Из тьмы приходит утро

Гарри лежал на своей кровати в общей спальне Слизерина и кусал губу, глядя на Карту Мародёров. Он ясно видел Сириуса и Коннора - в комнате на седьмом этаже. Они не двигались несколько часов. Он боролся с искушением пойти и спросить, в порядке ли брат. Коннор провёл выходные с Сириусом, как Гарри выяснил у Рона этим утром. Судя по всему, он не делал домашние задания. Он не спускался в Большой зал перекусить. Он не делал ничего, что Гарри мог бы назвать нормальным и повседневным для Коннора. «Мог он действительно принимать свои обязанности ТАК серьёзно?» Гарри вздохнул и приготовился произнести слова, убирающие карту, но остановился, потому что одна из точек внезапно покинула комнату. Он смотрел, как «Коннор Поттер» двигался вниз через Хогвартс, и признал правду только когда увидел, что точка приближается к подземельям. «Он идёт увидеться со мной». Гарри скатился с кровати, коснувшись карты палочкой и шепнув «Шалость удалась». К счастью, в спальне сейчас никого не было: Винс и Грег были Мерлин знает где, Блейз отправился в библиотеку, а Драко устроился в общей гостиной с книгами, которые сегодня прислала его мать. Конечно, Гарри придётся пройти через общую гостиную, чтобы добраться до двери. Он поколебался, вздохнул и решил, что ничего не поделаешь. Кроме того, не то, чтобы он боялся Драко. «Больше похоже на то, что я боюсь, что он будет бояться меня», - подумал Гарри, пока осторожно крался вниз по лестнице в общую гостиную. Драко поднял голову, когда он миновал дверь, но тут же вернулся к книге. Гарри сказал себе, что рад, а не обеспокоен. Если Драко читает, он не может ругаться с Гарри. «Хотя я хотел бы знать, что он читает». У книг не было названий, на корешках тоже ничего не было, только узоры. Гарри узнал один из них - поднявшаяся серебряная змея семьи Гаиль, последний из членов которой был убит, сражаясь в армии Тёмного Лорда Гриндевальда. Гарри не удивило, что библиотека Малфоев включала книги о Гаилях, но он надеялся, что Драко будет осторожен в том, что извлечёт из этих книг. «И мне, признаюсь честно, ужасно любопытно, что в них», - добавил он, когда вышел из дверей общей гостиной как раз вовремя, чтобы встретить бегущего Коннора. Коннор остановился, когда увидел его, моргнул, затем сказал: - О, да. Карта. Конечно, - ухмыляясь, он тряхнул головой и обнял Гарри. Гарри обнял его в ответ, удивлённый. Он всегда забывал, что Коннор немного выше него, пока ему не напоминали об этом его вес и рост. Гарри подождал, пока Коннор отодвинется от него, улыбаясь, как идиот, и затем спросил: - Чему я обязан такой честью? Коннор рассмеялся, звук нарастал, как вода по весне. - Гарри! Я читал одну из книг, которые мама прислала мне, и затем Сириус рассказал мне кое-что, что он однажды слышал, и я сложил это вместе, и он сказал, что это правильно, и это так и было! Это было правильно! - он рассмеялся и закружился, подняв руки над головой. Гарри поднял бровь, не в состоянии прекратить улыбаться, и сказал: - Коннор. Я не могу залезть к тебе в голову. Расскажи, пожалуйста, о чём ты? Коннор смог успокоиться, хотя и продолжал ухмыляться. - Прости, Гарри. Но… ну, смотри. Ты когда-нибудь слышал об авторе по имени Грипхук Фишбэггин? Гарри нахмурился. - Звучит по-гоблински. - Он и был гоблином, - сказал Коннор и пожал плечами. - Ну, если не считать того, что я не думаю, что у гоблинов есть фамилии, поэтому, возможно, он был усыновлён или что-то такое. В любом случае, он написал книгу, которую по моей просьбе прислала мама, потому что я читал про то, как гоблины бывали союзниками и врагами волшебников. И я подумал, что должен знать, если они могут стать моими союзниками или моими