lee or kim (ft. han)

Вечерний воздух разрезал гахёнов смех. Девушка неслась вперёд по дорожке, подпрыгивая временами, и озарялась на идущую позади Юхён. – Меня впервые отпустили на подобное! – вещала радостно она. – Шиён настолько строгая? – недоуменно вопрошает, но улыбается от забавной Гахён, перекидывая косу на плечо. Юхён никак не ожидала сегодня вновь встретиться с Минджи. И, очень подростково и влюблённо, переживала за свой внешний вид. У неё в груди теплится волнующее ожидание. Минджи, пусть завуалировано, пообещала продолжение. Юхён очень-очень желает им воспользоваться. – Не, – бросает беспечно, ровняясь с Юхён. – Она, скорее, прониклась родительской ролью, потому кропотливо заботится. – Воспитывает тебя с тех самых пор, как родители уехали? – осторожно говорит. Гахён хмыкает, щёлкая Юхён по скуле. – Я уже не грущу на эту тему, можешь не переживать. И да, с тех самых, даже раньше. Юбин меня старше, вот и получает меньше. Но ты можешь заметить, какая покладистая она для Шиён. – Ага, – соглашается. Юхён заметила. От Шиён исходит эта аура главной в семье, в то же время все знают, какой Шиён ребёнок. Она добрая, милая и непосредственная. Юхён рядом с ней ощущает себя под защитой. Юбин спорит, фыркает и ворчит, но уходит спать, когда Шиён, сонная и раздражённая, спускается на кухню отчитать за сбитый режим. Потом Юбин отчитывает Шиён за разбросанную на столе землю и Шиён, опустив глаза, молчаливо угукает, идя убирать. Юхён считает это очаровательным. – Мне намного больше нравится жить с Шиён и Юбин. Родители не особо за нами следили, – раздосадованно выдыхает. С холма открываются силуэты города, постройки и дальние-дальние поля. Вокруг – лес по бокам, обросшие зарослями земли, дикие ягоды, зерновые культуры. За холмом никто не присматривает, не обрабатывает. Только семьи Ли домик и каких отчуждённых местных, без тропинки к их воротам. Про историю родителей Юхён давно осведомлена. Они уехали, когда Шиён исполнилось восемнадцать, взваливая полноценно на девушку ношу растить двух детей (в то время десятилетнюю Гахён и четырнадцатилетнюю Юбин). По словам родителей, уехали путешествовать, узнавать мир. Мама их – ведьма, передавшая все знания детям, не спрашивая хотят ли они того; и отец – ведьмак, пребывавший всё время, сколько Гахён себя помнит, в непонятных мистических местах, проводя ритуалы, помогая людям. Принято про родителей не говорить. Шиён на них зла, Юбин относится с затаившейся грустью, а Гахён отчего-то понимает их решение, пусть не одобряет. – У тебя очень крутая семья, – шепчет Юхён правду. – Самая крутая, – хихикает девушка, – лучше не пожелаешь. Гахён прыгает перед Юхён, вынудив её остановиться и непонятливо моргать. Широко улыбается, дотронувшись указательным юхёновой груди. Заявляет: – Ты теперь тоже – наша семья. Юхён шмыгает носом. Пересекается с Гахён взглядом, ощутив мощную волну тепла, разлившуюся по загорелой, от краткого пребывания в этом городке, коже. Она хватает гахёнову мягкую ладонь, сильно сжав, доверительно всматриваясь в подругу. – Спасибо, – смущается, криво улыбнувшись. – Спасибо за правду? – поддразнивает и, не давая Юхён ответить, тянет её за ладонь, шагая дальше вниз. – У нас тут везде соулмейтки расхаживают. Потому с уверенностью могу заявить, ты затерявшаяся часть нашей семьи, – «в итоге нашедшая свой дом». Гахён на неё не смотрит, оттого Юхён можно до боли в щеках улыбаться, покусывая от переполняющего губы, не стесняясь демонстрировать свою радостью. Они спускаются с холма, едва отбив ноги колючей травой, когда забрались в поле – с влажной от вчерашнего дождя землей, – находя, по словам Гахён, «короткую тропу к цветочному магазину». Им нужно к Минджи для начала. Юхён усилием сдерживает панику от близящейся встречи с Минджи, сминая в руке гахёновы пальцы, переплетённые с её. Гахён, конечно же знающая про юхёнову влюблённость в сестру девушки своей сестры, поддерживает своим нахождением рядом. Всё ещё не поинтересовалась, не выведала от Юхён признания, ждёт лучшего момента. С трудом, они выпутываются из стены высоких растений и пушистых деревьев, рывком прыгая на асфальтированную дорогу, ведущую к площади (во всем городе две главных дороги и каждая ведёт ко всему – потеряться здесь невозможно). – Я же говорила, что знаю, как добраться! – гордясь собой вскрикивает Гахён. – Знала, знала, – бормочет, – а как нам до Минджи дойти? Гахён