\\
Юбин ставит на столик огромный шуршащий пакет, громко цокнувший об деревянную поверхность. Глаза у Минджи заблестели, а руки быстро оказались в пакете, вытаскивая бутылку холодного лимонного пива. – У неё всегда так? – спросила вполголоса Шиён у Боры. – У меня всегда так, – взамен ответила Минджи и подмигнула. – Разбирайте, до заката мы должны быть пьяными. Шиён неохотно поплелась до столика и, хмурясь, вытащила банку колы. Получила от Минджи недовольный взгляд, но этим Шиён не пронять. Она отошла к креслу и уселась в него. Скоро на её коленках оказалось крохотное и горячее, что принесло взамен шиёновой колы светлого пива – специально клубничное. Бора поудобней устроилась на чужих коленках, показывая всем, как ей повезло, что Шиён – её. Юбин на этих двоих со смешком посмотрела. У неё голова до сих пор кружится, а от Хандон, стоящей неприемлемо далеко, вовсе уши горели, а губы хотелось облизывать, покусывать, избавляясь от зуда. Получив от Шиён разрешение пить – отчаялась, дозволяя всем (даже Гахён!) выпить сегодня, либо размякла от бориного убеждения, что раз такой случай, можно сделать исключение, – Юбин выбрала для себя что-то ужасно горькое. Она плохо разбиралась в алкоголе, решила отпустить всё на волю случая – из-за чего стала первой, кто напилась до потери здравого рассудка. Хандон, устроившаяся рядом с Юбин на полу, отслеживала состояние девушки. Ухмылялась от знания, каким ленивым созданием Юбин становилась, обмякая и едва не засыпая. Пакет за считанные минуты опустошили, половину распихав по полкам холодильника. Как сказала Минджи: «Тёплое пиво – дерьмовое пиво». Гахён, умыкнув с алкогольным мохито, выбрала один из принесённых ею дисков, поставив в магнитофон. Первый этаж окутало звучание старого рока, Гахён удовлетворённо усмехнулась – самое оно. Как только Минджи заслышала музыку, она встрепенулась. Юхён, до этого мирно сидящая на краешке дивана и крутящая в руках кружку с вином, заинтересованно взглянула на Минджи. У той щёки зарумянились от выпитого и, очевидно, Минджи когда напьётся – становится ещё энергичнее. – Так! – начала Минджи, вскочив на ноги. – Все собрались у дивана, а этих двоих поставьте… – она задумалась, покрутила головой и, решив, указала на входную дверь, – сюда! – Что ты собралась делать? – раздражённо проговорила Бора, всё сидящая на Шиён и потихоньку вливающая в девушку пиво. Цель на вечер: узнать, какая Шиён пьяной. Но Шиён пила, даваемое Борой, понемногу, оттого шанс достигнуть желаемого уменьшался. – Вставайте, – командует Минджи, приближаясь к креслу. – Ещё и двух часов не прошло, ты когда успела так накидаться? – с искренним удивлением поинтересовалась Шиён. Прогонять Бору со своих ног и вставать – хотелось в последнюю очередь. Шиён до сих пор не видела смысла отмечать – напиваясь. Для неё: тихая посиделка, безмятежные разговоры и летний солнечный свет, на усыпанной цветами поляне. Бора, хоть и знала желания своей девушки, так же знала желания своей сестры, что не отстала бы, не устрой они – подобную вечеринку. Зато Юхён отлично запомнит последний день в этом городе. – Я зачитаю церковную речь! – заявила Минджи, встав перед сидящими девушками. Бора застонала, откинувшись на шиёново плечо. – Минджи, ну перестань. Мы не женились, венчание… Это другое. А когда будет свадьба, так уж и быть, сделаю тебя подружкой невесты. Минджи сощурилась, встречая грозный борин взгляд. Их безмолвная перепалка не прекращалась; а на её фоне смех остальных девушек и испуг Шиён, которая ощутила себя под прицелом ядерной пушки. – «Так уж и быть»? – передразнила