ЧТОБЫ СКРЫТЬ СВОЙ ПРЫЩ РОКА, И ОН ПЫТАЛСЯ УБИТЬ ДЖИМА, МСТЯ ЗА 1981 ГОД, И ОН ПОПЫТАЕТСЯ УБИТЬ МЕНЯ, ПОТОМУ ЧТО Я УЖЕ ДОКАЗАЛ, ЧТО МОГУ ОДОЛЕТЬ ТРОЛЛЯ, А ТАКЖЕ МЫ С ДЖИМОМ ПОХОЖИ, И ВОЛДЕМОРТ ЗЛОБНЫЙ БЕЗУМНЫЙ КРЕТИН, КОТОРЫЙ НЕ СМОЖЕТ ОТЛИЧИТЬ НАС ДРУГ ОТ ДРУГА, И…!»       — ПОТТЕР! — рявкнул Снейп. — Возьмите себя в руки!       Гарри резко покачал головой и несколько раз моргнул, в то время как Снейп встал и подошел к сидящему мальчику. Профессор сунул руку в свою просторную мантию, вытащил зелье и протянул его Гарри.       — Выпейте. Это Успокоительный бальзам.       Гарри осторожно взял зелье и посмотрел на своего профессора:       — Я не осознавал, что меня нужно успокаивать, сэр, — сказал он дрожащим голосом.       — В самом деле, Поттер. Я никогда раньше не видел, чтобы кто-то демонстрировал такое внешнее самообладание во время внутренней панической атаки. Пейте.       Гарри вытащил пробку и одним глотком выпил зелье. Затем он нахмурился, обдумывая смысл того, что только что сказал Снейп:       — Вы можете читать мои мысли, — сказал он. Это не было ни вопросом, ни обвинением, а просто наблюдением.       — Да, — сказал Снейп после недолгого колебания, — когда это необходимо. Этот малоизвестный и сложный навык известен как Легилименция. Я заверил бы вас, что я редко использую ее на учениках, однако, поскольку у вас нет возможности обнаружить или хотя бы защититься от нее, кроме как полностью избегать зрительного контакта, вы были бы глупы и наивны, если бы поверили мне.       — Н-да. И кто еще способен на эту… Легилименцию?       — Точно не могу сказать.       Гарри посмотрел Снейпу прямо в глаза и подумал настолько четко, насколько мог:       «Потому что не знаете? Или потому, что вы дали клятву не разглашать?»       Рот Снейпа искривился во что-то, что напоминало улыбку, но ею не являлось:       — И то, и то, — произнес он вслух. — Могу сказать, что, насколько мне известно, профессор Квиррелл не обладает такой способностью, но если он повернется к вам спиной, было бы разумно не смотреть прямо ему в затылок. Или вообще в его направлении.       — Ла-а-адно. А есть ли какая-нибудь более надежная защита от Легилименции, чем эта?       Снейп мгновение рассматривал мальчика. Затем, не говоря больше ни слова, он повернулся и вышел через дверь в свой кабинет, вернувшись мгновение спустя с небольшой книгой в кожаном переплете, которую он протянул Гарри. Мальчик приподнял бровь, рассматривая обложку.       — Великие Мастера зелий Священной Римской империи? — прочел он в недоумении.       Снейп бросил на него взгляд, говорящий «не будь идиотом».       — Обложка трансфигурирована, Поттер, так как случайному встречному не стоит знать, что вы читаете. Хоть оно и не является незаконным, мистическое искусство, известное как Окклюменция, не одобряется большинством представителей власти, поскольку Мастер Окклюмент потенциально может перебороть действие Веритасерума и других магических техник для определения истины в суде.       Гарри кивнул и открыл книгу. Название гласило: Окклюменция: всетайное искусство.       — Окклюменция. И она поможет мне защитить свои мысли от профессора Квиррелла?       — Нет, — прямо сказал Снейп, — крайне маловероятно, что вы сможете возвести даже самые простейшие щиты Окклюменции до того, как ситуация с Квирреллом разрешится сама собой тем или иным способом. Считайте это скорее долгосрочным проектом по самообогащению. Несмотря на то, что моментальная польза, выраженная улучшением памяти и защитой от некоторых более очевидных психических атак, от текста будет, вам, скорее всего, потребуется как минимум два-три года последовательного изучения и практики, прежде чем вы сможете надежно защитить себя от любых компетентных Легилиментов.       — Два… три… года. Здорово. Вообще никаких лазеек?       Снейп выглядел задумчивым:       — Есть один довольно-таки… экстремальный альтернативный подход, — он пожал плечами, — иногда он даже работает.       — Иногда?       — Да. Примерно каждый двенадцатый или около того волшебник способен спонтанно развить форму естественной Окклюменции, часто всего за месяц или два, в ответ на регулярное воздействие атак Легилименции высокого уровня. Именно так я впервые познакомился с этой дисциплиной, поскольку я являюсь одним из этих редких людей.       Гарри кивнул:       — А остальные примерно одиннадцать?       — Они тратят свое время впустую, корчась на полу, хватаясь за головы в агонии, одновременно вынужденные заново переживать свои самые болезненные и унизительные воспоминания.       Мальчик несколько раз моргнул:       — Сперва я попробую почитать книгу.       — Мудрое решение. И помните, вы не должны делиться своими догадками с другими, иначе у врага будет больше незащищенных разумов, из которых он сможет узнать о наших планах относительно него. Не говорите об этом. По мере возможности даже не думайте об этом.       Гарри мрачно кивнул. Теперь он знал, что было поставлено на карту.       «Волдеморт жив — ну, по некоторым определениям слова „жив“. Волдеморт вселился в профессора Хогвартса. Волдеморт охотится за Философским камнем. И Дамблдор, и большинство персонала знают об этом, и у них есть план, как с ним справиться, надеюсь, навсегда. Так что все, что мне нужно сделать, это не дать кучке гиперактивных гриффов вмешаться и все испортить. Без проблем», — Гарри подавил желание снова в отчаянии начать биться головой о стол.       Позже той же ночью Гарри сидел один в общей комнате и листал книгу, которую дал ему Снейп. На вопросы других слизеринцев он отвечал, что он делает дополнительное задание для Биннса, потому что он беспокоится о своей неспособности бодрствовать во время уроков истории призрака. Прочитав первые шесть глав, Гарри решил закончить на сегодня и отложил книгу, как вдруг заметил в своей сумке кое-что необычное: сложенный и запечатанный воском листок пергамента, которого он никогда раньше не видел, но на котором было выведено его имя. Надпись была сделана простым стандартным шрифтом и, похоже, была выгравирована с помощью магии, а не написана от руки. Он применил на пергаменте несколько известных ему диагностических заклинаний, но все они дали отрицательный результат. Что, разумеется, просто означало, что если записка и была проклята, то это сделал кто-то постарше первокурсника. Гарри выдохнул. Паранойя начинала одолевать его, но, безусловно, существовали куда более простые способы навести на него порчу, чем сунутое в его сумку для книг таинственное письмо.       Пожав плечами, он разрезал восковую печать своей палочкой и открыл письмо. На внутренней стороне было написано четыре слова тем же самым шрифтом, за которыми следовал вопросительный знак, слова, которые ничего для него не значили, но определенно возбуждали в нем любопытство. И сразу же после того, как Гарри прочитал вопрос, бумага рассыпалась во вспышке зеленого огня, не оставив после себя ни пепла, ни каких-либо других следов. Всего лишь вопрос из четырех слов, который теперь вертелся в голове у Гарри:       «Кто такой Принц Слизерина?»