задумывается, из стороны в сторону крутит головой, тревожа хвостик тёмных волос. Без шляпы на макушке – подумала, впишется в подростковую толпу удачнее в обычном виде. Весь город всполошился, множество людей повылезали из домов, направляясь на одно из единственных развлечений. Издалека можно заслышать громкие разговоры и уловить проходящих в компании людей. Не так много, как на сеульских мероприятиях – любых мероприятиях, – но привыкшая к немноголюдной тишине Юхён, изумляется, от новых и новых открытый. Жизнь в маленьком городке – целый кладезь приятных факторов. Юхён не ожидала, как придётся ей по вкусу здешнее времяпровождение. Гахён столь удивлённой не выглядит, она усердно просчитывает путь, чтобы потратить меньше времени. Отвлекает её: – Она сама к вам дойдёт, – сказанное звонким голосом. От внезапного появления Юхён высоко подскакивает. Ладно бы, Минджи просто неожиданно выплыла из ниоткуда. Нет же. Она, со всей силы, набросилась на Юхён со спины, обнимая за плечи. Юхён замерла с кряхтением в горле. Минджи спрятала довольную улыбку в юхёновы каштановые волосы и, не отпуская девушку, потрепала Гахён по макушке. Гахён надоело, что каждая, встретив её, считает своим долгом гладить по голове или совершать «сестринские действия». – Далеко собрались? – посмеивается Минджи. Она смотрит на Гахён, дожидаясь ответа. Ведь от Юхён, ещё секунда, и ничего не останется. В её спину упирается минджинова грудь, и Юхён, правда, пытается об этом не думать. Но всё её тело покрылось мурашками и уши ощутимо горят. – Да вот. На о-очень опасную тусовку собрались. А ты? – Гахён усмехается. Правильно рассудив, она выпускает руку Юхён, чуть отойдя от девушек. Юхён кидает на неё беспомощный взгляд. – О, правда? – деланно удивляется она. – Мне, вот, поручили над двумя детьми присмотреть. Как совпало. Юхён их разговор не слышит; она молится, чтобы Минджи её отпустила. Может думать только об одном: как от Минджи сладко пахнет пионами. Её вес так приятен. Юхён готова раствориться в блаженстве, прозванном Ким Минджи, не выплывая никуда и никогда. Девушки начинают перекидываться беззлобными шутками, не двигаясь с места. Минджи сжалилась и отпустила бледную, в то же время красную Юхён, становясь рядом. Юхён вновь молчаливо находится меж двумя девушками, но в этот раз они неторопливо направляются на площадь. Гахён наклоняется немного вперёд, чтобы видеть Минджи, жестикулирует руками, рассказывая про сериал, который они вместе (с Юхён, Шиён, Борой и Юбин, пока не заявилась мокрая Хандон) вчера смотрели. А Юхён без способности вымолвить слова. – Зачем ты вообще ходишь на подростковые тусы? – Гахён пинает носком кеды камушек и сдерживает себя, чтобы не толкнуть Юхён в бок. – Ради веселья? – просто отвечает Минджи. – Не думай, что только вы мелкие там собираетесь. – Говоришь, как старуха, – хохочет Гахён и показывает Минджи язык, вызывая у той глухой смех. Минджи махает указательным пальцем, громко цокает, проговаривая: – Как ты с онни разговариваешь? Ваша судьба в моих руках, как отправлю домой, как нажалуюсь Шиён. Гахён фальшиво изумляется, охает и склоняет голову в мольбе, якобы не говори ничего Шиён. Минджи почти падает от приступа смеха. Она хватается за юхёново плечо, сжав ткань толстовки. Неосознанно, чтобы удержаться на ногах. Но у Юхён ощущение, что она вот-вот потеряет сознание от бушующего волнения в животе. Взгляд к небу переводит, на раскрашенные закатными цветами алого облака, дышит тяжело, видит себя, как в драматической сцене, осталось только пустить слезу. Минджи, просмеявшись, обращает внимание на безмолвную и напряжённую Юхён. – Ты в порядке? – произносит почти обеспокоенно. Минджи, знающая точно, почему Юхён так вздрагивает от её голоса, прислоняется к девушке ближе, заглядывая в юхёновы глаза. – Да, – Юхён рвано вдыхает, качает головой и спешит сделать шажок влево. Подальше от Минджи. Дать себе возможность пережить этот день. Минджи напирает во много раз сильнее, чем в их предыдущие встречи, и Юхён с непривычки теряется, хоть не должна. Гахён хмурится, закатывает глаза – что вы так тупите, – считая девушек очевидными донельзя. – Юхён засиделась дома. Ей нужна хорошая встряска, – тянет она лисьим тоном, перехватывает Юхён за руку, сцепляя их локти. Забирает Юхён к себе, оберегая от Минджи. Минджи едва слышно фыркнула и спрятала своё лицо. Не понравилось, что Юхён перетянули. Юхён