Из тьмы приходит утро

Гарри чувствовал, как мысли обступили его снова, ночью, когда он лежал в своей кровати в общежитии Слизерина, и ничто не отвлекало его, кроме мягкого дыхания других четырёх мальчиков вокруг – которое было слишком знакомым, чтобы действительно отвлекать. Он закрыл глаза, но спать ему не хотелось. Гарри чувствовал, что письмо Старборна, которое он спрятал под простыней, жжет словно горячий уголь. Вопросы Питера смешались в голове и сверлили ему мозг. «Они так рисковали, обращаясь ко мне. Ну, по крайней мере, Питер. Я понятия не имею, насколько это опасно для Старборна. Но Питер здесь и не собирается уходить, несмотря ни на что, - Гарри медленно вздохнул. - Питер потерял друзей, свободу, контроль над собственным разумом на двенадцать лет,и все же ему было бы безопаснее, если бы он остался в Азкабане. Да, тогда бы ничего не изменилось,но у него оставался бы привычный покой и одобрение Дамблдора.Вместо этого, он покинул Азкабан и пришел ко мне, сначала в Годрикову впадину, а затем в Хогвартс. Он не знал, буду ли я его слушать,но все равно пришел. Он рисковал своей вновь обретенной свободой. И все, что он хочет, чтобы я пытался думать без сети Феникса, воспринимать все немного иначе, чем я делал до сих пор». Гарри долго боролся с мыслями, но выводвсегда был один и тот же: «Он слишком рисковал ради меня. Он принес еще одну жертву. Меньшее, что я могу сделать, это попытаться почтить эту жертву и задать его вопросы». Гарри открыл глаза и уставился на полог кровати. Он очень скучал по Силаране. Она могла бы помочь ему исправить мысли и решить, каким вопросом он должен заняться в первую очередь. «Ну, когда сомневаешься, начинай с конца», - Силарана сказала ему это однажды, хотя она говорила о шоколадной лягушке. Похоже, ей было все равно, что мудрость гласит, что змеи начинают заглатывать жертву с головы – она предпочитала начинать с ног. Поэтому Гарри начал с директора школы. После перемирия с Дамблдором, он на мгновение пожалел о подарке, который послал Люциусу Малфою: зеркале, настроенному на серебристые инструменты в офисе Дамблдора, чем позволил Люциусу увидеть, что там произошло. Гарри объяснил в своей записке, что он вынужден ответить на дар большого доверия, который дал ему Малфой–возможностью шпионить за врагами, таким же великим даром –возможностью Люциусу шпионить за своим самым большим врагом. Такое зеркало стоило больше, чем другое, связанное с Годриковой Впадиной, домом пары испуганных волшебников на краю маггловской деревни. Так вот, он не жалел об этом, потому что он думал о вещах так, как хотел бы Питер. Он думал, что перемирие с Дамблдором не продержится долго. Как так? Дамблдор не просто хотел, чтобы Гарри не противостоял ему,он хотел, чтобы Снейп покинул его, но Гарри не собирался этого допустить. Дамблдор хотел, чтобы его магия была связана, и этого Гарри также не собирался допустить. Он замер, испугавшись самого себя. Так ведь? Если бы кто-то спросил, Гарри согласился бы, чтобы его магию связали, если Коннор этого хочет. Коннор сказал, что магия Гарри может ранить и пугать других людей. Гарри же этого не хотел. Конечно, было бы лучше держать его силу в клетке. Но как это работает? Это лишь временное решение. И, учитывая то, что случилось в последний раз, когда его магия была полностью под контролем сети Феникса, это "временное решение" могло убить людей так же, как если бы его магия была свободной. Гарри задавался вопросом, что предпочтут другие волшебники: быть мертвыми или живыми и напуганными. Нет, его магия должна оставаться свободной. Гарри поежился и обхватил себя руками. Его голова пульсировала странным приятным образом, который не имел ничего общего с той болью, которой пульсировал его шрам во время сновидений. У него было чувство, что он давно должен был прийти к этому откровению, но лучше поздно, чем никогда. Что ж, борись, чтобы вернуть