Из тьмы приходит утро

Глава 2. Картограф Гарри слушал, как мать читает с Коннором книгу, которую тому следовало изучить еще прошлым летом, и наставляет, поясняет ему историю. Он рассматривал собственную книгу – один из дневников Сириуса в его бытность аврором. Это было «пикантное чтение», по крайней мере, так выразилась Лили в прошлом году, когда Гарри спросил, можно ли ему это прочесть. Теперь он мог читать этот дневник, и, казалось, никто этого не замечает, никого это не волнует. Родители видели, как книга спланировала с полки, но просто озадаченно посмотрели на это, нахмурившись, и решили, что это признак развивающейся беспалочковой магии Коннора. Они были готовы приписать Коннору любое странное событие, происходящее в доме. Чары Fugitivus Animus все еще действовали. Хотя они не так хорошо срабатывали в отношении Сириуса, возможно, из-за того, что он не слишком часто появлялся в Годриковой Впадине. Иногда Гарри думал, что крестный может видеть его сквозь чары. Он часто моргал и прищуривался, как будто смотрел на солнце. Но кроме нескольких заданных шепотом вопросов «Гарри?», которые мальчик легко игнорировал, Сириус никогда не пытался предпринять что-то еще. Совсем иначе дело обстояло с Ремусом, поскольку того не было в комнате, когда Гарри наложил чары на умы Лили, Джеймса и Сириуса, чтобы скрыть свое существование. Он разговаривал с Гарри, когда приходил в гости, и Гарри приходилось осторожно изворачиваться, чтобы оборотень не раскрыл всю игру. Но как бы там ни было, в последнее время Ремус становился все более подозрительным. Гарри очень обрадовался, когда узнал, что остаток лета Ремус проведет в Хогвартсе. Волчьелычное зелье наконец-то было доведено до совершенства, и Дамблдор попросил Ремуса присоединиться к преподавательскому составу в качестве нового профессора по Защите от Темных Искусств (Локхарт был уволен в результате довольно краткой церемонии). Сейчас Ремус был в замке, готовился принять зелье и обдумывал, как ему выполнять обязанности, когда он будет под действием зелья. Ремус приехал на их общий с Коннором день рождения и был единственным, кто видел подарок Гарри от Драко Малфоя. Гарри почувствовал себя лучше, когда подумал о Драко, и склонил голову на руку. Он мог отдохнуть. Ведь Лили вряд ли будет суетиться вокруг него, как привыкла это делать, принуждая его заниматься и призывая подумать о том, что может случиться с его братом, если Гарри не станет учиться. Он замер пораженный. Я и не знал, что помню об этом. И было еще одно воспоминание, выложенное перед ним, словно бабочка из цветного стекла. Он учился сам, жадно, всегда стремясь овладеть новой крупицей знания, что помогла бы ему защитить Коннора. И когда он уставал, Лили поощряла и подстегивала его, иногда вызывая в нем чувство вины, топя его в муках совести, заставляла Гарри вникать глубже. Хотя должна была это делать с Коннором. Ведь именно он нуждался в знаниях. Гарри задержал дыхание, когда почувствовал, что книга в его руках стала холодной. Коннор бросил на него быстрый заинтересованный взгляд через комнату. Гарри удалось улыбнуться и кивнуть в ответ своему близнецу, пока успокоенный Коннор не вернулся к занятию с матерью. Взяв дневник с собой, Гарри тихонько поднялся наверх, в их спальню. Золотая сеть в его разуме, точнее то, что от нее осталось, была довольна, пока он оставался в одном доме с братом. Но когда Гарри чувствовал, что магия ускользает из-под его контроля, ему приходилось уходить подальше от родителей. Пока что он чуть было не превратил руку Джейсма в лед, едва не сломал кисть руки Лили и был близок к тому, чтобы сбросить их обоих кувырком с лестницы, когда его магия внезапно заморозила лестницу, что было бы чревато проломленным черепом или того хуже. Последнее особенно огорчало Гарри. Похоже, его магия не только нашла способ обойти контроль, который Гарри пытался целиком наложить на нее, но и делает это так, что он не сразу замечает. Теперь Гарри должен был проверять каждый свой шаг несколько раз, чтобы быть уверенным, что нет какой-нибудь мерзкой, злобной ловушки расставленной по милости Гарри Поттера. Завершив наконец тщательный осмотр лестницы и ступив в свою спальню, Гарри плотно закрыл дверь за собой дверь и заскрежетал зубами. Вина поглотила его. Если бы он мог поговорить с кем-нибудь об этом. Он написал Снейпу, но этого было недостаточно. Коннор не поймет. И Гарри приходилось тщательно следить за тем, что можно написать Драко, так как он никогда не был уверен, что Люциус не читает письма сына. Мгновение поколебавшись, Гарри зачаровал дверь Коллопортусом. Коннор мог подняться наверх и обнаружить, что дверь заперта, но лучше так, чем если бы брат вошел в комнату и оказался в эпицентре дикой магии Гарри, что могло произойти в любой момент. Он склонил голову и провел по волосам рукой, стараясь дышать так глубоко и размеренно, как только мог. Но дышать достаточно глубоко или выровнять дыхание не получалось. В голове появлялась боль, когда Гарри пытался управлять эмоциями привычным способом – либо принимать их, ведь это то, что он чувствовал, либо поместить их в коробку, потому что он не мог позволить себе чувствовать их – и у него ничего не выходило. Мысленные сети в его разуме были разорваны. Он знал это. Силарана, змея-локуста, помогавшая ему сдерживать эмоции в последние несколько месяцев до конца второго года в школе, была мертва. Он знал это. Сети были разрушены. И теперь он не мог думать так, как привык всегда это делать. Силарана была мертва. «Существо, одно из тех немногих, кто понимал меня, ушло навсегда». Ни одна из подавляющих эмоций, с которыми Гарри не знал, как бороться, не знал, как чувствовать, вина и злость на самого себя осознавались как вина, вина, вина и как злость, злость, злость и снова вина... Гарри всхлипнул. «Я ошибся – уехал от Малфоев слишком рано, - подумал он. - Я вполне мог перетерпеть беспокойный краткий сон и снижение аппетита, только бы не видеть родителей каждый день и не иметь дело с тем, что они со мной сотворили. Но почему я должен терпеть это? Почему вынужден выбирать между страданиями тела и разума? Мне никогда не пришлось бы этого делать, если бы мои родители просто не помещали магическую сеть в мой разум. Но они это сделали. И у них были на то причины. Они хотели сделать из меня совершенную жертву. А я хотел ею быть. Так почему же я не могу смириться с тем, что все случилось именно так и оставалось бы неизменным, если бы Силарана не умерла? Как бы я хотел, чтобы она была жива. Как она могла меня покинуть? Она не покинула тебя, ты, идиот. Ее убили, когда она спасала твою жалкую жизнь». Гарри соскочил с кровати и кинулся через комнату к шкафу за кроватью Коннора. Какие бы вещи Гарри не пытался положить в собственный шкаф, все они перекочевывал в шкаф Коннора, потому что Лили думала, что все вещи в этой комнате принадлежат Коннору. К счастью, брат настоял, чтобы вторую кровать оставили, или Лили просто позабыла о ней, так как была убеждена, что у нее только один сын. Гарри вытащил гладкую стеклянную фигурку, завернутую в серебристый материал, откинул ткань и приложил змейку к обнаженной коже. И почти сразу успокоился. Глубоко вздохнул и направился обратно к своей постели, улегся и положил стеклянную змейку на грудь. Это был подарок Драко, присланный внутри столь огромной коробки, что ее принесли сразу три почтовые совы. Видимо Драко решил, что мало положить змею в небольшой пакет, поэтому тщательно обернул её во множество слоев ткани. Змея опиралась на хвост, пасть закрыта, глаза полуприкрыты, тело переливалось разными цветами, которые обозначали эмоции Драко по отношению к Гарри; таким образом, подарок