Гарри Поттер и Принц Слизерина

      14 апреля 1992       К изумлению Гарри, несмотря на присутствие в одной школе кровожадного темного лорда и Мерзавца-Который-Жил, второй семестр был, можно сказать… скучным. Учебная группа Гермионы пережила потерю Лаванды и Парвати, хотя в середине марта едва не поднялся мятеж, когда Гермиона объявила, что хочет начать подготовку к годовым экзаменам. Гриффиндорская четверка (как стали называть Джима, Рона, Дина и Симуса) значительно продвинулась в области зелий под руководством Лаванды... по крайней мере, до тех пор, пока Драко, демонстрируя свое ребячество, не начал регулярно саботировать зелья Джима. Джим никогда не мог доказать свои знания и удовлетворить Снейпа, не то чтобы Снейпу нужна была серьезная причина, чтобы снимать баллы с «Другого Поттера», а именно так Мастер Зелий называл и обращался к Джиму.       Практически единственное интересное событие за первые три месяца после каникул произошло во время матча Гриффиндор-Хаффлпафф по квиддичу в феврале. Мадам Хуч, по-видимому, слегла с каким-то легким недугом и не могла судить, и поэтому Снейпа, по необъяснимой причине, заставили ее заменить. Гарри и Блейз в тайне пришли к выводу, что он, должно быть, проиграл пари одному из других профессоров. Полное презрение этого человека к квиддичу было широко известно, и Гарри был удивлен, что он вообще знал правила достаточно хорошо, чтобы судить. На самом деле, многие слизеринцы сами делали ставки, начнет ли Снейп просто придумывать правила, чтобы оштрафовать гриффиндорцев. Очевидно, львы боялись того же, поэтому Джим был настолько сосредоточен, что поймал снитч менее чем за пять минут — это был новый школьный рекорд — к огромному стыду несколько самоуверенного нового ловца барсуков, третьекурсника Седрика Диггори.       Этим ранним утром Гарри сидел в библиотеке и читал замаскированную книгу по Окклюменции, которую ему дал Снейп. Был вторник, но занятия были отменены, так как большинство учеников уезжали в этот день на пасхальные каникулы и не вернутся в школу до вечера следующего понедельника. К сожалению, в школе оставалось гораздо больше слизеринцев, чем во время рождественских каникул. Это раздражало Гарри, так как он надеялся провести время в Логове, когда вокруг не будет учеников, но в замке оставались оба старосты Седьмого курса, чтобы подготовиться к предстоящей ЖАБА, а их комнаты находились по обе стороны от входа в Логово.       Гермиона и Невилл сидели за столом напротив Гарри и занимались, когда дверь в библиотеку открылась и, к удивлению Гарри, через нее вошел Хагрид. Он несколько раз довольно вежливо разговаривал с полувеликаном, но они не были особо близки. На самом деле, Хагрид казался несколько нервным рядом с Гарри, и тот предположил, что Джим и Рон настроили лесника против него с помощью антислизеринской пропаганды. Как бы то ни было, зрелища нахождения Хагрида в библиотеке Хогвартса было достаточно, чтобы заинтересовать Гарри. Он был еще больше заинтригован, когда Гермиона и Невилл начали пристально наблюдать за Хагридом, пытаясь (безуспешно) оставаться незамеченными. Сам Хагрид был не менее забавен, поскольку он пытался незаметно пробраться в раздел о Волшебных тварях, а затем вернуться обратно с несколькими книгами о разведении драконов. Это было похоже на наблюдение за слоном, пытающимся встать на цыпочки. Когда он уходил, Невилл и Гермиона провожали его взглядами. Затем они посмотрели друг на друга и продолжили обмениваться серией действительно удивительных взглядов и выражений лиц с (совершенно безуспешным) намерением общаться друг с другом, держа Гарри в неведении. Суть этого, как он легко догадался, заключалась в том, что Невилл хотел, чтобы Гермиона рассказала Гарри о том, что задумал Хагрид, предположительно, чтобы получить совет Гарри, но по какой-то причине она этого делать не хотела. Наконец, их попытки проявить гриффиндорскую «хитрость» стали слишком мучительными для глаз, поэтому он отложил книгу и поднял щит секретности.       — Итак, — радостно сказал он, — как понимаю, Хагрид разводит драконов?       Оба в шоке посмотрели на него:       — Откуда ты это знаешь? — спросила Гермиона.       — Я не знал. Я предположил, а ты только что это подтвердила. Как далеко он продвинулся?       Гермиона не ответила, поэтому Невилл наконец сказал:       — Маленький Норберт должен вылупиться через одну-две недели.       — Норберт?! Ну конечно. Это… это так мило. Похоже, мы уже достигли стадии «соучастия перед фактом»! Скажи мне, Гермиона, ты уже ознакомилась с наказанием за незаконное разведение драконов? — спросил Гарри с ухмылкой.       Ведьма, казалось, не могла решить, что делать сильнее: злиться на Гарри или беспокоиться о Хагриде:       — Минимум три года в Азкабане, — наконец сказала она.       — Хм-м. Ну, я бы не стал беспокоиться. Уверен, это только для взрослых. Любые несовершеннолетние сообщники будут просто исключены. Итак, Невилл, предполагаю, ты хочешь получить хитрый слизеринский совет, как разрешить эту назревающую катастрофу, но мне любопытно, почему Гермиона не хочет меня впутывать. Надеюсь, это потому, что она заботится обо мне настолько, что не хочет, чтобы у меня были судимости? — глядя на нее, он изогнул брови.       Гермиона фыркнула:       — Нет! То есть, я не хочу, чтобы у кого-либо были судимости. Просто... Я знаю, что ты слизеринец, а мы гриффиндорцы, но… — она раздраженно повернулась к Невиллу. — Мы не обязаны спрашивать Гарри каждый раз, когда нам нужен хитрый план. Гриффиндорцы могут быть хитрыми, когда нам это нужно!       Только собрав в кулак невероятные запасы силы воли, Гарри не рассмеялся вслух. Невилл только покачал головой:       — Гермиона, — в отчаянии сказал он, — на данный момент наш самый хитроумный план — это тот, что придумал Рон.       На этот раз Гарри усмехнулся, впрочем, выражение его лица было извиняющимся.       — Простите. Вы придерживаетесь плана Уизела? Пожалуйста, расскажите мне о нем. Мне нужно как-нибудь скрасить свой день.       Оба львенка сердито уставились на него:       — Он не настолько плох, — возмущенно сказала Гермиона. — Брат Рональда Чарли работает в заповеднике драконов в Румынии. Через несколько недель, как только дракон вылупится и немного подрастет, несколько его друзей прилетят на метлах из Румынии и в клетке заберут дракона с Астрономической башни. Затем они переправят его в заповедник.       Гарри на это кивнул, а затем начал загибать пальцы, описывая ситуацию:       — Драконенок. В клетке. Дышащий огнем. Будет перевозиться на деревянных метлах. Предположительно, полетят в тандеме. Весь путь отсюда до Румынии, — Гарри покачал головой. — И вы говорите, это друзья Чарли Уизли? Вы совершенно уверены, что они не его враги, которых он замышляет уничтожить? Вы уже знаете наказание за нелицензионное разведение драконов. А как насчет наказания за международную контрабанду драконов? Потому что, бьюсь об заклад, оно гораздо серьезнее.       — Гарри… — начал Невилл.       — Какого вида дракон? — прервал его Гарри.       Они переглянулись:       — Норвежский горбатый, — сказала Гермиона.       — Ага. А кто-нибудь указал Хагриду на то, что он живет в деревянной хижине?       — Неоднократно, — вздохнул Невилл.       — Так. Ответ — нет, я не собираюсь вмешиваться. Не тогда, когда взрослые мужчины, которые должны понимать все происходящее, вовлекают детей нашего возраста в преступную деятельность, потому что «это весело». Могу поспорить, каждый вовлеченный в это человек — гриффиндорец, — он покачал головой, понимая всю глупость положения. — Серьезно, если вы беспокоитесь о том, что у Хагрида могут быть неприятности, почему бы вам просто не рассказать об этом МакГонагалл? Видит бог, в Хогвартсе есть вещи и похуже, чем нелегальный детеныш дракона, существование которого персонал с радостью замнет.       — Профессору МакГонагалл, Гарри, — сказала Гермиона, заставив слизеринца закрыть глаза и быстро сосчитать до десяти. — И не думаю, что даже она закроет глаза на незаконное разведение драконов.       — Это лишь доказывает, что первокурсникам в это вмешиваться не стоит. Я до посинения умолял вас не ввязываться в безумные планы Джима Поттера, а теперь вы хотите рискнуть быть исключенными из-за того, что кто-то из персонала хочет себе незаконного домашнего дракона! Я не знаю, что тут еще сказать!       — Можешь ничего не говорить, Гарри! Как помнишь, я и так не хотела к тебе с этим обращаться! — сердито сказала Гермиона, прежде чем встать и уйти.       Невилл вздохнул:       — Молодец, Гарри, — он встал и последовал за гриффиндоркой из библиотеки. Гарри снова закрыл глаза и потер виски. Будучи чересчур раздраженным, чтобы вернуться к тренировкам Окклюменции (что было иронично, поскольку предполагалось, что Окклюменция должна помогать контролировать эмоции), он собрал свои вещи и вернулся в общежитие.       К сожалению, если у него и были какие-то надежды на то, что слизеринцы будут вести себя более разумно, чем гриффиндорцы, то они быстро исчезли. Гарри прошел через входную дверь как раз вовремя, чтобы увидеть, как Тео трижды подпрыгнул в направлении своей палочки, которая лежала на полу, прежде чем потерять равновесие и упасть лицом вниз. Неподалеку с поднятыми палочками над ним смеялись Малфой, Крэбб и Гойл, затем, они заметили вошедшего Гарри. Опрометчиво, они секунду поколебались, прежде чем нацелиться на него, этого времени было достаточно, чтобы Гарри рефлексивно вытащил свою собственную палочку. Оказавшись лицом к лицу с тремя противниками, Гарри проигнорировал их всех и направил свою палочку им за спину:       — АКЦИО КОФЕЙНЫЙ СТОЛИК! — следуя команде Гарри, кофейный столик позади мальчиков быстро скользнул в их сторону и сбил их с ног, повалив всех троих на землю. Чуть в стороне Пэнси Паркинсон попыталась незаметно вытащить свою палочку. Даже не взглянув в ее сторону, Гарри сказал:       — Я бы не стал, Пэнси. Ты не будешь выглядеть так привлекательно, если покроешься прыщами, — она застыла, широко раскрыв глаза. Тем временем Тео подобрал свою палочку, быстро наложил контрзаклинание на использованное против него связывающее ноги проклятие, вскочил и встал рядом с Гарри.       — Да, Малфой, значит, ты скатился до того, что трусливо издеваешься над своими же собратьями-слизеринцами в Общей комнате? Твой отец был бы так горд.       — Заткнись, полукровка! — прорычал Драко, поднимаясь на ноги. — Ты достоин упоминать моего отца не больше, чем достоин быть слизеринцем!       Гарри печально покачал головой:       — Малфой, неужели Хэллоуин был настолько давно, что ты уже забыл его? Ты довольно храбр, когда выступаешь втроем на одного. Хочешь попробовать втроем против двоих?       — Кхм! — сказал Блейз, входя в комнату и вращая палочкой. — Вообще-то, втроем на троих. Извини, Тео. Я дремал и не слышал шума.       