Симон. Новая глава

Симон смотрел в зеркало вот уже несколько минут. Взгляд блуждал — губы-глаза, скулы-синяки под глазами, покрасневшие белки. Что он хотел увидеть внутри себя, он не знал. Но всё смотрел, ища того, другого, кто живет внутри, за этим лицом, за глазами. Отражение дрогнуло от хлопнувшей двери. — Привет, мам, — он посмотрел на неё. В летнем платье, с убранными наверх волосами, прихваченными заколкой, она наклонилась, чтобы погладить Одина. — Выходил с ним? — Да. Утром. — Ну, мой малыш, он совсем тебя извел. Пойдем погуляем. Я тоже соскучилась. Один терся о руки. — Я с вами пойду, — сказал Симон, он взял свою джинсовую куртку. — Там жарко, хоть и вечер, — сказала мама. — Я мерзну, — пробурчал в ответ, натягивая джинсовку. Она только и пожала плечами: — Ну, пойдем. Симон гулял с Одином каждое утро, вечером обычно это делала Мелания, потому что её сын предпочитал в основном находиться дома. Не то чтобы «предпочитал», просто не хотел никуда выходить. Хоть дом его матери и напоминал ему о времени, когда они с Алексом помогали ей подготовиться к ремонту, но все же Симону было легче находиться здесь, чем оставаться в пустой квартире и лезть на стены от тишины и одиночества. Да и Один привык к большому пространству. За шесть месяцев к чему угодно привыкнешь. Мимо проехал мотоциклист, Симон проводил безразличным взглядом удаляющуюся спину. — Я зайду в магазин, у нас кофе закончился, — сказала мама. — Пройдись с ним. Симон кивнул, забрал поводок и отошел в сторону от входа в небольшой частный магазин, закурил. Проверил телефон: менеджер написал ещё утром, нужно было дать какой-то ответ. Он осознавал необходимость вернуться в строй и начать работать хотя бы на показах, но пока не мог находиться среди большого количества людей, как и уехать из Праги. Заблокировал экран, спрятал в карман, затянулся снова и продолжил ждать. Вечером они приготовят ужин, мама будет, как всегда, пытаться отвлечь от нехороших мыслей ни к чему не обязывающим диалогом, он будет улыбаться и поддерживать её настрой, а мысленно видеть его улыбку. Всё началось весной, было начало апреля. Они жили вместе уже четыре месяца, и если бы Симона спросили, какое время самое счастливое в его жизни, он бы не сомневаясь ответил, что сейчас. Алекс любил его, они знали это оба. Симон чувствовал от него то, чего никогда не исходило от Вершина — заостренное внимание, увлеченность его жизнью. Алекс умел согреть по-настоящему и не только тело. Своё первое «люблю» Симон сказал ему после очередной затянувшейся поездки. Шла вторая половина января, он не мог улететь из Франции, проработав на парижской неделе моды. Несколько раз отменяли рейс, он ночевал в аэропорту, нервничал, потому что срывались их с Алексом планы, а когда наконец вылетел, его парень уехал на съемки под Вену. В переписках Алекс, как всегда, приободрял, говорил, что увидятся они совсем скоро, хотя Симон знал, что больше всего он не любил сорвавшихся планов. Вместе с Одином Алекс путешествовал тогда первый раз, не пожелав оставлять его кому-нибудь, чтобы не травмировать и без того истосковавшегося без Симона пса. Они разминулись на день. Симон прилетел вечером того же дня, в утро которого Алекс уехал. Зашел в опустевший дом, чувствуя сразу, что не стало в нём того, что непременно должно быть. Густая тишина, зависнув в пространстве над лестницей, распустила свои щупальца. Симон прожил с этим давящим ощущением совершенно один двое суток, на третьи, ночью вернулся Алекс. Так и не уснувший Симон услышал открывающиеся гаражные ворота. Накинув первую попавшуюся под руки кофту, он спустился вниз. Подбежавший Один едва не сбил с ног. Присев на ступеньки, Симон трепал мохнатую морду, запуская пальцы в густую шерсть, слыша, как звякнули ключи о столешницу. Он встал, выпрямляясь. Небритый, с дорожной сумкой в руке Алекс шёл к нему. Запах его кожи, салона их машины и снега коснулись лица, запах ночной дороги и холодного звездного неба. Симон так и замер, увидев его взгляд — обволакивающий, сфокусированный только на нём, ощутимый. Ладонь легла на прохладный лак лестничного перила, Алекс наклонился, проводя пальцами по гладкой линии шеи, стискивая несильно плечо. — Снова не спишь, — он слегка улыбался, продолжая всматриваться в тусклые глаза. Симон плотнее запахнул кофту: — Ты, как всегда, не предупреждаешь, — проговорил, поглаживая чужой колючий подбородок. — Я, как всегда, слишком к тебе спешу. Зевнув, Один, потеревшись о их ноги, ушёл в своё кресло. — Он устал, не спал почти в машине, — хриплый голос ласкал слух. Алекс заправил мягкую, отросшую прядь за ухо, наблюдая, как Симон тянет за молнию на его куртке, расстегивая её и пробираясь к телу: — Люблю тебя, — прозвучало отчетливо в объемной тишине, — прижался, обнимая, и укладывая голову на плечо. Поглаживая его спину, Алекс прикрыл глаза, чувствуя, как разливается тепло в грудной клетке. Ярко красный в голове становился сдержанно фиолетовым, сердце стучало теперь размереннее. Симон заставлял чувствовать привычное иначе, придавая реальности особый смысл. На его частоте Алексу было комфортнее, чем на своей, и он был благодарен за то, что Симон пускает его так близко. — Я думал, ты никогда не скажешь, — признался Алекс, чувствуя как ложится на затылок ладонь, пальцы пытаются перебирать короткие волосы. — Ну что ты?.. Я ведь тебя тоже… Очень сильно. — Ты не говорил раньше? — Я думал, всё и так понятно. — А когда тебе стало понятно? Почувствовал, как Симон в его объятиях пожимает плечами. — После Берлина, когда сел в самолет. С тех пор не отпускает. — Стало жарко, когда Алекс начал целовать. — Мне кажется, когда-нибудь я умру в твоих руках, — прикрыв глаза, Симон только крепче перехватил своё запястье на широком плече. От его слов что-то плавилось в груди, от него такого Алексу всегда становилось трудно дышать и говорить. Он касался полных, мягких губ, приоткрывая их пальцами. Всего каких-нибудь семь дней на расстоянии, а жизнь обрела иной оттенок и вкус, как и изменилась назад слишком стремительно, чтобы этого не заметить, стоило почувствовать его вновь так близко. Доверчивый, не повзрослевший мальчик, ранимый настолько же, насколько красивый. Нежное существо, открывающее свои секреты только ему. Та ночь была особенной, Алекс долго не давал ей закончиться. *** Симон вспоминал и не мог уснуть. За окном черное, как его душа, небо, теплая ночь, а ему хочется вернуться в их январь. Он собирался спуститься по привычке за стаканом воды, но понял, что ничего не хочет, и лежать без сна не хочет тоже. Не получается отключить поток мыслей, он не понимает, что с ним происходит — все эти мелькающие перед глазами картинки прошлого добивают его. Он не сделал ничего плохого, чтобы так страдать. Алекс решил за них обоих и Симон не мог принять такое решение, тем более пережить его. Он пытается догнать прошлое, которого уже не существует — он осознавал это, но все же надеялся, что оно живо не только в его памяти. Он видит новые картинки, теперь Киру. Она прилетела в апреле. Алекс рассказал ему. Это было позднее утро, они лежали в постели, как всегда, не спеша покидать её. Алекс был сзади, обнимал, покусывая кожу на бледном плече. Симон разглядывал четкие линии на крепкой ладони, ощущая, насколько Алекс хочет его, и предугадывая, что произойдет. Рука скрылась под одеялом, Симон почувствовал, как пальцы трогают ягодицу, раскрывая, и почти сразу проникновение — медленное, но с присущим Алексу напором, неминуемое. Очертания комнаты начали расплываться, Симон прогнулся утрачивая фокус, веки смыкались сами собой. Алекс гладил его бедро под одеялом, переходя на член, обхватывая ствол ладонью, становясь угрожающе несдержанным. Симон всхлипывал, распаляясь от глубоких проникновений, неосознанно поглаживал коротко стриженный, колючий затылок и тянулся к губам, ощущая крепкие пальцы уже на горле. Он отдавал ему себя — физическую часть и того, кем являлся по сути. Член проезжался