Две судьбы

      Радостное настроение Зои сохранилось до самого вечера — девушка с удовольствием думала о том, что подруги лучше Аси ей никогда не найти, единственное — нужно не забывать о том, что некоторые идеи Аси нужно сразу отметать, чтобы не попасть в затруднительное положение.       На следующий день, сдав тетрадь по математике на проверку, Зоя шепотом сказала Асе, с которой уже сидела за одной партой:       — Наконец-то получишь свою пятерку, хоть за какую-то работу.       Иван Аркадьевич углубился в проверку тетрадей и, совершенно неожиданно для Зои, сказал:       — Мадемуазель Лыкова, пойдемте к вашей классной даме.       Если бы не резковатый тон учителя, Зоя бы подумала, что ее собрались хвалить, однако, судя по всему, на этот раз похвалой не могло и пахнуть.       Девушка встала и пошла за учителем. Вскоре Иван Аркадьевич уже мог дать волю своему возмущению.       — Это что за прокламации? — говорил мужчина. — Это как вообще понимать?       — Лыкова, постойте здесь, — сказала Эльвира Марковна и вышла с учителем в коридор. В полном отсутствии свидетелей женщина сказала. — Иван Аркадьевич, только прошу вас: без полиции и без Нинель Осиповны. Елене Игнатьевне, если будет нужно, я обо всем сообщу. Не беспокойтесь, Лыкова будет примерно наказана.       — Уж надеюсь на вас, — ответил Иван Аркадьевич и вернулся в класс.       — Ну что, Зоя, рассказывайте мне, как это в принципе понимать, — достаточно тихо, но с явным недовольством сказала Эльвира Марковна.       Девушка ничего не ответила и классная дама продолжила:       — Что, сказать нечего? Недолго длилось ваше желание снова быть примерной ученицей. Мне рассказать вам, куда открыла для вас дверь Юлусина? В преступный мир. Вам, вероятно, известно, что будет дальше? Исключение из гимназии, передача дела в жандармерию, ну, а чем дело кончится — уже суд решит. Либо ссылка, либо каторга. Возможно, всех прав состояния лишат, я уж подробностей не знаю.       — Эльвира Марковна, мое будущее в ваших руках, — неожиданно ответила Зоя. — Сожгите эту листовку и дело с концом.       — Я сама разберусь, что мне делать, — сказала Эльвира Марковна. — Кто писал этот текст? Почерк явно не ваш!       Зоя снова ничего не ответила. Девушка решила молчать до последнего, чтобы не выдавать свою подругу. Неожиданно открылась дверь и в кабинет вошла Елена Игнатьевна, а в коридоре до сих пор топталась Ася.       — Юлусина, заходите, — недовольно сказала женщина и жестом предложила классной даме выйти в коридор.       Едва Эльвира Марковна вышла, Зоя шепотом спросила Асю:       — А на тебя он как вышел?       — Пока что никак, но по почерку бы все опознали, — ответила Ася.       — Ты что здесь вообще делаешь? — спросила Зоя.       — Решила, что будет несправедливо, если ты будешь одна за меня отдуваться, — ответила Ася. — Вот и пошла к Завьяловой, которая притащила меня сюда.       Тем временем, из коридора слышался негромкий разговор и Зоя замолчала, чтобы прислушаться к нему.       — Дело рук Юлусиной, — говорила Эльвира Марковна. — Почерк ее.       — Примерно наказывайте обеих, — отвечала Елена Игнатьевна. — Нинель Осиповне можете не говорить. Хотя, вообще-то, отчислить бы за такое и дело с концом. Да вы сами Лыкову жалеете. Отчислять одну Юлусину несправедливо.       — Да, жалею. Лыковой нужно учиться.       — Значит, пусть учится, а не прокламации пишет. Листовку сжечь, виновных наказать.       В кабинет снова вернулась Эльвира Марковна.       — Юлусина, выйдите, Лыкова, останьтесь, — сказала женщина. Когда Ася вышла, Эльвира Марковна добавила. — Это предупреждение последнее, еще один такой номер — и будете отчислены.       Вскоре из кабинета классной дамы вышла Зоя. Ася посмотрела на покрывшееся красными пятнами от волнения лицо подруги и спросила:       — Неужели выдрала?       Зоя едва заметно кивнула.       — А мне вечером еще и с отцом объясняться, — сказала Ася. — Будет вторая часть.       — Мне надоело из-за тебя страдать, — ответила Зоя. — И наказана я была из-за тебя.       — Брось глупости говорить, мы обе ни за что пострадали, — сказала Ася.       Домой Зоя пришла мрачнее тучи. Едва девушка переступила порог дома, Михаил Павлович сказал дочери:       — Зоя, покажи мне сразу дневник.       Девушка молча выполнила требование отца. Увидев ноль по поведению, Михаил Павлович спросил:       — Я обещал тебя наказать за следующую неудовлетворительную оценку по поведению?       — Мадам Геллер опередила, — ответила Зоя.       — И как же именно? — спросил мужчина. — Ноль поставила?       — Розгами, — ответила Зоя.       Михаил Павлович промолчал, осмысливая услышанное, а потом сказал:       — Иди к себе в комнату. Не разрешаю выходить оттуда до ужина.       