её реакции не подметила, зато Гахён заулыбалась хитрее. У Юхён кружится мир, а и так горячий летний воздух, чуть разбавленный вечерней прохладой и освежающим запахом дождя, вскипятил мягкие щёки, выявляя постыдный румянец. Она незаметно скашивает на Минджи взгляд, идущую по дороге вприпрыжку, опять – летает, едва дотрагиваясь обувью дороги; на ней бессовестно короткие джинсовые шорты, расшитые яркими нашивками. В заднем кармане ключи, розовая жвачка и пару купюр на сигареты. Клетчатая бордовая рубашка расстёгнута – Минджи и впрямь выглядит подростком, не вышедшей из детства. Юхён очарована её простотой, в то же время нереальным изяществом, живостью в словах, поведении. Юхён думает, она после приезда в Сеул, способна написать шестидесятистраничный трактат, с одним описание минджинова характера и за что Юхён в неё влюбилась. Посвятит следующий пост, в её непопулярном блоге, чудесам маленького города и живущим в нём магическим существам. Несколько раз проделав приёмы медитации – вдох, вдох, вдох, долгий выдох, – выходит допустить кислород ко всем уголкам высокого тела и Юхён, сбавив немного шаг, успокаивается. Улыбается кривовато, поправляет косу и щурится, рассматривая небольшую площадь. – Что, пойдём встряхнём нашу Юхён-ни? – измывается над ними Минджи, кивая в сторону собравшихся людей. Полукругом, кто-то уже скандирует поддержку, а из дешёвых колонок, кряхтя, вырывается громкая музыка. Юхён стучит белым кроссовком по асфальту, изрисованному мелками, с надписями глупыми, зацензуренными цветами. Ей, наверное, говорить не надо – что Юхён шумные собрания не любит, она домоседка, ей бы горячее какао с зефиром, да с Минджи в плед. Но Минджи приближается к танцующим подросткам, подманивая за собой, улыбается завлекающе; явно не хочет провести вечер в компании старых фильмов и лотка с горячим попкорном. Потому Юхён, приняв свою участь, неуверенно следует за стремительно уходящей Минджи, за которой, с большим энтузиазмом, бежит Гахён, закидывая на девушку руку. Хотела бы Юхён иметь такую же непринуждённость. Она догоняет девушек, неуклюже цепляясь за рукав гахёновой футболки, чтобы не потеряться, но отчего-то – теряется; но глубоко внутри себя.

\\

Шиён нервно грызла свои аккуратные ногти, а Бора ударяла её по рукам, громко шикая. – Всё будет нормально. – Да знаю я! – горячится Шиён, откидываясь до стука об стену. Она устроилась на широком, заваленном крошечными подушечками, подоконнике, бестолку высматривая дорожку, ведущую к их дому. – Ты ужаснее моей бабушки, знаешь, – с досадливым выдохом сообщает, тесня Шиён подальше. Бора, не спрашивая разрешения, усаживается за шиёновой спиной. Шиён бормочет слабо: «Я не могу. Они мои дети, как ещё мне вести себя», но поддаётся бориным движениям, скоро упираясь не об твёрдую стену, а об мягкую, вкусно пахнущую девушку. – Минджи иногда выглядит легкомысленной, но она справится, – заверяет Бора, шевелится, ища удобное положение. Шиён укладывает локти на борины согнутые колени и роняет голову на её грудь. Прикрывает глаза. – Я не поэтому, – буркнула, – однажды я Юбин отпустила на встречу книголюбов, так она пришла за полночь, побитая, уставшая. – Кидались друг в друга книжками? – попыталась она пошутить. Шиён возмущенно крякнула, легонько ткнув Бору в подбородок макушкой. – Ладно, ладно, прости, – со смешком оправдывается. Скрепляет ладони на шиёновом животе, сминает в пальцах ткань домашней футболки, будто массажирует, снимая стресс разбушевавшейся ведьмы. – Что произошло? – На них набросилась компашка «плохих парней», унижая за любовь к книгам, всё такое. – Серьёзно? – шокировано раздалось. – А я о чём, – хмыкнула девушка, – ввязались в драку, потом убегали из драки. Я же знаю, какими дети бывают без надзора. Так там ничего не угрожало, а тут… – Глупышка, – борин голос ласковый до безобразия. Шиён было начинает возмущаться за обзывательство, но, разморенная чужими пальцами, ленится двигаться. – Ты себе представляешь Содом и Гоморру? Как рассадник алкоголиков и малолетних преступников? – Не насмехайся, – мямлит Шиён. Она щекой упирается в борину грудь, полностью ложась на её тело. Кончики пальцев на ногах упираются в стенку, вынуждая Шиён подгибать ноги, мягко стукаясь пятками с бориным ступнями. Жадно вдыхает её запах, не стесняясь зарываться в слои одежды, чувствуя косточки лифчика. Бора от такого хихикает, жмурит нос, поглаживая тёмные