свою жизнь обратно. А теперь Снейп. Отказ Снейпа потакать своей ненависти к Сириусу было еще одной жертвой, еще одним изменением. Как Гарри мог не уважать это? Он потребовал от Снейпа примириться с крестным и получил это. Снейп пытался. Самое меньшее, что Гарри мог сделать, это доверять Снейпу в вопросе юридической опеки, а это означало, думать так, как просил его Питер: говорить Снейпу, когда что-то идет не так или беспокоит его. «Это проще, чем я думал», - понял Гарри в смущении, и мысли его перетекли к Питеру. Сеть Феникса вспыхнула, когда он попытался представить, что предает Коннора, поэтому Гарри сосредоточился на истории о Регулусе и о том, что их родители, Дамблдор, Сириус и Ремус оставили их с братом одних, чтобы они сами отразили нападение Волдеморта. Гарри задавался вопросом, а что было бы, если бы все пошло не так? Что если бы пророчество не означало, что его брат одержит победу над Волдемортом? Пожал бы Дамблдор плечами и сказал бы Лили и Джеймсу, что сожалеет? Или наложил бы на них чары забвения так же, как на Ремуса? Праведный гнев охватил все существо Гарри. Ему все еще трудно было злиться из личного интереса, но он все еще мог чувствовать ярость за Коннора. Сети Феникса это даже понравилось, и она перестала причинять ему боль. «Слишком много жертв, - подумал Гарри, вспоминая сдержанный взгляд Питера, когда тот говорил о Первой войне. - Это был их способ бороться с этим. Так они сражались тогда. Мы можем вести вторую войну по-другому. Мне ничего не нужно, чтобы быть другим, потому что я воспитан и обучен быть солдатом, но кого-то вроде Питера не следует просить сделать то же самое в середине его жизни. Я хочу сражаться так, чтобы никто, кроме меня, не приносил ничего в жертву». Он ожидал вспышки боли от сети Феникса или боли от собственного принятого решения. Но ничего не было. В мыслях царила лишь темнота, яркая тьма, освещенная сиянием возможностей как звездами. Гарри дрожал, мурашки побежали по его рукам, у него перехватило дыхание. Он вспомнил предложения в письме Старборна, которые больше всего привлекли его внимание.Представил, что каждую минуту осознает, на что способна его сила, и для чего она может быть использована, взвешивал надежды тех, кто пришел к нему, и отвергал те, что считал неправильными, вместо того, чтобы бездумно подчиняться желанию другого волшебника. Представьте себе такую силу, призванную защищать, оберегать и служить. Гарри об этом подумал впервые в жизни: "Я действительно могу это сделать. В самом деле могу быть таким. Но прежде я должен осознавать свою силу, не зацикливаться на ней, не игнорировать ее, не надеяться, что все остальные ее проигнорируют". Открывшиеся возможности скрасили утро всего на мгновение. Затем голову снова заполонили привычные мысли. «Это может напугать других людей. В этом нет никаких сомнений. И хочу ли я привлечь к себе внимание сейчас, когда я только что получил Снейпа в качестве опекуна, и авроры расследуют дело моих родителей? Питер мог соврать. И Старборн может лгать. Старборн даже в большей степени. Он признался, что чистокровный, который использует слово грязнокровка. Я не могу им доверять. Я заблуждаюсь. Всему этому есть разумное объяснение. Летом я вернусь к родителям и Коннору, и все это покажется мне кошмаром». На этот раз это были обычные мысли, которые казались ложными и напряженными.