врагами. И Грипхук там упомянул эту вещь, - Коннор помахал рукой. - Концепцию. Идею. Я не знаю, сложно объяснить, не видя этого целиком. Он, в любом случае, дал этому примерно шестьдесят разных названий. В его книге есть целые страницы, посвящённые объяснению значений названий на гоббледуке. Гарри кивнул. - И ты понял, что это за вещь? Коннор усмехнулся. - Да! Самое близкое человеческое понятие, скорее всего, пророк. У гоблинов есть слух или пророчество, - хотя Фишбэггин всегда настаивает, что это не оно, но он переводит то слово снова как «пророк», - что однажды появится великий лидер, что будет способен приказывать им. У него будут все эти разные обязанности. И они помогут ему встретить его врагов, включая этого «одного из тьмы», - Коннор остановился на долгий миг, и Гарри ждал. Он знал, когда его брат имел в виду другое слово. - И лучшее, - прошептал Коннор, - лучшее, Гарри, это то, что Фишбэггин всегда использует одно и то же слово, когда говорит о долге приказывать. - Какое? - спросил Гарри. - Хм? Ну, я не знаю. Я не знаю, как правильно произнести на гоббледуке, - глаза Коннора сияли. - Но я показал его Сириусу, и он перевёл его мне. Оно означает кого-то с даром принуждения, таким, как у меня, - он вскинул голову, его лицо пылало. - Это значит, что мой дар не Тёмный, в конце концов, Гарри! Я спросил Сириуса об этом, и он подтвердил это. Как он может им быть, если пророчества твердят о том, что он должен быть у меня, чтобы я был этим как бы пророком для гоблинов? Гарри моргнул и снова сжал брата в объятиях. Коннор крепко обнял его и отступил. - Прости, - сказал он. - Я должен сказать Рону. Он будет интересоваться, где я был, в любом случае. Но я хотел сказать тебе первому. Гарри искоса взглянул на него. - Почему? Ответный взгляд Коннора был прямым. - Ты мой брат, - сказал он, как будто это объясняло всё, и это, наверное, так и было. Затем он ушёл, радостно размахивая руками и спеша к лестнице, ведущей из подземелий. Гарри прислонился к стене и закрыл глаза. Он хотел верить Коннору. Он хотел быть уверенным, что его брат - носитель Светлого дара, а не Тёмного, хотя бы ради его спокойствия. Но он всё ещё слышал Ремуса, говорящего, что Тёмные искусства основаны на принуждении. Он подтвердил, что Империо - наиболее страшное Тёмное проклятие, когда Гарри спросил его. И что если то, что Коннор – и Сириус – могут делать подобное, тогда как это может быть Светлым? Гарри глубоко вздохнул и восстановил контроль над мыслями. «Ты позволяешь своим предубеждениям уводить себя в сторону, - огрызнулся он на себя. - Ты даже не поздравил Коннора с его новой позицией: той, которую он боялся принять, той, которую ты хотел, чтобы он принял, в прошлом году. Так здорово, что он наконец-то принимает на себя ответственность, не так ли? А ты и твои глупые предрассудки могут всё это разрушить. Он поддержал тебя, когда выяснил, что ты не был новым Тёмным Лордом, а всего лишь был одержим. Почему бы и тебе не поддержать его? Итак, ты беспокоишься о принуждении. Это не означает, что его нельзя применить во имя войны или оправдать во имя большего блага». Но это звучит так, будто то, что сделал Дамблдор, было правильным. Гарри сформулировал мысль и повторил её про себя: «Мой брат не Дамблдор. Коннор - тот, кем он должен быть, тот, каким он рождён быть, кого Волдеморт отметил. Он всегда будет. Он хороший. Он прав на счёт возможностей этого дара, и, получается, Тьма никогда его не касалась. Это всё». Теперь он просто должен повторять про себя эту мысль снова и снова, пока не поверит в неё сам. ________________________________________________________________ «Гарри. Можешь встретиться со мной в коридоре, где проходят