пряди. Удерживает девушку, чтобы та не сползла окончательно вниз. Шиён постоянно обнимается, сплетаясь руками и ногами вокруг; придавливает своим весом, становясь одеялом – от которого временами безумно жарко, и Боре приходится скидывать настырные руки, нормально досыпая. Но в такие моменты, когда они вдвоём сидят в комнате Шиён, посвящая время друг другу, Боре даже нравится шиёнова особенность. В лёгких Шиён селится любимый ею запах, находить который она начала везде на своей одежде; даже на своих ладонях; особенно – на губах. Бора всё пахнет подсолнухом, знойным летом и свежей пшеницей; насыщенной дыней ещё, сладкой и идеально-приторной. Чувствовать Бору, пока за окном наступающие сумерки и пустота тишины дома – отдельный шиёнов рай. Бора ко всему путает маленькую ладошку в её распущенных волосах, слыша в ответ довольное урчание. Вот, Бора её успокоила. Но додумывает добавить, потому что Шиён внезапно так замолкла и вот-вот уснёт. Наверное, ей передалась борина уверенность в лучшее, уверенность, что Гахён с Юхён самостоятельно со всем справятся. Бора взамен на себя забрала шиёново волнение и страх, сухо поцеловав девушку в макушку. – Я несколько раз, с Минджи за компанию, выходила на эти дэнс-баттлы. Ничего сверхопасного нет. – Ты танцевала там? – не без удивления спросила. Горячее дыхание прошлось по коже, скрытой тонкой тканью шиёновой футболки, и Бора покрылась сладостными мурашками. – Ага. А как думаешь я нахожу учеников? Шиён расценила её слова как шутку и приглушённо посмеялась. Бора цокнула языком. – Я правду говорю! – Мне кажется, – шепчет Шиён, поворачивается на Боре и, укладываясь на бок, вжимается своим животом в её. Поднимает на девушку взгляд; на её глаза спадают тёмные пряди, делая Шиён забавной и до тяжести в сердце домашней, – они покупаются на твою внешность, ну и… Тело. Она смутилась. Шиён смутилась, говоря про тело Боры. Бора едва не заскулила. Она прикусила нижнюю губу, напуская на себя обиду. – Мои навыки – ничего не значат? Шиён поспешно качает головой и лезет повыше, неловко упираясь об подоконник ладонями – на огрубевшей, после работы с растениями, коже остаются вмятины от подушек под ними. – Ты вся – всё значишь. На лицо Боры падает вечерняя темнота, затеняя её розовые щёки. И блестящие губы, маняще приоткрытые. Шиён медленно спускается по бориному лицу взглядом, непроизвольно сглотнув. Так же осторожно возвращает глаза к затуманенным карамельным, приподнимается от груди девушки, едва не нависая. Шиёновы пряди, гладкие, ухоженные, отдающие одуванчиками, рассыпаются по ткани одежды на Боре, щекоча её шею. Бора в предвкушении замирает, елозя оголёнными ступнями по шероховатым подушкам. В Шиён всматривается – взглядом, обещающим так много; они будто разговаривают молчанием, понимая друг друга без слов. Только, правда, Шиён, несмело открывая рот, спрашивает сиплым голосом: – Поцелую? Потому что ей нравится слышать подтверждение; слышать борины желания, как хочет она касаться Шиён. Потому что нравится голос этой девушки и её характерная робость, оставайся они наедине; робость, предназначенная только для Шиён. – Поцелуй. Шиён придурковато усмехается – нежно; будто сок манго. Мажет носом по родинке Боры на брови, после мажет касание губами, впечатывая в Бору привкус недавно выпитого мятного чая. – Я думала в губы, – на выдохе и изумлённо. Бора перекладывает руки на спину Шиён, притягивая девушку, и с нажимом ведёт до затылка, чтобы сжать её волосы. – Поцелуй в губы, – хныкает тихо-тихо она, зажмурившись. – Доберусь и до них, – отвечает ей Шиён, изнывающими касаниями спускаясь к скулам. Губы у Шиён тёплые, немножко обветренные. Без косметики трогательно-персиковые, припухлые и родные. Бора к ним, ко всей Шиён, самозабвенно тянется. Прижимает её голову сильно, чувствуя под пальцами твёрдость, шелестя шиёновыми волосами. – Ши, – бормочет слабо, – хочу сейчас. – Какая нетерпеливая синичка, – она хихикает, проводя ладонью по талии Боры. – Какая жестокая ведьма, – парирует; не осмеливается открыть глаза. Шиён ещё раз чмокает Бору в лоб – показывая, что даже в таких условиях, шиёновы повадки старшей сестры не уходят. И, выпустив с ноющих губ краткий вздох, притрагивается к бориным губам. Беспокойство за младших уходит на второй план. Забывается, что Шиён желала дождаться их. Она фокусируется на одной только Боре под собой и на её отзывчивость в поцелуе.