Но его собственный голос, а не голос его магии или ярости, возразил тихо и уверенно: "Так будет казаться, только если ты позволишь". Некоторое время после этого Гарри лежал содрогаясь без сна. _______________________________________________________________________ - Нервничаешь, Гарри? - спросила Миллисент. Гарри фыркнул в ответ и откусил сосиску. - Едва ли, - сказал он прожевывая, игнорируя гримасу отвращения Панси от того, как кусочки еды вылетели из его рта. - Это всего лишь квиддичный матч. - Против твоего брата, - произнесла Миллисент, наклоняясь вперед. Ее глаза блестели,как у любого слизеринца, который почувствовал слабое место или запах скандала. - Я думала, ты будешь в панике. В конце концов, ты пошел на многое, чтобы не выиграть эту игру, и казался огорченным в прошлом году, когда выиграл. - Это было в прошлом году, - ответил Гарри и откусил сосиску, не закончив пережевывать предыдущую. Панси многозначительно отсела от него подальше. Миллисент наклонила голову: - Значит ты изменил свое мнение? - тихо проговорила она. - Разве я сказал это? - Гарри сосредоточился на завтраке, не обращая внимания на ее рычание. Пусть она увидит, каково это, когда тебя мучают, дразнят и играют с тобой. Драко, конечно, наклонился и прошептал: - Ты действительно хочешь выиграть эту игру, Гарри? Драко всегда считал, что имеет право знать правду, и он, вероятно, имел больше прав, чем большинство людей, признал Гарри. Однако сейчас он знал, почему Драко спрашивал об этом. Накануне он слышал, что Драко и Блейз поспорили на десять галеонов. Блейз держал пари, что Гарри намеренно проиграет игру. Гарри было досадно, что ни один из них не поставил на победу Коннора, но он был уверен, что на него лишь посмотрят с непониманием, если он спросит почему, поэтому не заморачивался этим. - Я не знаю, - честно ответил Гарри и вернулся к своему завтраку. - А следовало бы, - прошептал Драко, крадя у него одну из сосисок. Гарри не знал, зачем он это делает, ведь его тарелка была загружена сосисками, но только зарычал, протестуя: он откусил слишком большой кусок и не мог говорить, не выронив еду изо рта на стол. «Жаль, что сегодня не соревнование в этом мастерстве, - подумал он. - Я мог бы быть лучше Коннора в этом без какой-либо неловкости. Ему, наверное, было бы противно». Он фыркнул, когда представил лицо брата, когда Гарри начнет запихиваться едой, и поэтому почти пропустил следующие слова Драко. - Настоящий талант заслуживает признания. - Знаешь, Драко, грубо действуешь, - заметил Гарри, когда наконец прожевал. – В первый учебный год, возможно, я задался бы вопросом, что ты имеешь в виду, но теперь я знаю. Драко нахмурился. - Разве ты не хочешь победить? - Да, - сказал Гарри и съел еще кусочек, прежде чем Флинт закричал на весь Большой зал, призывая членов слизеринской команды по квиддичу на заключительную сессию нотаций и воплей. Гарри вздохнул и встал: - И…нет. - Ты чертовски сбиваешь с толку, - заныл Драко. - Я честен с тобой, - сказал Гарри, осторожно выбираясь из-за стола, чтобы направиться ко входу в Большой зал. - Внутри моего разума чертова путаница. Только он решил, что стоит поторопиться, не решаясь смотреть в сторону стола Гриффиндора, как тень крыльев пронеслась у него над головой. Гарри остановился и удивленно посмотрел вверх. Сова покружила вокруг него, потом бросила письмо ему в руку и помчалась обратно к окну из Большого зала, как будто она была слишком занята, чтобы ждать ответа или получить свой кнат или угощение. Гарри перевернул письмо. По кремовой бумаге он догадывался, откуда это письмо, и печать Министерства подтвердила это. Гарри сглотнул и, подцепив пальцем печать, сломал ее. - Поторопись, Поттер! - крикнул Флинт. - Одну минуту, Флинт! - прокричал Гарри, затем вытащил и развернул письмо. Уважаемый мистер Поттер, До нашего сведения дошло, что назначение Северуса Снейпа вашим опекуном нарушает заведенный порядок, по крайней мере, в одном отношении. Есть доказательства того, что профессор Снейп когда-то был Пожирателем Смерти и, хотя он был освобожден из Азкабана благодаря заступничеству директора Дамблдора, и действительно не был достоверно уличен на месте любой деятельности Пожирателя Смерти, его репутация не является незапятнанной. Он вряд ли будет главным претендентом на роль опекуна для брата Мальчика-который-выжил.