Гарри улыбнулся и снова посмотрел на Драко:       — Значит, втроем на троих, Малфой. В твоем случае это все равно, что оказаться в безнадежном меньшинстве.       Лицо Драко озарилось яростью. Но затем он сосредоточился на Тео и усмехнулся:       — Подумать только, сын Лорда Тибериуса Нотта подчиняется предателям крови и даже общается с грязнокровками. Интересно, что бы сказал твой отец, если бы узнал об этом.       Тео напрягся, но не показал страха:       — Почему бы тебе тогда не пойти и не рассказать ему, Драко? Ведь бегать вокруг да около, сплетничать о людях, как избалованный ребенок, похоже, является твоей сильной стороной.       Гарри взглянул на Тео с некоторой долей гордости. Затем он снова задумчиво посмотрел на Драко:       — Малфой, ты… абсолютно… уверен, что это именно тот путь, по которому ты хочешь пойти? Ты хорошо понимаешь, насколько ты… обостряешь ситуацию?       Драко придвинулся ближе к ним с выражением превосходства на лице:       — Всегда используйте самую большую слабость своего врага. Мой отец говорил, что это — один из секретов победы на Слизерине. Твоя самая большая слабость — Тео Нотт.       Гарри приподнял бровь в ответ на это: «Выходит, твой отец все же научил тебя этому, да, Драко? — про себя подумал он. — Любопытно. Я тоже прочитал эту книгу из Логова Принца. Настоящая цитата звучит так: „Используйте самые большие слабости вашего врага, но всегда делайте это из тени, иначе вы навлечете на себя самое жестокое возмездие“. Осознаешь ли ты, на какого рода возмездие ты провоцируешь меня в данный момент?»       Однако ничего из этого он не сказал.       — Наши разногласия стали ужасно публичными, Малфой, — сказал он почти дружелюбно, — Может быть, нам стоит перенести их в нашу комнату в общежитии для более… цивилизованной дискуссии.       Драко победоносно улыбнулся:       — После вас.       Гарри убрал палочку и уверенно направился в сторону общежития для мальчиков. Тео шел позади Гарри справа от него, свирепо взглянув на Малфоя и его лакеев пройдя мимо них. Блейз пристроился позади Гарри слева, рядом с Тео, и они вместе поднялись по лестнице.       — Гарри… — начал Тео.       — Все в порядке, Тео, — Гарри спокойно прервал его, — ничего страшного. У меня все под контролем, — его голос был низким, и, хотя он не был таким пугающим или опасным, как в прошлый день подарков, он, тем не менее, неприятно напомнил Тео о том, как Гарри разговаривал той ночью с Джимом Поттером в комнате с Зеркалом.       Несколько минут спустя шестеро первокурсников Слизерина сидели в своей комнате в общежитии лицом друг к другу.       — Итак, скажи мне, Малфой. Что такого ты знаешь о Тибериусе Нотте, из-за чего ты думаешь, что твои угрозы будут нас волновать?       — Я знаю достаточно. Я знаю, что он жестокий пьяница, не терпящий предателей крови, особенно в своей собственной семье.       Гарри кивнул:       — И, зная это, у тебя нет проблем с тем, чтобы попытаться настроить его против Тео, несмотря на последствия?       Драко пожал плечами, как будто вопрос был неуместен:       — Какие последствия, Поттер? Любых неприятностей можно полностью избежать. Все, что от тебя требуется, — это показать какой-нибудь… подходящий жест, конечно же, перед нашими сверстниками, чтобы продемонстрировать, что ты знаешь свое место в слизеринской иерархии. Хотя, честно говоря, я все еще не думаю, что тебе вообще есть место в иерархии Слизерина, но я полагаю, что в будущем ты и твои прихлебатели, возможно, могли бы играть какую-то второстепенную роль. Но в любом случае, что бы ты ни выбрал, решайся быстро. Отец может решить пригласить Лорда Нотта на ужин во время пасхальных каникул, и он может задать мне вопросы о том, чем занимается его сын.       