внутри, незначительно выходя, вновь занимал своё место, ритмичные толчки делали поверхностным дыхание. Утренний секс был любимым, всегда томным и перенасыщенным наслаждением, хотя любой их секс для Симона был особенным. Но то утро… — Что ты ей скажешь? — спросил Симон, когда дыхание восстановилось. — Всё как есть, — ответил Алекс, он обнимал сзади, его дыхание оседало на влажной коже. — И когда? — На днях закажу столик. Но сначала подготовлю по телефону, — когда он говорил, губы касались шеи, отчего у Симона по плечам расходились мурашки. — Как подготовишь? — Скажу, что ты со мной. — Учитывая, сколько её не было, всё что угодно могло произойти… между нами, — соглашался с ним Симон. — Всё что угодно, но произошло это, — Алекс прикусил маленькое розовое ухо. — Она сказала, что будет не одна, с парнем, Адам вроде… Так что, думаю, всё налаживается. — Она не должна быть против, если у тебя тоже всё наладится… — В любом случае, как бы всё ни повернулось, моя личная жизнь — только моё дело. Симону понравилось, как прозвучали его слова. Тогда он не мог даже помыслить, что счет их с Алексом времени пошел на дни. *** Ужин состоялся в среду. На восемь вечера Алекс забронировал столик. Он умышленно не стал приглашать Киру к себе, подготовив тем самым им пути для отступления, если что-то пойдет не так. Алекс выглядел спокойным, но Симон не мог уловить его подлинный настрой. Сам же он чувствовал, что больше не имеет желания выяснять отношения с бывшей подругой, как и встречаться с ней — эмоции поутихли, с Алексом всё шло хорошо. Как ни крути, она — его сестра, и Алекс её любит, а Симон любит его. Иного выхода, кроме как заново искать точки соприкосновения, не оставалось. Алан был стоматологом, с Кирой они познакомились в Лондоне, он работал в центре, где она лечилась. Его отпуск было решено провести в Праге, тем более, что Алан никогда здесь не был. Девушка выглядела счастливой и свежей. Разительных изменений Алекс в ней не заметил. Изредка она задерживала взгляд на Симоне, погрязнувшем в телефоне. Было заметно, что он терпит всё это. Алекс искал в сестре намеки, способные правдиво рассказать о её отношении к бывшему другу, но пока не мог угадать. — У нас есть новость, — сказала Кира, взяв Алана за руку. Тот сразу оживился, поправил очки, обнажая безупречные зубы. — Мы решили пожениться. — Так ты согласна? — Алан недоумевающе перевел на неё взгляд. — Конечно, согласна, — она повела плечом, сильнее сжимая его пальцы в своих. Симон отлип от телефона, посмотрев на Киру, а потом на Алекса, который криво улыбался. — Это… Это супер, — с сомнением проговорил брат. — А отец в курсе? — Нет, я пока ещё ему не говорила, — призналась Кира, глаза её озарились нездоровым блеском. — И когда вы решили? — Я предложил в самолете, по пути сюда, — Алан весело улыбался. — Но Кира… — Я подумала и говорю: да. Я согласна. — За это нужно выпить, — голос жениха дрогнул, когда он подозвал официанта, чтобы заказать бутылку «Дом Периньон». Принесли быстро. Парень разлил по бокалам и ушёл. Гости пригубили вино. Повисло молчание, только Алан искренне радовался новости, улыбка не сходила с его лица. — А сколько вы знакомы? — не выдержал Алекс. — Боже, ты серьезно? — интонации раздражения окрасили её тон. — Не злись, — прервал Алан, — это закономерный вопрос, учитывая обстоятельства. Я знаю, может показаться, что всё слишком быстро и необдуманно, но я действительно понимаю… — А сколько вы были знакомы, прежде чем начать жить вместе? — игнорируя слова потенциального мужа, спросила Кира брата. Симон отложил телефон и посмотрел на девушку: — Если бы кое-кто не лез не в своё дело, всё могло произойти гораздо быстрее… — он поймал на себе напряженный взгляд своего парня, но лишь вызывающе изогнул бровь. Кира посмотрела на Алекса, понимая, что от брошенного камня расходятся круги по её озеру. В выражении глаз так и читалось: «ты всё ему рассказал», — уголок рта дернулся. — Ну, что было то прошло, люди меняются, правда? — улыбнулась