\\
Бора временами думает, что у Шиён комплекс сестры и чересчур развито желание контроля. Шиён даёт указания Юхён и Гахён позавтракать, ласково хлопает по головам тех и оглаживает по плечам, спине. Подобное получает сама Бора, устраиваясь на шиёновых коленях и негромко сопя в её живот, пока Шиён разбирается с квитанциями о счётах и распределяет бюджет на покупки. «Взрослыми делами» Шиён занимается по пятницам, получив почту. Сегодня пятница. Потому она, допив заваренный Борой чай и, убедившись, что дети поедят, идёт в свою комнату закончить с нудными бумагами. Бора, не хотящая утром оставаться без Шиён, семенит следом. Бора валится на двухместную шиёнову кровать, застеленную фиолетовым пледом, с расшитым изображением кельтских рун – красоты ради; Шиён полюбилось собирать всякую тематическую атрибутику и наполнять ею дом. С такого положения Бора наблюдает, как девушка подбирает со стола, заваленного записными книжками и вырванными листами, стопку белоснежных конвертов, и усаживается на кровать. Проведённое время вместе вбило в борину голову: занятой Шиён не мешать. Бора может не требовать её внимания примерно минут двадцать – лампочка хотелки заполучить шиёнову ласку перегорает. Но время не истекло, оттого Бора подбирает с пола первую попавшуюся книгу, в плотном переплёте, и читает, занимая себя хоть чем-то. Она перекидывает ногу, на согнутую в колене другую, и ставит книгу себе на грудь. Читает внимательно, слыша иногда бормотание Шиён насчет повышенных цен и шелест бумаги. Бора хихикать про себя начинает с написанного, чувствуя крайнюю необходимость зачитать Шиён. Она двигается к ней, перекатываясь по кровати, быстро достигая цели: шиёновых бёдер. Шиён свыклась с закидонами своей девушки, продолжая чиркать синей ручкой по бумаге и считая на крошечном калькуляторе цифры. Копошение под боком не отвлекало, наоборот внушало окрылённости – ко всему утреннее солнце заливало комнату, отблескивая от склянок и оберегов, но не падало неприятно на глаза. Бора мычит сдержанно, уложившись затылком на ногу Шиён. У Боры в руках занимательный текст одной из многочисленных сказок, на самую любимую писателями тему: ведьмы. И труд, попавшийся неугомонной Боре, описывает этих «мифических» дам не в самом лучшем свете. Боре кажется такое забавным. С тем учётом, что она лежит на коленях самой прекрасной ведьмы на свете, никак не ужасной и не безобразной. Бора бы сама с собой посмеялась над сказкой, ведь Шиён подавно прочла множество подобного, но Боре категорически не нравится, что её не целуют и не трогают, потому она принимается мешать Шиён в важных делах. – Ши, тут написано, что у ведьм крючковатый нос с горбинкой, – довольно громко произносит Бора, отрезая все шансы остаться неуслышанной. – Ага, – безразлично ей отвечают; машинально. Бора цокает языком и упирается головой в Шиён, примерно у тазобедренной косточки. Роняет книгу на грудь, тянет ладони вверх, дотрагиваясь до шиёнова подбородка. Даже теперь на неё не смотрят. Шиён уводит лицо чуть в сторону, вместе с руками и бумагами, клацает по кнопкам калькулятора, выписывая цифры в нежеланных суммах. Трудности Бору только подзадоривают. Со стороны она выглядит, как тираннозаврик, с коротенькими руками, никак не достающие нужного. Чтобы дотянуться, Бора делает резкий выпад вверх, сцапывая Шиён за щёки, насильно опуская к себе. Шиён пугается, но не вырывается. – Бор, мне надо закончить, – спокойно она говорит, расслабляя шею, чтобы игривой Боре было удобно придвигать поближе её голову. – Да, сейчас, – отмазывается, ощупывая нос Шиён. – Враки во всех этих сказках. Зачем они детей обманывают. – В смысле? – едва поразившись спрашивает. Бора с чувством жмёт нос, зажимает, корябает ногтем по переносице. – Я же говорила, – фыркает, будто обидевшись, – пишут, у ведьм нос крючковатый, с горбинкой, ещё с бородавками бывает. А твой нет. Твой идеальный. – Это же фольклорный образ. И не у всех стран ведьм изображают старухами, – из-за бориных проделок её