занятия по чарам, сегодня в семь?» Записка не была подписана, но Гарри узнал почерк Коннора, а сова, которая принесла клочок пергамента, несомненно, была одной из школьных. Он поднял голову, через весь Большой зал поймал взгляд брата и кивнул. Коннор на мгновение выглядел смущённо, а затем улыбнулся. «Тем лучше, - подумал Гарри, запихивая записку в карман мантии, - вот и повод избегать Драко этим вечером». Драко провёл первые три дня недели, игнорируя Гарри, когда он читал, но в тот день, четверг, он вышел из своего транса и начал мстить. Теперь он пялился. Он забрасывал Гарри беспорядочными вопросами: его любимый цвет, какая еда ему больше всего нравится, действительно ли он хотел засунуть вилку в рот, выглядя при этом, как варвар или Уизли, и постоянно говорил. Гарри пытался отвечать так терпеливо, как только мог. И боялся, что его терпение скоро закончится. Он пытался спросить Драко и нескольких других членов факультета Слизерин, почему они не сказали ему о той силе, которую чувствовал Рон. Миллисент просто улыбнулась и напустила на себя таинственный вид. Панси сменила тему, спросив, как продвигается работа над аконитовым зельем для её матери. Блейз придумывал идиотские оправдания и сбежал, когда Гарри ему не поверил. Драко не дал ему вставить ни слова, и в итоге Гарри остался там же, где и начинал. - Что это была за записка, Гарри? - спросил он. - От кого она? - Ни от кого важного, - сказал Гарри, пытаясь сконцентрироваться на своём пироге с патокой. Это было любимое угощение Силараны. Сейчас, в качестве самопроверки, наравне с укрощением ярости, по возможности, и контролем своей магии, он старался чаще обращаться к счастливым воспоминаниям о ней, вместо плохих. Естественно, он часто чувствовал во время таких проверок, как у него прерывается дыхание или жжёт глаза, но это было лучше, чем ужасная близость к слезам, которую он испытывал прежде.       Скажи мне, - произнёс Драко. - Я хочу, чтобы ты мне сказал. Гарри взглянул по сторонам. Драко снова на него уставился - пристальный взгляд Рона, пристальный взгляд Люциуса, взгляд чистокровного в танце. Гарри слегка тряхнул головой. - Я не хочу. Драко протянул руку и положил её на руку Гарри, рядом с местом, где он оставил синяки на прошлой неделе. Гарри почувствовал, как его гнев и его магия воспламеняются при мысли о том, что подобное произойдёт снова. Драко тут же убрал руку и улыбнулся ему. - Всё в порядке, Гарри. Ты не должен этого делать, если не хочешь. Гарри уставился на него. Мгновение спустя лицо Драко вновь стало жёстким, и он кивнул, как если бы он подтвердил что-то о Гарри, о чём собирался спросить. Для одного вечера странностей было довольно, Гарри встал. - Я должен идти в библиотеку и поработать с Коннором над нашим проектом по трансфигурации, - сказал он. - Твой брат всё ещё за столом, - Драко откинулся на спинку своего стула и холодно изучал Гарри. Гарри пожал плечами. - Он сказал, что подойдёт позднее, - он пошёл прочь от стола Слизерина, зная, что кто угодно заметит по его походке, что он взволнован, не обращая на это внимания. Конечно, сейчас, когда он знал об этом, он мог видеть, как поворачиваются головы за столами, мимо которых он проходит, руки потирают носы или глаза, или предплечья, и подозрение перерастает в уверенность на многих чистокровных лицах. «Ты должен что-то сделать», - прозвучал голос Рона в его голове, и Гарри сжал зубы. Да, он должен что-то сделать, он принял это, но совсем не обязательно это должно ему нравиться. Он успокоил свою магию нечеловеческим усилием, напоминая себе, что в последний раз Коннор встречался с ним с глазу на глаз, чтобы рассказать хорошие новости. Возможно, у него будет больше