Минджи. В её тоне прослеживались пугающие нотки. Юхён поёжилась и захотела оттащить Минджи. Все знают – Бора умеет провоцировать. Никто ничего не успел предпринять, как Бора показала старшей сестре язык. Минджино терпение лопнуло и она, в один прыжок, оказалась на бориных коленях, начав девушку щекотать. Шиён громко вскрикнула от тяжести на ногах. – …да ради всего, – приглушённо запыхтела она и получила нечаянный удар локтем по лицу от Боры, старавшейся руки Минджи от себя отодрать. Шиён плотно припечаталась телом в грядушку кресла, переставая видеть свет. Минджи веселилась, измываясь – по праву – над Борой. Гахён захохотала беззастенчиво, почти валясь на спину. Юбинов взгляд не фокусировался, оттого ей было безразлично происходящее. Она, под всеобщие крики, переползла на диван, захватив бутылку. Хандон, вместе с Юхён, подорвались оттаскивать Минджи. Не потому, что Бору жаль; а потому, что Шиён скоро задохнётся, под тяжестью двух девушек, сражающихся друг с другом на поле, под названием: хрупкая ведьма. У Шиён из-за них осталось несколько синяков, которые потом Бора обязательно поцелует, прося прощение. Было шумно; они своими голосами перекрывали играющий рок. У Хандон в ушах звенеть начало и она еле-еле сдерживала свой смех, от абсурдности ситуации (какая свадьба – без драки). Минджи рьяно сопротивлялась и нелестно отзывалась о Боре. Непонятно, так алкоголь на неё подействовал, или бушующая всё время обида взыграла. Но защекотала она Бору до мольбы и, что удивительно, сама спустилась с Боры, заодно с кричащей Шиён. Юхён тяжело дышала, оперевшись ладонью об стену, когда Шиён была спасена. Довольная Минджи повела плечами. Бора моргала, не осознавая происходящее. Она вцепилась пальцами в шею Шиён и в спинку кресла, неудобно выгнув руку, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Хандон утирала пот со лба. Осмотрев картину пред глазами она, подобрав со столика бутылку неясно чьего пива, залпом прикончила напиток. – Никогда и никого больше не пущу в свой дом, – заключила Шиён. Гахёнов смех не унимался.\\
К закату Бора несколько раз побывала на улице. В первый: вытащив Минджи на разговор. В ходе которого они, ласково обнявшись и ударяя друг друга по ушам, помирились. Минджи призналась, что боится Бору потерять, а то она совсем домой приходить перестала. Про Шиён не рассказала; про их связь душ – тоже. Только через несколько недель и то непонятно. Бора выслушала, смиренно покивала головой. Приняла свой проёб, чмокнула Минджи в щёку, пообещав больше так не делать. Потом Минджи внезапно сказанула: – Я в Юхён влюбилась. Цвета на небосводе перетекали в розовое шампанское, а бледная луна выглядела ужасно мультяшной. В минджином желудке два с половиной литра лимонного пива, крабовые чипсы, а на губах – робеющая усмешка. Бора казалась шокированной. Она оглядела Минджи встревоженным взглядом. Заметила, как та тушуется, не решаясь в глаза младшей сестры смотреть. Вместо слов, Бора улеглась на минджино плечо. – Сильно? – только и спросила она. Минджи с ответом помедлила. Провела по губам, в цвет закатного неба, припоминая оставленный на щеке Юхён поцелуй. – Сильно, – шёпотом. – Вот и славно, – хихикнула Бора, спеша прояснить: – Уже переживать начала, что у Юхён сердце безответной любовью разбито будет. Минджи громко выдохнула, почти кряхтя. – У неё всё на лице написано, да? – скорее утверждением, нежели вопросом. – Она так на моё желание тебя поцеловать покраснела, что была похожа на перезрелый помидор. Минджи расплылась в нежнейшей улыбке. Бора заметила, Бора прыснула, ткнув Минджи