Эйдан Келли и Ричард Норвуд: непростая жизнь подменыша

"Не успел, - думает Эйдан, - полнолуние началось, и я не успел". Он лежит в каком-то дворе Другого Будапешта и смотрит, как над городом восходит луна. Как и всё на Той Стороне, она выглядит мучительно неправильно - как будто кто-то криво вырезал кусок бумаги и приколол на грязноватое небо. В этом городе все неправильно и криво - это всего лишь иллюзия. Паутина, в центре которой сидит паук и ждет таких глупых мошек, как Келли. Эйдану больно - болит вывихнутая нога, болит разбитый затылок, тянет кожу засохшая кровь, ноют синяки и ссадины. Можно бы подлечиться или хотя бы сесть, но ему уже все равно. Пусть приходит паук - Эйдан слишком устал. Он рвался, сминая время и пространство, он спустился в Лимб и вырвал оттуда осколок души Норвуда. Он прошёл Ту Сторону. Он уговорил Безликих помочь. И все оказалось зря. Ему не хватило пары часов. Он почти добрался до последнего Ричарда, но Та Сторона оказалась сильнее - проклятый город свернулся в Уробороса и закружил Ши, как смертного. Раздаются шаги, и из подворотни, кажущейся дурно нарисованной декорацией, выходит хозяин города. Его лица не разобрать, он низок, толст, и его голос отдается в ушах болезненным звоном. Хозяин Той Стороны наклоняется над добычей, и Келли закрывает глаза. Дань слабости - он не хочет смотреть смерти в глаза. ... Сразу три выстрела, почти сливаясь в один, отбрасывают тварь назад, и Келли поднимает голову. В арке ворот стоят сразу три Ричарда - один сияет самодовольством даже теперь, второй кривит губы, лицо третьего не выражает ничего. Выглядит это, точно одного человека отразили сразу в трех зеркалах - и все эти зеркала кривые. - Отойди от него. Сдавайся. Ты арестован, - говорят они одновременно, а Келли хочет то ли смеяться, то ли кричать, чтобы Ричард убрался прочь. Хозяин Той Стороны поднимается - из трех дыр в его теле бежит кровь. Она густая, как ртуть, и слабо светится серебристым. - Это же Келли, - шипит тварь, - он бесит тебя, верно? Ты его презираешь и мечтаешь, чтобы он себе что-нибудь сломал! Без него твой отдел будет лучшим! Без него тебя никто не втянет в разборки этих уродов! Ты же хочешь этого? Ричарды медлят и опускают оружие. А потом снова шагают вперёд. - Келли, конечно, не сравниться со мной, - говорит первый. - Он невыносим, он шумит, он выводит меня из себя, - добавляет второй. - Он нелогичен, он безответственен и нерационален, - заканчивает третий. - Но он! Мой! Напарник! - три выстрела гремят в унисон, три голоса сливаются в один, и мир меняется. Над Келли стоит Ричард Норвуд - настоящий, цельный, вернувшийся. И злой, как Гончая Тиндалу. Келли хочет сказать, что в Хозяина стрелять бесполезно, но это Ричард. И он знает - еще никто не уходил от выстрела из крупнокалиберного в упор. И Хозяин не уходит. Выстрел. Выстрел. Выстрел. Тварь, владеющая Той Стороной, бежит - она даже относительно не напоминает человека, это комок тряпок, истекающих блекло светящейся ртутью. Ричард посылает ей вслед проклятие и спешно опускается рядом с Эйданом на колени: - Ты жив? Сможешь вывести нас отсюда? - Смогу, - Келли улыбается, - если поможешь встать. Ричард не отвечает - вместо этого он туго бинтует Эйдану ногу, сует ему в руки скейт, а потом осторожно поднимает незадачливого напарника на руки, и улыбка Келли становится дурной и счастливой. От Норвуда пахнет табаком, одеколоном и кофе, а вовсе не мокрым картоном. Живой, настоящий и до одури знакомый запах. ... Уже много позже, когда Шепард устаёт ругаться, все раны перевязаны, и врачи их наконец оставили в покое, Эйдан задаёт вопрос: - Ричард, я не знаю, сможешь ли ты меня простить. Но скажи, как ты меня нашел? Ричард смотрит в ответ - он пытается злиться, но взгляд теплый: - Я простил. Как только понял, что я снова... Я. Ты иногда идиот, Эйдан Келли, ты невыносим, ты никогда не приходишь вовремя. Но без тебя я умер бы со скуки или сам стал ходячим занудством, - он трет лицо и меняет тему, - Нас... Меня позвал кто-то. Не помню его лица, то ли в капюшоне был, то ли в маске. Сказал, что ты влез в жопу, какой не бывало, и тебе нужен я. И велел идти за ним. Я почему-то поверил и пошёл. И успел как раз вовремя, как видно.