хороших новостей в этот раз. Гарри очень надеялся на это после такого выматывающего дня. Он добрался до коридора Чар и применил дезиллюминационное заклинание на себя, чтобы остаться незамеченным, пока не придёт Коннор. Несколько студентов прошли мимо него, болтая о всякой чепухе. Гарри был рад. Он использовал минуты, когда был один, чтобы закрыть глаза и досчитать до десяти. Он выучил названия чисел на гоббледуке и русалише специально, чтобы коротать время. Выяснение, как произносить напор гоблинских согласных или настойчиво гнусавые звуки русалиша, которые действительно созданы для того, чтобы произносить их под водой, занимало практически всё его внимание; он никогда не был настолько одарён в языках. - Гарри? Гарри моргнул. Коннор был напротив него, глядя по сторонам так, будто думал, что Гарри может здесь не быть. Гарри снял заклинание. - Коннор, вот и ты. Коннор ухмыльнулся. - Да, это я, - он вздохнул. - Эм.. Гарри, я должен попросить тебя об одолжении, - он прищурился и облизал губы, как будто не мог дождаться момента, когда озвучит просьбу, и одновременно не хотел этого делать. Гарри поднял брови. Он трепетал при мысли о том, чтобы сделать что-то для брата, но позволить это, значило ответить на вопросы, на которые он не хотел отвечать прямо сейчас. Коннор всё ещё не знал всего о его обучении. - Да? - Ну, видишь... - Коннор шаркнул кроссовкой по полу. - Проблема в Джинни Уизли. Гарри моргнул. - Младшая сестра Рона? Коннор кивнул. - Ну, она на меня запала, или что-то такое, - его щёки стали ярко красными. - Я не знаю, почему. Но недавно она начала бегать за мной, куда бы я ни пошёл: Большой зал, Гриффиндорская башня – и на уроки к Сириусу. И я нечасто её замечаю. Она действительно шустрая и умная. - Ты хочешь, чтобы я остановил её? - спросил Гарри подозрительно. Коннор кивнул. - Я думал о том, как это сделать, но у меня нет нужных навыков, да и Гермиона дружит с Джинни. Не мог бы ты… не мог бы ты сварить оборотное зелье, чтобы выглядеть мной и иногда её отвлекать? Гарри склонил голову на бок. - Оборотное зелье не делается быстро, Коннор, - предупредил он брата. - Потребуется время, прежде чем я смогу приготовить его, и всё это время Джинни всё ещё будет следовать за тобой везде. Кроме того, возможно, это ей наскучит ещё до того, как зелье будет готово. - Даже не смотря на то, что это займёт время, я всё же хочу, чтобы ты это сделал, - сказал Коннор. - И Рон говорит, что она не сдаётся. Никогда. Однажды она ждала целый год, пока не отомстила Перси за то, что тот превратил её любимого плюшевого медвежонка, даже не смотря на то, что было случайностью. Я думаю, она будет продолжать следовать за мной и в октябре. А Сириус сказал, что ему придётся усилить мои тренировки, - он надул губы. - Пожалуйста, Гарри? Гарри вздохнул и кивнул. - Хорошо. Мне в любом случае нужен твой волос. Иначе зелье не сработает. - Это не проблема, - выдохнул Коннор с облегчением, выдернул волос и протянул его Гарри. Гарри взял его и почувствовал, как вверх по руке бегут мурашки. Секундой позже он почувствовал очень знакомое ощущение, как порванная и сломанная сеть феникса пытается восстановиться. Он пытался прыгнуть, пытался кричать, пытался достать свою палочку. Вместо этого он стоял спокойно, полностью связанный, и смотрел, как иллюзия Коннора напротив него истаивает, открывая Альбуса Дамблдора с суровым лицом и грустными глазами. - Прости, что дошло до этого, мой мальчик, - произнёс он, поднимая палочку. - Но я не могу позволить тебе отступить от выбора, который ты сделал, или перевернуть мир вверх тормашками ради свободы своей магии. Ты будешь счастливее, когда сеть восстановится, я обещаю. Прямо сейчас