пальцем в щёку. – Ей семнадцать, ты же в курсе? – сказала Бора, готовя поток беззлобных шуток. Минджи прервала их, крепко-крепко обняв Бору. – А если Шиён окажется больше двадцати четырёх? – на борино ухо проговорила. – У ведьм немного иной ход времени. – Подумаешь, – хмыкнула Бора, поглаживая спину Минджи ладонями, – чем старше, тем круче. Во второй раз выходила Бора: вместе с Шиён, когда девушка выказала желание проветриться. Бора подразнила её, называя занудой. Шиён в ответ цокнула языком. – Ничуть, – выдохнула она, поднимая голову к почерневшему малиновому небу. Они с Борой вышли за калитку и Шиён внезапно захотела прогуляться по лесу, тонущем в вечерней мгле. – Я просто остаюсь взрослой, окружённой детьми. – Мы отдыхаем, – чеканит Бора, – завтра я стану образцом порядочности. И сама же смеётся со своих слов. – Не надо становиться другой, – сквозь хихиканье просит Шиён. Она смахивает со лба Боры прядь светлых волос, заправляя за ухо, и оставляет пальцы на её щеке. Улыбается глазами. Добавляет: – Я люблю тебя настоящей. У Боры трепещет растроганное сердце. – Сама попросила, потом не жалуйся. – Я никогда не жаловалась.\\
Юхён урвала минуту, когда в гостиной почти никого не было, и подобралась близко-близко к Минджи, сев напротив. У Минджи чуть расфокусированный взгляд; ей понадобились лишние секунды, чтобы отыскать Юхён. Юбин отлучилась к холодильнику, доставая алкоголь, а Хандон за ней присматривает. Гахён выбирает, что поставить в магнитофон следующим. Юхён же покусывает свои губы, из-под прикрытых ресниц бросая на Минджи упрямые взгляды. В её руках гахёнова остроконечная шляпа, которую Юхён беспокойно жмёт в руках, придвигаясь на коленках к Минджи. – Ты вся красная, – сообщает Минджи, упав на бок. Тут же привставая, упираясь локтем об грядушку. – Ты тоже, – отзывается девушка. – Завтра от похмелья мучаться будешь. – Буду, – легко соглашается, – но оно того стоит. Последний день с тобой, как-никак. От этих слов Юхён едва грустнеет, но сбрасывает плохие мысли. – У нас, из-за инициативы Боры, появилось правило, – вкрадчиво проговаривает Юхён. – Правило? – хмурится, старательно думая. Минджины мозги наотрез отказываются работать, как и всё её тело. – Шляпа, – проясняет, – нужно надеть шляпу, чтобы пройти отбор в семью этого дома. Минджи отзывается мычанием, якобы поняла. – Надевай, – она раскрывает руки, подставляя тело. Юхён смотрит не туда и вместо надеть шляпу, хочет упасть в минджины объятия. Обнимать нельзя – не сможет отпустить. Юхён и без этого тяготит, что недозволенно касаться Минджи, как то делает Бора с Шиён; или Юбин с Хандон, украдкой, очень неловко. Юхён тянется руками к девушке, наклоняясь в спине, и бережно опускает шляпу на персиковую макушку. Она, вроде как, намеревалась сказать Минджи, насколько образ ведьмы ей идёт, или как нравится Юхён быть с ней рядом, как ощущается правильно она в этом доме. Но резко передумывает. Чуть отстраняется, завидев покрытые пеленой опьянения красноватые радужки; и вновь прильнула, дотрагиваясь губами её подбородка. От внезапности Минджи замерла. Придерживает пальцами края шляпы, перед глазами – линия роста каштановых волос; а ещё – растерянный юхёнов вид. Поцеловала близко к губам; так мучительно близко, сместись на один несчастный сантиметр и вот – желаемое. Но Юхён высказанные Минджи условия выполняет. Оставляет отпечаток на бархатной коже подбородка пухлыми губами, отдалённо пахнущими Сеулом, медленно выпрямляясь. Говорит, с улыбкой на Минджи посмотрев: – За проигрыш. Скрипуче вдохнув, Минджи, непроизвольно коснувшись кончиками пальцев поцелуя, полностью протрезвела.\\
