Две судьбы

      Не до конца осознавая происходящее, Зоя встала и вышла из гимназии. Умом девушка прекрасно понимала, что Владимир арестован и она вряд ли сможет ему чем-то помочь. Однако желание помочь своему любимому было сильнее голоса разума, который настойчиво советовал не делать глупостей.       Первое, что пришло в голову девушки, была попытка освободить Владимира. Не продумав свой план даже в общих чертах, а руководствуясь исключительно интуицией, Зоя пошла в лавку, купила две хозяйственные свечи, спички и, памятуя об их с Асей осенней прогулке, решила попробовать проскользнуть в подвал, чтобы пройти по тайному ходу, попасть в полицейскую управу, найти там Владимира и, вместе с ним, сбежать. О том, как она будет искать Владимира и вообще, находится ли он там или нет, Зоя не задумывалась, равно как и не задумывалась о том, что будет делать Владимир после побега.       Первая часть плана Зои удалась на славу: девушка купила все, что нужно, удачно проскользнула в подвал сквозь незапертые двери и чуть ли не бегом пробежала по подземному ходу. Однако едва девушка очутилась возле второй двери, плохо продуманный план начал рассыпаться прямо на глазах — Зоя не могла ничего придумать.       «Надо не бояться, а идти дальше», — подумала девушка и попыталась открыть дверь.       Однако дверь была закрыта. Не придумав ничего умнее, чем попытаться ее раскачать, Зоя начала усиленно тянуть на себя дверь, а потом отпускать обратно.       — Совсем обнаглели эти беспризорники, уже и двери ломают! — раздался возмущенный голос по ту сторону двери.       Именно эта реплика привела девушка в чувство. Представив, что ее сейчас арестуют и отпустят только на руки родителям, Зоя побледнела и начала спешно думать, как бы ей выкрутиться из этой ситуации.       В дальнем углу помещения девушка заметила нишу и скорее побежала туда. Прижавшись к стене, чтобы не упустить хоть какой-то шанс остаться незамеченной, Зоя стояла, пытаясь не дышать. От страха девушка присела, пытаясь казаться незаметнее, и закрыла глаза, чтобы ничего вокруг не видеть.       Та сама дверь, в которую ломилась Зоя, открылась. Некий мужчина в форме оглядел помещение перед дверью, а потом быстрым шагом пошел в сторону второго дома, по-видимому, надеясь догнать беглеца или хотя бы запереть ту дверь, через которую вошла Зоя. Понимая, что она практически в ловушке, девушка осторожно выглянула из ниши, убедилась, что рядом нет никого, а потом осторожно подошла к двери, ведущей в полицейскую управу.       Зоя выглянула в коридор и увидела, что он немноголюден, однако, многие двери кабинетов открыты.       «Увидят меня, — подумала Зоя. — Но, может, пробежаться? Лишь бы на выходе было незаперто и я смогла выйти на улицу».       Пока девушка решала, стоит ли ей рисковать или нет, мужчина успел вернуться и, увидев Зою, крепко схватил девушку за руку.       — И даже на беспризорницу не похожа, прилично одетая, — сказал он. — Пошли.       Мужчина отвел Зою в один из кабинетов. Ничуть не сомневаясь, что перед ним воспитанница одного из приютов, полицейский сказал:       — И что ты здесь забыла?       — Гуляла, — ответила Зоя и подумала. — «Про Владимира не скажу ни слова».       — В дверь зачем ломилась? — продолжил полицейский.       — Испугалась темноты и хотела быстрее выйти к людям, — ответила Зоя. — Я не знала, что это за здание.       — Говори, где твою мать искать, — сказал мужчина. — По какому адресу? Как зовут воспитательницу?       «Он меня принял за приютку», — подумала Зоя. В душе девушки затеплилась надежда, что эта история не дойдет до родителей, и она сказала. — Геллер Эльвира Марковна.       Зоя очнулась, поняв, что придремала. В подземном ходе было тихо, дверь в полицейскую управу тоже была закрыта.       «Я в ловушке, — с испугом подумала Зоя. — Теперь мне отсюда незамеченной уж точно не выбраться».       Подавив в себе желание постучать в дверь и сдаться, девушка осторожно пошла по подземному ходу в обратную сторону и, с нескрываемой радостью, заметила, что та дверь, через которую она пришла, открыта.       «Спасена!» — подумала Зоя и выбежала на улицу.       Девушка бежала, не останавливаясь, чуть ли ни квартал. И только возле дома Зоя замедлила шаг, на всякий случай проверила, что она ничего не забыла в подземельях, и вошла в дом.       «Еще раз я бы туда идти не рискнула», — подумала девушка.       — За что была сегодня наказана? — спросила Александра Витальевна дочь.       — За разговоры на уроке, — сходу соврала Зоя.       — Лучше бы училась, больше толку было бы, — ответила женщина. — Иди к себе.       В состоянии какой-то растерянности Зоя пошла в свою комнату. Кое-как сделав уроки, девушка задумалась о Владимире.       «За что его арестовали? — думала Зоя. — За агитацию? За бумагу и чернила?»       