она Симону, — как и обстоятельства. — С датой, я так понимаю, вы ещё не определились, — попытался перевести тему Алекс. — Думаю, уже этой осенью, — ответил Алан, нарезая стейк. Лучше в Лондоне. Как ты думаешь? Новоиспеченная невеста не слышала вопроса. Кира сжала нож в ладони, чувствуя, как металл рукоятки становится горячим и влажным. — Там наши друзья, родственники, твой отец, — сглаживая заминку, продолжал Алан, — вам же не составит труда прилететь? — Не составит, — сухо согласился Алекс, — так сколько вы встречаетесь, ты, кажется, не ответил? — Познакомились перед Рождеством, а встречаемся, — Алан отвел взгляд, подсчитывая: — двадцатого будет три месяца. Симон видел, как Алекс отставил бокал, так из него и не отпив, расстегнул ещё одну пуговицу на черной рубашке. — Ты не рад за меня, да? — будто очнулась Кира. Лямка её платья сползла с плеча, Алан вернул её на место. — Я рад, что у вас всё хорошо, но два с половиной месяца знакомства… Не слишком спешите? — А когда вы с Илианой поженились? Он отложил приборы, промолчав. — Насколько я помню, спустя два года знакомства. — И что с того? — Да ничего. Просто все эти сроки, периоды, притирки — устаревшие… стереотипы. Твой брак распался, несмотря на традиционный подход. — Мы друг друга знали. — Не соглашусь. Вряд ли Илиана думает, что знала человека, который отправил её на… — Пожалуйста, — прозвучало угрожающе. Симон знал Алекса разным, но такой взгляд, которым он смерил сестру, видел впервые. Острый, режущий не хуже бритвы. — Ты так напрягся. Так он не знает? Серьезно? — Кира положила руки на стол, выпуская перегревшийся металл. — То есть, ты учишь меня жизни, когда сам не рассказал основную часть своей биографии парню, с которым живешь. Не будь таким засранцем, Алекс, — её глаза горели, — Симон должен знать, иначе как он определит, что его представления о тебе совпадают с реальностью? — Не будь такой сукой, — парировал Алекс, — иначе, кто захочет брать тебя в жены? Симон почувствовал, как чаще забилось сердце, ладони вспотели. Алан взял свою девушку за руку, ощущая, что её бьет мелкая дрожь. Алекс поглаживал подбородок, смотря в сторону гостей заведения — разношерстная публика, приличный интерьер, улыбки и смех, за окном сгущались тучи, он подозвал официанта: — Можно счёт? Кивнув, совсем молодой мальчишка-официант, ушёл. — Сбегаешь? — усмехнулась сестра. — С возвращением, дорогая. Было приятно познакомиться, — кивнул Алану, вставая. — Ты остаешься? — посмотрел на ничего непонимающего Симона. Тот, скомкано извинившись, встал из-за стола. Ему показалось, что Алан растерян не меньше. — Ты боишься, что он не будет с тобой, когда узнает, — бросила в спину Кира. — Хочу, чтобы отец забрал её, — они ждали такси. — Да уж, — Симон прикурил от своей зажигалки. Накрапывал мелкий дождь и воздух стал влажным, рубашка под курткой липла к телу. Он взял Алекса за руку и, встав рядом, прижался к нему, запуская пальцы под пиджак, провел по спине. — Успокойся, — чувствуя его нервозность, попросил Симон. И сразу услышал знакомый женский голос. Очевидно Кира и Алан тоже покидали ресторан. — Бог ты мой, — Алекс прикрыл глаза и пережал пальцами переносицу, он уже пожалел, что они не решили прогуляться как можно дальше от этого места. Кира прикурила сигарету, Алан держал в руке её плащ. Желтая «шкода» подъезжала к парадному, Алекс пытался мысленно ускорить время. — Если ты не расскажешь, это сделаю я, — Кира всё-таки подошла к ним. — Он мне тоже не чужой. — Хватит, — попросил Симон. — Ты ведь не веришь мне, да? — Я и так слишком долго делал это безосновательно. — Поехали, — Алекс распахнул перед ним заднюю дверцу такси. — Расскажи ему. Я устала быть уродом в нашей семье. Дальше Симон не слышал, они сели в машину. Алекс остервенело тёр виски, уперевшись локтями в колени. Симон видел, как на стекло упали первые капли холодного дождя. *** Бросив ключи на столик, Алекс пошел в гостиную и первым делом налил себе виски, опрокинул и