походил на ту бутылку, что Гарри подарил Драко. С той самой поры как Гарри вернулся домой, змея светилась глубоким фиолетовым цветом, цветом защиты и заботы. Но как оказалось, это было не все. Письмо внутри коробки гласило, что если Гари прикоснется к змейке и произнесет: «Portus», фигурка сработает как портключ и перенесет его в Малфой мэнор, прямо внутрь через всю защиту дома. Гарри с трудом мог представить, как Драко это устроил. Вероятно, в этом ему помогла мать, так как Гарри не мог представить, что бы Люциус на такое согласился. Но он был благодарен Драко. Обещание спасения, шанс оказаться там, даже если он не мог представить как, стали залогом его хрупкого здравомыслия несколько раз этим летом. Крепко сжимая змейку, Гарри медленно погрузился в сон. __________________________________________________________________________ Разбудил его стук в дверь и негромкий голос брата: - Гарри, могу я войти? Я хочу тебе кое-что показать. Гарри моргнул и попытался неуклюже нащупать очки, прежде чем вспомнил, что уснул прямо в них, позабыв снять. Усевшись, он пробормотал в сторону двери «Finite Incantatem» и, обернувшись, вновь прижал к себе змейку. Она была теплой, словно лежала на солнце. Гарри знал, что это магия Драко делает ее такой. С каждым днем ему все труднее было расстаться со змейкой. - Спасибо, Гарри, - произнес Коннор за спиной. Он вошел и встал рядом с кроватью, пока Гарри не кивнул в ответ. Затем шепнул: «Вот!» и всунул ему в руку кусок сложенного пергамента. - Что это? - спросил Гарри, разворачивая пергамент. Он был пустой, но такой старый, что Гарри решил, что ранее написанное уже давно стерлось. Зачем носить с собой старый кусок бумаги, на котором нет ни строчки? - Смотри, - сказал Коннор, и вытащил свою волшебную палочку. Он постучал по центру пергамента и произнес тем четким командным голосом, которым его учила говорить Лили: - Торжественно клянусь, что замышляю только шалость. Гарри моргнул в изумлении, когда на пергаменте, четко проступили образы, формируя изображение коридоров, туннелей, стен, и ему потребовалось лишь мгновение, чтобы догадаться. Хогвартс. Гарри совладал с желанием сглотнуть, а также отбросить карту прочь или притянуть ее ближе. - Спасибо, Коннор, - прошептал он, - для чего она? - Покажет тебе людей, находящихся вокруг замка, - быстро ответил Коннор, указывая на точку на карте. Гарри покосился и увидел, что надпись гласит «Ремус Люпин». Гарри моргнул. - Подскажет, если они приближаются к тебе или где они предположительно находятся, - Коннор помолчал и закусил губу. - Отец создал ее вместе с Ремусом и Сириусом... и Петтигрю. Гарри резко кивнул. Голос Коннора стал тише на последнем имени, так было с тех самых пор, когда они узнали о побеге Питера из Азкабана. Это было неправильно, что его брат так сильно боится. Гарри почти хотел, чтобы Питер пришел в Годрикову Впадину в этот момент. Чтобы он мог использовать свою магию и убить его или напугать достаточно сильно, чтобы Петтигрю никогда больше не посмел придти за Коннором и выполнить грязную работу для своего Лорда. - И зачем ты даешь ее мне? - спросил он, подняв взгляд на Коннора и пристально изучая лицо брата. - По нескольким причинам, - сказал Коннор и протянул руку. Гарри снова обомлел, когда пергамент стал чистым. - Во-первых, потому что она у меня есть, и я подумал, что ты захочешь иметь карту, по которой можно отследить меня, - Коннор развернул какую-то тускло сверкающую вещь и набросил ее на себя: - Отец, наконец, решил, что я достаточно взрослый для мантии-невидимки, - произнес он оттуда, где, должно находиться его исчезнувшее лицо, а затем снова снял мантию-невидимку. Гарри медленно кивнул. - Спасибо, - он бы жутко разозлился, если бы не смог найти Коннора, считая, что его брат может быть в опасности, и был бы просто в ярости, если