\\

Юхён благополучно затерялась в толпе, упуская тот момент, когда Гахён умыкнула с Чонгуком или с кем-то ещё из новых знакомых. Гахён ненамеренно потеряла Юхён из виду, отдаваясь заполняющему веселью. Она выпрыгнула из плотного круга на своеобразную сцену, готовая зачитывать рэп. Юхён как-то раз, на школьном фестивале, разомкнулась со своей подругой, оставленная бродить меж палаток с жаренной кукурузой. Её пробрало паникой – окружение подозрительных людей – и она, набрав побольше воздуха, собралась протиснуться подальше из душного круга. Не успела и семи шагов ступить, как налетела на что-то громко ойкнувшее. Юхён поспешно собралась извиняться, но завидела ухмылку на пухлых губах и сверкающие озорством глаза. – Минджи, – облегченно простонала Юхён, почти накинувшись девушке на шею. Минджи пятью минутами ранее пошла отыскать газировку, чтобы утолить жажду, потому – Юхён была оставлена со всех фронтов. – Какая у тебя радость, – проговорила Минджи. Не дожидаясь от Юхён ответа она потащила девушку за руку, подальше от людей. Юхён не сопротивлялась, лишь уворачивалась от чужих острых плечей, внимательно рассматривая спину Минджи и её персикового цвета волосы. Они быстро выбрались наружу. Юхён свободно вдохнула, смущённо посматривая на Минджи, расслабленно пьющую виноградную газировку. – Испугалась уже? – Минджи вытирает рот и тянет напиток Юхён в приглашении. – Не поняла, куда вы все делись, – пробормотала она и, подумав несколько секунд, приняла банку. Юхён была тем типом людей, что считала, прикоснись ты к горлышку – получится косвенный поцелуй; а поцелуя с Минджи ей хотелось. Но девушка дала прямо понять, что Юхён не следует ничего ожидать до своего восемнадцатилетия. Вот уже после – её шансы резко возрастают. – Да вон, глянь, – рукой указала в сторону сцены, откуда доносились неумелые звуки читки. – Гахён развлекается. – Знаю, что она там, – Юхён, подозрительно хмурясь, отпивает газировку, ощутив вкус минджиновой гигиенички. Ей хватило. Она выставляет руку с банкой вперёд, чуть разбрызгивая содержимое. Минджи с неё смеётся. – Ты же сеульская, чего такой потеряшкой становишься? – к Минджи возвращается газировка, которую она приканчивает парой глотков. Юхён залипает на неё, держась на расстоянии. От её голоса отвлекают шумы со сторон и мельтешащие люди: Сокджин что-то быстро говорит Хеджин у дерева, дружески похлопывая её по спине; прыгающий Хосок за толпой, чтобы посмотреть на происходящее на сцене; снимающий каждый угол Намджун; Мунбёль, своровавшая Ёнсан, чтобы теперь стоять в самой гуще, комментируя очень громко; и, вроде, Юхён заметила Джисона, Чанбина и Чана, молниеносно пробегающих вверх по склону, куда-то спешащих. Юхён успела почти всех узнать по именам. Удивилась, что людей, с Минджи возраста, довольно много; и то, что Минджи хорошо общается со всеми, улыбаясь дружелюбно – прям как тогда, в первую их в цветочном магазине встречу. Время отсчитало десятый час. Закат убывал, но юхёново зрение и так расплывалось от впечатлений и минджиновой красоты. Она подергала края толстовки, чиркая пальцами по влажной от волнения ладони, и ответила: – Я в Сеуле почти никуда не выхожу. Предпочитаю сидеть дома. Минджи протяжно укнула. – Зачем тогда сюда пришла? – Гахён хотела. Мне с ней нравиться гулять, проводить вместе дни до моего отъезда. Вот и подумала, будет весело. – А тебе весело? – Минджи смяла банку в ладони, точным броском попадая в мусорку. Та со звяканьем опустилась на дно. Обе девушки за этим наблюдали. – Весело, – ничуть не лукавит. Минджи ей поверила и хмыкнула. Она потянулась, разминая мышцы. Юхён было интересно, что у неё вообще на уме. Ей боязно заводить с Минджи тему: что, чёрт подери, случилось между ними. Ощущает, будто её водят за нос. Вечные намёки вымораживают. Юхён в стрессе сильнее, чем во время экзаменов. Но есть смысл – начинать разговор, когда Юхён уезжает через двое (почти одни) суток? Когда они с Минджи – знакомы менее, чем неделю? В их идиллию вторгается подошедший Сокджин. – У меня есть заебительное предложение, – с этими словами парень придвигается очень близко к лицу Минджи и широко улыбается. Юхён морщится, замечая, что Минджи ему улыбку возвращает. – Какое? – заинтригованно спрашивает. – Короче, – он разводит руки, отступив – хвала небесам – от Минджи. – Юнги предоставил нам ключ от пустого кинотеатра и мы собираемся туда завалиться, как пройдёт главная часть баттла. Минджи дует губы, раздумывает. Юхён становится страшно, что девушка пойдёт развлекаться с людьми своего возраста, забывая ненужных, сваленных на неё, подростков. Минджи кидает на Юхён взгляд и приподнимает брови, прыснув – Юхён читать по лицу просто-просто. – Извини, – произносит Минджи, – у меня сегодня другие планы. Сокджин разочарованно выдыхает. – Ну, Миндж, без тебя – будет не то. Проскальзывает глупая мысль: у Минджи с этим парнем – что-то есть. Юхён хочет скрипеть зубами