Вы сами можете стать мишенью Пожирателей Смерти, которые попытаются использовать вас против Коннора Поттера. Поэтому мы должны быть уверены, что вы не подвергаетесь какому-либо внешнему принуждению. К этому письму прилагается зазачарованный пергамент, который проверит вас на проклятие Империус и другие формы магии принуждения. Когда вы прикоснетесь к пергаменту, на нем отразится полный список любых соответствующих заклинаний, под влиянием которых вы, возможно, находитесь, и документ вернется к нам. Мы также планируем, по крайней мере, одно посещение следующими аврорами, чтобы они могли опросить вас лично: аврор Кингсли Шеклбот, аврор-стажер Эйдан Феверфью. Если наши авроры увидят какое-либо нарушение, они, не колеблясь, рекомендуют отказать профессору Снейпу в опеке над вами. В этом случае мы намерены назначить либо профессора Дамблдора, как это было нашим первоначальным намерением, либо вашего крестного отца Сириуса Блэка, который, как нам любезно подсказал аврор Шеклболт, проживает сейчас в Хогвартсе. Пожалуйста, подготовьтесь к визиту во вторую субботу этого месяца. С уважением, Амелия Боунс. Глава департамента магического правопорядка. Гарри тихонько вздохнул. Что ж, он ожидал нечто подобное. Он не предвидел визита авроров, и ему было интересно, что потребуется сделать, чтобы одурачить их. Скорее всего, предстоит какая-то сделка. Шеклбот подчинялся Дамблдору, был частью Ордена Феникса и, если верить тому, как обучают авроров, он также был частью аврорского братства.Он даже мог оставаться нейтральным,не причиняя никому вреда, ну, не считая, конечно, врагов Дамблдора. Гарри ни секунды не сомневался, что ему придется обмануть всех. Просто вернуться в прошлое, снова стать марионеткой Дамблдора, это вообще не вариант.Он сглотнул. Внутренний голос обвинял: "Начинаешь думать так, как Питер от тебя хотел". А разве это плохо? Гарри покачал головой и выпрямил спину. Флинт смотрел на него с другого конца зала. - Не спеши Поттер, мы подождем. В любой день, когда ты сочтешь нужным присоединиться к нам, - рявкнул он. Гарри вышел из Большого зала. Он спиной ощущал пристальные взгляды, но оборачиваться, чтобы встретиться с ними, желания не было. Ему предстояло выслушать нотации Флинта, потом – матч, и принять решение, вероятно, между небом и землей. _________________________________________________________________ Гарри взмыл в воздух. Он ощущал взгляды на себе. Слизеринцы из команды по квиддичу тоже следили бы за ним, но Флинт убедил их, что именно Гарри залог их победы. Гарри не стал ему перечить. Стоило признать авторитет капитана, даже если он только кричал на команду. Гарри чувствовал, кто из наблюдавших слизеринцев делал ставки на его победу или вылет из игры. "Похоже, они обсуждают каждое мое движение", - думал Гарри, пока уворачивался от первого бладжера, посланного одним из близнецов Уизли, которые абсолютно точно хотели, если не вывести его из игры, чтобы дать свободу действий Коннору, то начать игру с неудачи для него. Гриффиндорцы следили за ним, особенно Коннор. Его взгляд говорил, что он начеку. Он уже не надеялся на победу, когда играл Гарри. Гарри сказал себе, что он рад. Его брат должен участвовать в настоящих соревнованиях, чтобы расти. Это было так просто. Гарри следовало бы понять и сделать что-то еще в прошлом году, но он был слишком занят отбиваясь от заколдованного бладжера, чтобы подумать об этом. Он знал, что его родители, которые пришли на игру, не смогут видеть его. Гарри отстраненно задумался, как заклинание Fugitivus Animus покажет его фигуру: это будет он или кто-то другой? - И Гриффиндор ловит квоффл! - с триумфом прокричал Ли Джордан. - Охотник Анжелина Джонсон ловит... Внезапно он ойкнул, и гриффиндорцы взревели от негодования. Гарри отвлекся от поисков снитча и увидел, как Флинт подрезал Анжелину.