следом налил ещё. Обойдя стол, Симон прошёл на кухню, сняв пиджак, повесил на спинку стула и расстегнул две верхние пуговицы на рубашке. Вымыл руки и прохладными ладонями накрыл лицо, затем растер шею. Подумал и поставил чайник. Выглянул из кухни — Алекс сидел на диване и потягивал виски. «А ведь он не пьет» — подумал Симон. Чайник вскипел, он заварил травяной чай и достал две чашки. Всё слишком затягивалось, Симон понимал, что Алекс не начнет первым, он подошёл и сел рядом. — Просто расскажи мне. Сделав глоток, Алекс отставил стакан на блестящую поверхность стола. — Вот так прямо? — Я не умею по-другому, ты же знаешь. Если что-то хочу знать, просто спрашиваю. — Значит, хочешь знать? — Просто расскажи мне, — повторил Симон. — Я сломал нос бывшей жене, когда она призналась. У нее было сотрясение. Провела какое-то время в больнице. Кира это имела в виду. — Боже, — Симон потер лоб. — Я не хотел, чтобы ты знал меня таким. — За окном стеной лил дождь. — Я таким тебя и не знаю, — проговорил Симон. — Ты думал, я буду судить? — А ты не будешь? — Я таким тебя не знаю, — повторил Симон. — Это меня не касается. — Но быть с таким человеком, разве?.. — С каким «таким»? — Не заставляй меня говорить всё это. — Ты просто человек. Я тоже не идеален. Алекс усмехнулся: — «Не идеален». Ты серьезно? — Не до шуток мне. — Послушай, я отсидел полгода. Выбрал изоляцию, потому что знал, что только камера меня удержит от преднамеренного убийства. Мог отмазаться, отец настаивал, но я отказался, потому что мечтал увидеть её в гробу, как и врача, к которому она пошла. — Ты знаешь врача? — Знаю. Иногда встречаю, и до сих пор всё внутри переворачивается. Не хотел тянуть дерьмо в новую жизнь, поэтому и не рассказывал. Но люди не дадут забыть. — Люди беспощадны в своих суждениях, — согласился Симон. — Мне плевать… Я не боюсь чужого мнения. Это проблема во мне куда глубже, чем чей-то сломанный нос. Тот случай — только вершина айсберга. Я всегда был вспыльчивым, и отношения с кем-либо получались взрывоопасными, я не подарок — знаю. Но как бы меня ни осуждали — аборт делать она не имела права. Ребенок был и моим тоже. Каким бы я ни был… Раз уж она так долго была со мной, то и принимать решение единолично не имела права, хоть Кира так и не считает. Симон слушал, стараясь не смотреть на него и не двигаться, чтобы не перебивать. — Я пытался не думать, со временем нашел пути, как укротить гнев. Знал бы ты, как сложно мне было смотреть на твоего бывшего тогда… Но я умею себя контролировать, на это ушло немало лет. И всё благодаря работе… Жизнь, смерть — по мне тогда никакой разницы не стало, тем более не имело значение чье-то мнение. Я не сразу понял, на какие рисковые эксперименты соглашался, чтобы отвлечься. Авро говорил, что я играю со смертью. Он меня тормозил. Они с Оливией единственные, кто не отвернулись из наших общих друзей. Но даже если бы и отвернулись… Что мне с того? Представь — ты идёшь и думаешь, вот она, твоя дорога, — произнес Алекс в тишине, — а потом раз, и нет никакой дороги, ничего нет, и ты не уверен, а было ли всё реально, приходится опираться только на воспоминания о своих чувствах. Живешь дальше в пустоте, выскобленным и чужим сам себе. Симон не знал, что ответить, он никогда не понимал, когда кто-то пытается решить вопрос силой, тем более с женщиной. Но и в шкуре Алекса он не бывал. — Я не знаю, что сказать. Это… Просто это — твоя жизнь. Каждый переживает боль по-разному. — Хреново, что когда я видел её, держащуюся за лицо, мне не особо-то легче стало. Я считал, что этого мало, хоть и понимал, что без моей вины здесь тоже не обошлось. Вот такой я человек. — Я знаю, какой ты человек, — Симон накрыл его руку и вложил пальцы в ладонь, опустил на плечо голову. Они долго молчали. Алекс пил виски, Симон смотрел в одну точку. Алекс провел по его волосам. Симон почувствовал, как крепко на шее стиснулись пальцы. Алекс притянул его к себе и начал целовать — горячо и ненасытно, в импульсивных