бы прошел мимо Коннора из-за того, что на нем была мантия-невидимка. - А вторая причина? - Это фантастически сложная магия, - сказал Коннор. - Мама показала мне рисунок заклинания, которое похоже на те, что использовали отец с друзьями, чтобы создать карту – карту Мародеров, так она называется, – но я не смог произнести их, и там были десятки, которых я вообще не узнал. Коннор задумался, словно раздумывая, какие слова ему следует подобрать. Гарри просто наблюдал за ним, прижимая к себе карту и стеклянную змейку. - Я подумал, - медленно сказал Коннор, - что ты мог бы использовать свою магию, чтобы работать над созданием такой карты, или, по крайней мере, исследовать эту. Чтобы позволить твоей магии сделать что-то полезное. Что-то творческое. Ты сказал, что не хочешь разрушать, - Коннор снова внимательно посмотрел Гарри в лицо, в надежде, что тот не передумал и по-прежнему не желает ничего разрушать. Гарри улыбнулся. Впервые с тех пор как он вернулся домой, он почувствовал, что улыбается именно он, а не кто-то вместо него. - Спасибо, Коннор, - прошептал он. - Но как мне заставить карту снова исчезнуть? Это важно. Коннор постучал по карте волшебной палочкой и произнес: «Шалость удалась». Изображение Хогвартса втянулось в пергамент и исчезло. - Спасибо, - повторил Гарри. Это был не слишком подходящий ответ на то, что для него сделал Коннор, но он не мог придумать, что еще сказать. Коннор внезапно обнял его. Гарри замер от изумления, но брат продолжал держать его в объятиях, пока Гарри не вытянул руки и не обнял его за плечи в ответ. Затем Коннор отодвинулся и посмотрел на Гарри. - Ненавижу смотреть, как ты страдаешь, - сказал он. - Я знаю, что не слишком много могу сделать, но могу сделать хотя бы это. Обещай мне, что ты действительно будешь использовать карту и свою магию, чтобы не сойти с ума или сделать что-нибудь еще. Гарри подумал, насколько Коннор доверяет ему, что даже и мысли не допускает, что Гарри способен на убийство родителей. - Спасибо, Коннор, - пробормотал он в ответ. На этот раз его голос прозвучал тверже, и впервые с тех пор как он приехал домой, Гарри увидел в ответ совершенно искреннюю улыбку брата. - Хорошо, - сказал Коннор. - А теперь, я должен прочитать книги, которые задала мама. Ты знаешь, сколько гоблинских войн было? - Семнадцать, - автоматически ответил Гарри. Коннор сморщил в ответ нос. - Да, конечно ты знаешь, - сказал он, но добродушно, а затем пошел к своему шкафу, чтобы взять книги. Гарри лег на спину на своей кровати и стал изучать карту. У него уже было несколько идей, но над ними стоило ещё подумать. Когда он позволил жестко контролируемой собственной магии изучить заклинания на карте, то вздохнул с удовольствием. Да, ему будет, куда вложить силы. _______________________________________________________________________ Гарри подскочил на кровати, но нужно было сохранять тишину. Коннор спал, а Гарри не мог уснуть, поскольку у него были более важные дела, чем сон. Он перевел взгляд с карты Мародеров на другой, казалось бы, чистый лист пергамента, который он заколдовал. Сегодня был последний шанс провести испытание. Завтра они собирались в Косой переулок. Коннору, наконец, удалось убедить родителей, что ему нужно туда попасть и купить принадлежности для третьего курса в Хогвартсе в двойном количестве, просто на тот случай, если что-то случится с его книгами или одеждой, или котлом. А самому Гарри нужно подготовиться как можно лучше к тому, чтобы находиться среди большого скопления людей и к тому, что он будет делать, когда увидит Дамблдора снова. Его дыхание стало видимым морозным облачком, и Гарри услышал, что Коннор стал дрожать и плотнее кутаться в одеяло. Гарри усилием воли погасил гнев. Да, его ярость по-прежнему покрывала все вокруг льдом при одной только мысли о директоре школы, но она