Её метла развернулась под таким углом, что охотница рисковала сорваться с нее. Чтобы удержаться, ей пришлось схватиться за метлу, и квоффл ускользнул из её рук. Флинт схватил его и помчался к парящему вратарю Гриффиндора Оливеру Вуду. Гарри вздрогнул при взгляде на лицо Флинта. Явно он достаточно сильно хотел выиграть матч, чтобы рискнуть напасть на соперника, и выражение лица Вуда было не лучшим. Они оба были без ума от квиддича. - И снитч обнаружен! - заорал Джордан, который уже пришел в себя от вселенской несправедливости. - Коннор Поттер, без сомнений, самый лучший ловец на этом поле, видит его! Гарри кинул взгляд на своего пикирующего брата, затем тряхнул головой. Это будет финт.Он слишком часто играл с братом в квиддич, чтобы не узнать, как тот нагнулся к метле, готовый повернуть в одну или другую сторону. Слизеринские загонщики попались на это, преследуя его, но Гарри предпочел подняться и зависнуть над хаосом, все ещё наблюдая за той золотой вспышкой. - Падай с метлы. Гарри вцепился в древко метлы от шока. Он быстро огляделся, но не увидел никого, кто мог бы это сказать. Это определённо не был другой игрок в квиддич, все они были ниже него. Трибуны были полны вглядывающихся глаз и кричащих ртов. Но не похоже, что звучало оттуда, как ни странно. Это было похоже на голос в его голове, как раньше разговаривала с ним Силарана. - Падай с метлы. Сдай этот матч своему брату. Гарри сосредоточился на голосе и почувствовал прикосновение холодного ветра к своим мыслям. Это проявление дара принуждения, осознал он. Кто-то заставлял его упасть, используя возможности дара. Он подумал о Конноре и отбросил эту мысль в тот же миг. Коннор хотел бы выиграть честно, и он был несколько занят сейчас, скользя над самой травой, чтобы уйти от загонщиков с бладжерами. Но это все же было принуждение. Оставался Дамблдор, но Гарри не думал, что директор хотел бы причинить ему вред таким образом. Сириус. Гарри задохнулся, от шока предательства. «Конечно, так и есть», - подумал он секундой спустя. В этом году Сириус не делал секрета, кому благоволит, хотя помогал всем четырем квиддичным командам готовиться к матчам. Он хотел, чтобы Гриффиндор победил. Он ожидал, что кубок по квиддичу украсит стол Гриффиндора в конце года. Гарри не дал этому случиться в предыдущие два года, и Сириус вполне мог решить устранить угрозу в его лице. «Но действительно ли он хочет, чтобы я погиб? - Гарри взглянул вниз на бурлящие зелёные и красные одежды под собой. – А так и будет, если я упаду с этой высоты». Теперь, когда он знал, что происходит, безрассудное желание проверить намерения Сириуса, переполняло его. Он направил метлу вверх и взмыл в небо, игнорируя удивленный комментарий Джордана о том, что слизеринский ловец решил погоняться за птицами вместо снитчей. Двести футов над землей. Триста. Он ждал. - Падай с метлы. «Да, он хочет именно это, - изумлено подумал Гарри, пока отсекал принуждение окклюментативными щитами. - О, Сириус. Действительно ли тебе все ещё настолько важны соревнования между факультетами? Или ты просто не думаешь?» Он осмотрел трибуны, пока не увидел спутанные чёрные волосы Сириуса. Тот сидел под ярким плакатом Гриффиндора с их родителями и Ремусом, конечно. Он должен очень хорошо сконцентрироваться на принуждении, чтобы действовать на таком расстоянии. Хотя у Гарри не было сомнений, что он может это сделать. Коннору нужен был зрительный контакт, когда он демонстрировал этот дар, но он всего лишь новичок. Сириус же тренировался в течение долгого времени. - Падай с метлы. - Нет, - рявкнул Гарри в ответ в раздражении и увидел, как голова Сириуса откидывается назад. Гарри не мог прочесть выражение его лица из-за высоты, но мог догадаться, что бледный мазок – этоего лицо, и этого было достаточно для подтверждения: да, Сириус хотел, чтобы он упал, и Сириус способен слышать его ответ. Гарри подавил порыв показать язык и огляделся в поисках снитча. Он все ещё не знал наверняка, что сделает, когда увидит его, но его желание поймать мяч возросло. «Если