и броситься прочь с площади от обиды. Влюблённость терпеть невыносимо. Влюблённость в девушку, что старше тебя более, чем на пять лет – терпеть мучительно. Притом, что эта девушка не даёт однозначных ответов. Юхён не думала, приезжая сюда, наткнуться на неё. Юхён же, теперь совершенно точно, решила вернуться и остаться, будто причины, в лице семьи Ли – ей было недостаточно. – Не могу я, – чеканит Минджи, – в следующий раз, ладно? Сокджин поворчал, закатил глаза, ткнул Минджи в лоб указательным и ушёл, крикнув: «Должна будешь мне два похода в кино». Юхён его путь проследила мрачным взглядом. И не подметила, как Минджи оказалась рядом, прикладывая губы к уху, чтобы прошептать: – Не ревнуй. Юхён испуганно отскочила. Её лицо стало пунцовым: от близости и сказанных слов. – Я не ревную, – постаралась сказать уверенно, но голос едва дрожал на согласных. – Конечно, – саркастично протянула Минджи, – точно не ревнуешь. – Точно не ревную. – Да, точно. У Минджи подрагивали уголки губ в задорной улыбке. Она выжидающе смотрела на Юхён, любуясь ею, и внезапно захотела коснуться её щеки. Что она сделала. Одним шагом вновь оказываясь вплотную. И, прежде чем Юхён успела отреагировать, провела длинными пальцами по мягкости, будто проверяя реалистичность румянца на Юхён. У Юхён вдох застрял в горле; а касание обожгло. Она с удивлением встречала минджинов взгляд, узнав в темноте чужих зрачков своё отражение. Ещё заметила серьёзности. Минджи убрала с себя вечную улыбку, пусть оставалась на ней лёгкость пятничного вечера, и засматривалась на недоумевающую Юхён, приковывая к себе одним-единственным действием. Самое умное, что придумала выпалить Юхён: – Ты с ним встречаешься? Не таких слов Минджи ожидала. Она приподняла одну бровь, мол, что ты несёшь, и покачала головой, продолжая дотрагиваться до Юхён кончиками пальцев. – Тебя действительно именно это интересует? Юхён интересует много всего; но на данном этапе, её жгучее ревностью (она признает) сердце, возжелало правды. – Именно это. Минджи выждала минуту. Шестьдесят секунд прожигания друг друга тёмного цвета радужкой. – Не встречаюсь. Юхён не сдержала громкого: «фух». И сразу же засмущалась. – Я же тебе дала обещание, как я могу встречаться с кем-то другим. – А… – Вот вы где! – смеясь, Гахён подбежала к девушкам. Минджи обратила на неё взгляд, неспешно отодвинувшись от Юхён, растерянно хлопающей глазами. – Пошлите, там Мунбёль вызвала Хосока на поединок, будет весело. – Пойдём, – согласилась Минджи. Юхён отмерла. С несильной злобой зыркнула на Минджи – её методы, как вывести Юхён на чувства, очень опасны для здоровья. Ей нужно взять себя в руки и переставать быть такой безвольной. Гахён прекрасно делала вид, что ничего не замечает, предпочитая наслаждаться вечером.

\\

Юхён плюхнулась на бетонные ступеньки с полуулыбкой. Рядом уселся Чимин, хохочущий во весь голос. Хосок шмякнулся на землю, пока выкручивал финты перед зрителями, став любимой шуткой общества. – А какую рожу он скорчил! – подхватил Хёнджин. – «Мне вообще не больно и кричал не я». – Да ладно, – вклинилась Юхён, ради приличия не смеясь: у Хосока мимика на высшем уровне, способная рассмешить любого, – всё было не так ужасно. Он почти научился летать, пока скакал, держась за поясницу! Её поддержал Чимин: – Он за задницу держался, давай будем честны. Компания подтвердила смехом. Гахён разместилась около Чонгука, обсуждая сегодняшний бой, доказывая, что выиграла она. Юхён видела их макушки, на двух ступеньках ниже. Минджи сидела на одной с Юхён высоте, перекидываясь с Ёнсан впечатлениями, а где-то позади маячила Мунбёль, издевающаяся над Дончжу. Со столькими людьми за раз Юхён общалась, за пределами школы, года два назад, когда друг насильно вытащил на встречу косплееров и заставил Юхён участвовать в карточном поединке. Потом играли в «Подземелье и Драконы», где Юхён открыла свой талант ко всему гиковскому. Наговорившись с Чимином и Хёнджином, Юхён посмотрела в минджину сторону. Гахён, тоже поднявшая взгляд, показала ей два пальца вверх, ободряюще улыбнувшись, будто зная, что Юхён затеяла. А Юхён затеяла: действовать. Шажочек маленький, но уже шажочек. Пусть не только Минджи вводит своим поведением в хаос. Справедливости ради. Она, медленно опираясь на руку, встала, сокращая расстояние между ней и Минджи. Прежде чем её заметили, Юхён, поборов свои сомнения, рухнула около Минджи, плотно прижавшись к ней бёдрами. Спросила: – О чём болтаем? Никто не удивился юхёнову появлению. – Слышала про вампира, появившегося у нас в лесах? – энергично начала Минджи, самолично отклоняясь к Юхён, больше соприкасаясь с ней телами. – Вампира? – у Юхён голос сел от интересного слуха и от поощрения Минджи. Ещё лучше ситуацию делала нежная минджинова улыбка, как только Юхён подошла. – Да! – подтвердила Ёнсан, чуть придвигаясь. – Охотники, в дальних лесах – не тот, что на холме, – начали находить обескровленных