ты не несчастен, но делаешь таковыми других. Гарри попытался разжать кулак, попытался выпустить волос и выяснил, что не может этого сделать. Его обереги, те, которые делали его неуязвимым для магии Дамблдора, исчезли, как будто их никогда не существовало. Должно быть это из-за волоса, думал он. Дамблдор зачаровал его, чтобы нейтрализовать обереги и удержать его. Когда он касается кожи – это конец. Или это действительно был волос Коннора, и всё основывалось на кровной связи между ними. Дамблдор подождал секунду, будто ожидая, что Гарри кивнёт или скажет что-нибудь, а затем, видимо, вспомнил, что тело мальчика парализовано. Директор вздохнул. - Прости, - повторил он. - Эксплео пенуриам… Внезапно он вскрикнул и выронил палочку от боли и шока. Гарри успел увидеть маленькую серую крысу, которая яростно кусала лодыжку Дамблдора, пока она не бросилась прочь, уклоняясь от яркой белой вспышки, отделившейся от одежд Дамблдора, и не превратилась в Питера. - Я наблюдал, - это было первым, что сказал Питер, пятясь так, чтобы оказаться между Дамблдором и Гарри. Он ловко выхватил волос из кулака Гарри, и тот смог расслабиться и громко выдохнуть. Его магия поднялась вокруг него. Питер, казалось, не заметил этого, его глаза по-прежнему были прикованы к Дамблдору: - Не думаете ли вы, что я позволю вам уйти с этим? Дамблдор ничего не сказал, но яркий красный луч проклятья вырвался из его палочки, не смотря на то, что она лежала на полу, и полетел к Питеру. Гарри осознал, что Питер не намеревается уклоняться. Разгневанный, он зарычал – стоять лицом к опасности и закрывать от неё других людей, было его местом, а не Питера. Он почти инстинктивно призвал Протего. Заклинание защитило Питера и отклонило луч обратно в сторону Дамблдора. Конечно, проклятие распалось прежде, чем достигло цели. Гарри остался укрощать свою магию, у которой было твёрдое ядро из овеществлённой молчаливой ярости, которую он запирал в своей шкатулке. Стена позади него уже превратилась в лёд. Он вздохнул глубоко и тихо и сказал своей магии: «Нет. Мы только защищаемся». Она не возражала, но воздух перед ним стал настолько холодным, что Гарри мог увидеть своё дыхание. Дамблдор в задумчивости наблюдал за ними, такой собранный, будто никогда и не терял контроль и не бросался заклинаниями. Если он и заметил мороз, ползущий впереди него, то предпочёл сделать вид, что ничего не заметил. Когда он заговорил, его голос был полон печали. - Питер, Питер, Питер. Знаешь ли ты, что сделал? Знаешь ли, что ты, возможно, поставил под угрозу весь волшебный мир своими безрассудными действиями? – он медленно покачал головой, в его глазах стыло разочарование. - Так мало осталось от мальчика, которого я когда-то знал, мальчика, который клялся, что отдаст всё, что угодно, чтобы спасти своих друзей. Гарри почувствовал прикосновение правды, как ветер на щеке: «Неужели Питер… неужели он действительно отправился в Азкабан по приказу Дамблдора?Неужели он действительно оставил нас беззащитными перед Волдемортом, потому что этого хотел Дамблдор?» Это означает, что Дамблдор ставил Коннора под удар. За лето Гарри словно вырезал в себе каналы, по которым стремилась его магия, что хранило их от пересыхания. Он почувствовал, как готовится взрыв, который разорвёт тела его и Питера в ту же минуту, как только он убьёт Дамблдора, и запечатал каналы. «Нет». Гарри покачнулся, когда остановленная магия рявкнула на него и обратилась против него самого, раздирая разум грубыми когтями. Он чувствовал, как рот открывается в безмолвном крике, но загнал ее внутрь, заставил магию улечься, подавил разрушительный импульс. Он был хозяином своей магии и хозяином себе самому. Он не нуждался