Сириус настолько жаждет увидеть, как Слизерин проиграет, я не настроен ему угождать». Затем он увидел его, золотое трепещущее пятно, танцующее и петляющее впереди, будто просто гуляющее в свободном пространстве неба. Гарри напрягся, но не сдвинулся с места, прислушиваясь к комментарию Джордана: - Слизерин забивает гол, - сказал он недовольным тоном, - счёт 40:20. Гарри кивнул и ощутил свой разум открытым перед собой вновь, как это случилось ночью в воскресенье. Он принимал решение, которое изменит многое, и он не был уверен, что ему понравятся все последствия. Но это была не его вина, что снитч был здесь, наверху, а Коннор был внизу. Также не его вина, что Гриффиндор проигрывал Слизерину прямо сейчас, и если Гарри поймает снитч, то они выиграют окончательно. Оказалось, намного проще не думать, это Гарри узнал, когда двинулся вперёд. Он выиграет матч и посмотрит, что из этого получится. Конечно, в тот же миг, как он начал преследовать его, снитч начал уворачиваться, устремившись вниз к игрокам и бросаясь из стороны в сторону. Гарри позволил инстинктам ловца вести его, и маневры снитча не сработали. Он был уже не позади него, а немного впереди, потянулся вправо в тот момент, когда мяч пролетал там, наклонился вперёд, потом, когда снитч прекратил двигаться, назад. - Падай с метлы. Но в таком ментальном состоянии команда Сириуса лишь коснулась его и исчезла, а Гарри схватил снитч. Он хотел триумфально вскрикнуть, чтобы отметить этот миг, но когда он почувствовал быстрое биение крохотных крылышек о свою ладонь, то смог только сглотнуть. Он вытянул руку со снитчем и полетел назад, ближе к игрокам, в надежде, что кто-нибудь это вскоре заметит. Ли Джордан увидел первым. - Гарри Поттер поймал снитч, - произнёс он удивлённо. - Слизерин выигрывает со счётом 190-20. Гарри услышал радостные возгласы под ним, по крайней мере, кричали зеленые трибуны Слизерина. Он улыбнулся, когда увидел светлые и тёмные волосы, которые принадлежали Драко и Блейзу, один из них требовал свой выигрыш. Гарри подумал, что он в состоянии шока. Его дыхание вырывалось из лёгких, его немного потряхивало, и все вокруг был очень чистым и ярким. - Падай с метлы. Гарри потряс головой и повернулся к Сириусу. Матч окончен. Слизерин выиграл. Зачем он продолжает делать это? Он успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как Сириус поднимается, его глаза прикованы к месту, где парит Гарри, а Питер сбивает его как ураган. Гарри почувствовал, как его рот открылся в изумлении, но не придал этому значения. Питер, видимо, прыгнул с перекладины трибун.Вероятно, он подошёл так близко, как только смог в крысиной форме, или трансформировался, когда пробрался в щели между досками, и удерживал Сириуса внизу на трибунах, куда он его сбил. Принуждение тут же рассеялись, но теперь люди на трибунах Гриффиндора кричали по другой причине. Гарри прищурился и помчался к ним, выжимая из своего Нимбуса-2001 максимум. Поле промелькнуло смазанными зелеными и алыми пятнами, и он оказался над дракой. - Питер! - крикнул он. - Сириус! Прекратите! Сириус уже успел трансформироваться, и Питер пытался удержать его или отбиваться, или сделать хоть что-то с гигантским чёрным псом. Гарри мгновенно понял, что он проиграет. Питер все ещё был тощим и трясся после Азкабана, а Сириус был в ярости и на пике формы. И если Сириус выиграет и захватит Питера... Холодный ветер ворвался сбоку. Гарри взглянул в ту сторону и увидел, что дементоры вливаются на поле, нацеливаясь на Питера. Их чёрные силуэты, казалось, колышутся в усиливающиеся ветре. Их безглазые лица – Гарризнал уже, что у них нет глаз – были обращены в одну сторону. Люди кричали и падали в обморок вокруг них, а они, казалось, не замечали этого. Гарри оскалил зубы и усилил хватку на снитче. Рука заболела от того, как сильно он сжал её. Хорошо. Боль дает возможность сфокусироваться на ней. Он полетел прямо на дементоров. Они не остановились, лишь всколыхнулись и разделились, затем в середине Гарри увидел серого дементора, которого он встретил на станции Кингс Кросс.