всегда так себя проявляла. Гарри просто был вынужден с этим мириться. Он снова очистил свой разум до кристальной ясности, а затем постучал по карте Мародеров и прошептал: «Торжественно клянусь, что замышляю только шалость». На карте появилось изображение окружающей местности. Гарри кивнул, затем коснулся своего собственного пергамента, выдохнул и пробормотал: «Торжественно клянусь защищать моего брата». И это впервые сработало, вычерчивая линии, которые Гарри хотел увидеть на собственном пергаменте. Гарри фыркнул и покачал головой. Он проделал кропотливую работу, пытаясь продублировать заклинания с карты Мародеров таким образом, чтобы сохранились ее особенные функции, а оказалось, что ключевой была эта фраза. Ему лишь стоило придумать сходную фразу, чтобы карта проявлялась и исчезала, как в случае с картой Мародеров. Гарри перекатился на спину и осветил Люмосом поверхность карты. На ней был изображен их дом в Годриковой Впадине и местность вокруг него в черте защитных чар. Он мог видеть точки с надписью «Лили Поттер» и «Джеймс Поттер» внутри родительской спальни. Гарри предусмотрительно отвел от них взгляд. Он не мог себе позволить смотреть слишком долго, иначе снова впал бы в ярость. А его ярость из всех эмоций все еще оставалась самой трудно контролируемой. Гарри был рад, что наложил чары Fugitivus Animus, поскольку временами ему казалось, что он убьет родителей, если они заговорят с ним. На карте также были неподвижные точки с надписью «Гарри Поттер» и «Коннор Поттер» в их спальне и точка с надписью «Сириус Блэк» в гостевой спальне на первом этаже. Гарри кивнул: «Хорошо. Это работает. А значит, я смогу создать карты других мест и окрестностей. Куда бы Коннор не направился, мне понадобится карта, показывающая это место». Он хотел было коснуться пергамента волшебной палочкой и прошептать: «Защита активирована», чтобы очистить карту, когда увидел другую точку, внезапно появившуюся на границе защитных чар вокруг дома. Гарри остановился и приблизил карту ближе к свету. Может это Ремус вернулся из Хогвартса? Тогда Гарри понаблюдает за передвижением этой точки, просто чтобы быть абсолютно уверенным, что его заклинание работает. Однако эта точка оказалась подписанной «Питер Петтигрю». У Гарри участилось дыхание, он сел, уставившись на карту и пытаясь выяснить, не обманывают ли его глаза. Но нет. Подпись была четкой и не изменилась, когда точка двинулась по траве в сторону дома. Как Питер прошел сквозь защиту? Она настроена только на семью Поттеров и Сириуса с Ремусом... «Нет, это не так, - подумал Гарри внезапно, припомнив, что очень давно рассказывал Джеймс о защите. - Она настроена на Мародеров. А Питер все еще был им». Гарри оскалился. Он чувствовал, как его магия взметнулась вокруг него, шипя, скользя по знакомым каналам в его теле, радуясь, что у нее появилась цель. Гарри решительно кивнул, взял свою карту и направился к двери. Он знал, что может разбудить родителей или Сириуса. Они смогут защитить Коннора. И тогда Питер сбежит, едва завидев их, тогда как, увидев лишь одного мальчика-волшебника с волшебной палочкой, тот не станет сбегать. С одной лишь волшебной палочкой. Гарри почувствовал, как ярость внутри него лениво вытянула когти, и улыбнулся. ___________________________________________________________________________ Он вышел через парадную дверь и закрыл ее за собой. Пока еще он не видел Питера, но подозревал, что это лишь вопрос времени. Гарри прислонился спиной к стене дома и глубоко вдохнул. Это был прекрасный ясный вечер, с почти полной луной, зависший над головой, в воздухе ощущался аромат цветов, хотя Гарри не видел их поблизости. Он тщательно осматривал все вокруг, как его учили, и уловил в траве шорох и движение в стороне вместе с проблеском в свете его Люмоса безволосого хвоста. - Покажись, Петтигрю, - тихо