движениях сквозило отчаяние вперемешку с благодарностью. — Почему Кира до сих пор тебя этим цепляет? — промелькнула мысль, которую Симон не смог не озвучить. — Хочет сделать больно. — Не понимаю, — отстраняя его от себя, спросил Симон. — Она мстит за тебя, — накрыв ладонью губы, Алекс погладил подбородок, глаза закрывались, он не хотел больше говорить, хотел другого, но живой интерес на лице Симона сложно было игнорировать. — За меня? — Поняла, что я тебе рассказал о той её просьбе. — Чтобы ты послал меня? Алекс моргнул медленно, протянул руку к выразительному лицу, не понимая, как его можно было послать. — Но я — просто я. Никто для неё, а ты — брат. — Она любит тебя, — смысла скрывать это больше не было. — Что? — Симон оторвал голову от его плеча и уставился на Алекса, который смотрел прямо, не рискуя ловить его взгляд. — Не прожигай меня глазами. Она мне сказала, что влюблена в тебя, и чтобы я отвалил от вас, в этом была причина. Не хотела тебя терять. — Алекс, это какой-то дикий бред, — Симон выпрямился, натягиваясь струной. — Я всё про себя знаю лет с двенадцати, и от Киры свою ориентацию изначально не скрывал. Какая любовь? — Любят вопреки всему, ты же знаешь. — И ради её никогда не реализующихся фантазий ты наплевал на свои вполне осуществимые возможности? — Я думал, что так помогаю ей. — А в итоге ты её все же обманул. — Никто не знает, что будет дальше. Тогда я тоже не знал, насколько бы у нас всё серьезно сложилось. — Это я уже слышал. Тебе нельзя позволять ей собой манипулировать. Хорошо, что появился этот Алан, да? — Не знаю. Думаю, он скорее влюблен в капитал нашего отца, поэтому так торопится со свадьбой. — Оставь их в покое. Не лезь в её жизнь, а она не будет лезть к нам. — Знаю, но не могу сделать вид, что не замечаю, когда замечаю. — Дай вещам случиться, ты не можешь всё контролировать. Положив руку на его плечи, Алекс притянул его к себе: — Ты прав, как всегда, — прошептал он, целуя в уголок рта, думая о том, как хорошо, что Симон у него есть. От поцелуев на губах ощущался терпкий вкус виски, который у Симона ассоциировался со вкусом душевной горечи и тоски. — Плохо, что мы мало знаем друг о друге. — Теперь ты знаешь всё и даже больше. — Грустные истории. — Поэтому и не рассказывал. У нас всё слишком хорошо складывалось. Не хотел, чтобы что-то изменилось. Симон прикрыл глаза, не придумав ничего, кроме как поцеловать его, чтобы Алекс поверил — между ними ничего не изменилось. — Ты сказал, что с двенадцати лет всё о себе понял, — поцелуи наводили на определенные мысли. — Может раньше, — медленно обводя пальцами кармашек на его рубашке, признался Симон. — Могу я узнать, что именно это значит? — понизив голос, прошептал Алекс. — Я осознал, что мне нравятся парни. — Как? — В душевой, после школьной тренировки. Стало очень трудно дышать, даже пришлось выйти. — У тебя встал? Симон почувствовал руку на своем животе, как пальцы скользят ниже, и ладонь накрывает член через брючную ткань. — На кого-то или вообще, от вида парней? — Алекс прикусил его ухо, всасывая мочку. — Тренер зашел к нам. Он искал одного из учеников, из-за эха мне казалось, его голос звучит у меня над ухом. Он обвел нас взглядом и задержал свой на мне, потом вышел. А меня заклинило. Я представлял его вместе со всеми, будто он в соседней кабинке и я тоже могу видеть его тело. Долго о нём фантазировал, он был слишком взрослым для меня и строгим, но… — Это не помешало тебе хотеть его. У Симона уже крепко стоял и Алекс чувствовал это. — А опыт с девочками?.. — Один раз в шестнадцать, я не особо впечатлился. Только сильнее осознал, что моё место в другой команде. — Первый раз во сколько? — С парнем? — С парнем, — Алекс касался носом его щеки, кожу щекотали волосы. Пальцы перешли на ремень, начали медленно его расстегивать. — Первый раз это было… — Симон с трудом перевел дыхание, облизав губы. Алекс видел, как перекатился кадык на его горле. Грубоватая кожа пальцев соприкоснулась с гладкой