Он спускался вниз по внезапно расчистившемуся пространству, будто король по проходу в своём тронном зале. Ощущение холодного взгляда с безглазого лица ошеломило Гарри снова, и тот же голос, похожий на ледяное копье, ворвался внутрь через одно ухо. Гарри дернулся вверх, зависая. Он не решался лететь, когда было настолько больно. «Что ты делаешь? Этот человек сбежал из Азкабана. Мы должны его забрать». - Я не хочу, чтобы вы забирали его, - произнёс Гарри и сосредоточился на своей правой руке, пальцы которой сводило и било судорогой, а его разум вернулся от картин Комнаты, плясавших на краю его зрения. - Вы… вы назвали меня как-то в прошлую нашу встречу. Что это значит? «Вейтс, -голос серого дементора стал холоднее. -Но несмотря на то, что мы можем выслушать тебя, это не значит, что мы подчинимся». Гарри не понимал, о чем говорит дементор, но осознавал: дементоры все ещё пролетали мимо него и надвигались на Питера. Он не хотел, чтобы это случилось. - Вы коснулись моего разума в прошлый раз, - произнёс он. - Зачем, если вам все равно? «Вейтс важен для нас, - произнёс серый дементор и вытянул тень руки, на которой мерцали призрачные пальцы. -Но в наши обязанности входит охрана узников Азкабана. У нас нет выбора, только подчиниться этой связи, так же, как и тебе остаётся лишь подчиняться твоей». Гарри глубоко вздохнул. То, что ему нужно сделать сейчас, было далеко от "просто выслушать" или "просто подумать". Но слишком много людей пожертвовали слишком многим или ещё будут вынуждены пожертвовать. Питер, Снейп и Драко.И Коннор. Это закончится здесь. - А если бы я смог освободить вас от этой связи? - прошептал он. Дементоры замерли как один. Гарри мог почувствовать, как они трепещут, и задавался вопросом, не заменяет ли это им дыхание. Затем серый дементоры произнёс, и кожа Гарри словно покрылась кристаллами льда: «Только истинный вейтс мог бы сделать это. А ты сейчас очень далёк от того, чтобы быть истинным вейтсом». - Тогда освободите мою магию. - Гарри поднял голову и прищурился, глядя на серого дементора. - Хотите быть свободными? Хотите иметь возможности кроме охраны Азкабана? Он вспомнил фразы из письма Старборна. - Я думаю, что у меня есть сила, которую я мог бы подчинить, чтобы защищать и служить, и я бы отказался от принуждения, если бы мог. Его слишком часто применяли ко мне, я понимаю вас. Но я не могу избавиться от этих уз самостоятельно. Сеть феникса вспыхнула под его внутренним взором, но Гарри старательно думал, что это он делает для Коннора, что нужно увести дементоров с поля, чтобы они не напугали его, и боль в его голове утихла. «Это первый шаг», - произнёс серый дементор, скользнул вперёд и вытянул руку в его сторону. Гарри подчинил свой страх и коснулся пальцев дементора левой рукой.Холод проник в него и затопил, замораживая руку от кисти вниз, но Гарри познал ужасный холод собственной магии и не дрогнул. Ледяной вихрь поднялся по его плечу и шее к голове. Гарри закрыл глаза. Тёплое сияние сети феникса было там, чтобы поприветствовать его, а затем сила дементора достигла его разума. В этот раз она не просто сковала его мысли, как это было на Кингс Кросс. Гарри пригласил её, и в этом была разница. Гарри чувствовал, как дементор осторожно шёл сквозь его мысли, вороша счастливые воспоминания, которые он деликатно поглощал, чтобы остаться в разуме мальчика, пока не закончит работу. И он завершил. Гарри видел, как сеть феникса стала синей из золотой, а затем он ощутил, как она начинает трескаться и расползаться. За ней росла сила, и он побледнел, боясь того, что это может означать. «Мы не будем заставлять тебя отпускать нас на свободу, - шепнул ему серый дементор, и его голос все ещё причинял боль. - Вейтса