промолвил Гарри и демонстративно направил палочку на Питера. Конечно, если тот сглупил и наблюдает за ним, ведь беспалочковой магией Гарри способен нанести намного больший вред, но это уже проблемы Питера. - Я знаю, что ты здесь. Он ожидал, что крыса запищит и убежит, но ошибся. Вместо этого через мгновение Питер Петтигрю преобразился в человека. Гарри снова оскалил зубы, задумываясь, не покажется ли Питеру, что он улыбается: «И если так, то это тоже будет его ошибкой». Он продвинулся на шаг вперед, чувствуя, как тяжелая от росы трава намочила его лодыжки, и внимательно посмотрел на Питера. По большей части, тот подходил под описание, услышанное Гарри ранее от Сириуса и Джеймса, их голоса задыхались тогда от горя и ненависти. «Маленький... Толстый... Повсюду таскался за нами... С нашей помощью изучил анимагию... Мы чувствовали к нему жалость… Слезящиеся глаза… Всегда бегающие глаза, когда его ругали за проступки... Он завидовал Джеймсу... Ненавидел Сириуса... Подлый предатель... Пожиратель смерти... Если бы мы только знали, что однажды он станет Пожирателем смерти, мы бы...» Хотя теперь в двух вещах Питер сильно изменился. Гарри видел, что он был страшно худ, его одежда – скорее всего, украденная – мешком висела на нем. Естественно, что он сбросил вес после двенадцати лет в Азкабане. И совсем другим был его взгляд. Когда Питер поднял голову и встретился взглядом с глазами с Гарри, тот буквально отшатнулся. Глаза Питера были голубыми и настолько пронзительными, что Гарри проняло до костей. Но он быстро собрался. Гарри не позволит Питеру Петтигрю, Червехвосту, думать, будто он слаб и не способен защитить своего брата. Гарри крепко держал перед собой волшебную палочку и ждал первого порыва магии. Но вместо этого Питер кивнул и произнес голосом, очень напомнившим Гарри Люциуса Малфоя. - Гарри. - Червехвост, - ответил Гарри. Однако старое прозвище не заставило Питера вздрогнуть от неожиданности. Он просто продолжал смотреть на мальчика. Руки застыли вдоль тела, и Гарри предположил, что и в этом Петтигрю изменился за последние двенадцать лет. Прежде, описывая Питера, Сириус отмечал, что тот всегда ерзал и потирал руки, как крыса лапками. - Знаешь, почему я пришел? - наконец спросил Питер после нескольких минут тишины. - Убить Коннора, - сказал Гарри. - Как ты уже пытался сделать это, когда предал нас Волдеморту. Он не удивился, что Питер вздрогнул при упоминании имени Темного Лорда. Спейп тоже так делал, и даже Драко. Они все предпочитали использовать титул Темный Лорд. Гарри считал, что это глупо. - У тебя ничего не получится. Я стою у тебя на пути и убью тебя, если ты только попытаешься прикоснуться к нему, - Гарри взметнул свою магию вверх, как ревущий смерч, воющий подобно леденящей музыке, заморозившей вокруг него всю траву и расколовшей воздух на мелкие осколки. Питер покачал головой. - Я сбежал из тюрьмы не для этого, - сказал он. - И пришел сюда не за ним. - Тогда за кем? - процедил Гарри и сделал шаг вперед. Он чувствовал себя сильным, мощным, готовым к любому удару, чего не случалось с ним целое лето. Перед ним был враг. И Гарри был бы оправдан за все, что мог бы сделать с ним. Это была именно та битва, к которой Лили специально готовила его, когда врожденная невинность и сострадание, такие как у Коннора, могли бы ослепить его и вынудить оставить врага в живых. Битва, где справедливость должна иметь место, а не милосердие, где Гарри мог стать палачом. - За тобой, - ответил Питер и склонил голову набок. - Когда я увидел статью в газете, о том, что брат Мальчика-который-выжил поедет на лето к Малфоям, то подумал, что что-то может случиться. И теперь вижу, что так оно и вышло, - Гарри не понимал, от чего голос Питера был глубоко печальным. - Я знал, мне следовало догадаться, после той ночи, когда В-Волдеморт напал, но