в претендентах на этот титул. Долгое мгновение он приходил в себя, успокаивая волны магии, которые плескались из стороны в сторону и ранили его. Только тогда он смог уделить внимание голосу Питера, который потерял насмешку, бывшую в нём раньше, и обрёл сияющую ярость: - …посмотри на него, Альбус. Посмотри, что ты сделал. Это ребёнок – ребёнок, чтоб тебя, - сын Лили и Джеймса. Ты когда-то утверждал, что любишь их, ты сказал, что сделаешь что угодно для них, что сдвинешь горы, чтобы помочь им. И Сириусу, и Ремусу тоже. Ты не дал выгнать никого из нас, когда Ремус почти убил Снейпа. Это доказательство любви ты предлагаешь? Это случится с нашими детьми, даже если это не происходит с нами? Посмотри на него и скажи мне, что можешь это сделать. - Я могу это сделать, - сказал Дамблдор, и его голос всё ещё был безмерно грустным. - Я должен, Питер, - его лицо было грозным, когда Гарри посмотрел на него. - Ты знал цену, когда платил. Гарри знал цену, когда платил свою. - Я передумал, - резко произнёс Питер. - И я разрушил сеть, Альбус. Я здесь сам по себе, не потому что безумие, которое с твоей подачи я изображал, в конце концов, меня достало. Для Дамблдора настал момент чистого и зримого шока. Гарри моргнул. Он не ожидал, что Питер скажет это. «Он думает, что сеть не может быть сломана?» Однако Дамблдор уже пришёл в себя, и его лицо окаменело в непреклонности. Это напомнило Гарри лицо, которое он видел в омуте памяти, когда Дамблдор пришёл в Годрикову Впадину, чтобы связать его магию. - Иной выбор нельзя изменить, Питер. Я говорил тебе это, когда дал тебе сеть. И всё же ты клялся мне, что хочешь её, что ты делаешь это по своей собственной свободной воле. - Ты никогда не давал Гарри этого выбора, - сказал Питер. - И меня от этого тошнит. Дамблдор покачал головой. Его сила поднималась вокруг него, и Гарри знал, что через мгновение он попытается прорваться через щит Протего. - У Гарри был свой выбор и свой шанс. Лишь величайшая неудача привела к тому, что он поставил это под сомнение. Он колебался в своём долге лишь потому, что был ранен, Питер. Ты должен это понимать, - он посмотрел мимо Питера и поймал взгляд Гарри. - Если бы его разум был цел, он бы знал свой долг и был бы счастлив. - Сеть осталась бы необнаруженной, - сказал Питер. - Во сколько лет ты наложил её на него? Ему, наверное, было... - Четыре, - произнёс Гарри, он подумал, что может говорить вместо того, чтобы безмолвно кричать. Голова всё ещё болела, будто кто-то пытался её расплющить, а магия всё ещё закручивалась внутри него, ворча и постоянно пробуя на зуб его контроль, но он подумал, что сможет это сказать. - Мне было четыре. Питер не смотрел на него, но Гарри видел, как внезапно окаменели его плечи, и догадался, какое выражение было на его лице. - Четыре, - сказал Питер, и его голос был абсолютно невыразительным. Дамблдор, возможно, подумал, что разговором больше ничего не добиться. Его следующей атакой был молот, посланный в щит Протего. Гарри никогда не ощущал такой силы, вложенной в заклинание. Это было похоже на таран. Он отреагировал инстинктивно, так, как Снейп учил его уходить от столь сильных атак в окклюменции. Он схватил Питера и откатился в сторону, позволяя щитовому заклинанию разбиться. Сила молота прошла сквозь него и выбила щебень из стены. Целый миг Гарри глазел на это. Он знал, что Дамблдор обладает очень точным контролем своей силы. Он был уверен, что заклинание остановилось бы, не уничтожая его, ведь Дамблдор не хотел его смерти. Оно бы убило Питера. Для Гарри было достаточно. Он толкнул Питера, чтобы тот оказался дальше по коридору, затем развернулся к Дамблдору. - Хаурио! - жёстко произнёс он, поднимая