Под увеличенную громкость музыки, идущей из магнитофона, который Гахён притащила в гостиную, поставив на столик, убрав шиёновы разложенные сушиться травы, Хандон тихонько переговаривалась с Борой в углу. Гахён с Шиён неуклюже танцевали, смеясь друг с друга, выделывая немыслимые движения. Минджи, несколько раз глубоко вдохнув, решилась пригласить Юхён на танец тоже. И они, терпя громко стучащее сердце, пристроились около двух сестёр, образовав странного вида квадрат, смешливо двигаясь. – Я тебе говорю, – Хандон указывает на Юбин пальцем, – она кошка. – Знаю, я сама заметила, – Бора, отпивая из бутылки, качает головой. – Приходит из дома, уходит, спит непонятным режимом и ест много. – Не, не в том смысле, – протестует Хандон. – Сейчас покажу. Девушка двинулась в сторону одинокой, полуспящей Юбин. Убедившись, что Бора внимательно наблюдает, она протянула к Юбин руку. Позвала: – Ю, – привычное обращение, на которое Юбин скоро откликнулась. – Чего, – промямлила девушка неслушающимися губами. Заметила хандонову ладонь, рядом со своим лицом, и отпрянула. Хандон молчала и не ушла; ждёт. Юбин поглядела прикрытыми от сонливости глазами на тонкие пальцы, гладкие и мягкие, приносящие нежные прикосновения. И ткнулась в руку головой, выпрашивая, чтобы её погладили. Хандон смазанными касаниями прошлась по юбиновой щеке. Прыснула. Кинула Боре через плечо: – Вот! Она – кошка, – радостно объявила, отобрав от мурлыкающей Юбин, приласканной Юбин, ладонь. Юбин негодующе раскрыла глаза и стала самостоятельно тянуться. Но Хандон не позволила, до конца проверяя свою теорию. – И впрямь! – Бора одобряюще загудела. Юбин, даже сквозь пелену слабости, поняла – что-то тут не так. Скорчила обиженную мордашку. – Не играйтесь со мной, – сказала она и шмыгнула носом. Встала, шатаясь из стороны в сторону, чтобы уйти от Хандон и её руки, не хотящей снова прикоснуться. Хандон не сразу заметила, продолжая увлекательную с Борой беседу, жестикулируя и улыбаясь, от лёгкости и веселья по венам растекающегося. Повернувшись и не найдя на диване свою девушку, она суетно оглянулась: Юбин ковыляла к лестнице, чтобы подняться в комнату и заснуть; ей очень не нравилось неконтролируемое тело. Юбин иногда могла выпить – редко-редко – но не злоупотребляла, предпочитая чистоту разума. Сегодня поддалась за компанию. Не успела ступить на первую ступеньку, как на неё налетело что-то тяжёлое, обвивая шею руками. Юбин опасно накренилась, но не упала, невольно перехватив чужие руки, ниже локтей. – Ко-ше-чка, – прошептала Хандон в юбинов затылок, – не обижайся. – Спать хочу, а не обижаться, – хрипит ей в ответ Юбин. – Пойдём спать, Дони? С такого положения на Хандон смотреть неудобно, но Юбин постаралась – теперь сверлит девушку умоляющими глазами, большими, блестящими влагой и любовью. – Пойдём, – решительно кивнув и поцеловав Юбин в ухо – заставляя по юбинову позвоночнику ползти мурашкам – Хандон скомкано обернулась к занятым каждой своим делом девушкам, прокричав: – Мы всё! Уходим отсыпаться. Удачи не спалить дом. Бора ответила: «А вам удачи не сломать кровать», за что её тут же шмякнула по бёдрам Минджи.\\