я очень долго не мог вспомнить, понимаешь? - Да о чем ты, мать твою, говоришь? - спросил Гарри так спокойно, как только мог. Палочка в его руке не дрожала. А вот магия была готова сделать выпад и нанести удар. Гарри не знал, сможет ли контролировать ее после этого, и не был уверен, захочет ли вообще. Конечно же Питер лжет или же он просто спятил после двенадцати лет в Азкабане. Никто не оставался вменяемым, пробыв там столь долго. «Хотя раньше вообще никто ни разу не бежал из этой тюрьмы», - подумал Гарри и снова обратился в слух. Питер выдохнул, потом еще раз, а затем произнес: - Гарри, я предал твоих родителей по приказу Дамблдора. Гарри резко тряхнул головой. - Нет, - ответил он, - это неправда. Ты был Пожирателем смерти. Покажи мне свою левую руку. Питер тут же поддернул рукав своей украденной мантии, и Гарри увидел темный блеск черепа и змеи. Он зашипел, прижимая одну руку ко лбу, где внезапно его шрам запылала от боли. - Видишь, - сказал Гарри сквозь стиснутые в агонии зубы, - Ты – Пожиратель смерти. Ты служишь Волдеморту. - Я стал Пожирателем, потому что Дамблдор попросил меня об этом, - ответил Питер с диким взглядом. - Темный Лорд приблизил меня, потому что поверил, что я завидую своим друзьям, будучи все время в их тени. Когда я пришел к Дамблдору, он увидел отличную возможность внедрить шпиона. В то время Снейп еще не отвернулся от Темного Лорда. А потом, когда у меня появился шанс стать Хранителем тайны Лили и Джеймса, Дамблдор сказал, что я должен это сделать. Он рассказал мне о пророчестве. И кое-что обо мне. Вот настоящая причина, почему он хотел, чтобы я все это сделал: предал твоих родителей и попал в Азкабан. Я был жертвой, Гарри, так же, как и ты... Вдруг Гарри упал на колени, плача от боли. Свет и песня феникса снова разлились в его голове, как будто поврежденная сеть почувствовала врага и бросилась отчаянно в последний бой. Питер говорил, но Гарри не слышал его под давлением огня. Потом кто-то коснулся его плеча, голос Питера словно отрезали, и Гарри почувствовал, что агония постепенно отступает. Он глубоко вдохнул и поднялся. Он отпрыгнул, когда увидел, что это Питер коснулся его, и вновь направил на него палочку. Питер поднял руки и попятился. - Этого стоило ожидать, - выдохнул Питер. - Это сеть, верно? Сеть феникса? Я избавился от своей всего несколько месяцев назад, вот почему я смог сбежать... Перед глазами Гарри вновь вспыхнуло золотым. - Прекрати, - выдавил он сквозь зубы. - К моему сожалению, - мягко продолжил Питер, - я не могу рассказать все, что тебе надо знать, потому что сеть будет препятствовать, чтобы ты не услышал меня. Но я найду способ помочь тебе. Клянусь, я помогу тебе разрушить её. Поэтому я и сбежал. Я мог бы сгнить и умереть в Азкабане или просто убежать. Мерлин свидетель, я заплатил все свои долги им. Глаза Питера вспыхнули злобой, когда он произнес это. Перед Гарри предстал Пожиратель смерти. - Если ты тоже страдаешь от этого, то я хотел бы помочь тебе. Как жертва жертве… Я думаю, что двенадцать лет более чем достаточно. Ты больше не должен слушать их, Гарри. Гарри покачал головой: - Я тебе не верю, - прошептал он. - Конечно, не веришь, - спокойно согласился Питер. - Пока не веришь. - Нет, я... я имею в виду, что не поверю тебе, - сказал Гарри, сжимая палочку сильнее. Палочка дрожала. Он презирал себя за слабость, но не мог совладать с собой. - Как ты смог жить с этим, если это правда? - Потому что Дамблдор умеет убеждать, - пожав плечами, ответил Питер. - И были еще причины, о которых я не могу тебе пока сказать, чтобы сеть не причинила тебе боль. - Но мои родители никогда не знали... - Они знали, - спокойно сказал Питер, - знали и... - ГАРРИ! Гарри резко обернулся. Сириус выбежал из дома, низко опустив голову, по его телу уже пробегала рябь первых признаков анимагического