Драко сделал несколько шагов ближе к Гарри:       — Твое сострадание к тому, кто явно ниже тебя, — твоя слабость, Поттер. Настоящий слизеринец никогда бы не стал настолько уязвимым.       «Шантаж. И при этом очень грубый, плохо продуманный шантаж. И такая бессмысленная злоба. Как будто у него нет никаких целей, кроме как заставить всех пресмыкаться перед ним, и ему все равно, сколько врагов он наживет в процессе. Неужели Люциус Малфой по какой-то причине намеренно загубил своего собственного сына?»       Гарри и Драко несколько секунд смотрели друг на друга, прежде чем Гарри, наконец, сжался и опустил глаза, побежденный и покорный:       — Хорошо. Ты победил. Как… как тебе такой жест? У Джима Поттера есть мантия-невидимка. Хорошая. На самом деле, я почти уверен, что она является семейной реликвией Поттеров. Только ничего не говори отцу Тео на пасхальных каникулах. Пожалуйста. Я достану мантию и отдам ее тебе, когда ты вернешься. Я даже преподнесу ее тебе в Общей комнате на глазах у всех, когда ты возвратишься. Просто… просто не делай ничего, что могло бы навредить Тео, хорошо?       Драко улыбнулся. Затем он протянул руку и потрепал Гарри по щеке, как будто тот был маленьким ребенком:       — Хорошо, Поттер. Ты принесешь мне эту мантию, когда я вернусь, и я позабочусь о том, чтобы твоего маленького друга его отец не слишком сильно отшлепал этим летом, — затем он жестоко усмехнулся и вышел из комнаты, Крэбб и Гойл последовали за ним. Гарри проводил их взглядом, когда они уходили, и продолжал смотреть на дверь после того, как она закрылась.       — Гарри! — сказал Тео, когда они ушли. — Ты с ума сошел? Если ты украдешь семейную реликвию и отдашь ее Малфою, ты непременно потеряешь свой статус Наследника! И все будет напрасно, потому что Малфой, скорее всего, все равно сдаст меня отцу!       — Более того, — сухо сказал Блейз, — ты полностью разрушил мое социальное положение. Я думал, что, выбирая тебя, выбираю победителя, Поттер. Вместо этого ты просто прогибаешься перед этим маленьким сосунком, столкнувшись с первой реальной угрозой?       Гарри продолжал смотреть на дверь:       — Прогибаешься, — он произнес это слово медленно, перекатывая его во рту, как будто оно было незнакомым и чуждым, — про-о-огиба-а-аешься-я-я.       Затем он повернулся к Блейзу с удивленным выражением лица:       — Ты правда считаешь, что произошло именно это, Блейз? Моя актерская игра, должно быть, довольно хороша, если я одурачил даже тебя, — он перевел свой пылающий взгляд обратно на дверь. — Всего через несколько часов Малфой уезжает на пасхальные каникулы. Это значит, что его не будет в замке шесть дней. Шесть дней он будет вне моей досягаемости. Поэтому, естественно, я притворился, что прогибаюсь, а затем пообещал ему подарок, соответствующий его эго, чтобы гарантировать, что он будет держать рот на замке, пока не вернется.       После слов Гарри Блейз немного расслабился:       — Значит, у тебя есть план?       — Нет, — небрежно сказал Гарри, все еще глядя на дверь, — но у меня есть шесть дней. Бог сотворил Мир за шесть дней. Уверен, за этот промежуток времени я смогу придумать план, как справиться с Маленьким Лордом Недобросовестностью. А на седьмой день мы отдохнем. И Драко Малфой больше никогда нас не побеспокоит.       Блейз и Тео секунду смотрели на Гарри широко раскрытыми глазами, а затем повернулись и несколько нервно посмотрели друг на друга. Ни один из них не произнес ни слова, так как оба боялись затрагивать тему о том, правильно ли Гарри Поттеру сравнивать себя с Богом.