руку. Зелёный щит распространился от его ладони и пальцев, затем разросся дальше, охватив его и Питера. Гарри подумал, что это поглотит любую магию Дамблдора, направленную на них. Это даст Питеру время сбежать. Когда он повернулся, то понял, что Питер даже не собирался бежать. Он пытался обойти или хотя бы заглянуть за зелёный щит, возможно, чтобы бросить Дамблдору ещё оскорбления или обвинения. - Убирайтесь отсюда, Мерлина ради, - рявкнул Гарри, толкая Питера, и удерживаясь от искушения сказать что-нибудь в духе Снейпа о тупых гриффиндорцах, которые потеряли все мозги, ввязываясь в битву. - Я хочу... - Вы не сможете мне ничего сказать или защитить меня, или что вы собирались сделать, если будете мертвы, - толкнул его Гарри ещё раз. Питер остановился на мгновение, затем слабая улыбка скользнула по его лицу. - Ты прав, - сказал он. - Спасибо, что поверил мне, Гарри. Вмиг он превратился обратно в крысу и сбежал в холл в гонке за собственную жизнь. Гарри на мгновение понадеялся, что он не наткнётся на Миссис Норрис. Гарри вновь обратил внимание на щит. Дамблдор всё ещё был сильнее и использовал свою силу нестандартным способом, так же, как сырую силу, которую Гарри использовал, чтобы разбить окна и исцелиться в Малфой-мэноре, не направляя магию через заклинания. Гарри знал, что может делать то же. Он хотел сделать то же самое. Его ярость, по крайней мере, была бы счастлива, если бы он это осуществил. Но он помнил о Хогвартсе, и голос Ремуса, отдававшийся в его голове, напоминал, что нужно учитывать желания других, когда решаешь, относится заклинание к светлым или тёмным. Если бы он разрушил школу, что и произойдёт, если он отпустит свою магию, как это сделает его лучше Волдеморта? Гарри поддерживал щит ещё мгновение, а затем снял заклинание и откатился в сторону. Он всё ещё чувствовал, как ветер поймал его и впечатал в стену, но, не смотря на то, что он набил синяков, Гарри знал, что ничего себе не сломал. Он знал, как ощущается сломанное ребро, спасибо Круцио Квиррела на первом курсе. Он тотчас же поднялся на ноги и встретил взгляд Дамблдора. Тот всё ещё был спокойным. Гарри завидовал ему за это – что он может призвать свою магию таким образом и не утонуть в чистой ярости, которую она приносит. - Где Хвост? - спросил Дамблдор. Гарри покачал головой. - Я не знаю. А даже если бы и знал, не сказал бы вам, - фыркнув, добавил он. Дамблдор слегка наклонил голову. - Теперь, когда я знаю, что Петтигрю видели в школе, у меня нет выбора, придётся согласиться с требованиями Министерства и позволить дементорам охранять Хогвартс. Они найдут Петтигрю, если это вообще возможно. - Вы могли, хотя бы, называть его Питером, как и я, - сказал Гарри и потёр раскалывающуюся от боли голову. - Надеюсь, у тебя не будет необходимости так его называть в будущем, - голос Дамблдора резал сейчас как нож. - Это было глупо, мой милый мальчик, очень глупо. Как ты мог подвергнуть опасности свою жизнь, защищая его таким образом? Как ты мог поверить в его ложь? Он ранил бы твоего брата, убил бы его, если бы мог. Он был тем, кто предал твоих родителей и лгал им, говоря, что их сыновей забрали куда-то, чтобы Волдеморт мог попасть в Годрикову Впадину беспрепятственно. Гарри потряс головой:       Я знаю. Знаю. Всё в его голове смешалось и перепуталось. Даже если Питер совершил всё, что совершил, по приказу Дамблдора, значило ли это, что его вина хоть капельку меньше? Он всё же поставил Коннора под угрозу. «Но Дамблдор был тем, кто поставил его под угрозу в первую очередь, в то время как должен был его защищать». Когда Дамблдор вздохнул, Гарри поднял взгляд. - Идём со мной, Гарри. Мы можем проверить тебя на следы Конфундуса. Я