Две судьбы

      Учебная неделя подходила к концу. В дневнике Зои, за исключением нуля по педагогике и четверки по поведению, красовались только пятерки. Придя домой, девушка дождалась возвращения Владимира и, отдав ему дневник, сказала:       — Подпиши, не глядя.       — А что, есть чего пугаться? — улыбнулся Владимир.       — Откуда мне знать, насколько ты пугливый? — ответила Зоя.       Владимир с явным интересом взял в руки дневник, увидел там четверку по поведению и спросил:       — А почему я должен был подписывать, не глядя?       — Папа бы высказал за четверку по поведению, — ответила Зоя.       — С учетом того, что ты устроила во вторник, я не удивлен, — сказал Владимир и расписался в дневнике.       Как бы Зоя ни была взволнована переживаниями на тему, будет ли муж так же цепляться к ее поведению, как цеплялся Михаил Павлович, девушка заметила, что Владимир думает о чем-то своем и говорит о ее учебе больше из вежливости.       «Что случилось? — подумала Зоя. — Что-то произошло?»       Решив не повторять ошибок, которые так часто допускали ее родители, и не делать вид, будто у ее близкого человека все хорошо, девушка сказала Владимиру:       — Что произошло? Ты же переживаешь из-за чего-то…       Сперва Владимир не хотел ничего отвечать. Молодой человек справедливо полагал, что его супруга слишком наивна и может невольно разболтать тайну. Однако надежда на то, что Зоя уже сделала достаточный шаг вперед, чтобы понимать жизнь и разбираться в ней, смешавшись с мыслями о том, что от жены не стоит держать секретов, заставила Владимира сказать:       — Пошли, поговорим, пока матушки нет дома.       Владимир сел на диван, подождал, пока Зоя сядет рядом, и сказал:       — Если обещаешь никому не сказать даже полслова, даже матушке или Асе, то я тебя сейчас много чего расскажу.       Подумав, молодой человек добавил:       — Асе, так-то, можно. Но при удобном случае, без лишних ушей, в подходящей обстановке. Но, поскольку ты не сообразишь, когда случай удобный, а лишних ушей нет, лучше вообще не говори. Можешь мне пообещать, что не просто не скажешь никому и полслова, но и не будешь орать на всю гимназию: «А кто такая Засулич? Расскажите, я хочу узнать о ней побольше!»       — Обещаю, — ответила Зоя.       — Смотри, Зоя, — сказал Владимир. — Еще при первой нашей встрече я тебя осторожно спросил, когда ты сказала про листовку. Помнишь? Я тогда сказал: «По грани ходишь?» Ты тогда отпираться начала, мол, не понимаешь, о чем я. Чуть ли не сказала, что подбросили. Я еще подумал, что не доверяешь мне. Оно и неудивительно: мало того, что чужой человек, от которого можно ожидать хоть что, так еще и сын твоей классной дамы. Мало ли, вдруг сболтнул бы все матушке. Так вот, Зоя, у меня в голове борются две мысли: моего отца убили преступники, ни за что и опосредованно из-за политики, и вторая — просто так ничего не затевается. Раз есть такое движение, значит, оно чем-то оправданно. И я долго, очень долго не мог их примирить в своей голове. Работал с не теми людьми, но больше для того, чтобы пользоваться бесплатной бумагой и чернилами, а каждый раз, когда душа просила чего-то большего, вспоминал покойного отца, убитого ни за понюшку табаку. Но, если отбросить эту личную трагедию, которая затрагивает меня и мою матушку, картина-то совсем другая! Отца убили преступники. Все, точка. А в стране… Что в стране творится!       Владимир посмотрел на Зою и сказал:       — Тысяча восемьсот шестьдесят первый год. Крестьян обманули с землей. Листовку ты читала и понимаешь, о чем идет речь. Зоя, ты только скажи честно, понимаешь или я сейчас сам с собой разговариваю? Как наш преподаватель Краненков на своих скучных лекциях?       — Пока что понимаю, — ответила девушка.       — Хорошо, тогда как только перестанешь понимать — сразу останавливай меня, — сказал Владимир. Потом было хождение в народ. Иначе говоря, ехали молодые люди в деревни, рассказывали крестьянам, какой плохой царь, а потом эти же самые крестьяне их сдавали, куда положено. Попытка провалилась.       — Так подожди, Владимир, — прервала мужа Зоя. — Царь, значит, плохой?       — На этот вопрос должна ответить ты сама, — ответил Владимир. — Потом агитация плавно перешла из деревень в город, где была куда более удачной. Помнится, ты тоже порывалась агитировать, да я тебя успел остановить. Вот скажи мне, Зоя, с какой целью ты хотела это делать?       — В первый раз от Аси идея шла, а второй — даже не знаю. Попала мысль в голову и все… — сказала Зоя.       — Значит, какого-то глубинного смысла не было, — ответил Владимир. Увидев полукивок супруги, молодой человек продолжил. — Так вот, Зоя, потом было несколько судебных процессов над этими людьми. Крупные процессы… Покушение на Трепова, убийство Мезенцова. Кто-то начал склоняться вообще к террору. А я сижу как дурак и вспоминаю своего бедного убитого отца. Причем с такой библиотекой, за которую можно под суд пойти. Так вот, Зоя, теперь скажи, как считаешь, плохой царь или хороший?       — Не знаю, — задумчиво произнесла Зоя. — И знать не хочу. Ты сам мне говорил, когда я про матушку сказала, что нет людей без греха. Вот и царь тоже не без греха. И твоя матушка тоже. Побила меня тогда…       — Да, у матушки жизнь так сложилась, что слишком много всего было, — вздохнул Владимир. — Далеко не сразу все хорошо стало…       — Может, и у царя тоже не все хорошо было, — ответила Зоя.       — Значит, ты, все-таки, монархистка, — сказал Владимир. — Ладно, Зоя, не буду идти против двух монархисток. Тебе, если что, придется ждать меня из ссылки, а я всем обещал оберегать тебя и не давать поводов для волнения. Только прошу тебя, не обсуждай все это с другими. Если захочется — лучше поговори со мной.       — Хорошо, — согласилась Зоя. — Только ты так и не сказал, кто такая Засулич?       — Женщина, которая стреляла в Трепова, — ответил Владимир. — Может быть, еще есть какие-то вопросы?       — Больше вопросов нет, — сказала Зоя. — Или, может быть, есть один. Так что ты решил? Будешь заниматься не теми вещами или нет? Если будешь — возьми меня с собой тоже.       — Не буду, Зоя, — ответил Владимир. — Тебя жаль, да и матушку тоже. Уже двух близких людей потеряла…