голос искажается, становясь глухим и смешливым. Бору это веселит. – Скажи ещё что-нибудь, – она сильнее зажимает нос, вынуждая Шиён дышать через рот. – Бора, хватит, – это должно было выйти тем самым тоном «старшей сестры», но получается гнусаво – как и хотела Бора. – Ещё-ё, – она смеётся, прикусывает губу, смеясь так идиотски, что у Шиён тянет в желудке от любви к этой задорной девушке. – Не прекратишь, я устрою тебе бойкот и не разрешу ходить со мной в лес, – Шиён посчитала, что угроза – стоящая. Но Бора в ответ закатывает глаза. – Напугала синичку пшеном. Ты без меня не сможешь, – она пусть и недовольствуется сказанным Шиён, но всё хохочет. Тяжелый шиёнов выдох – обдающий горячим воздухом борину ладонь – доказывает, что да, не сможет. – Поиграть значит хочешь, – интригующе гнусавит Шиён и, откинув от себя листы, скрепляет пальцы на борином носе. Та ехидно смеётся, но задыхается, не привыкшая выдыхать через рот. Бора произносит несуразный бред, как заклинание «абракадабра», и заходится в смехе, широко открывая рот. – Ты такая балда, – полушёпотом раздаётся от Шиён; нормальным голосом (чуть-чуть искажённым). Она заканчивает это ребячество, признавая, что нечто смешное в этом есть. Ловит борину ладошку в свои, опуская к девушке взгляд. – И ты с этой балдой обвенчалась, – у Боры в карамельных радужках присущий озорной блеск, от которого Шиён каждый раз зажигается буйством, чувствуя жизнь: пёстрыми и ядрёными красками. – И ни о чём не жалею, – чеканит девушка, пропуская свободную руку в светлые волосы, разметавшиеся по бёдрам. Бора смущённо приподнимает уголок губ и сплетает слегка их пальцы. – Тем более, духи заявления о разводе не принимают. Шиёнов живот опаляет скрипучий смех. – Тут ещё несколько абзацев про ведьм, давай почитаем, – Бора неуклюже подтягивает к себе книгу и выискивает отрывок. – Ладно, – Шиён остаётся смиренно согласиться, – но потом ты мне дашь разобраться с бумагами. – Посмотрим на твоё поведение.\\
– Куда вы собрались? – Шиён, стоящая за плитой и смешивающая тесто для шарлотки, встревоженно переспрашивает. Мельком посматривает на девушек, замерших позади, едва сдерживающихся, чтобы удрать. – В центр. Сегодня вечером проходит что-то типо… танцевального и рэп-баттла. Мы хотим сходить, – Гахён строит умоляющую мордашку, с надеждой – уговорить старшую сестру. Шиён раздумывает, перемешивая венчиком сырую шарлотку. Спиной чувствует, как два подростковых взгляда вперились в неё с ожиданием. – Мы будем осторожными, – добавляет несмело Юхён. – Конечно, будете, – хмурясь произносит. Гахён толкает Юхён локтем, якобы ты сейчас минус десять очков в нашу удачу принесла. – Во сколько вы вернётесь? – В десять, – Гахён отвечает резво, заставляя Шиён сомневаться – она же знает, когда девушка врёт. – Гахён, правду. А то совсем останетесь дома, – у Шиён неоспоримый авторитет в этом доме. Даже если – Гахён давно не тринадцать и она во многом самостоятельна; всё равно слушается Шиён. За всем этим в уголку на диване наблюдает Бора, поражающаяся. Шиёнов тон грозный, что даже Бора неприятно ёжится от давления. Их с Минджи бабушка так всегда отчитывала, и кто-бы мог подумать – в Шиён есть подобная сторона. Сторона, от которой Бора в восторге. Но видеть тушующихся у порога Юхён с Гахён неприятно. В воздухе виснет пауза, ведь говорить Шиён, что они вернутся позже двенадцати – дело заранее проигрышное. Бора встаёт с дивана, привлекая внимание младших, и следует на кухню. Она подбадривающе показывает большой палец, врезаясь телом в спину Шиён, явственно ощутив её напряжение. – Ведёшь себя, будто старуха из книги, – без упрёка; со спокойствием, почти с рассудительностью. – На таких мероприятиях может быть опасно, я волнуюсь, – вполголоса признаётся, укутываясь в тепло, пришедшее вместе с Борой. Шиён назад отклоняется, желая быть ближе к девушке; руки в готовке приостанавливает. Юхён с Гахён переглянулись многозначительно, а последняя и вовсе ухмыльнулась, пожимая плечами: «они всегда так, что