боюсь, что Петтигрю мог заколдовать тебя, чтобы ты поверил в его истории. Гарри сжал зубы. - Я не говорил, что полностью поверил ему, ещё нет. Но я и вам не доверяю. Дамблдор имел наглость выглядеть шокированным, будто это была последняя вещь, которую он ожидал. Он открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, но заклинание мелькнуло мимо него и врезалось в стену. По его цвету Гарри предположил, что это было заклятье Ватных ног. Он повернулся и увидел Миллисент Булстроуд, стоящую в конце холла и опускающую палочку. Она невинно хлопала глазами, глядя на Дамблдора. - О, прошу прощения, директор, - сказала она. - Я не знала, что это вы. Конечно, вы не причинили бы вреда Гарри. Я просто увидела кого-то опасного, стоящего за ним, и атаковала без раздумий, - она с успокаивающими причитаниями поспешила вперёд. Гарри не мог поверить, что из её горла могли вырываться такие звуки, как и в жеманность и широко открытые глаза Панси. Миллисент обняла Гарри за плечи: - Пойдём, Гарри, давай доставим тебя в Больничное крыло. Бедняга. То, как ты ударился о стену, выглядело ужасно. Выглядело так, будто тебя атаковал враг. Это плохо, но успокойся. У тебя их меньше, чем ты думаешь. А у твоих врагов, возможно, больше, - последние слова она произнесла, глядя прямо на Дамблдора. Директор просто смотрел на неё. Он стоял там, где и был, пока Миллисент сопровождала Гарри в сторону Больничного крыла. Мальчик терпел притворство до тех пор, пока они не завернули за угол, а затем попытался стряхнуть её руку. - Я в порядке, Миллисент, - сказал он. - Конечно, - ответила она. - Именно поэтому ты бледен и трясёшься, как пудинг. И, конечно, здоровые люди всегда сжимают голову и пахнут грозой. Гарри виновато отдёрнул руку от головы и помолчал. - Я не пахну грозой. - Для меня пахнешь, - сказала Миллисент, - особенность Булстроудов, ну, ты понимаешь. Там пахло прародительницей всех гроз. А тебе нужно в Больничное крыло и в кровать. Не каждый день твой собственный директор пытается тебя убить. - Он не желает мне смерти, - сказал Гарри и пожалел о том, что выделил это слово, когда Миллисент одарила его косым взглядом. - Что ты теперь собираешься делать? И дай мне прямой ответ хотя бы раз. - Что, и смотреть, как ты умираешь от шока? - поддразнила его Миллисент, но она сделала так, как он просил. - Кое-кто говорил с нами, кое-кто под именем Старборн. Он сказал, что мы должны наблюдать за тобой, что ты можешь быть гораздо более полезным союзником, чем мы подозревали, - она улыбнулась, как потягивающаяся кошка. - И это действительно так, Гарри. Ты одержал верх над Дамблдором. Теперь у наших семей есть реальный выбор. Им не обязательно теперь ползком пробираться к сумасшедшим последователям, пытающимся вернуть Тёмного Лорда или присягать Дамблдору, которому никто из них не доверяет. Они могут следовать за тобой. - Я собираюсь защищать Коннора, - ровно произнёс Гарри. - Поэтому на самом деле вы будете следовать за ним. Миллисент потрепала его по голове. - Ты такой милый, - сказала она. Гарри хранил молчание всё оставшееся время до Больничного крыла, но не чувствовал особого облегчения, так как Миллисент, когда не удалось его разговорить, перешла на понимающие улыбки. Мадам Помфри хватило одного взгляда на него, чтобы отправить его в постель с укрепляющим зельем и успокоительным. Гарри покорно выпил их и лёг в кровать, глядя в потолок. «Сделай что-нибудь, сказал Рон. Ну, я сделал это гребанное "что-то". Теперь мне просто хочется знать, что это было. И я хочу, чтобы можно было бы сказать кому-нибудь, что я не собираюсь быть лидером или принуждать кого-то, и не хочу, чтобы они в меня ВЕРИЛИ». Он вздохнул и закрыл глаза.