нельзя заставить или он не истинный вейтс. И мы ничего не можем сделать с той частью сети, которая привязана к твоему чувству долга перед братом. Но освободить твою магию? Да, это мы можем. По крайней мере, мы насладимся ей». У Гарри не было времени на то, чтобы спросить, что это значит, перед тем как сеть разлетелись осколками льда, и его магия вырвалась на свободу полностью впервые в его жизни. Серого дементора вынесло из его разума на увеличивающихся волнах силы. Гарри всхлипнул и склонил голову, так как почувствовал, как магия струится спиралями по его рукам, согревая ледяные следы от разрушения сети феникса. Она достигла кончиков пальцев и росла вокруг него, как раскрашенная волна света, которая заполнила все поле для квиддича и диким потоком устремилась в небо над ней. Гарри прищурился и только так смог смотреть сквозь сияние.Он понял, что его магия поёт голосом намного более глубоким и радостным, чем голос сети феникса. Песня эхом отзывалась в его теле, во рту, в ушах, и её приветственный грохот потряс землю, напомнив Гарри голос Хагрида. Все сошло на нет спустя миг, но свет продолжал подниматься от него, формируя гигантскую пару бело-золотых крыльев, которые лениво били из его плеч и закрывали шокированные лица, таращившиеся на него в этом сиянии. Горячий ветер ударил его, и Гарри увидел колышущийся Запретный Лес, деревья клонились, будто в ответ на этот ветер. Создания двигались на опушке леса. Гарри слышал тонкий звук множества криков и приветствий. Он поднял голову и улыбнулся им, когда крылья отделились от его плеч и рассыпались пылинками света. Он посмотрел вниз на трибуны. Питера не было, и, как надеялся Гарри, он был в безопасности. Дементоров нигде не было видно. Ремус замер стоя и тяжёлым взглядом уставился на него. Остальные обитатели школы тоже смотрели на него, но они кричали от шока, и выражения их лиц отличались от того, которое было на лице Ремуса, и которое оказалось неожиданно тоскующим.Гарри не знал, что такое вейтс, не точно, но он знал, что это как-то связано со свободой и магическими существами, и он задался вопросом, не узнал ли его Ремус с помощью чувств оборотня. Он медленно повернулся на метле, глядя вдоль трибун. Рон яростно скреб свои плечи. Невилл таращился с открытым ртом и сияющими глазами. Перси Уизли закрыл рукой лицо. Гермиона задавала ему какие-то вопросы, и Гарри не думал, что он способен был бы на них ответить, даже если бы слышал их. МакГонагалл стояла, её руки были сжаты, как будто она пыталась удержать что-то драгоценное между ними, а на её лице было выражение дикой гордости. Дамблдор смотрел на него с ужасом. Гарри взглянул на трибуны Слизерина и поразился выражению удовольствия и недоумения на лице Миллисент. У Панси был открыт рот. Драко стоял и аплодировал, в то время, как Блейз выглядел так, будто кто-то ударил его молотом в лицо. И Снейп... Триумф Снейпа горел вокруг него подобно текущему черному пламени для кого-то, кто знал его настолько же хорошо, как и Гарри, несмотря на то, что тот не делал ничего особенного, лишь стоял и смотрел на своего подопечного. Гарри прочитал следующий шаг по лицу своего опекуна и кивнул. Гарри был в ужасе и не мог решиться посмотреть на брата, но он знал, что должно произойти дальше. Не прятаться. Не отступать. Мы встретим то, что последует. Мы должны. Он полетел к Снейпу, а затем остановился, когда другой голос поднялся над полем. Этот голос был очень знакомым, но звучал не в его голове. Вместо этого Фоукс, не прекращая петь, перелетел через поле и устроился у Гарри на плече. Гарри приспособился к весу и поднял трясущуюся руку, чтобы погладить перья феникса. Он осознал, что все ещё держит снитч, когда понял, что не может разжать пальцы. Фоукс потеря головой о шею Гарри и издал низкое радостное курлыканье. Гарри глубоко вздохнул, принял тепло, просачивавшееся в него как храбрость, и полетел к Снейпу.