К двум часам ночи, сама сильная на перенос алкоголя Гахён выяснила, кто упал жертвой самой первой. Юхён отрубилась после трёх-четырёх стаканов вина, сжавшись в комочек на кресле. Её некоторое время никто не трогал, ведь Шиён неожиданно загорелась идеей поиграть в твистер. Она достала с антресоли давно неиспользуемую коробку и, вытащив содержимое и разложив плёнку на пол, впихнула в юхёновы руки табличку со стрелочкой, вынудив участвовать в игре. У шиёнова опьянения несколько стадий. Сначала она ворчит – Бора испытала это на себе, когда печенье едва не сгорело, а Шиён обвиняла во всём Бору, отвлекающую её. Потом она, как сейчас, – становится неразумно игривой, лёгкой на подъём, когда оставшаяся часть девушек замученная, но не отказывающая в веселье. Самую последнюю предстоит выяснить, но Боре кажется, она просто до неё не доживёт. Празднование в честь венчания и проводы Юхён – превратились в обычную подростковую вечеринку, с пометкой на то, что без ущерба. И сейчас, стоя в некрасивой позе под Минджи, Бора ощутила, как натренированное танцами тело её вероломно предаёт. – А теперь, – хрипло сказала Юхён, зевнув, – Шиён – правую руку на красный. Для этого девушке пришлось выгнуться в обратную сторону, дотягиваясь до кружка, около гахёнова носа. – Зачем я вообще согласилась, – бубнит уставшая Гахён. – Мы же так хорошо танцевали! Почему – твистер. – Разнообразия ради, – проговорила довольная Шиён. – Это ты завтра будешь ныть, как болит тело, а не я, – хмыкнула ей Бора, у которой ноги начали скользить за пределы плёнки. – Да ладно вам, – минджины волосы падали на борино лицо, отчего последняя их сплёвывала, – прикольно же. Заслышался звук кручение стрелочки. – Бора – левую ногу на зелёный. Бора прокряхтела что-то матерное, но сдаваться не в её правилах, она собралась выиграть этот поединок. С усилием потянувшись и сгибая ногу под неправильным углом, она едва коснулась носком зелёного кругляшка у шиёновой ступни. – Да! – стиснув зубы обрадовалась Бора. – Ого, а ты такая пластичная, – заметила Шиён, думая отнюдь о приличном. – Запоминай и пользуйся. – Гахён, – бесцветным голосом продолжила Юхён, порядком позадолбанная. Но у неё перед глазами минджино тело и сползающая по тонкой талии футболка, отчего её положение самое удачное. – Правую руку на синий… Пять болезненных минут всё продолжалось без изменений. Первой не выдержала Минджи – упала, придавив собой заодно и Бору. Громко возмутившись, Бора всем доказала, что она с места не сдвинулась, потому – играть не прекратит. Всем было проще согласиться, нежели с ней спорить. Минджи, потирая поясницу, присела на грядушку юхёнова кресла, вынудив девушку заикаться, проговаривая дальнейшие инструкции. Следом пала Гахён, которой наскучило происходящее. Она смиренно упала животом на плёнку, пробубнив: – Ох, какая неудача, я проиграла. Шиён закатила глаза, прочно удерживаясь на руках и ногах. Гахён больше понравилось наблюдать за оставшимися онни, не желавшими признавать поражение и проигрывать друг другу. Она, взяв из холодильника остатки лимонного пива Минджи, плюхнулась на диван, наслаждаясь шоу. – Они похожи на человеческую многоножку, – пошутила Минджи, шепнув слова на юхёново ухо. Юхён посмеялась, согласилась, неосознанно дотрагиваясь свободной рукой до минджинова бедра. Минджи внимание обратила, но ничего не сказала, позволяя Юхён – немножко пусть – себя трогать. Закончилось всё очень громко и с огромным количеством ругани. Шиён, в следствии более десяти раундов, заползла над Борой, доставляя девушке видение своей спины. И, когда Боре в который раз пришлось двигать рукой, она зацепила шиёнову, повалив всю неустойчивую конструкцию на себя. Снова – стала смягчающей подушкой. Шиён завалилась на борин живот, тут же начав заливиство смеяться, зажмурив глаза. Бора не смогла чувствовать себя проигравшей, когда на ней лежала развеселившаяся Шиён. – Ну наконец-то, – Юхён с облегчением вздохнула и откинула от себя картонку