Пока Зоя все так же мрачно переодевалась в домашнюю одежду и пыталась начать учить уроки, Михаил Павлович вполголоса, чтобы его случайно не услышала дочь, говорил свой супруге:       — Нет, я понимаю, Зоя — не подарок, она ведет себя возмутительно… Но зачем же так перегибать?       — Видать, и классную даму довела, — ответила Александра Витальевна.       — А новый устав для кого составлен? — спросил Михаил Павлович. — Нельзя же теперь! Раньше было можно, сейчас не положено!       — Значит, посчитали ее поведение недопустимым, — ответила Александра Витальевна. — Да что говорить, ты же сам говорил, как у тебя чесались руки сделать то же самое, когда ты забирал Зою из полиции!       — Так я же за полицию хотел, а тут… — сказал Михаил Павлович.       — Я сейчас позову Зою и узнаю все из первых уст, — ответила Александра Витальевна. — Не хочу строить догадки.       Женщина пошла к Зое, позвала ее в соседнюю комнату и спросила:       — Зоя, а за что же тебя так наказали? Наверное, ты слишком сильно классную даму из себя вывела?       — За листовку, — ответила девушка.       — За какую такую листовку? — воскликнул Михаил Павлович.       — Рукописную, — ответила Зоя. — На обороте которой я решала пример по математике.       Михаил Павлович чуть было не подскочил на месте от таких известий и лишь супруга кое-как сдержала порыв мужа, взяв его за руку и тихо сказав:       — Миша, поспокойнее.       На следующий день Зоя пришла на учебу ни свет ни заря. Девушка какое-то время потопталась возле пустой гимназии, а потом, увидев свою классную даму, подошла к ней и сказала:       — Эльвира Марковна, я вчера была наказана дома, а сегодня больна и хожу чуть ли ни с температурой. Я не смогу сегодня учиться, поэтому прошу у вас разрешения пропустить этот учебный день.       Женщина недоверчиво приложила руку ко лбу воспитанницы, ощутила какой-то жар и сказала:       — Хорошо, Лыкова, идите домой и можете отдыхать, пока не выздоровеете.       Поблагодарив классную даму, Зоя вышла за пределы двора гимназии. Девушка потолкалась там недолгое время, а потом пошла к Асе. Неподалеку от ее дома Зоя встретила подругу и спросила:       — Что, Агнесса Викторовна, от отца вчера досталось?       — Да, Зоя Михайловна, — ответила Ася.       — И вы снова будете мне завидовать? — спросила Зоя. — Говорить, что мне повезло?       — А что, не так? — изумилась Ася. — Или на вас вчера отец покричал?       — Я вчера, Ася, по какой-то неведомой глупости призналась дома во всем, — ответила Зоя. — Хотя… Что я говорю, почему по глупости? Правду бы я вряд ли смогла скрыть. Так вот, сначала мне вынули всю душу криками о том, что я позорю фамилию, потом присоединился Севастьян и начал в деталях расписывать мое будущее, если я не прекращу все это. А потом, Агнесса Викторовна, меня отец так выпорол, что даже ходить больно, сесть я даже еще не пыталась. И все, заметьте, по вашей вине. Всю ночь не спала, а сегодня с утра пошла к Геллер, сказала, что больна и отпросилась с уроков.       — Не повезло, — коротко ответила Ася.       — Это вам не повезло, а у меня трагедия, — сказала Зоя. — Душевная трагедия. Мне было сказано, что я теперь просто обязана окончить гимназию, чтобы не запятнать честь фамилии и что я теперь не могу просто так взять и бросить учебу. Отчисление будет несмываемым пятном на моей репутации. Меня тогда ни один приличный человек замуж не возьмет!       — Ну так и учитесь, кто ж запрещает? — изумилась Ася. — Лавочку с листовками прикроем, больше не будем этим заниматься.       — Я больна, Агнесса, — ответила Зоя. — А домой идти не хочу. Нечего мне там делать, будут еще спрашивать, почему я не учусь.       — Иди к Геллер, дави ей на жалость и проси разрешения отдохнуть во время уроков в гимназии, — предложила Ася. — Она тебя как-то жалеет, что ли, снисходительно относится.       — По вчерашнему особенно не заметила, — ответила Зоя.       — Вчера слишком сложно все было, — сказала Ася.       Прислушавшись к предложению подруги, Зоя снова пошла в гимназию.       — Эльвира Марковна, — сказала девушка. — Боюсь, я не смогу идти домой — мне велено учиться и не позорить фамилию. Можно, я полежу в каком-нибудь классе?       — И как вы там собрались лежать-то? — изумилась классная дама.       — На сидении парты, — ответила Зоя.       — Бросайте страдать ерундой и идите домой, — сказала женщина. — Не надо наговаривать на своих родителей, даже если они были с вами несколько строже, чем обычно.       — Я не могу идти домой, еще подумают, что я сбежала с уроков! — воскликнула Зоя.       Эльвира Марковна посмотрела на опухшие глаза Зои, ее помятый вид, снова приложила руку ко лбу ученицы и почувствовала легкий жар.       — Хорошо, пойдемте тогда со мной, — ответила женщина и куда-то повела Зою.