поделать». – Ага, я знаю, – посредственно буркнула Бора. Знает, как никто другая. Её саму сковал безосновательный страх неожиданного происшествия – пришедший от Шиён. Бора такое ощущала, когда Минджи задерживалась, не приходя вовремя домой. А Бора свою сестру выучила, потому вполне может переживать, что та вляпалась в паранормальную передрягу и её срочно нужно вытащить из участка, либо из лап извращенца – благо, после шестнадцати, Минджи попадала в такое реже. Чувствовать друг друга не только трепетно, так доверчиво-доверчиво и интимнее множеств физических контактов – но и полезно; чтобы заверить свою ведьму: ничего не случится. Бора притрагивается к шиёновым пальцам, крепко обхватившие венчик, и помогает ей продолжить готовку. – Минджи ходит на подобное, – вкрадчиво произносит, – я могу попросить её проследить за ними, хочешь? Шиён не успевает подумать над ответом, как раздаётся судорожное: – Хотим. Юхён зарабатывает недоумевающий гахёнов взгляд и смешок от Боры. – Вот, – Бора касается губами шиёнова уха, оставляя поцелуй. – Ладно, – на неё срабатывают методы воздействия Боры; а ещё то, что Шиён потихоньку пора отучаться гиперопеки. – Можете идти, только не задерживайтесь, – она оборачивается к младшим, одаривает их серьёзным взглядом, а после нежной улыбкой. Юхён выглядит счастливее, чем Гахён, ждущая подобное мероприятие – чтобы повеселиться – порядочное время. Хлопают друг другу в ладоши и благодарят Бору. Гахён было хочет, как привыкла, перед уходом поцеловать Шиён в щёку, но обнимающая её Бора показывает, что не потерпит, оторви её от девушки. Потому Гахён бросает «Увидимся» и, схватив Юхён за руку, выбегает на улицу. Как только младшие скрываются за дверью, а на кухне воцаряется тишина, прерываемая металлическим цоканьем венчика об посудину, Бора, чуть выждав, говорит: – Ты такая… Мамочка. У Шиён это заявление вызывает хохот. Она вертит головой, мягко ударяясь скулой об борин нос, и полубоком смотрит на девушку. – Гахён моё поведение мешает, но сложно пересилить привычку за ними следить, – сокрушается Шиён. – Ну, у тебя теперь есть я. Можешь за мной следить, – она накидывается на Шиён с мимолётными поцелуями, своими губами касаясь всего лица. Шиён смеётся сдавленно, поворачиваясь к Боре. Упирается руками в её грудь, позабыв про тесто для шарлотки и выложенные на противень дольки яблок, собранные не так давно вместе с Юбин. Бора шаловливо улыбается, прогоняя всю шиёнову грусть – она убивается из-за своего несправедливого поведения и с каждый разом обещает себе исправиться. Гахён для неё маленький ребёнок и она, наверное, никогда не перестанет видеть её таковой. – Тебе нужно помнить, что ты сама делаешь порой глупости, – заявляет Бора, тыкаясь в шиёнову бровь губами, подтянувшись на носочках. – И Гахён порой из этих глупостей тебя вытаскивает. – Знаю, – беспомощно бормочет. – И она точно может пойти отдохнуть с подругой, что уезжает через два дня, – продолжает вразумлять Бора. Не то, чтобы открывая Шиён новый мир; она – напоминает. Когда сказано другим человеком въедается в память лучше. Бора ладонями об столешницу упирается, захватывая Шиён в плен своих успокаивающих поцелуев. – Знаю, – повторяет, подставляясь под губы Боры, и безостановочно улыбается. Обнимает девушку за шею, удобно уложив на неё руки. Так и стоят на кухне, наедине в этом уютном доме, вдыхая запах друг друга и яблочной шарлотки (не готовой). – Она у тебя ещё нормальный подросток, – с гордостью проговаривает, едва коснувшись шиёновых губ. Хватило, чтобы ошпарило любовью. – Знаю, – выдыхает со смехом на конце букв. – Отлично, – Бора напоследок отпечатывает свои губы на шиёновых, задерживаясь на несколько секунд, весом тела вжимая в столешницу, и отстраняется. – Мне нужно позвонить Минджи. Заодно скажу, что вечеринка в честь венчания в субботу. Не без огорчения, Бору выпускают из рук. Шиён вернулась к сладкой выпечке, не ощущая себя так волнительно – из-за бориной уверенности в лучшее, передавшейся ей.