животных, с порезами в форме двух дырок. Ну, как у вампиров клыки, понимаешь. – Прямо обескровленных? – переспросила Юхён. – Да! – с пущим восторгом сказала Ёнсан. – Их туши потрошили, а крови – не было; если и была, то со-овсем немного. У Юхён округлились глаза, она прямо сейчас захотела отправиться в экспедицию, точно Винни-Пух на Слонотопов, выискивая вампиров. Она начала закидывать Ёнсан вопросами: «Где нашли? Во сколько находили? Каких животных? Следы были? Улики?» и тому подобными. Юхён в этот момент полностью отреклась от мира. К счастью для Минджи. Которая прикусив, от разливающегося внутри тепла, губу, наблюдала за юхёновым воодушевлением. Её чувства же так просты. Минджи тоже нравится Юхён, но она знает, как будет неприятно расставаться с девушкой, приехавшей всего на неделю, дожидаясь призрачного шанса её поведать. Удалось отмахнуться приличным оправданием, поселяя в обеих трепетное ожидание повторной встречи. Ещё, Минджи опасается шуток от Боры, насчёт «На молоденьких потянуло?», но для неё это явно не причина отказывать Юхён в романтической близости здесь и сейчас. Так, раздражающее дополнение. Минджи хватало наслаждать днями вместе с Юхён. И, на протяжении этих дней, Минджи, к своей искренней радости, поняла, что Юхён будет магнитом притягивать к этому месту и она обязательно вернётся. Засмотревшись на активно разговаривающую Юхён, с горящими задором глазами, она непроизвольно потянула к юхёновой руке свою руку, укладывая. Юхён застопорилась в своей речи. Она через уголок глаза взглянула на Минджи, застенчиво дующую губы, и перевернула свою ладонь тыльной стороной, укладывая минджинову. Сделала Юхён это так умело, что Ёнсан продолжила с возбуждением рассуждать про вампиров и не оборвала их разговор. Юхёново сердце взбаламутилось, налетело с головы пенные волны, покрывая Юхён – арктическим холодом, а после тропической водой. Она нерешительно сжала чужую руку: горячую, суховатую от поднявшегося ветра, пахнущего дождём. Юхёновы ладони столь же горячи, но влажные от волнения и ей, совсем много, стыдно. Шанс потрогать Минджи пропускать не станет. Тем более, когда Минджи – издевающаяся над чувствами, не ясно чего добивающаяся – проявила инициативу, у всех на виду притрагиваясь к Юхён (несовершеннолетней, по-детски милой Юхён, обманчиво наивной). Минджи с тихой улыбкой, светлой, будто Юхён самая важная и хрупкая на свете, наблюдает за их разговором, желая улечься на Юхён вовсе. У них моменты побыть вместе – редки; и Минджи знает, сегодняшний вечер, почти последний. Завтра намечается празднование венчания тех девушек, на которых Минджи таит обиду, и они всем скопом соберутся в доме Ли. После него, поздним днём воскресенья, Юхён уезжает. Минджи заранее тоскует, никак не беря в толк – в какой момент судьба приняла такой исход, что Минджи привязалась к этой очаровательной девушке; пригретая неотразимостью её улыбки и не угасающим любопытством. Юхён мечтает, чтобы Ёнсан всё говорила, говорила, выводила на долгое обсуждение, в течение которого минджинова рука ласково лежала на её, Юхён, и не грозила исчезнуть. От Юхён неуловимо тянет ванилью; её профиль эстетично-прекрасный, на фоне приглушённых тонов сумерек, в окружении обшарпанного уголка площади, с невысокими бетонными стенами, что изрисованы баллончиками. Граффити яркие, едва не светящиеся. Минуты три назад Гахён схватила Чонгука и Хеджин, вынуждая фотографироваться у той стены, с забавными рожицами. Гахён спокойно вкинула Юхён в руки Минджи, намеренно отдаляясь от них на сегодняшний вечер. Позволяет тем двоим насладиться друг другом; Гахён же, по возвращению домой, устроит Юхён допрос и фиг она отмажется. У Гахён и без них замечательное общение, ей весело, совсем не одиноко. Все – в плюсе. Гахён прямо образец идеальной подруги. И, пока никто ничего не заметил, Гахён, хихикая, делает быстрый, но качественный снимок, направляя камеру своего телефона, вынужденная ходить с ним из-за шиёновых переживаний, чтобы сестра в любой момент могла знать, где она. Фото получаются: вау. Гахён даже подумалось, скриншот из сериала от нетфликс, с подобранной палитрой холодных голубых оттенков, с сопровождением гитарных нот и сентиментального текста, поверх звуковой дорожки. От Юхён с Минджи исходит аура притихшей, скрытой любви, выраженной в мимолётных и трепетных касаниях. Будто Минджи к ней жмётся, согреваясь об высокое юхёново тело и трётся ненамеренно плечом об ткань её толстовки. В то же время они пугаются друг друга, не решаясь выказать свои достоверные чувства. Гахён это так остро ощущает, что становится некомфортно от тяжести в груди. Она моргает несколько раз, прогоняя предыдущие мысли, и убирает телефон в карман джинс, поспевая за смеющимся Чонгуком, забравшим из рук Тэхёна скейт, чтобы попытаться прокатиться. Теперь в памяти гахёнова телефона целая папка компромата на онни и фото с друзьями, не только с этого дня.