На следующий день Зоя, придя в гимназию, сказала Асе:       — Асенька, давай прогуляем молитву.       — И с чего это Зоя Михайловна начала такое предлагать? — изумилась девушка.       — Я хочу с тобой поговорить, — ответила Зоя. — Обо всем. Хочу узнать, зачем Каракозов стрелял в царя, за каким чертом Волконский полез на Сенатскую площадь! Ну не верю я во все эти версии, которые нам говорили не раз и не два, явно же была у них какая-то другая цель, о которой нам не говорили. Наверное, потому что не положено. Так вот, Ася, мне это гораздо важнее! Гораздо важнее, чем в который раз слушать «Боже, царя храни»!       — Ты говори потише, Зойка, — прошептала Ася. — Об этом нельзя кричать на всю округу.       — Нашлась мне воспитательница! — еще громче воскликнула Зоя. — Да, Ася, мне Каракозов и не только дороже очередного прослушивания гимна!       — Пойдемте, Лыкова, — сказала Эльвира Марковна, подойдя к девушке. Обратившись к Асе, классная дама сказала. — Надеюсь, хотя бы у вас ума хватит промолчать.       — Мадам, мне Каракозов в разы дороже Александра Николаевича! — воскликнула Зоя, думая только о Владимире.       — А теперь все то же самое расскажете Елене Игнатьевне, — ответила Эльвира Марковна. — Знаете, Зоя, я вам не мать, чтобы постоянно опекать. Попробуйте хоть раз ответить за свои слова.       Елена Игнатьевна, увидев на пороге своего кабинета Эльвиру Марковну и Зою, сразу же спросила:       — Что на этот раз?       — Говорите, Зоя, — сказала Эльвира Марковна.       — Я предложила Юлусиной прогулять молитву, — ответила девушка.       — По причине... — продолжила Эльвира Марковна.       — По причине того, что мне нужно было с ней поговорить, — ответила Зоя. — Потому что лично мне Каракозов, Лавров и Бакунин в разы дороже Александра Николаевича. Я хочу о них говорить, а не слушать в который раз «Боже, царя храни».       Елена Игнатьевна застыла, услышав подобные слова.       — Поняла, Эльвира Марковна, все поняла, — чуть ли ни прошептала изумленная инспектриса. — Сегодня же будет отчислена. Вы, наверное, все раньше знали, да доказательств не было?       — Нет, Елена Игнатьевна, как услышала, так сразу привела к вам, — ответила классная дама.       — Лыкова, выйдите, — сказала инспектриса. Едва Зоя вышла, женщина добавила. — Точно сегодня услышали? Вы же, помнится, хотели отчислить Лыкову раньше.       — Раньше хотела отчислить из-за поведения, а сегодня… — ответила Эльвира Марковна. — Только прошу вас, давайте не будем портить девушке жизнь. Отчисляйте за поведение. Скажите Нинель Осиповне… Да не знаю, скажите, что она меня по матери послала!       — Родителям, я так понимаю, чистейшую правду говорим, — утвердительно сказала Елена Игнатьевна. — Раньше надо было Лыкову отчислять, а то, такими темпами, она и до жандармерии дойдет.       Ася с недоумением ждала возвращения подруги, однако, Зою не возвращали обратно. На перемене девушка оббежала гимназию в надежде увидеть Зою, наказанную и стоящую в рекреации, однако, и этого девушка не увидела.       На следующий день, идя в гимназию, Ася увидела Зою, стоящую неподалеку от гимназии.       — Что с тобой? — спросила Ася. — На тебе лица нет.       — Вчера отчислили, — ответила Зоя, пересказав случай в гимназии. — Потом папу вызвали.       — Ты дура, надо было не повторять своих слов у Завьяловой, — ответила Ася. — Молчала бы, как рыба, авось бы и обошлось. Что дома было, били?       — Нет, — сказала Зоя. — Не били. Вывернули наизнанку всю душу, узнали, что такие фамилии я узнала в гимназии. Я тебя не выдала, просто сказала, что услышала. Потом Севастьян любезно мне рассказал, зачем Каракозов стрелял в царя и что с ним потом стало. Про то, где сейчас коротают время ходившие в народ, тоже. Потом папа сказал, что в ближайшие дни отправит меня в ссылку к своим дальним родственникам — деревня за триста верст отсюда. Ему просто нужно продумать благопристойный повод. Я еле упросила папу разрешить мне попрощаться с тобой. И вот, Асенька, я прощаюсь.       — Да брось, Зойка, не по суду же тебя ссылают, вернешься еще, — ответила Ася. — А со свадьбой что?       — Папа сказал, что расторгнет помолвку так, чтобы ни моя честь, ни честь Владимира не пострадала, — сказала Зоя. — Хотя, наверное, помолвку и расторгать не придется. Аська, я же не просто так прощаться пришла.       — Не понимаю, — ответила Ася. Вдруг сопоставив в голове вчерашние разговоры подруги с родителями, бледность Зои и то, что помолвку расторгать не придется, девушка резко сказала. — Дура безмозглая! Из-за чего травиться решила? Из-за своего ненаглядного Владимира? Или из-за ссылки? Или из-за того, что опозорилась на всю гимназию? Что приняла?       — Все, что нашла дома, — сказала Зоя.       — Совсем ума лишилась, — ответила Ася и потащила подругу за руку в амбулаторию.