на животе. Прикрыв глаза, Симон надавил на веки, чувствуя как рука ушла ниже, пальцы пробрались под бельё. Медленно и притворно сдержанно Алекс трогал его, будто всерьез ни к чему не обязывая — так, исключительно из интереса. — Мне было шестнадцать, — вымолвил Симон, — на полгода раньше, чем с той девчонкой из параллели. Он заканчивал старшую школу, а я только поступил. Музыкальная гимназия, класс скрипки, мы часто пересекались на занятиях… Черт, если ты ещё немного, то я… Алекс поцеловал его с языком, убирая руку из брюк, скользя по коже вверх, под полы рубашки. Симон рефлекторно приподнял бедра, утрачивая соприкосновение. — Куда он тебя заманил? — спросил Алекс, покусывая мягкую нижнюю губу. — Я его заманил. К себе. Отец с нами тогда уже не жил, мама работала постоянно. Верни руку на место, — прозвучало резко, даже угрожающе, но добавил мягче: — Пожалуйста, — Симон тяжело дышал. Алекс скользил взглядом по его лицу, будто оценивая состояние, до которого его доводил. Пальцы вернулись на место, только теперь снова ласкали через ткань, а Симону очень нужно было чувствовать его тепло кожей. — Давай уже. — Ты не закончил с тем парнем. Эта тема была куда приятнее, чем предыдущая. Симон моргнул несколько раз, вспоминая, на чем остановился, снова облизывая губы: — Я привел его домой, он предложил позаниматься, поделиться опытом, — усмехнулся, — если честно, я скверно играл на первом курсе. — Никогда не слышал, как ты играешь, — Алекс слушал внимательно, слегка улыбаясь и наблюдая за мимикой, ему нравилось смотреть. — У меня была травка, мы покурили. Начали целоваться… Он не сомневался — сразу дал понять, кто будет сверху… — Тебе было страшно? — Страшно… И больно. Спешка, ожидание, мы были одуревшими от желания. Поняли сразу, что каждый думает об одном и том же. Это был… взрыв… — Но тебе понравилось? — Понравилось? Я подсел. — Несмотря на то, что было больно? — Но и классно тоже было. — Вы начали встречаться? — Весь год, до его выпуска. — Как его звали? — Милан. — Любил его? — Это была страсть, открытие нового, после уже ничего не было, как раньше… Но любить? Вряд ли, я быстро от него отвык. Тебя вот люблю и вырывать придется с мясом. — Не придется. — Пообещай, — попросил Симон: предчувствие уже тогда было ощутимым. — Обещаю, что не отпущу тебя. — И не разлюбишь. — Не получится. — Теперь закончи, что начал, у меня уже болит. Алекс расстегнул полностью молнию на его брюках и вернул руку на горячий и уже влажный член. Симон шумно выдыхал в жаркий, податливый рот, пока Алекс дрочил ему, другой рукой сминая нежную ткань белой рубашки на остром плече. Плавно двигаясь в такт его кисти, Симон не позволял ему отстраниться, держа за воротничок рубашки, пока всё не закончилось. *** В конце апреля Симон познакомил его с мамой. Они привезли в её новый дом строй материалы. Мелания сама разработала дизайн и план по переустройству — любила, когда всё отвечает её взыскательному вкусу и требованиям комфорта. Симон был рад, что дом не пришлось продавать, а мама теперь будет жить загородом и больше отдыхать. Работы должны были начаться в мае, когда совсем потеплеет, но подготовка уже шла полным ходом. Симон занимался снабжением и транспортировкой, работы по отделке были заказаны фирме, мама же выполняла функцию главного менеджера проекта. Алекс был поражен их сходством и её молодостью. Первая встреча прошла ненавязчиво, они привезли краску для веранды и ламинат, Мелания пригласила их на чай. Алекс перенес в дом покупки и разместил всё в прихожей, Один бегал за ним от машины к дому, Симон просил маму не разглядывать его, потому что боялся, что из-за своих шрамов Алекс может показаться ей недостаточно привлекательным. Но напротив, Меле новый парень сына пришелся по душе, потому что не был похож ни на одного из предыдущих, и всё прошло гладко. Когда они уехали, Алекс спросил у довольного Симона: — Во сколько она тебя родила? — А что? — улыбнулся тот. — Интересно, — бесхитростно ответил