\\

Они так и не расцепили с Минджи рук. Юхён было неловко обращать на это внимание, потому сделала вид, что всё нормально, ничего её не тревожит. Тревожило, очень тревожило. Как только время приблизилось к критической точке, а угрозы Шиён начали прокручиваться в голове Минджи, она, осмотрев поредевшую компанию, решила проводить младших до дома. Последний раз такую ответственность она несла за Бору до девятого класса. После Бора заявила, что самостоятельная и опека старшей сестры ей не нужна (притом, что Боре временами приходилось следить за Минджи). Немного навеяло ностальгии, но расходились воспоминания о безобидных возвращений с Борой, в которых они подшучивали друг над другом, с возвращением вместе с Юхён и её длинной ладонью, осторожно держащую минджинову; и напряжение, летающее рядом, не сбавляло температуры пылающих щёк. Минджи стало неприятно отпускать юхёнову руку, вот она и потянула растерянную девушку за собой. Окликнула Гахён, сказала, что пора домой и, терпя надутые гахёновы щёки, повела младших к тропе на холм. Юхён чуть подпривыкла, потому, идя сквозь поля невысокой травы и чувствуя Минджи собственной кожей, смогла с девушками разговаривать, не срываясь на писк. Она же, вроде как, решила перестать быть безвольной. Но по итогу в руки её взяла Минджи. Слева от Юхён бодрая Гахён срывала колосья, начиная их жевать. Делилась байками, рассказанными Чонгуком, и Юхён начинала подозревать, что чересчур Гахён к нему пристрастна. Минджи, разморенная, изредка поддакивала. Юхён скоро заметила быстрый спад энергии у старшей и позволила себе помечтать, что Минджи, как недавно Хандон, останется у них на ночь. Чего, конечно, не произошло. У Юхён голова гудела от пережитого, тело побаливало от физических нагрузок и частого смеха. Она будто ватой набилась и вся кровь, все нервные окончания – в правой руке, касающаяся минджиновых пальцев; внутренней стороны ладони. Юхён пару раз была готова переплести их пальцы, но в последний момент передумывала, потому шли, точно детсадовцы на прогулку. Улыбочка Гахён вынуждала краснеть сильнее и она не чуралась кидать коварные, с хитринкой взгляды, указывая на (вроде) многозначительное касание. – Дом, милый дом! – провозгласила Гахён, забегая за калитку. – Да, наконец-то я от вас избавлюсь, – говорит Минджи, останавливаясь за пределами ограды. Юхён останавливается вместе с ней. – Что ж, – бормочет Юхён, из-под чёлки смотря на Гахён. Которая, крикнув «пока, Минджи», забежала в дом, оставляя двух девушек наедине, разбавляемой озоновым ароматом влажности и стрекотом цикад. – Хорошо провели время? – усмехается Минджи, а её слова, вместо утверждения, слышатся вопросом. Боже мой, она волнуется. Минджи не привыкла волноваться от присутствия другого; но Юхён смотрит трогательно, влюблённо – и под таким у Минджи пропадает уверенность. Чем дальше – тем больше она испытывает. Чем дальше – тем чаще она хочет видеть Юхён. – Хорошо провели, – Юхён втягивает носом воздух и, отведя взгляд, выпускает ладонь Минджи, отступая к открытой калитке. – Тогда все манипуляции с Шиён были не зря, – она чуть расстраивается, потеряв юхёново тепло; но не показывает. Пересекается с Юхён взглядами. – Спасибо, что согласилась с нами возиться, – запереживала, высказав первое попавшееся. Минджи хмыкает, переходя в тихий смех. – Я же шутила, говоря про «избавлюсь». Мне было весело с вами. С тобой. Юхён угукает, улыбаясь до ямочек, но не приоткрывая своих пухлых губ. На которые – нечаянно – сползла взглядом Минджи. Минджины принципы сыграли с ней в злую шутку. Почувствовав на своих губах жжение, Юхён, нервно накручивая кончик косы на палец, произнесла: – До завтра? Предполагая своими словами, что они с Минджи на сегодня закончили. Ведь Гахён заставлять ждать не хочет – а то на Минджи готова часами смотреть – и Шиён, не обнаружившая Юхён, может выйти, проверяя, как она (не знает ребёнок, что Шиён сейчас никак не до них; она занята Борой и ощущением её рук, губ, языка на себе). Минджи на вопрос скромно кивает. Выжидающе засматривается на юхёновы зрачки, во тьме блестящие галактиками – Минджи почему-то видит биллионы звёзд в черноте её глаз – и ведёт плечами, будто сбрасывая дурные мысли. Юхён формулирует достойную реплику, но зажмуривается – когда Минджи начинает приближаться. Юхён краснеет всем телом. Юхён горит всем телом. «Поцелует? Она собралась меня поцеловать?». Да. Минджи целует Юхён, прижимаясь губами к её щеке. И, не отстраняясь, шепчет: – Спокойной ночи. Она задерживается ещё на миг, вдохнув посильнее юхёнов ванильный запах, и отпрыгивает назад, довольно улыбаясь. Её ослепительная улыбка рассеивает – всё плохое. Плохого сейчас нет; есть только глубоко поражённая (любовь к Минджи) Юхён и отпечаток пухлых минджиновых губ, со слабым кремовым ароматом гигиенички. Юхён вовремя встрепенулась, чтобы ответить отдаляющейся девушке: – Спокойной ночи, Минджи! Дарят друг другу взаимные полуулыбки. Дарят друг другу взаимное смущение. Дарят друг другу самое важное – взаимную любовь. На юхёновой щеке цветет поцелуй лепестком пиона.