превращения. И его вопль был почти лаем: - ЧЕРВЕХВОСТ! Когда Гарри снова обернулся, Питер уже превратился и убежал. Он ловко сновал по земле, стремясь к краю защитных чар. Через несколько секунд Сириус, теперь уже большой черный пес, бросился его догонять, но хотя его голова несколько раз ныряла в траву, а затем вновь поднималась, каждый раз он упускал Питера. Гарри смотрел, голова раскалывалась, а волшебная палочка все еще дрожала в руке. Он заметил это и крепче сжал пальцы. Через несколько минут Сириус вернулся, из его горла раздавалось рычание. Гарри даже не нужно было смотреть тому в пасть, чтобы понять, что он не поймал Питера. Гарри сглотнул, не зная, что чувствует. «Я предал твоих родителей по приказу Дамблдора». «Это не может быть правдой. Это не правда. Это просто не возможно». - Ты в порядке, Гарри? Гарри изучал лицо Сириуса, когда тот снова превращался. Заклинание Fugitivus Fugitivus, кажется, больше не работало, поскольку глаза его крестного отца были устремлены на него, без всякого признака наложенных чар. - Ты меня видишь? Сириус озадаченно посмотрел на него. - Конечно, а что? Гарри покачал головой. С Сириусом заклинание никогда не работало хорошо. Похоже, ему просто придется с этим смириться. - Ничего, - ответил Гарри, - и да, я в порядке. Просто вышел подышать, а он был здесь. - Говорил глупости, я уверен, - пробормотал Сириус. - Пытался заставить тебя присоединиться к Пожирателям смерти, да? - Он кое-что рассказал мне... Сириус напрягся как натянутая струна, и Гарри стало интересно отчего. - Но это все просто ерунда, - быстро заверил его Гарри. - Я ему не поверил. Сириус громко выдохнул и обнял его. - Спасибо Мерлину за это, - сказал он. - А теперь вернемся в дом. Я собираюсь разбудить твоего глупого отца и рассказать ему, что надо перенастроить защиту. Гарри кивнул и пошел рядом с Сириусом, позволяя крестному привести его обратно в спальню. Он сознательно ни о чем не думал до тех пор, пока снова не оказался под одеялом, рядом с Коннором, который громко успокаивающе похрапывал на всю комнату. «Это сеть, верно? Сеть феникса? Я освободился от своей лишь несколько месяцев назад...» Вот что беспокоило Гарри больше всего, точнее, одно из двух. Во-первых, он задался вопросом, если сеть феникса – конечно, если это была именно она, - была помещена в чей-то разум, могла ли она заставить человека солгать под сывороткой правды, которую использовали авроры, когда судили Питера. В конце концов, если человек с сетью феникса в мыслях верил в то, о чем говорил, был уверен в своих словах, то сыворотка правды примет это за правду. И, во-вторых... Гарри перевернулся и ударил по подушке. «Ты же знаешь, что он сказал неправду. Так засыпай же, черт тебя возьми! И, во-вторых... Гарри накрылся одеялом с головой, но мысли не перестали крутиться. Он пытался снова воспринимать себя как жертву, беспрекословно, как было до того, как Том Риддл и смерть Силараны нанесли его разуму сильные раны. Он выбрал это. Ради этого он упорно тренировался. Он тот, кто он есть. В конце концов, ему придется смириться с тем, что он обижен на своих родителей и Дамблдора. Все, что он узнал о своем разуме и магии ни в коей мере не умерили того факта, что Коннор нуждается в защите. Но что, если они принесли в жертву кого-то еще? Что если Питер провел двенадцать лет в Азкабане, презираемый друзьями, как живая жертва? Что, если Гарри не единственный, кем Дамблдор манипулировал? Он не знал, что и думать об этом. Золотой свет бушевал под веками, и Гарри оттолкнул эти мысли. Он должен отдохнуть, расслабиться, или у него снова заболит голова. К тому же, Сириус был прав, когда сказал, что Питер говорил глупости, пытаясь обмануть Гарри и заманить его подальше от брата. «Просто глупости, - повторил Гарри про себя, перед тем как уснуть. - Глупости и ничего больше».