Алекс. — В двадцать — никакого криминала, просто она так выглядит, это что-то генетическое, наверное. Высунув морду в окно и приоткрыв пасть, Один наслаждался поездкой на заднем сидении. Симон настраивался на новый показ, помогая маме с ремонтом, Алекс проводил короткий отпуск дома. А в мае умерла Кира. *** После ссоры в ресторане Кира звонила брату два раза. В первый — чтобы извиниться. Алекс не особо горел желанием разговаривать с ней, но, как всегда, смягчился в отношении младшей сестры после нескольких минут диалога. Она просила передать свои извинения и Симону, лично не получалось, потому что на её звонки он не отвечал. Кира надеялась, что её слова и то, что они вскрыли, не слишком сильно ударили по отношениям брата с её бывшим лучшим другом. Алекс слушал признания о том, что её чувства к нему остались прежними, как и к его парню, из-за которого ей сложно быть с Аланом. Кира не отрицала, что ей больно видеть Симона и Алекса вместе, хоть это и скотство с её стороны, но предложила временно не общаться. Психоаналитик учил её честно признавать свои чувства и не винить себя за правду, что она и пыталась делать. Алекс сбросил вызов, когда она высказалась. Несмотря на адекватность и отсутствие лицемерия с её стороны, подлинного спокойствия он не ощутил. Да и выводы сестры только сильнее настораживали. Он позвонил отцу, посоветоваться, но тот оказался спокоен за дочь, так как её лечащий врач при выписке обнадежил, что кризис позади, и девушка закончила курс психотерапии с положительным результатом. «Она занимается дизайном одежды сейчас, я спонсирую несколько проектов и дела идут неплохо, разве она не говорила?» — рассказал отец. А через неделю после возвращения в Лондон, она загремела в тот же центр с передозировкой. Симон работал в Нью-Йорке на ежегодном Gala «Версаче», Алекс с Одином были дома, около трех ночи позвонила сестра, разговор вышел странным. Её тон, как и тогда, был обычным, даже спокойным, но вот сама суть её слов вызывала тревогу. — Как дела? — спросила Кира. — Я спал. — Ты один? — Симон в Нью-Йорке. — Да, я знаю. Многие из наших сейчас там, — размыто пояснила сестра. — А Алан где? — Мы поссорились, он расстроен, что я «взялась за старое». — А ты взялась? — Не думаю, нет. Хотя ты ведь знаешь, не бывает бывших наркоманов. — Ты не наркоманка. — Рада, что ты так считаешь. — У тебя что-то случилось? — Я звонила Симону… — Кира, зачем? — Затем, чтобы просто узнать, как идут дела. — И что? — Он не берет телефон, — Он работает. — Но когда звонишь ты, он отвечает? — Не всегда. Он перезванивает редко. Мы в основном переписываемся. — Зачем ты ему всё рассказал? — Затем, что не получалось не рассказывать. Прости, но мне сложно врать ему. Чем ближе мы становились, тем меньше оставалось секретов. Ты раскрыла последний, можно сказать. — И он ожесточился против меня. — Так он чувствует, что я могу поделать? — Слушай, ты прям любишь его? — К чему эти вопросы? — Просто ответь. — Люблю. — Больше, чем меня? — Не больше. Любовь бывает разной, Кира. — Я знаю. Они помолчали. — Алекс? — Что? — Я хочу, чтобы ты прилетел в Лондон. — Зачем? — Просто… Поддержать. Ты самый близкий мне человек. — Поддержать в чем? — Я боюсь снова сорваться, потому что твой парень делает мне больно. Он сел в кровати, надавливая пальцами на прикрытые веки. — А Алан, он не поддерживает тебя? — Он не знает, как помочь мне. Только ты знаешь всё. — Кира, послушай… — Мне плохо. Ты помнишь, каково это, когда бывает плохо и ты совершенно один? Хотя ты уже, конечно, забыл это чувство, у тебя же есть он. — У тебя есть Алан. — Я не люблю его. — Тогда не выходи за него. — Я и не выхожу. Ты прилетишь? — Конечно, Кира. Я прилечу. — Когда? — Когда нужно? — Завтра прилетишь? — Посмотрю сейчас ближайшие рейсы. — Я люблю тебя. — Я тоже, милая, ложись спать. Утром позвонил отец и сказал, что у Киры случилась передозировка. Она умерла дома, Алан нашёл её в постели. Алекс прилетел в Лондон первым рейсом, как и обещал.