со стрелочкой, вынудившую стать на целый час рабыней этой игры. – На сегодня всё, – решила за всех Минджи, но тут же осеклась, вспомнив, что и по правде – всё. Дневным рейсом уезжает Юхён, которой, в это время завтра, уже не будет в городе, а значит рядом с Минджи. Не показала своего огорчения. Со всех сторон послышалось одобрение. Девушки закопошились, договариваясь убраться завтра. Бора медлительно выползла из-под Шиён, будто Самара вылазит из телевизора, и, прилагая все оставшиеся силы, встала. Шиён вставать не спешила. – Подними меня, – раздалось от Шиён, поднявшей руки и сжимающей свои ладони, – и отнеси в кровать. – Я тебя уроню, – честно призналась Бора. – Значит я буду спать тут, – надув губы, Шиён ударила кулаком по полу. Гахён сочувственно на Бору посмотрела и, поймав её взгляд, пожала плечами, мол: разбирайся, дорогая, сама, теперь она твоя ноша, мы намучились с детского её поведения под градусом. Перекинувшись этими молчаливыми словами, Гахён поскакала по лестнице в комнату, прихватив пиво и луковых колец, ими недоеденных, – спать она не собиралась; у них с Юхён последняя ночь на разговоры. Минджи застряла, рассеяно осмотревшись – а где ей спать? Самый оптимальный вариант – мягкий и широкий диван. Не напрашиваться же ей третьей в одну из комнат Ли. Можно, конечно, пойти домой, но тогда она, со стопроцентной вероятностью, проспит юхёнов уезд. Пока Минджи разбиралась с появившейся проблемой, попросив Гахён принести ей плед или одеяло, Бора смотрела, с какой стороны подойти к Шиён. – Ладно, – смирилась Бора. У неё улыбка от круглого и красного шиёнова лица появилась. Шиён очаровательная, такая простая, ничего мистически-пугающего в ней не осталось. Боре до безумия нравится, что, пусть Шиён – ведьма, их различия едва увидеть можно. – Держись крепче, – предупредила она. Шиён с отзывчивостью оплелась руками вокруг бориной шеи, не переставая озорно лыбится, довольная, что на её шалость повелись. Бора, морально подготовившись, протиснула под горячим шиёновым телом ладони и подхватила пьяную девушку на руки. В позвоночнике что-то ощутимо хрустнуло – Бора не стала обращать внимание. Шиён лёгкая, потому нести её не составит труда. Но Бора пьяная, потому её тело немного вялое, готовое вот-вот упасть. Призвав весь свой самоконтроль, Бора удобно перехватила под талией и согнутыми коленями, проходя мимо удивлённых поступком Минджи и Юхён. – Спокойной ночи, – сказала им Бора, старательно держа тон голоса расслабленным, поднимаясь по ступенькам. Шиён не пожелала того же; она, только оказавшись в надёжных бориных руках, прижимаясь к её груди, уснула. – Спокойной, – усмехнулась Минджи. Юхён торопливо произнесла: «Ночи», вопрошающе скашивая на Минджи глаза. – Я бы могла поспать с тобой на диване, – негромко проговорила Юхён, как только спина Боры скрылась на лестнице. – Нетушки, – улыбаясь отказалась она, – у вас с Гахён ещё осталось время побыть вместе, так что иди к ней. Ну, как только она принесёт мне одеяло. Юхён знает – Минджи права; так же Юхён знает, что её сердце саднит прямо сейчас, желая провести оставшееся время вместе с Минджи. Её едва не разрывает. – У нас ещё будет шанс поспать вместе, – Минджи, заметив, как мрачнеет Юхён, решает её обнадёжить. Юхён обнадеживается, заодно краснея. – Обещаешь? – мямлит она. – Обещаю. Гахён скоро возвращается, отдаёт Минджи расшитое звёздами одеяло и, забрав Юхён, запирается с ней в комнате, наотрез отказавшись спать. Но не выдерживает к пяти часам, когда над лесом белеет рассвет. Спустя одну бурную вечеринку ведьмин дом погрузился в сон.